Aria
— Ария! — раздался на той стороне телефонной линии возмущенный голос Ханны. — Что происходит? Ты ушла, даже не попрощавшись! Ты даже не забрала заказ! Кажется, она была очень зла. Я не стала говорить, почему ушла, как и то, что уже пила кофе. — Прости, Ханна. Мне вдруг стало нехорошо, — бессовестно соврала я. — Я решила вернуться и заказала такси. — К отцу? — Нет, в отель. У папы какая-то конференция, он уехал в Нью-Йорк, — ну, по крайней мере, это действительно было правдой. — Где ты сейчас? — уже менее раздраженно спросила подруга. — Я почти приехала, — устало ответила я. — Ханна, давай встретимся позже внизу. Мне действительно нехорошо. Мне и вправду стало нехорошо, когда я вспомнила разговор с Эзрой. — Тебе ничего не нужно? — она, кажется, больше не злилась; в ее даже голосе слышалось легкое волнение. — Нет, спасибо. Ничего. Напиши мне, ладно? — Напишу, — мы попрощались, и она положила трубку, а я начала всматриваться в пейзаж за окном. Машина была уже близко к отелю. Когда мы приехали, водитель вышел и помог достать мой небольшой чемодан из багажника. Я, поблагодарив мужчину, отдала ему деньги и направилась ко входу в «Рэдли». Это место явно больше не походило на психушку: здесь было гораздо светлее из-за большого количества окон; с потолка свисали роскошные люстры; пол был обит мрамором; повсюду стояли в горшках и вазах благоухающие цветы; откуда-то шел приглушенный звук голосов. «Рэдли» действительно преобразился стараниями Эшли Мерин. Возможно, большинство людей и вовсе скоро забудут, чем было это место. Ах, как бы и я хотела забыть! Но знала, что всегда буду помнить. Несмотря на то, что в этом отеле ничего не напоминало о том, что когда-то здесь была психбольница, я все равно чувствовала запах старого «Рэдли» в воздухе. Возможно, не запах — пахло здесь пряностями и цветами, а не спиртом и бинтами, а ауру. Я не могла выкинуть из головы голые стены, разваливающиеся кровати, продавленные серые диваны, ужасные столы с разложенными на них играми и картами. В моей голове отчетливо звучала песня Моны. Я ясно видела ее безумные глаза перед собой. Господи, я схожу с ума. Я поспешила к ресепшену. — Здравствуйте, я бы хотела здесь остановится. Девушка за стойкой быстро зарегистрировала меня и отдала ключи от номера. Едва я поднялась в номер, меня сразила дикая усталость, поэтому я успела только добраться до кровати, прежде чем провалиться в тревожный сон.Ezra
Вечером я уже начал себя презирать. И не только себя: мне не нравился кофе, хотя до этого это был мой любимый вкус; не нравились скатерти, которые я самолично выбрал несколько недель назад; персонал раздражал своей медлительностью. В конце концов я решил оставить все проблемы на завтра и исполнить свой алкогольный план. Оглядел комнату. Мой взгляд опять упал на шахматы. Я подошел к столику, и снова взяв ту фигурку, покрутил ее в руке. Все-таки надо выкинуть. Но я займусь этим как-нибудь потом: пешка полетела на пол. Мои мысли снова вернулись к дневным событиям. Ария. Я думал, что больше никогда не увижу ее. Но вот она снова появилась передо мной. Ее светло-карие глаза все так же мягко смотрели на меня, в ее голосе все так же слышались забота и участие, но эта улыбка…до сих пор не давала мне покоя. Я не знал, надолго ли Ария здесь задержится, потому что банально не успел спросить ее об этом. Черт. Я знал, что поступил невежливо (и это еще мягко сказано), фактически выгнав Арию. Конечно, я не говорил ей уходить, но она точно почувствовала, что меня не слишком радует ее присутствие и решила уйти сама. Вообще-то на то и был расчет. Однако я сразу же пожалел о своей грубости, ведь Ария ничем не заслужила такого отношения. Мы не виделись пять лет и расстались не так уж и плохо, так что она явно заслуживала более теплого приема. Нам было о чем поговорить. Да хотя бы о книге. В любом случае, все это уже неважно. Я обидел ее и теперь должен бы извиниться, но вести милую беседу — ни с Арией, ни с кем-либо другим — у меня не было никакого желания. Это мои проблемы, а не ее. Она не должна терпеть мою грубость. Я подхватил с журнального столика раскрытую книгу, налил себе первый стакан коньяка и углубился в чтение.