Грязное дело

Когда Уилл узнал, что Миша мертва, он не сразу поверил в это. А когда ему сказали, как именно она погибла, то он впервые в жизни потерял сознание. Последующие дни он помнил плохо — организация похорон, маленький гроб, а потом бесконечная судейская канитель, закончившаяся сокрушительным поражением: Мэйсон Вёрджер, убийца и насильник, остался безнаказанным. Уилл ощущал себя так, как будто бог предал его. Он был полицейским и, несмотря ни на что, верил в справедливость закона. И вот сейчас он оказался преданным тем божеством, которому он служил. Впрочем, это помогло: когда Уилл вырезал язык у своей первой жертвы, совесть его не мучила. С тех пор он следил за Мэйсоном, но ни разу не смог подобраться к нему. Он не мог действовать официально, потому что привлёк бы внимание, но и не мог пускать в ход личные связи — наверняка кто-то из коллег что-то заподозрил. Оставались окольные пути, столь же ненадёжные, сколь и узкие; юристы семьи Вёрджеров отлично ограждали своих подопечных от излишнего внимания. Уилл выяснил почти всё, что мог, но и этого был недостаточно. Ему удавалось всё это время оставаться безнаказанным, возможно, потому, что он всё делал в одиночку. Сейчас появился Ганнибал, и всё стало неизмеримо сложнее. Хочется ему или нет, теперь они связаны и должны действовать вместе. Если Ганнибал решил помочь ему, какие бы причины для этого ни существовали, — что же, мешать он не будет, в чём бы эта помощь ни была. Уилл слушал долгие гудки в трубке. Он не решил ещё точно, что скажет. — Да, Уилл. И Уилл принял решение. — Я хочу видеть тебя. — Приезжай. Уилл не любил чужих пространств, но сами стены дома Ганнибала, казалось, внушали ему спокойствие. И сам хозяин этого дома, в бархатном чёрном халате, источал ту же непоколебимую уверенность. — Ты ждал целую неделю, прежде чем позвонить. — В тоне Ганнибала было скорей огорчение, чем упрёк. — Прости. — На ощупь бархат оказался мягким, согретым теплом тела. — Мне нужно привыкнуть к мысли, что ты стал частью моей жизни. — Звучит обречённо. — Перестань. — Уилл нащупал его руку, сжал её. — Это грязное дело. Я втянул тебя в свой мир. — Что же, я ценю компанию. Уилл, не отпуская его руки, дошёл до кровати, сел, смяв ровное покрывало. Ганнибал опустился рядом, обнял его, прижал к своему плечу. — Я не хочу сейчас говорить о прошлом, хорошо? — Ничего, что может повредить тебе. — Его губы коснулись уха. — Ничего о прошлом. Пояс халата был завязан совсем слабо, от движений он разошёлся, открыв грудь и живот. Уилл положил ладонь на горячую кожу, зарылся пальцами в густые волосы. — К чёрту, — проговорил он, отстраняясь и стаскивая рубашку через голову. Сброшенные ботинки стукнули о пол, зашелестели падающие брюки, за ними отправились носки и трусы. Сверху лёг чёрный халат. — Ты похудел, — заметил Ганнибал, проводя ладонью по его телу, от горла до паха. — Забываешь поесть и хватаешь на бегу. Это было так трогательно — его любовник заботился о том, что и как он ест. Уилл сжал его лицо, поцеловал, наслаждаясь тёплым тесным скольжением их языков. Разорвав поцелуй, он легко подтолкнул Ганнибала, и он лёг, распростёрся на кровати. Его член был ещё мягким, но уже наливался, увеличивался, приподнимался. Уилл наклонился, вобрал его в рот, ощутил едва уловимый солёный привкус. Рука Ганнибала гладила его по волосам, пока он проводил языком вверх и вниз, целовал нежную, чуть морщинистую кожу мошонки, тёрся щекой о его бёдра. Убедившись, что он уже достаточно возбуждён, Уилл поднялся, и они вновь слились в поцелуе. Сладкое, ноющее предвкушение вытесняло все лишние мысли и чувства, оставались лишь они вдвоём, тут и сейчас, и в каждом прикосновении было больше понимания, чем во всех сказанных словах. Ганнибал чуть раздвинул колени, обхватил ими Уилла. Тот провёл рукой по его бедру, вверх, до самой талии — эти длинные ноги сводили его с ума. Он освободился от объятий, сел, поймал щиколотку Ганнибала; конечно, кожа его была мягкой, даже пятка оставалась нежной, и Уилл поцеловал её. Ганнибал выдохнул, когда он коснулся губами косточки на внутренней стороне, свода стопы, прикусил большой палец. Уилл лизнул его, и выдох перешёл в тихий стон. — Раньше я боялся щекотки, — сообщил Ганнибал и тут же застонал вновь — Уилл взял в рот его пальцы. — Раньше я не любил это делать. — Уилл вновь лёг рядом, его ладонь сомкнулась на члене Ганнибала. — Но мы договаривались не говорить о прошлом. Ганнибал привстал, хотел было ответить, но