Утраченные воспоминания

      С самого утра в нашу гостиную ворвался невыспавшийся (это было видно по его темным кругам под глазами и взлохмаченным серым патлам) и злой как черт Хэнк, заставив старост устроить поголовную перекличку. Тогда-то я и узнал о загадочном ночном происшествии.       Весь Хогвартс гудел, как рассерженный улей. Исчезновение трех студентов посреди ночи — нешуточное дело. Преподаватели обыскивали школу вдоль и поперек, находясь на грани нервного срыва. Фиона снова куда-то пропала.       Удостоверившись в том, что из гриффиндорцев никто не пропал, наш декан разрешил студентам спуститься на завтрак в Большой зал. Придя туда, я сразу заметил непривычную тишину за столами Пуффендуя и Слизерина. Роксана была совершенно подавлена и сидела, спрятав лицо в ладонях. Рядом с ней стоял Тадаши, вид у него был такой же несчастный.       — У вас устраивали перекличку? — спросил я, подойдя к друзьям. Роксана опустила руки и посмотрела на меня покрасневшими от слез глазами. — Кто из учеников исчез?       — Один второкурсник с нашего факультета и двое шестикурсников со Слизерина, — всхлипнула Рокси.       Я почувствовал, как мое горло связывает тугой и холодный узел. Роксана не спешила называть имена пропавших, и я поторопил ее, с трудом совладав с голосом:       — Так кто же они?       — Кода Беар, Кенай Хионг и… Мерида, — ответил за пуффендуйку Тадаши. В его голосе тоже что-то надломилось. Роксана перешла на рыдания:       — Сначала Хиккап, теперь Мерида… Я так больше не могу.       — С Ридой все будет в порядке, — произнес когтевранец, изо всех сил стараясь придать голосу уверенность, — В каких только передрягах она не побывала — и всегда умела выкрутиться.       — Но м-мы всегда были вместе с ней в этих передрягах, — всхлипывала Санихелл, — А сейчас Мерида неизвестно где и с-совершенно одна.       — Мы найдем ее, — с вдохновением воскликнул Тадаши.       — Каким же образом? — Я услышал свой голос словно со стороны, поражаясь собственному скептицизму, — Будете ночью ходить по школе, выкликая Дунброх? Или проберетесь в Хогсмид и кинетесь обыскивать пабы — вдруг Рида захотела пропустить стаканчик огневиски, да только заплутала?       Друзья с недоумением уставились на меня, чем только разозлили. Ну неужели они не понимают всей абсурдности своих слов?       — Хиккап тоже пропал без вести, но что-то его никто до сих пор не нашел. А он в это время сидит себе в каком-нибудь уютном местечке и думать не думает про Рокси и тебя, Хамада. Может, Мериду уже постигла та же участь — промывка мозгов и полное забвение?       — В начале сентября ты говорил совсем иное, — прошептала Роксана. Хамада застыл на месте, будто подверженный заклинанию Петрификус тоталус. И смотрел на меня так, словно я произнес грязное ругательство.       — Но это правда! — Я больше не пытался совладать со своим голосом, срываясь на крик и опускаясь до шепота, — Я просто хочу мыслить трезво, а вы продолжайте лить слезки и тешить себя ложными надеждами!       С этими словами я развернулся и буквально побежал к своему столу, тяжело опускаясь на скамью и пододвигая к себе тарелку с едой. Овсянка показалась мне безвкусной серой массой, я с трудом заставил себя ее проглотить.       Сегодня воскресенье, значит, не нужно было спешить в библиотеку и корпеть над массивными фолиантами, поэтому я продолжал сидеть на месте и созерцать содержимое своей тарелки, пытаясь отогнать навязчивые мысли о Мериде. Они штурмом брали мою голову, я оказывал сопротивление и настолько сосредоточился на нем, что услышал обратившуюся ко мне Вилл Вандом только с третьего раза.       Я поднял остекленевший взгляд на недовольную гриффиндорку и спросил, не скрывая в голосе раздражения:       — Что, очередная внеплановая тренировка?       — Нет, — пробурчала капитан сборной Гриффиндора, протягивая мне какой-то свиток, — Меня попросили передать это, о чем я и пыталась втолковать тебе последние две минуты.       Я взял свиток и развернул его. То было послание от профессора Нортхема, который приглашал меня сегодня в семь часов вечера на индивидуальные уроки. Что ж, уроки так уроки, мне от этого хуже уже не будет. В конце записки директор поинтересовался о моих успехах в школе и сообщил новый пароль для входа в его кабинет — «Йоркширские йети».       — Успехи… да, у меня все очень даже успешно, — с сарказмом пробормотал я, снова сворачивая послание в трубочку. Между делом я кинул взгляд на преподавательский стол. Половина мест пустовала, оставшиеся учителя не переговаривались как обычно между собой, а только с угрюмым видом поедали овсянку.       Сидеть дальше в Большом зале мне не хотелось. Воскресную вылазку в Хогсмид отменили из-за вчерашнего происшествия, поэтому я решил скоротать первую половину дня в тренировках на метле.       Быстро переодевшись в своей спальне, я вышел из школы и направился к хранилищу метел. Едва оказавшись на улице, я сразу почувствовал холодный ветер и на всякий случай поплотнее закутался в спортивную мантию. Дойдя до склада, я взял свой старенький «Метеор-140» и сразу забрался на него, взлетая в воздух и держа курс на поле для квиддитча.       Охлаждающее осеннее утро и стремительный полет бодрили лучше любого энергетика, поэтому вскоре я скинул с себя всю полудрему и оцепенение. Описывая круги над стадионом и пролетая над кольцами, я невольно вспоминал подробности первого в этом сезоне и в моей жизни матча — Гриффиндор против Слизерина. В моем воображении пустые трибуны заколыхались красно-золотыми и серебристо-зелеными волнами болельщиков, кольца охраняли вратари Кеверил и Уайлд, по полю летали бладжеры и игроки… Среди них отчетливо выделялась фигура Мериды.       Вот она откинула со лба прядь вьющихся волос, поправила застежки на своей изумрудно-зеленой мантии с вышитой на груди эмблемой в виде змеи, и снова кинулась в центр игры. В тот момент она выглядела гораздо естественней и красивей, чем на хэллоуинской вечеринке. Вчера Мерида выглядела элегантной и ухоженной, но какой-то… чужой. Не той Меридой, которую я узнал за эти короткие два месяца.       Стоп. Нет-нет-нет, я не должен об этом думать. Я прилетел на поле, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Вчера Мерида ясно дала мне понять, что между нами никогда ничего не было и не будет, так зачем терзать себя лишний раз ненужными воспоминаниями…       А все-таки она выглядит довольно забавно, когда злится. Фыркает и морщит лицо, становясь похожей на печеное яблоко.       — В воздухе парит Джексон Фрост, который скоро сойдет с ума от всей этой чертовщины, — усмехнулся я, подражая комментаторам прошедшего матча, и поднялся чуть выше.       Ветер колыхал верхушки деревьев Запретного леса, заставляя стайки потревоженных птиц взмывать в воздух. И кого-то, кто был покрупнее птиц… Я подлетел ближе и почувствовал, как по моей спине пробежал холодок. Я уже испытывал подобное чувство.       Над лесом кружилось несколько скелетоподобных лошадей, которых я видел в своей первый день в Хогвартсе. Одно из этих созданий поравнялось с птицей, бесшумно взмахивая огромными перепончатыми крыльями. На миг я подумал, что лошадь сейчас вонзит зубы в бедную птицу, но она всего лишь пролетела мимо. Движимый странным влечением, я сорвался с места и полетел вслед за парящим скелетом.       Отделившись от своих сородичей, это странное создание описало круг над школой и постепенно начало снижаться. Я замечал странное явление: иногда я видел лошадь перед собой очень четко и ясно, но порой она просто пропадала из виду, как мерцающие на поверхности воды блики.       Странное создание остановилось недалеко от дома школьного лесничего, обогнув забор и приземлившись на грядки с тыквами. Я опустился ближе к деревьям, чтобы в случае чего скрыться в лесу, и затаил дыхание. Скелет-лошадь прямо по грядкам потопал к жилищу Стоика, негромко фыркая и не обращая на меня ни малейшего внимания.       Идея последовать за этой тварью с каждой минутой казалась мне все более абсурдной. Ну, кто меня тянул лететь сюда, чтобы торчать на грядках со следами лошадиных копыт, одновременно стараясь не показаться на глаза сварливому леснику? Как общение с призрачной лошадкой поможет мне избавиться от груза тех проблем, что медленно, но упорно давили мне на плечи?       