Утраченные воспоминания

Мы с Вестергардом благополучно дошли до кабинета директора — ни одна стена больше не встречала нас рокотом и таинственными голосами. Я дождался, когда Ханс скроется за ближайшим поворотом, и подошел к каменной гаргулье. Гаргулья мгновенно откликнулась на «Йоркширских йети» и отъехала в сторону, открывая моему взору длинную винтовую лестницу. Я неторопливо поднимался по ступенькам, вертя в руках волшебную палочку. Если профессор Нортхем останется доволен тем прогрессом, что я успел достичь за время пребывания в Хогвартсе, то даст мне официальное разрешение посещать коллективные занятия. Еще пару дней назад мысль об этом привела бы меня в восторг, а сейчас разрешение было мне не более нужно, чем пустой фантик от «Шоколадной лягушки».       Мне оставалось преодолеть последнюю дюжину ступенек, как вдруг дверь в кабинет директора резко распахнулась и ударилась о стену. Из-за двери выпрыгнул (по другому и не скажешь) профессор Хэнк. Я машинально поднял руку с волшебной палочкой, что моему обожаемому декану совсем не понравилось.       — Ты, — процедил Хэнк, окинув меня таким взглядом, словно я был единственным источником проблем в Хогвартсе. Я очень хорошо знал этот взгляд — он появлялся у Хэнка каждый раз, когда профессор говорил с мной. — Что ты здесь делаешь?       За вечер мне уже дважды задавали этот вопрос, и отвечать на него снова не не очень-то хотелось. К счастью, Хэнк избавил меня от этой необходимости, заявив:       — Немедленно возвращайся в свою гостиную, профессор Нортхем сегодня не сможет провести с тобой урок.       — Но профессор, неужели я пойду один? — притворно удивился я, чтобы позлить декана, — Ханс Вестергард сообщил мне о новом правиле, запрещающем ученикам…       — Я даю тебе право сделать исключение, — буркнул Хэнк, наверное, подразумевая под своими словами: «Я даю тебе право заткнуться». — Марш в постель!       Мне нередко (то есть, практически всегда) доводилось видеть Хэнка недовольным, но на сей раз он был просто в ярости, к которой примешивалась толика беспокойства. Мышиные волосы торчали над его головой, словно наэлектризованные, а нос беспрестанно дергался, словно учуял что-то неприятное. Я мог рассмеяться, если бы не мое паршивое настроение и напряженная ситуация, в которой я сейчас оказался.       От гнева декана меня спас профессор Нортхем, наткнувшийся на стоявшего в дверном проеме Хэнка. Директор тоже выглядел взволнованным и рассерженным, но вовсе не на меня.       — Профессор Хэнк! Хорошо, что Вы еще не ушли. Я придумал способ получше… О, добрый вечер, Джек.       — Профессор, что происходит? — выпалил я, от волнения забыв поздороваться.       — Я очень сожалею, но наш урок придется перенести, — вздохнул профессор Нортхем. — Чрезвычайное положение…       — Что, опять пропал кто-то из учеников?       — Фрост! — снова взвился Хэнк, — Если ты сейчас же не уйдешь в башню Гриффиндора…       — У нас нет на это времени, — прервал его директор, — За мной!       Вряд ли этот призыв относился и ко мне, но тем не менее я быстро спустился по лестнице вслед за профессором Нортхемом и Хэнком и побежал по коридору. Что ж, я иду вместе с преподавателем и директором — Хансу не в чем меня упрекнуть.       Профессор Нортхем привел нас на верхушку Астрономической башни. На открытой площадке, на которой обычно сидели ученики, наблюдая за звездами, нас поджидал профессор Сандер в компании… нескольких оленей, запряженных в старые, но весьма изящные сани.       — Вот они, мои красавцы, — усмехнулся директор, поправляя дорожную мантию (вернее сказать, шубу, если судить по количеству меховых подкладок на ней).       — Но для Рождества еще рановато, — попытался пошутить я, во все глаза рассматривая величественных животных.       — Ты еще здесь? — возмутился Хэнк, которого вид саней совсем не обрадовал, а даже наоборот. Он с опаской покосился на сани и обратился к директору. — Профессор, может быть, нам все-таки лучше использовать портал?       — С ним придется долго возиться, — отмахнулся профессор Нортхем, — К тому же, что может быть лучше, чем полет до Министерства магии в таких замечательных санях? Не правда ли, профессор Сандер?       Преподаватель заклинаний согласно кивнул и (я мог в этом поклясться) подмигнул мне.       — Вы полетите в Министерство? — встрепенулся я.       — Директор, это просто невозможно, — взвыл мой декан, переводя угрюмый взгляд с меня на сани и обратно.       — Для волшебника не существует слова «невозможно», — ответил директор, внезапно окинув меня внимательным взглядом. — Если желаешь, Джек, то можешь отправиться с нами.       — Правда? — изумился я. Странно, но перспектива лететь в само Министерство на старых санях в компании декана, учителя заклинаний и директора совсем меня не испугала. Куда неприятней сейчас было бы вернуться в гостиную гриффиндорцев, поэтому я поспешил согласиться. — Тогда… я желаю, да!       Видимо, Хэнк смирился с моей компанией и летающими санями, потому что залез в сани, крепко вцепившись руками в скамейку. Я не заставил себя ждать и сел рядом с ним. Профессор Нортхем вместе с Сандером сел спереди и взял в руки поводья. Мгновение — и мы уже летим над Запретным лесом, постепенно набирая высоту.       Я больше предпочитал полеты на метле, но оказалось, что летать в рождественских санях тоже очень весело. На упряжках оленей звенели бубенцы, аккомпанируя вою ветра. Профессор Нортхем раскраснелся больше обычного и стал очень похож на Санта-Клауса. Не хватало лишь фирменного «Хо-хо-хо». А побледневшее лицо Хэнка, мертвой хваткой сжимавшего край скамейки, в десятки раз повысило мое настроение.       Чем выше поднимался мой энтузиазм, тем ниже он опускался у Хэнка. Бедный профессор был белее снега и едва сдерживал тошноту. Я же нарочно вел себя как можно расслабленней — вскидывал руки вверх и ловил случайно пролетавшие мимо меня снежинки.       — Профессор, я придумал Вам подарок на Рождество, — усмехнулся я, — Как насчет ручного оленя?       — Помолчал бы ты, воображала, — скривился мой декан, — Ты и так на грани исключения из школы.       Для человека, находящегося «на грани исключения из школы» я вел себя непростительно смело, но мне было все равно. Чувство полета опьяняло похлеще огневиски, заставляя забывать обо всем на свете. Я давно потерял счет времени, когда профессор Нортхем объявил:       — А вот и Лондон. Мы почти на месте!       Олени сбавили скорость со сверхбыстрой до просто быстрой и потихоньку начали снижаться. В городе уже было довольно темно, но я все равно беспокоился, как бы нас не увидели маглы.       — Я наложил на сани маскирующие чары, — сказал профессор Нортхем, словно прочитав мои мысли. — Единственное, что маглы могут увидеть — это стайка безобидных голубей.       Один из оленей фыркнул, оставшийся недовольным таким сравнением. Его собраться сохраняли невозмутимость, перебирая копытами по воздуху так же уверенно, как по земле. Наконец, мы приземлились на узкой и грязной улочке с несколькими тесно стоящими друг к другу домами и перекошенной телефонной будкой.       — Мы воспользуемся входом для посетителей? — спросил Хэнк, пошатываясь и с трудом вылезая из саней.       — Нет, здесь мы просто оставим сани, — ответил директор, — А потом трансгрессируем.       — Почему мы не могли сделать это с самого начала? — фыркнул Хэнк, — Я знаю, что на территории Хогвартса трансгрессировать нельзя, но Вы как директор могли сделать исключение.       — Иногда исключения приносят пользу, — согласился профессор Нортхем, поправляя сбрую на одном из оленей, — Но лучше ими не злоупотреблять. К тому же, разве я мог лишить нас всех этой чудесной поездки?       Преподаватель трансфигурации закатил глаза, а профессор Сандер молча улыбнулся. Директор усмехнулся, но мгновенно перешел на серьезный тон:       — Подойдите ко мне и возьмитесь за руки. Джек, тебя это тоже касается. Ты ни разу не трансгрессировал, поэтому будь особо внимательным и осторожным.       Я поспешно подошел к директору и взял его за руку, протянув другую профессору Сандеру. Он едва дотянулся до моей ладони, до держался очень крепко. Круг замкнул Хэнк, встав напротив меня.       Внезапно у меня из груди вышибло весь воздух — я бы точно грохнулся в обморок, если бы не поддерживающие меня профессора. Вам интересно, какие ощущения возникают при трансгрессии? Представьте, что вас пропихивают через очень узкий резиновый шланг, а внутреннее давление увеличивается в сотню раз. Еще вопросы будут?       Когда эта пытка наконец закончилась, я и профессора очутились в длинном коридоре, который заканчивался лифтом с золотыми решетками. Здесь было тихо. Даже чересчур тихо.       — Где это мы? — негромко спросил я, пока мои глаза привыкали к полумраку коридора.       — Отдел магических происшествий и катастроф, — сказал директор как само собой разумеющееся и пошел по коридору в противоположную от лифта сторону. — Нам нужно попасть в штаб-квартиру стирателей памяти.       — В Министерстве есть такая должность? — неприятно удивился я, идя вместе с преподавателями по коридору.       — Она больше применима к маглам, — приглушенно объяснил профессор Нортхем, освещая волшебной палочкой путь, — Когда нарушается Международный статус о секретности, и маглы замечают то, что им не положено замечать…       Внутри меня все похолодело. «Замечают то, что им не положено замечать»… Возможно, именно по этой причине меня и лишили воспоминаний. Холод и мрак коридора словно с удвоенной силой стали давить мне на плечи.       — Это бывает не так часто, — поспешно добавил директор, — К тому же, здоровью маглов это не вредит. Они продолжают жить по-прежнему, без остатков магии в их памяти.       Коридор резко ушел влево, открывая нашему вниманию дверь из темного дерева с потускневшей медной табличкой. Судя по ней, мы попали куда нужно. Хэнк осторожно вышел вперед и взялся за ручку, но дверь не открылась. Тогда профессор поднес к ней волшебную палочку и пробормотал несколько заклинаний, но и по воле магии штаб-квартира стирателей памяти открываться не желала.       — Если Фиона до сих пор там, то почему она позвала на помощь нас, а не магов Министерства? — почти прошептал учитель трансфигурации.       — Что? — Только спустя мгновение до меня дошел смысл сказанного деканом, — Там мисс Туофф?!       — Министерство не в силах ей помочь, — ответил директор, нахмурив брови, — Если это действительно он…       Хэнк не дал ему договорить и крикнул так громко, что у меня зазвенело в ушах:       — Кромешник! Неужели ты стал настолько труслив, чтобы нападать на нас поодиночке? Выйди и сразись с нами как подобает!       Если бы Хэнк вовремя не отскочил в сторону, то резко распахнувшаяся дверь точно припечатала бы ему физиономию. Из-за двери на нас выпрыгнуло до того жуткое создание, что хогвартские лошади-скелеты рядом с ним показались бы милашками пони. Напавшее существо оказалось черным жеребцом с горящими злобой и ненавистью глазами. Его тело словно было соткано из ночного мрака — густого, непроницаемого и всепоглощающего. «Кошмар», — первое слово, которое пришло бы вам на ум при виде этой твари.       