Уилл положил ему вторую ладонь на губы, не позволяя говорить. И Ганнибал послушно замолк, вновь лёг, и эта покорность была такой соблазнительной, что Уилл не удержался. Его ладони сошлись на чужом горле, чуть сжали, но вместо страха в глазах Ганнибала засветилось предвкушение. Он мог сопротивляться, Уилл был чуть ниже и легче его, но он подставлял своё чисто выбритое горло с такой готовностью, что Уилл чуть не кончил тут же. Он зажмурился, чтобы успокоиться. Всё так же держа одной рукой Ганнибала за горло, второй он сжал его член. Он слышал, как дыхание его стало хриплым, чтобы через минуту смениться долгим стоном удовольствия. Горячая сперма потекла по пальцам Уилла, и он наконец-то в несколько движений довёл себя до разрядки. Лишь тогда он отнял ладонь от его шеи, позволяя дышать полной грудью. Под челюстью Ганнибала расплывались красные пятна. Синяков от них не останется, пару минут — и они исчезнут. Но Уилл принялся вылизывать их, пока Ганнибал не засмеялся. — Хватит. — Он обнял Уилла, прижал к себе, и он лёг, прижался щекой к плечу. — Ты похож на одну из своих собак. Теперь Уилл улыбнулся, закрыл глаза. Он ощущал запах их спермы, еле уловимый аромат чужого пота, нежный цветочный дух свежего постельного белья. Зачем, собственно, он ждал целую неделю? Сейчас всё казалось таким простым. — Собаки всегда преданны мне. И никому ничего не расскажут. — Тебе хватает их общества. — В общем, да. — Уилл перевернулся на спину, закинул руки за голову. Ганнибал опёрся на локоть рядом с ним. — Не то чтобы я против наших встреч, но приятно знать, что ты всегда возвращаешься домой один. Уилл из-под полуопущенных ресниц поймал его взгляд — сочувственный и понимающий. Потом его веки дрогнули, закрылись. — Каждый из нас ценит свой образ жизни, — сказал он, кладя раскрытую ладонь на грудь Уилла, ловя его сердцебиение. — Каждый. — Уилл потянулся вверх, поцеловал его в подбородок, место под нижней губой. В спальне было тепло, даже жарко. Ганнибал вытер капельки пота со лба, сел, опёрся спиной о высокую спинку кровати. Он беззастенчиво рассматривал лежащего перед ним Уилла, и он нисколько не смущался, лишь потянулся, хрустнул суставами. Ему, пожалуй, даже льстило такое подчёркнутое внимание. — Ты смотришь так, как будто хочешь меня съесть. Ганнибал расхохотался — громко, запрокинув голову, обнажая острые зубы. Уилл раньше и не думал, что он способен так смеяться, и этот смех показался ему обидным. — Перестань, — попросил он, но Ганнибал лишь снисходительно хлопнул его по плечу, досмеиваясь. Это внезапно разозлило Уилла. Он резко поднялся, вновь положил ладонь на шею Ганнибалу, туда, где ещё не сошли красные следы. Тот только чуть сполз вниз по подушке, лёг удобней. Он не перестал улыбаться, и тогда Уилл подмял его под себя, оседлал, сжал коленями его грудь. Ганнибал не сопротивлялся, не протестовал; казалось, ему доставляет удовольствие поддаваться Уиллу, зная, что в любой момент он может прервать своё подчинение. И Уилл не мог отказать себе в удовольствии воспользоваться этим. Он сдвинулся выше, упёрся коленями по обе стороны от его головы. И Ганнибал сам приоткрыл рот, принимая его член. Глаза оставались закрытыми; и, если бы не быстрые движение его руки, задевающей бедро Уилла, казалось бы, что он совершенно спокоен. Второй рукой он придерживал Уилла за талию, уверенно и крепко. — Ты слишком самоуверен, Уилл, — сказал он, как только смог говорить. Губы у него припухли и покраснели. — Возможно. — Он поднялся, сел рядом. На члене Ганнибала выступила только небольшая капля спермы — второй раз случился слишком быстро, — и Уилл внезапно наклонился и слизнул её. — В постели. — Здесь ты можешь делать почти что угодно. — И это странно. — Я могу помочь тебе, Уилл, — сказал Ганнибал, на этот раз серьёзно. — Ты не хочешь говорить о прошлом, но мы можем поговорить о будущем. Мозг всё ещё заволакивало послеоргазменной дымкой, но даже сквозь неё проникло остриё опасности. — Ты всё ещё не доверяешь мне. — Пальцы Ганнибала коснулись его колена. Он ждал ответа, а может, уже знал его, и Уилл наконец ответил: — Хорошо. Поговорим о будущем. — Я могу провести тебя в поместье Вёрджеров. Не сейчас, — прибавил он быстро, увидев, как дёрнулся Уилл, — мне нужно не меньше двух месяцев. Дальше ты можешь действовать по своему усмотрению. Это вполне могло быть ловушкой. Скорей всего, это и было ловушкой. — Я согласен. — Уилл прижал пальцы Ганнибала, гладящие его кожу. — И я готов ждать.