Мое паршивое настроение совсем не действовало на лошадиный скелет. Животное бодро вышагивало по грядкам и принюхивалось к какому-то аромату, по-видимому, доносившемуся из лачуги Стоика. Порывистый осенний ветер всколыхнул растущие неподалеку цветы, сорвал какое-то тряпки, висевшие на заборе, и приоткрыл одно из окошек в доме. Теперь аромат, так привлекавший скелетоподобную лошадь, стал сильнее, а из дома начали доноситься приглушенные голоса, нередко прерываемые всхлипами какой-то девушки.       Осторожно ступая меж покалеченных грядок, я пробрался к окну и прислушался. Судя по голосам, в доме находились двое. Один голос, низкий и густой, говорил ровно и без какой-либо интонации. Зато второй, высокий и звонкий, часто срывался и умолкал. «Роксана», — мелькнула неожиданная догадка. Я присел, чтобы мои глаза находились на уровне окна. К счастью, за чахлыми и странными на вид фикусами, заполнившими собой весь подоконник, ни Стоик, ни Роксана меня увидеть не могли. Зато я кое-что увидеть смог.       Эти двое сидели за столом и пили чай (по крайней мере я решил, что это чай). Школьный лесник грузно опирался на стол, хмуро уставившись на свою пустую чашку размером с доброе ведро. Роксана, с покрасневшими глазами и слегка опухшим носом, держала в дрожащим руках стакан, но опустошить его еще не решалась. Она внимательно смотрела на небольшую фотографию, лежавшую в треснувшей рамке на краю стола. Кто был на ней изображен, я не увидел, хотя и догадывался.       — Мистер Хэддок, вам налить еще чая? — Рокси, наконец, оторвалась от созерцания фотографии и вопросительно посмотрела на Стоика.       — Что?.. Нет, спасибо, я сам. — Лесник, занятый своими мыслями, тряхнул косматой головой и тяжело встал из-за стола, направляясь к одному из кухонных шкафчиков. Достав из шкафа пыльную бутылку с какой-то янтарной жидкостью, он щедро плеснул ее в чашку, добавив совсем немного чая из почерневшего от копоти чайника.       Меня передернуло. Как только Роксана может сидеть за одним столом с этим грязным, неотесанным, хмурым человеком и еще умудряться вести с ним разговор? От одного только взгляда мрачного Стоика мне становилось не по себе. Я пригнулся еще ниже и затаился за спасительным фикусом.       Хэддок-старший и Санихелл снова замолчали. Роксана выводила пальцем какие-то узоры на грязной поверхности стола, Стоик хмуро делал глоток за глотком из своей исполинской чашки. Что касалось меня, то я продрог до костей, устал и к тому же проголодался. Ноги устали стоять в полусогнутом положении, полы спортивной мантии запачкались в грязной земле. Что я хотел услышать из разговора этих двоих? Возможное местонахождение Мериды? Судя по выражению лица Стоика, он не знал и совершенно не хотел этого знать. В голове пронеслась мимолетная мысль: а вдруг то же самое касается и Хика? Я мог и ошибаться, но Хэддок-старший был мало похож на заботливого отца, всеми силами пытавшегося разыскать пропавшего сына.       — Вы слышали о вчерашнем происшествии, мистер Хэддок? — тихо спросила Роксана, прерывая затянувшееся молчание.       — Кто ж об этом не слышал. Вся школа на ушах стоит, учителя с ума сходят… Эти министерские чиновники в Хогвартс ходят, как к себе домой… А где они все были летом, спрашивается? — неожиданно рявкнул Стоик, со стуком ставя чашку на стол, — Министерство закрыло глаза на исчезновение моего сына, но как только пропали отпрыски из богатых чистокровных семей, сразу взбаламутили воду, словно паршивые гриндилоу!       В этом обвинении я почувствовал нападки на Фиону Туофф, из-за чего моя неприязнь к Хэддоку-старшему только усилилась. Видимо, Стоик еще мог сказать пару ласковых слов в сторону работников министерства, но вдруг вспомнил, что находится в доме не один. Лесник шумно вздохнул и направился за новой порцией своего «чая».       — Нам всем сейчас тяжело, мистер Хэддок, — мягко проговорила Роксана, встав между Стоиком и бутылкой с янтарной жидкостью. Она больше не плакала, ее светло-зеленые глаза смотрели твердо и уверенно, — Что бы там ни делало Министерство, профессор Нортхем искал и продолжает искать Хиккапа. И он его найдет, я в этом уверена.       