К счастью, я любовался этим зрелищем недолго — профессор Сандер взмахнул волшебной палочкой, из которой вышла струя золотистого песка и, подобно лассо, обвила тело «кошмара». Адская лошадь тут же рассыпалась черной песчаной горсткой. Сандер покачал головой, словно сожалел о сделанном.       Когда мы наконец вошли в штаб стирателей памяти, оказалось, что наш «кошмар» оказался лишь легкой разминкой. Потому что все помещение было битком набито этими тварями и все тряслось от их злобного ржания. Целый табун лошадей из мрака носился по полукруглому залу, сметая все на своем пути. Среди всего этого хаоса я услышал приглушенный крик и мигом забыл о полчищах «кошмаров».       Это кричала Фиона. Она, заламывая руки, пыталась прогнать темных существ первыми попавшимися заклинаниями, но у нее ничего не выходило. Подбежав ближе, я заметил, что «кошмары» нападали не на нее — они сбивали с полок какие-то позолоченные футляры и буквально проглатывали их, растворяя в собственном мраке.       — Я в порядке! — нетерпеливо крикнула нам Фиона, указывая куда-то вверх, — Но они забирают моих помощниц…       Я посмотрел на потолок и увидел беспорядочно летавших существ, намного меньше «кошмаров» и похожих на маленьких тропических птиц. Эти крохи отчаянно верещали, пытаясь вырваться из зубов черных лошадей. Но адские создания поглощали птиц с неимоверной скоростью, не оставляя им ни шанса на спасение. Этим чудовищам не нужны были крылья, чтобы взлететь — они уверенно сказали по воздуху, как олени профессора Нортхема. Да, сам понимаю — сравнение кошмарное. Мимо меня пронесся один из «кошмаров», и в его полупрозрачном теле, словно в клетке, слабо трепыхалась маленькая птичка.       Я почувствовал, что мой страх сменяется яростью. Как смеют эти твари врываться в Министерство, сеять панику и разрушения?! Моя рука на уровне подсознания подняла волшебную палочку, пропуская через нее поток магической энергии. Я не знал, как звучит это заклинание, но я точно знал, что оно у меня получится и принесет нужный результат. Уже знакомое ощущение того, что кто-то другой руководит моими мыслями и телом.       Из палочки вырвался ослепительно-белый луч, замораживая «кошмар» на месте. Мгновение — и адская тварь рассыпалась на миллионы льдинок. Я подбежал к останкам чудовища и нашел среди них кроху — ужасно напуганную, но живую. Бережно взяв в руки маленькое создание, я положил его во внутренний карман мантии и кинулся на помощь своим преподавателям.       Сначала мне показалось, что дела шли не так уж плохо. Профессор Сандер своим золотистым песком истребил добрую половину «кошмаров», Хэнк и директор от него не отставали. Но Фионе по прежнему не удавалось отогнать чудовищ от своих маленьких подопечных — палочка в ее руке тряслась так сильно, что давно должна была упасть. Словно чувствуя страх мисс Туофф, новые «кошмары» появлялись из воздуха быстрее, чем профессора успевали уничтожать старых.       Стоять и глазеть на сцену сражения — слишком дорогое удовольствие. Мисс Туофф нужна была моя помощь, и я продолжил замораживать «кошмары», стоя бок о бок с Хэнком, который оглушал крылатых демонов заклинанием Конфундус. Кто бы мог подумать, что мы когда-нибудь станем действовать заодно!       Ценой неимоверных усилий мы остановили поток прибывавших кошмаров и расправлялись с остатками их табуна. Но кошмары, казалось, теперь добровольно попадали под наши заклинания и рассыпались черным песком. Последняя тварь фыркнула на нас, словно имитируя смех.       