Утраченные воспоминания

      Я был недоволен тем, что Ханс прервал нашу с Меридой беседу, но говорить ему ничего не стал. Как я понял после двух недель обучения в Хогвартсе, между учениками Гриффиндора и Слизерина идет бесконечная, упорная, но, по моему мнению, бестолковая война. Учителя постоянно твердят о налаживании контактов со студентами с других факультетов, но это едва ли меняет дело. Я замечаю, как мои однокурсники время от времени косо на меня посматривают, потому что я общаюсь со слизеринкой. Хотя никаких явных претензий не показывают, когда я нахожусь в обществе Роксаны и Тадаши. Почему так происходит?       Конечно, не мне тягаться в мудрости с многовековой Распределяющей шляпой, но иногда мне кажется, что разделение учеников на колледжи по какой-то одной способности — занятие неразумное. Не знаю, откуда у меня берутся такие мысли, но время от времени я думаю о том, что если бы этого разделения не существовало, то налаживать дружеские отношения с ребятами было бы гораздо проще. Интересно, во всех школах волшебства существует распределение? И много ли чародейских школ вообще?       Поглощенный такими философскими размышлениями, я наконец отвязался от расспросов Ханса о моих школьных успехах, адаптации к режиму Хогвартса и новых друзьях. Разумеется, проявляя такое внимание, Ханс желал добра, но мне его чрезмерная опека уже порядком надоела. Покончив с обедом, я попрощался со старостой и вышел в вестибюль. Только там я заметил бегущую за мной Анну Разеграфф со свитком пергамента в руке.       — Привет, Джек! Меня просили передать свиток тебе, я думала сделать это еще в Большом зале, но ты ушел раньше других и… Короче, вот, — немного скомкано закончила Анна.       — Ага, спасибо, Анна. — Разенграфф вернулась в зал, а я стоял на месте, разворачивая послание. Урок у директора сегодня в восемь часов вечера? Отлично!       Наконец-то профессор Нортхем вспомнил обо мне! В день моего прибытия в Хогвартс директор ничего мне толком не объяснил, лишь ограничился туманными намеками. На следующий же день он отменил индивидуальный урок, огорошив пришедших вместе со мной друзей новостью о том, что они были кем-то заколдованы. Я понял, что его слова произвели самое сильное впечатление на Мериду, хоть она и не говорила об этом. Я решил, что не стану звать друзей с собой снова. Что-то мне подсказывало, что моя сегодняшняя встреча с директором должна пройти с глазу на глаз.       Без пяти восемь я вышел из гриффиндорской гостиной и — о чудо! — добрался до кабинета директора, впервые ни разу не сбившись в пути. Поднявшись по винтовой лестнице, я постучался в дверь. Ответа не последовало. Я подождал несколько секунд и попробовал еще раз — и вновь никакого отклика. Тогда я тихонько открыл дверь и оглядел кабинет — внутри никого не было. Я задумался о том, как поступить дальше — дождаться директора в кабинете или снаружи? Остановившись на втором варианте, я вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь.       Только тогда я заметил небольшую полоску света на полу. Проследив за ней взглядом, я увидел, что свет льется из той самой приоткрытой дверцы, открывающей вход во второй кабинет профессора Нортхема. Видимо, директор сейчас находился там. Я уже хотел постучаться в дверцу, но остановился, с поднятой рукой прислушиваясь к звуку голосов, доносящихся из кабинета.       Судя по голосам, в кабинете профессора Нортхема находились три человека. Я различил низкий голос директора, возмущенный и срывающийся на фальцет — Хэнка и неизвестный мне женский, что-то быстро тараторящий. Стоять под дверью и подслушивать — удовольствие среднее и весьма рискованное, но я просто не мог побороть искушения узнать хоть крупицу правды. К тому же, в разговоре проскочило мое имя.       Я тихонько приоткрыл дверь, и голоса стали доноситься до меня отчетливей. Я снова услышал женский голос, обращавшийся к директору:       — Поверьте мне, профессор. Если не сделать это в ближайшем времени, последствия могут быть крайне непредсказуемы.       Я приник к дверной щели и увидел копну коротких зеленоватых волос. Похоже, говорившая — та самая ведунья, с которой я встретился, когда в первый раз пришел к директору. Она ничего мне не преподавала, но тем не менее я постоянно натыкался на нее в школьных коридорах.       — Разрешите сказать, директор. — Это говорил Хэнк. Он выступил вперед, тщетно пытаясь скрыть в голосе раздражение. — Мы можем обойтись и без мальчишки.       — Бен, ты обещал… — вмешалась волшебница, гневно сверкнув глазами.       — Я ничего не обещал, а лишь одобрил твою идею рассказать о своих планах профессору, — отмахнулся декан Гриффиндора. — И все еще придерживаюсь своего мнения: спешить не стоит.       — Бенджамин, — вмешался профессор Нортхем. Хэнк мгновенно притих. — Ты же сам видел, в каком состоянии сейчас находится Шар. И видел промелькнувшую тень Кромешника.       — Ее видели только вы, профессор, — заявил Хэнк, — И вызвали нас на ночь глядя, потому что вам привиделась беда. Сандер, ты веришь ему?       Из тени выступил преподаватель заклинаний, которого я до этого момента не заметил. Он пожал плечами, вызвав горсть золотого песка, принявшего очертания знака вопроса. Хэнк хмыкнул.       В этот момент в окно директорского кабинета проник лунный свет. Все разом повернули голову к окну, затаив дыхание. Я вытянул вперед шею, чтобы лучше видеть.       — Что ты хочешь сказать нам, Луноликий? — спросил профессор Нортхем.       «Но ведь луна не разговаривает». — Не успел я это подумать, как льющийся на пол лунный свет начал приобретать очертания некой человеческой фигуры. Я ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Фигура наконец приобрела четкие очертания, ужаснув присутствующих. Человек, сотканный из лунного света, не выглядел так уж необычно, но я почувствовал, как по спине пробежал холодок.       — Кромешник, — выдохнул Бенджамин Хэнк.       Директор посмотрел на него с видом победителя, но призрачный человек растаял, превращаясь в другую фигуру. Когда фигура сформировалась, профессора изумились еще больше. Лунный свет принял очертания подростка с взлохмаченными волосами, державшего в руке длинный посох, изогнутый на конце. На лице подростка играла беззаботная улыбка. Я не поверил своим глазам…       В кабинете повисла давящая тишина. Я хотел уйти, убежать отсюда как можно дальше, но мои ноги словно примерзли к полу. Казалось, преподаватели застыли вместе со мной, готовые простоять без движения целую вечность. Я уже готов был объявить о своем присутствии — крикнуть, хлопнуть дверью, издать любой звук, способный разорвать оковы этого замораживающего бездействия.       Но меня опередил Хэнк. Профессор силился придать голосу твердости, но я услышал в нем нотки страха:       — Фрост как-то связан с Кромешником?       — Я думал об этом, — отозвался директор. Внешне он оставался спокоен, словно появление моего призрака из лунного света нисколько его не удивило.       — Думали?! — Гнев придал Хэнку сил, и он снова заговорил в своей обычной манере. — Тогда почему вы продолжаете держать мальчишку в Хогвартсе? Его надо было вышвырнуть отсюда еще в первый вечер, когда он пришел сюда и наплел трогательную сказочку о своей потере памяти и лже-друзьях.       — Никто никого вышвыривать не будет. — В голосе профессора Нортхема прозвучал металл, и учитель трансфигурации убавил свой пыл. — Джек в равной степени может оказаться для нас как угрозой, так и предотвращением таковой. Не нужно делать поспешных выводов.       — Вы правы, профессор, — оживилась ведунья, кидая на Хэнка укоризненные взгляды. — Вот и я говорю о том…       — Также не нужно совершать поспешных действий, — остановил ее директор, — Я даю Вам разрешение на проведение занятий с Джеком, мисс Туофф, но запрещаю сообщать информацию, не имеющую отношения к его обучению.       Мисс Туофф, видимо, готова была поспорить с директором, но тот взглядом ее остановил. Поэтому волшебница молча кивнула, впрочем, почти не скрывая раздражения. Я осторожно переступил с ноги на ногу, с облегчением замечая, что снова могу двигаться. А раз так — здесь мне больше делать нечего. Я готов был пойти обратно в гостиную гриффиндорцев и в менее напряженной обстановке обдумать услышанное. Но пренебрегать уроком у профессора Нортхема было бы неразумно, ведь тогда директор мог догадаться, что я подслушал разговор, не предназначающийся для моих ушей.       Я решил, что лучшим вариантом было бы незаметно уйти из кабинета и снова постучаться, на этот раз громче. Мне было интересно, как на мое появление отреагирует Хэнк. Покинув кабинет, я подождал полминуты и громко, раздельно постучал. Услышав «Войдите», я вошел внутрь и снова очутился в мастерской профессора Нортхема. Тот сидел за столом и мастерил очередную поделку, только из дерева, а не изо льда. Хэнка, профессора Сандера и мисс Туофф в кабинете не было.       — Добрый вечер, профессор, — поздоровался я и внутренне обрадовался, что голос звучит твердо и бодро.       — Добрый, Джек, — отозвался директор и приподнялся, указав на тарелку с кексами в сахарной пудре, — Перекусить не желаешь?       — Хм, нет, спасибо.       Профессор Нортхем скинул со стола тарелку и щелкнул пальцами. Я услышал как сзади меня захлопнулась дверь. Что это значит?       — Тогда перейдем к дело-сути. — Директор полностью встал из-за стола и направился ко мне.       — Дело… что? — Я похолодел. Неужели профессор Нортхем догадался о том, что я услышал?       — Кто ты, Джексон Фрост? — Профессор Нортхем ткнул в меня пальцем, нахмурив брови. — Что в тебе главное?       — Я не понимаю, о чем вы…       — Раз кто-то захотел лишить тебя воспоминаний и отправить в Хогвартс, то в тебе должно быть что-то особенное. На наших индивидуальных уроках ты будешь заниматься самопознанием, ибо оно есть ключ к победе.       — Победе над кем? — быстро спросил я. Директор кинул на меня испытующий взгляд, я твердо его выдержал.       — Над тем, кто может поколебать нашу веру в себя.       О, замечательно, снова в ход пошли загадки. Я на мгновение отвел взгляд, чтобы профессор Нортхем не увидел скептического выражения на моем лице. Ничего, рано или поздно я выведу вас всех на чистую воду!       — Хорошо, профессор. Я готов.       — Итак, чтобы ты понял суть, мы начнем с меня. — Директор взял с одной из полок деревянную фигурку. Она была раскрашена таким образом, что походила на уменьшенную копию профессора Нортхема. На кукольном лице отчетливо виднелся гнев. — Ты видишь меня таким — строгим, суровым и непоколебимым. Но если заглянуть глубже…       Профессор снял с деревянной фигурки верхнюю часть, и я увидел, что внутри нее находится еще одна фигурка поменьше. Но ее лицо на сей раз выражало радость.       — Вы веселый? — неуверенно озвучил я свои мысли.       — Конечно, я тот еще весельчак, особенно на Рождество. Но и это еще не все. — Директор открывал фигурку за фигуркой, которые каждый раз показывали разные эмоции. — Порой я бываю загадочным и скрытным, но в то же время я бесстрашен. А в основе основ…       Я увидел последнюю фигурку. По сравнению с предыдущими она была совсем крошечной, не больше шахматного ферзя. На ней профессор Нортхем выглядел не как седой старец, а как маленький ребенок, туго завернутый в одеяло. Фигурка заставила меня улыбнуться.       — Маленький деревянный человечек, — пробормотал я. Директор с энтузиазмом кивнул.       — Присмотрись внимательно. Что в этой фигурке примечательного?       — У Вас… то есть, у нее большие глаза, — протянул я, рассматривая голубые кукольные глазки.       — Не просто большие, а огромные, — с жаром поддержал профессор, — Потому что они стремятся увидеть чудо! Вот что во мне главное. А в тебе?       — Не знаю… — Я невесело усмехнулся. — У меня пока что нет такой фигурки.       — В таком случае, мы попытаемся обойтись без нее. — Профессор убрал фигурку назад и вышел на середину мастерской. — Приготовь волшебную палочку, Джек. Сейчас мы проверим твое магическое мастерство.       Философская беседа завершилась, и урок у профессора Нортхема стал походить на простое занятие по заклинаниям. Но перед тем, как я начал демонстрировать свои магические познания, профессор почти пять минут вертел мою палочку в руках, удивляясь ее необычной форме. Возможно, директор сравнивал ее с призрачным видением посоха. Он спросил, не помню ли я причины, по которой палочка оказалась изогнутой с одного конца. В ответ я лишь пожал плечами — о форме волшебной палочки я задумывался в последнюю очередь.       К концу занятия профессор Нортхем пришел к выводу, что лучше всего мне даются такие заклинания, как Вингардиум левиоза и Петрификус тоталус. Их действие он наблюдал на йети, которого я заколдовывал и расколдовывал обратно (специально для «Гринпис» заявляю — во время урока ни один йети не пострадал). Но поскольку по двум заклинаниям судить о моем индивидуальном магическом уровне было бы сложновато, то самопознание пришлось отложить до следующего занятия.       Кабинет профессора Нортхема я покинул в смешанных чувствах.