Странная девушка, Роксана Санихелл. Пришла в слезах искать утешения у хмурого лесника, а в итоге сама его утешает. И упорно продолжает верить во всемогущего директора, надеясь на чудо. Мне бы ее уверенность!       Роксана ушла из поля зрения, которое предоставляло мне маленькое окошко. Судя по голосу, она остановилась возле входной двери. Ее давно остывшая чашка с нетронутым чаем осталась на столе.       — И еще, мистер Хэддок. Пожалуйста, приходите завтра в Большой зал. Не нужно скрываться от всех и вся и топить горе в огневиски. Как говорил профессор Нортхем, наша сила в единстве. По одиночке мы просто сойдем с ума.       «По одиночке мы просто сойдем с ума». Черт возьми, эта Санихелл тысячу раз права! Но скрип двери напомнил мне, что оставаться под окном и слушать разумные речи пуффендуйки уже не безопасно. Поэтому я подобрал валяющуюся на земле метлу и взмыл в воздух, паря над верхушками деревьев Запретного леса.       Через некоторое время Стоик тоже вышел из дома и прогнал скелетоподобную лошадь со своих потоптанных грядок, одновременно кинув ей тушку какого-то мелкого грызуна. Довольное полученным угощением, жуткое создание быстренько смылось от Хэддока-старшего. Пролетая мимо меня с зажатой в зубах добычей, лошадь-скелет посмотрела на меня своими горящими глазами и даже как будто подмигнула. «Пора и мне чем-нибудь перекусить», — хмыкнул я и полетел в сторону замка.       Вернувшись в школу, я на скорую руку пообедал в Большом зале и направился в гостиную, чтобы переодеться во что-нибудь потеплее. В башне Гриффиндора было более шумно, чем обычно. Ученики обсуждали исчезновение двух слизеринцев и пуффендуйца, строя предположения насчет того, куда они могли деться — одно абсурднее другого. Я услышал, как одна первокурсница горячо убеждала другую, что в этом темном деле не обошлось без оборотней и нескольких министерских магов.       От болтовни гриффиндорцев у меня вскоре заболела голова. Мне было необходимо переговорить обо всем случившимся с надежным человеком, а вместо этого я грелся у камина и слушал бессвязный бред первогодок. Кому я мог рассказать о своих переживаниях? О Тадаши и Роксане не может быть и речи — вряд ли они станут в ближайшее время со мной разговаривать после того, что я наговорил им этим утром. Мерида исчезла, Фиона умчалась в Министерство и неизвестно когда снова посетит Хогвартс.       Гул голосов жужжал у меня над ухом подобно рою рассерженных пчел. Какой-то третьекурсник усмехнулся, пытаясь придать голосу бодрости:       — По крайней мере, победа в соревнованиях по квиддитчу нам обеспечена. Слизеринцы лишились двух сильных игроков и вряд ли им найдут замену так скоро…       Это стало последней каплей. Я резко вскочил с кресла, перепугав стайку первоклашек, и уже собрался сказать пару ласковых в адрес того недоумка. Найти его в пестрой толпе гриффиндорцев оказалось несложно — примерно дюжина учеников отшатнулась от мальчишки, как от прокаженного.       — Если ты можешь так рассуждать, то у тебя в башке бладжер вместо мозгов! — выкрикнул я, сжав кулаки, — Из Хогвартса пропали школьники, один — еще совсем ребенок… На их месте мог оказаться любой из нас!       Третьекурсник смутился, но нашел в себе наглость возразить:       — Не валяй дурака, Фрост, о ком ты беспокоишься? Я говорил про слизеринцев, а не второкурсника из Пуффендуя. Если бы, как ты сказал, пропал кто-то из гриффиндорцев, то эти змеи не стали бы лить слезы. Как они к нам относятся, так и мы к ним. Это справедливо.       Я даже не знал, что возмутило меня больше в словах мальчишки — его фамильярное обращение или то, что он рассуждал почти как я утром. Несколько гриффиндорцев пробормотали что-то в знак согласия, но остальные не издали ни звука. Повисло гробовое молчание — я слышал, как стучит кровь у меня в висках. Но через мгновение открылся входной проем, и в гостиную вошел Ханс Вестергард. Ученики встрепенулись и попытались вернуться к прежним разговорам, но чуткий староста уловил признаки конфликта.       — Что здесь произошло? — требовательно спросил Вестергард.       