Lie to the truth

Но один день, как оказалось, изменил все. Проснулся я в пять утра от звонка Зи. Она хотела поговорить со мной о чем-то важном, не упомянув, о чем именно. Признаюсь, мне было одиноко эти четыре недели без нашего с ней общения. Безусловно, я сильно переживал о том, как поживает Ри, но он не отвечал ни на один мой звонок, а мои сообщения он вовсе не читал. Оставляя все переживания в стакане горячительного, я думал о другом. Ради того, чтобы и вовсе не пересекаться со мной, мистер Я-всегда-прав оборвал все знакомства, которые только могли вести ко мне. Перестать общаться с Зи является нереальной вещью как для него, так и для меня. Именно поэтому он решил сделать это. Он уговорил эту мисс вовсе прекратить реагировать на мои предложения. Это была игра в глупый телефон, где «абонент не абонент» и даже не пытается им стать. Впрочем, у каждой игры должен быть конец. Зи около пятнадцати минут объясняла мне, как добраться до кафе, в котором она планировала встречу. Конечно же для того, чтобы он не смог встретить нас вместе. Я понял, что это его нелюбимое кафе, но сказал ей, что не понимаю, что и где. Еще минуту она вздыхала, повторяла множество раз слово «может» и сказала следующее: - Видимо, все дороги ведут в одно место. Приезжай скорее. Я почувствовал, как по моей спине скользит нечто несуществующее, неведомое. Схватившись за голову, я быстро нашел ключи и отправился к его дому. Действительно, все дороги ведут лишь сюда. Едешь по объездной – попадаешь на Парк драйв, едешь через центр города – попадаешь на Парк двайв, даже если ты будешь сворачивать каждый второй поворот налево, ты окажешься на Парк драйв. Через двадцать минут я был на месте. Когда мне оставалось пару метров до двери, она распахнулась. Зи с опаской посмотрела на меня, затем пустила в дом. Шепнув мне «скорее мимо кухни, будь в гостиной», Зи направилась именно в кухню. Она гремела там чем-то, по-видимому, бутылками, и разговаривала на повышенных тонах. Затем заглянув в гостиную и убедившись, что я здесь, зашла и села в кресло. - Ты не пробовала спихнуть его в лечебницу? – быть может, я неправильно начинаю наш диалог, которого ждал больше месяца. - Он меня не послушает, ты знаешь, - она вздохнула, скрестила руки на груди и опустила голову. – Этот ужас продолжается уже месяц, а я так больше не могу. Кто бы подумал, что эта ситуация так его морально подавит. Кто знал, что этот сильный человек может так просто сломиться после этого?! Нет, конечно, это тяжелый удар, я понимаю. Но Райан не слабый, это я точно знаю. Он даже после распада группы меньше переживал. Да что там распад, когда они ругались с Джоном, он три дня убитый ходил… В этот раз он уже месяц не может оправиться. Боже, я так переживаю за него! Я готова убить человека, сотворившего с ним такое. Клянусь, у меня уже есть план мести. Взглянув на нее, я понял, она не шутит: хищнический взгляд, садистская полуухмылка, сжатые в кулаки пальцы. Волнение, наверняка, читалось на моем лице. Я опустился перед ней на коленях и попытался объясниться за тот вечер и ситуацию с Фрэнком. Выражение ее лица полностью поменялось, на щеках появился пурпур гнева и ярости. Ударив меня ладонью по щеке, она начала ругаться. В своем личном архиве я храню папки с названием «ГПС»— это сокращение означает: «Глупые поступки, которые я совершил». В этих папках я храню свои записи о поступках, совершенных мною по собственной вине. Иногда я диктую эти памятные записи моему психологу, но порой они настолько интимны и настолько глупы, что мне становится стыдно диктовать их, и я записываю их своей рукой. Пожалуй, этот должен занести туда. Она рассказала мне о том, что являлось настоящей причиной его депрессии, и тогда все стало понятно и для меня.