***

      Поскольку следующим днем был понедельник, то во время завтрака в Большом зале профессор Хэнк наконец-то выдал мне индивидуальное расписание на всю неделю. Внимательно изучив его, я нашел одно изменение — занятия с профессором Нортхемом перенесли на вечер пятницы, а в понедельник мне поставили урок с мисс Туофф. Чему меня будет учить эта волшебница, которая даже не является преподавателем Хогвартса — оставалось только гадать.       Чтобы вовремя поспеть на занятие с мисс Туофф, мне пришлось уйти пораньше с тренировки по квиддитчу, что, конечно же, не понравилось нашему капитану — семикурснице Вилл Вандом. Похоже, из-за предстоящего матча со Слизерином Вилл нервничала не меньше меня. Она стала капитаном только в этом году и изо всех сил старалась быть достойной такой должности и уйти из Хогвартса, как говорится, «не ударив в грязь лицом».       — Джек, ты очень хорошо летаешь, но тебе не хватает сосредоточенности, — кричала мне Вилл на сегодняшней тренировке, — Ты слишком несерьезно относишься к предстоящей игре. Гриффиндор уже столько лет вырывает победу у Слизерина, и эту традицию ни в коем случае нельзя нарушить!       — Вилл, до матча еще две недели, — напоминал капитану я, летая над полем в поисках снитча, — Расслабься, наша сборная непобедима.       Вандом продолжала читать мне нотации, но я слушал ее вполуха и думал о Мериде Дунброх. Возможно, она, новоиспеченный капитан сборной Слизерина, подобно Вилл волнуется в преддверии игры. Я видел ее полет на отборочных испытаниях слизеринцев и должен признать, что она отлично держится в воздухе и легко совершает даже самые трудные маневры. А ее зеленая мантия развевается на ветру подобно знамени…       Да, я снова проморгал снитч и заработал еще одну гневную речь от своего капитана. Стараясь выкинуть из головы отвлекающие мысли, я с удвоенным вниманием осматривал площадку и наконец заметил блеснувший мячик. Войдя в пике, я эффектно схватил снитч у самой травы и этим трофеем вернулся к Вилл.       — Можешь ведь, когда хочешь, — проворчала Вандом, но в ее голосе я больше не слышал упрека. — Ну ладно, иди на свои занятия. Но чтоб в среду тренировался со всеми до конца!       Уставший, но довольный, я побежал в башню гриффиндорцев переодеваться. Несмотря на натянутые отношения с капитаном, мне очень нравились тренировки по квиддитчу. Полет — самая лучшая штука, на которую способен волшебник. Все тревоги и заботы я оставлял на земле и поднимался в воздух с легкой головой и чистым сердцем. Да и гоняться за резвым золотым снитчем было довольно увлекательно и весело.       Как было написано в индивидуальном расписании, мисс Туофф ждала меня в кабинете трансфигурации. Она сидела за столом Хэнка и просматривала какие-то документы, но, увидев меня, отложила все в сторону и лучезарно улыбнулась, жестом приглашая сесть.       — Хотя наши с тобой встречи официально называются занятиями, тебе не обязательно называть меня «профессор». — У мисс Туофф были необыкновенно красивые глаза цвета фиалок. Когда она говорила, то слегка их прищуривала, что придавало волшебнице немного озорной вид, — Будет достаточно обращения «мисс».       — Хорошо, мисс, — кивнул я, с интересом наблюдая за волшебницей. У меня возникло смутное чувство, что я раньше уже где-то ее видел. И это чувство было совсем иного рода, нежели воспоминания о заклинаниях, лошадях-призраках и черном озере. Я предполагал, что мисс Туофф тоже может помнить меня, но старается это скрыть. Что ж, я начинаю потихоньку привыкать к такому отношению со стороны профессоров.       — Поскольку я работаю в Министерстве магии и не могу часто посещать Хогвартс, наши занятия будут нерегулярными, — продолжала волшебница, — Но мы постараемся извлечь из наших редких встреч максимум выгоды. На занятиях со школьными преподавателями ты изучаешь и вспоминаешь науки о волшебстве, но на моих уроках я буду помогать тебе в том, чтобы вспомнить твою прошлую жизнь.       — Но нечто подобное я делаю на уроках профессора Нортхема, — возразил я.       — Я знаю, но это немного другое. Профессор Нортхем помогает тебе проявить индивидуальные качества для того, чтобы ты имел представление о своем будущем. Я же акцентирую внимание только на твоем прошлом. Ведь у человека без прошлого не может быть полноценного будущего, ты согласен?       