Профессорам схватка с «кошмарами» далась не так уж легко — это было видно по их изможденным лицам. Я же просто валился с ног от усталости, мечтая об одном — своей уютной кровати в спальне гриффиндорцев. Лишь слабый писк напомнил мне, где я нахожусь и ради чего истратил почти все силы. Я достал из кармана мантии пернатую кроху и отдал ее мисс Туофф.       — Ох, какое счастье, — выдохнула Фиона, прижав птичку к груди, — Хоть тебя удалось спасти…       С трудом подняв взгляд наверх, я с ужасом заметил, что под потолком не парило ни одной птички. Похоже, уцелевшие «кошмары» умудрились сбежать, захватив с собой помощниц Фионы. Выходит, вся наша битва была напрасной.       — Да, все это очень трогательно…       Я быстро посмотрел по сторонам, но так и не понял, с какой стороны до нас донесся чужой голос. Вгоняющий в оцепенение, замораживающий кровь, до жути знакомый мне голос. Казалось, он тысячу лет жил в этом помещении, перемещался вдоль стен, а теперь поднимался с пола, окутывая меня непроницаемым туманом животного страха.       Мои преподаватели все как один вскинули волшебные палочки и встали плотнее друг к другу. Кроха выскользнула из рук Фионы, с испуганным писком скрываясь на одной из опустевших полок. Я с трудом поднялся на ноги и прислушался к следующим словам бестелесного голоса:       — Все Хранители Луноликого собрались вместе, как в старые добрые времена… А кто это с вами? Неужели Джек Фрост? — Теперь в голосе зазвучали веселые нотки, он обращался ко мне, как к старому приятелю. Мне это совсем не понравилось. — И как давно ты записался в Хранители?       — Никуда я не записывался, — процедил я сквозь зубы, крепче сжимая в руке волшебную палочку.       — Действительно, — продолжал веселиться голос, — Чтобы тебе поручили что-нибудь охранять? Никогда. Ты ведь можешь только разрушать все, к чему ни прикоснешься.       Против воли в памяти всплыли воспоминания о моем прибытии в Хогвартс. Сожженная мантия Тадаши, разбитая ледяная скульптура профессора Нортхема, снегопад в библиотеке… Голос замолчал, видимо, наслаждаясь моей растерянностью и паникой.       На одной из стен появилась тень. Она искажалась, принимая человеческие очертания и плотность, медленно выходя из стены в пространство. Через секунду передо мной стоял человек в дымчато-черной мантии, с пепельно-серой кожей и неестественно-желтыми глазами. Он походил на человеческое воплощение лошади-«кошмара», с которыми мы сражались всего несколько минут назад.       Но через несколько мгновений я понял, что это существо лишь отдаленно напоминает человека. Возникшее из тени создание больше походило гибрид мертвеца и какого-то неспокойного духа. Казалось, что оно в любой момент может рассыпаться горстками чёрного песка. Я раньше никогда его не видел, однако сразу понял, кто этот человек-тень. Кромешник.       — Зачем ты пришел сюда? — спросил я, надеясь, что мой голос звучит достаточно вызывающе, — Мог бы сидеть дальше в своем темном углу и пытаться навести страх на людей песчаными лошадками.       — Твои учителя разве ничего тебе не объяснили, Джек? — Кромешник наклонил голову, кидая на меня исподлобья насмешливые взгляды, — Мне надоело отсиживаться в тени — пора и мир повидать. Кстати, ты упомянул моих прелестных демонов…       Кромешник протянул вперед руку, и возле нее тотчас материализовалось жуткое создание из черного песка. Оно встало на дыбы, фыркнуло, но человек-тень не испытывал к нему ни малейшего страха или отвращения. Он рассеянно погладил гриву чудовищной лошади, словно любимого домашнего зверька.       — Вот он, мой маленький «ночной кошмар», — сказал Кромешник точно таким же тоном, как говорил профессор Нортхем про своих оленей: «Вот они, мои красавцы». Меня это жутко покоробило. — Да, много времени я потратил на то, чтобы научиться их создавать. Но результат того стоит, верно, Сандер?       