Никто ему не ответил. Я на деревянных ногах пересек половину гостиной и буркнул третьекурснику:       — Твое чувство справедливости просто паршивое.       Ханс окликнул меня, но я уже отодвинул портрет с Полной Дамой в сторону и зашагал по коридору — подальше от всех.       Где можно скоротать остаток вечера до занятий с директором? Я мог отправиться в библиотеку учить уроки, но там я вполне мог столкнуться с Тадаши, чего мне сейчас совсем не хотелось. Вернуться в башню гриффиндорцев и прошмыгнуть в спальню, закрывшись от всех стеганым одеялом? Нет, я вернусь туда только глубокой ночью, когда все будут спать. Я выбрал единственный оставшийся у меня вариант — уединиться в месте, где меня точно никто не найдет.       Гобелен с Варнавой Вздрюченным был на своем месте, также как скрытый проход в Выручай-комнату. Но я надеялся, что портрета того безумного старика в подгузнике мне удастся избежать. Я неторопливо начал прогуливаться вдоль заветной стены, мысленно повторяя: «Мне нужна комната, где меня никто не найдет». После нескольких подобных фраз я с надеждой оглянулся на вдох в Выручай-комнату и… увидел целую и нетронутую стену.       Почему не получилось? На Хэллоуин я без труда смог попасть внутрь — в коридор, освещенный зеленым светом факелов. Я повторил свою попытку, пытаясь максимально сосредоточиться — снова безрезультатно. Тогда я попытался припомнить слова Тадаши насчет этого заколдованного помещения и случаи, в которых комната могла отказать мне в просьбе. Увы, все наставления когтевранца упорхнули из головы, оставляя лишь образ недовольного моими утренними словами Хамады. Открыв глаза, я подошел вплотную в холодному камню стены, пытаясь передать ему свою вспыльчивость и очистить сознание от неприятных мыслей. Глупая затея, но мне нужно хоть как-то попасть внутрь.       Примерно через минуту (хотя мог пройти и добрый час — в тот момент я не ориентировался во времени) из-за стены донесся какой-то шорох. Я осторожно обернулся, но в коридоре никого не было, кроме меня, Варнавы Вздрюченного и парочки свирепых троллей на гобелене. Значит, этот шум точно доносился из Выручай-комнаты. Прислушавшись внимательней, я уловил тихий рокот, похожий на звук мотора. Звук становился громче и вскоре до меня дошло, что это рык какого-то зверя. Мне вспомнился разговор первокурсниц про оборотней, и я почувствовал сковывающий холод, никак не связанный с холодной стеной.       Но зверь оказался не единственным существом, находившимся в комнате. На смену рыку пришел приглушенный голос, который показался мне до боли знакомым. В нем не слышалось страха, скорее… раздражение? Я сильнее вжался в стену, желая пройти сквозь нее, но ничего у меня, конечно же, не вышло.       — Что ты на меня-то сердишься? — Я едва различал слова за преградой из камня. — Это старуха-резчица виновата. И этот мальчишка…       — Джек!       Я обернулся так резко, что чуть не ударился головой о стену. Посреди коридора стоял Ханс, сверкая в свете факелов начищенным до блеска значком старосты.       — Приветик, — выдавил из себя я, потирая помятое ухо.       — Что ты здесь делаешь? — спросил староста, скрестив руки на груди.       — Хм… иду на занятия к профессору Нортхему. — Я постарался придать голосу беспечности, но у меня опять-таки ничего не вышло.       — После шести часов вечера ученикам запрещено покидать свои гостиные без сопровождения старосты или преподавателя, — заявил Вестергард, подходя ко мне, — Таково правило Хогвартса.       — Что-то я раньше его не слышал, — развел руками я, мысленно прогоняя Ханса куда подальше со своими дурацкими правилами. Из-за него я больше не слышал голосов за стеной.       — Сегодня директор объявил его всем старостам. Я передал слова профессора Нортхема остальным гриффиндорцам, но ты вылетел из гостиной, едва меня увидев. — По губам Ханса пробежала тонкая улыбка, — Поэтому естественно, что ты о нем не знал. Пойдем, я провожу тебя до кабинета директора.       Мне не очень-то хотелось, чтобы Вестергард вел меня за ручку к директору, словно первокурсника, однако спорить не стал — на сегодня я исчерпал лимит возражений. Так что я всего лишь проводил взглядом так и не открывшуюся Выручай-комнату.