Я подумал, что очень скоро свихнусь из-за таких бесед, но тем не менее кивнул.       — В таком случае, я хочу задать тебе вопрос. Пожалуйста, ответь на него честно, ничего не скрывая. Снились ли тебе какие-нибудь необычные или пугающие сны с того времени, как ты приехал в Хогвартс?       — А каким образом мои сны могут быть связаны с воспоминаниями? — осторожно спросил я, внутренне напрягаясь.       — О, между ними может наблюдаться огромная связь, — тихо сказала мисс Туофф и мягко коснулась моей руки. Я вздрогнул от неожиданности, но руку не убрал, — Очень часто какие-либо трагические события, произошедшие с человеком в детстве, юности или просто далеком прошлом находят отражение в его самых жутких ночных кошмарах. С такими воспоминаниями нужно быть очень осторожным, ведь с помощью них можно манипулировать человеком, получить контроль над его сознанием и душой.       — Каким образом меня смогут контролировать? — Я тоже понизил голос и с тревогой вглядывался в необыкновенные фиолетовые глаза своей собеседницы. — Кому это нужно?       Волшебница молчала. При свете настольной свечи ее волосы переливались всеми цветами радуги. Я любовался цветными бликами до тех пор, пока не осознал, что мисс Туофф больше не держит меня за руку.       — Джек, у тебя такая холодная рука, — вдруг сказала волшебница, отрывая меня от созерцания ее волос, — Ты, наверное, очень замерз. Подожди, я приготовлю чай.       Я не возражал. Пока мисс Туофф возилась с чайником и чайными листьями, у меня было время обдумать ответ на ее вопрос о снах. Неизвестно почему, но эта молоденькая волшебница внушала мне доверие, и я решил поделиться с ней историей сна, который я видел, пока впервые ехал к Хогвартсу в карете. Но некоторые детали кошмара все же решил опустить.       Спустя несколько минут у меня в руках была чашка с дымящимся ароматным чаем. Напротив меня сидела мисс Туофф с точно такой же чашкой и неторопливо поглощала напиток.       — Вот теперь я готова тебя слушать, — сказала она. Я сделал небольшой глоток, чувствуя, как по телу разливается успокаивающее тепло. И начал свой рассказ.       Первую половину сна я рассказал полностью — поведал о зимнем лесу, смехе маленькой девочки, катании на озере и трещине на льду. Утаил от волшебницы то, как вода превратилась в песок, а детский плач преобразовался в ужасающий хохот. Время от времени я прерывал рассказ, чтобы сделать глоток чая и не заметил, как быстро опустела чашка.       — Спасибо, что рассказал мне о своем сне, Джек, — немного помолчав, сказала мисс Туофф, — Думаю, ты еще никому об этом не говорил, кроме меня?       — Вы правы, мисс. — Я поставил пустую чашку на стол и откинулся на спинку стула, подавляя зевоту, — Никому. Так что может означать мой сон?       — У твоего сна может быть несколько толкований… — задумчиво протянула волшебница. — Говоришь, смех принадлежал маленькой девочке? Это могла бы быть твоя сестра или подруга детства. Но для более широкого анализа я бы посоветовала обратиться тебе к пособию по прорицаниям. Ты еще не начал изучать этот предмет?       Я покачал головой, вспоминая скептические слова Мериды об этой науке. И думал о том, кому могли принадлежать зловещие слова из кошмара: «Теперь ты в моих руках». Если это мог быть таинственный Кромешник, то говорить об окончании сна очень рискованно. Все равно, что повесить себе на шею ярлычок: «Профессор Хэнк, вы были правы! Я действительно одержим темным злодеем. Уже иду упаковывать вещи на поезд до Лондона».       Никакой выгоды в дальнейшем пребывании с мисс Туофф я не видел, поэтому решил попросить завершить занятие пораньше. Тем более, в башне Гриффиндора меня ждало невыполненное задание по ЗОТИ, являться без которого на урок «Дракулы» было смерти подобно.       — Мисс, я сегодня очень устал. Может, продолжим нашу беседу в другой раз? — сказал я, потихоньку поднимаясь со своего места.       — Да, конечно, — отозвалась волшебница и проводила меня до двери, — Отдыхай, Джек. Если тебе приснится что-нибудь похожее, то приходи ко мне в любое время, если сможешь меня найти.       — Хорошо, мисс. До свидания, — попрощался я, а про себя подумал, что до конца жизни не желал бы видеть таких снов.