Я не знал, почему Кромешник обратился именно к учителю заклинаний, но профессор Сандер, казалось, прекрасно понимал то, о чем говорил укротитель «ночных кошмаров». Он смотрел на Кромешника так, словно тот осквернил святыню — со смесью ужаса и гнева. Видеть такое выражение на лице добродушного профессора было даже хуже, чем сравнивать Кромешника и директора.       — Чего тебе нужно? — Я, наконец, не выдержал бездействия со стороны профессоров и решил взять ситуацию в свои руки. Почему они молчат в ответ на странные речи Кромешника? Почему не пытаются сразиться с ним? — Зачем ты явился в штаб стирателей памяти и украл всех птиц?       — Ну, Джек, об этом не сложно догадаться. — Кромешник усмехнулся, но его глаза по-прежнему оставались мрачными и парализующе холодными. — Атака архива воспоминаний — всего лишь часть моего грандиозного плана. В свое время ты узнаешь о нем подробней. Если, конечно, твои любимые учителя и наставники не поведают об этом раньше. Верно, Фиона Туофф?       В ярко-фиолетовых глазах Фионы плескался неподдельный ужас. Она вновь окинула взглядом опустевшее помещение, словно только сейчас заметила дело рук «ночных кошмаров». Но уже в следующий миг волшебница с искаженным гневом лицом выпустила в Кромешника ряд заклинаний, которые тот с легкостью отбил, не дав им долететь до себя. Эта неудачная атака цепной реакцией прокатилась по преподавателям, которые как один начали посылать заклятия в сторону человека-тени. Тот перестал от них отбиваться, вместо этого исчезая в тенях и появляясь в совершенно другом конце зала, распространяя волны цепкого страха. Наша бесплодная атака закончилась так же резко, как и завершилась.       — Глупцы! — Голос Кромешника эхом отскакивал от стен, прерываясь приступами смеха. — Вы уже давно растеряли свои силы, пока я набирал их, ожидая часа возмездия. Вы спохватились слишком поздно, и мальчишка вам не поможет… Передайте Луноликому от меня привет.       На этом речь оборвалась. Только сейчас я осознал, насколько был выбит из сил и душевного равновесия. Цепкие руки страха слегка ослабили хватку — Кромешник ушел. Но только на этот раз.       В бессилии я опустился на пол, тут же на мои колени приземлилась маленькая радужная птица, вылетевшая из своего укрытия. Присутствие маленькой пташки, застенчиво смотревшей на меня глазками-бусинками, пусть немного, но вернуло мне толику сил.       — Не бойся, кроха, больше «ночные кошмары» тебя не запугают, — со слабой улыбкой пробормотал я, поглаживая маленькие перышки у нее на холке.       — Кажется, ты ей понравился. — Я обернулся голос и увидел стоявшую рядом со мной Фиону. От пережитого страха, гнева и разочарования ее лицо утратило былые краски, даже волосы перестали блестеть. Но мисс Туофф изо всех сил пыталась улыбнуться, кивая на пернатую кроху, — Думаю, на некоторое время ей лучше остаться с тобой. Теперь здесь моей помощнице будет небезопасно находиться.       Кроха радостно пискнула и свернулась калачиком на моей ладони. Я почувствовал, как внутри меня начинает разливаться успокаивающее тепло, сходящее от одной из помощниц Фионы.       — Джек. — Мисс Туофф опустилась рядом со мной на колени, с волнением изучая мое лицо. Я не поднимал глаз, продолжая смотреть за спящей в моих руках птицей. — После того, что ты сегодня сделал для меня… то есть, для Хранителей… Я думаю, тебе наконец-то стоит узнать всю правду.       — Да я ничего и не сделал, — пробубнил я, стараясь не смотреть Фионе в глаза, — «Кошмары» утащили почти всех твоих помощниц, Кромешник ускользнул. Я не смог ему помешать.       — Но тем не менее ты очень храбро сражался, наравне со своими преподавателями, вместе с ними придя мне на помощь. Я благодарна тебе.       — Ну, хорошо… Тогда давай начнем по порядку. — Я мельком посмотрел на своих профессоров, что-то тихо обсуждавших. В это время я поймал взгляд Хэнка, но тот почти сразу отвернулся к своим коллегам. — Почему Кромешник назвал вас всех Хранителями Какого-то-Лика?       — Хранители Луноликого, — поправила Фиона, — Это название своего рода ордена (организации, коллектива — называй как хочешь), который был образован много лет назад для защиты детей от воздействия Темных Искусств.       — Почему только детей?       — Потому что они наиболее восприимчивы к магии, чем взрослые. Даже в детях маглов живёт стойкая вера в волшебство, и с этим ни один Статус о секретности ничего не может поделать. В этом нет ничего плохого, даже наоборот… Но некоторые маги могут воздействовать на сознание детей, обращая их веру в ничто.       — Такие, как Кромешник. Но зачем, черт возьми, им нужно вторгаться в сознание маглов? С возрастом они все равно перестают верить в магию, не так ли?       — Да, но приверженцы Темных Искусств заставляют их сделать это гораздо раньше, причем с весьма ужасными последствиями. Маглов на протяжении всей жизни могут преследовать кошмары. Но самое неприятное заключается в том, что под удар попадают и дети волшебников. Представления о волшебстве заменяются в их сознании зловещими предзнаменованиями, которые вселяют в детей страх и даже неспособность прибегать к магии… Кромешник в этом плане опередил всех своих предшественников, поэтому именно он является нашим главным врагом.       — Значит, он питается страхом детей, набирая от этого магическую мощь? — ужаснулся я, — Это отвратительно!.. А для чего Кромешнику нужно было нападать на твой штаб?       — Иногда стирателям памяти приходится восстанавливать уничтоженные или поблекшие воспоминания, — вздохнула Фиона, — Для этого мы организовали здесь архив. Меня назначили ответственной за их сбор и хранение. Но воспоминаний оказалось так много, что я взяла себе несколько десятков помощниц. — Волшебница с грустью посмотрела на безмятежно спящую в моих руках кроху и продолжила, — Ты даже не представляешь, сколько светлых и радостных моментов может сохраниться в детских рисунках, их первых игрушках, даже в молочных зубах… да-да, не удивляйся, Джек. И, когда дети забывают что-то очень важное, мы можем им об этом напомнить. А теперь все воспоминания в руках Кромешника. Это нанесет юным волшебникам непоправимый вред.       Я с трудом переваривал полученную информацию, сопоставляя ее с более ранними событиями. Сон, приснившийся мне после первого матча по квиддитчу… Разговор с Фионой на хэллоуинской вечеринке…       — Так это и есть тот способ вернуть мне память, о котором ты говорила! — воскликнул я, разбудив спящую кроху. Та недовольно встрепенулась и переместилась мне на плечо. — В этом архиве хранились и мои воспоминания!       — У меня не было точных данных на этот счет, но скорее всего, так оно и было, — сокрушенно произнесла Фиона, — Однако мы опоздали. Я должна была рассказать тебе об этом гораздо раньше, но меры предосторожности…       Я махнул рукой, останавливая ее. Я прекрасно знал о том, что заставило Фиону утаивать от меня правду — недоверие Хэнка и медлительность профессора Нортхема. Свою роль здесь сыграло и происшествие на Хэллоуине, выбившее из колеи членов ордена Хранителей. Если на кого я и должен был сердиться, то только на хогвартских преподавателей. Но не на мисс Туофф.       — Куда бы ни исчез этот «пожиратель веры в магию», я найду его, — твердо ответил я, — И вытрясу из него все украденные воспоминания, включая свои.