***
После закрытия в зал спустилась Тоука, чтобы помочь с уборкой. Видя, как она старается несмотря на раны, Ёрико не могла сидеть на месте и, подхватив тряпку, занялась столами. Смотреть на сестру Аято после сегодняшних событий ей было неловко: все же внешне они были похожи. Тоука хорошо относилась к людям, но одобрит ли то, что происходит между братом и простой девушкой, посмотрит ли сквозь пальцы на обстоятельства, приведшие ее в кафе? Не то чтобы Ёрико не нравилось в «Re», но как ни крути, она оказалась здесь не по своему выбору, а за неимением других вариантов. — Ты в порядке? Выглядишь рассеянной, — деликатно спросила Тоука, видя, как Акияма натирает один из столов уже около минуты. Ее мелодичный голос звучал мягко, но взгляд был проницательным и цепким, из-за чего создавалось впечатление, что она обо всем знает. Но откуда? Неужели сам Аято рассказал, или она подслушала? — лихорадочно гадала Ёрико. Пришлось промямлить невнятные оправдания: она просто не могла заставить себя быть откровенной, пока не обсудит все с Аято. Нужно было увидеть его, заглянуть в темно-синий сумрак его глаз в обрамлении пушистых ресниц, вызвать на лице такую редкую, но трогательную улыбку. Ёри так живо представила его, что увидела словно наяву: растрёпанного, в чистой, но мятой одежде, бледноватого и привычно ухмыляющегося. — Увидела привидение, Рыжая? — хмыкнул Киришима, но было заметно, что он сконфужен выражением детского счастья на ее лице. Спохватившись, Акияма дала себе мысленную затрещину, чувствуя, как неизбежно краснеют кончики ушей. Тоука предпочла не вмешиваться, потому что запах своего брата не спутала бы ни с каким другим, а Ёрико пропиталась им с ног до головы. Единственное, что вызывало ее опасения, так это не сделал ли братец чего-то, что превратило Ёри в бледную тень. — Тебе уже лучше? — взяв себя в руки, Акияма решительно продолжила натирать и без того чистый стол. Так нелепо себя чувствовать при попытке быть естественной ей ещё не приходилось, но что поделаешь? Не может же она обнять Аято прямо при его сестре — а именно этого ей хотелось больше всего. — О да, после твоего визита — особенно, — многозначительно прокомментировал Киришима и, выждав, когда осуждающие взгляды обеих девушек начнут сверлить в нем дырку, невозмутимо продолжил: — Кофе очень помог, — он подошёл ближе и небрежно провел пальцем по поверхности стола, словно придирчиво проверял выполненную работу. Акияма следила за его движениями, словно опасалась неожиданного нападения, розовея каждый раз, когда их взгляды пересекались: ее смятенный и его обжигающий. — Но мне не помешал бы свежий воздух, — Аято сделал паузу, словно задумавшись, а потом веско заметил: — И ты уже закончила полировать этот стол, — его слова, как часто бывало, были лишены вопросительных интонаций и скорее походили на констатацию факта, способную быстро превратиться в прямой приказ. О да, Киришима определенно питал слабость к таким словестным химерам. И только в его понимании сказанное являлось приглашением на прогулку, благо, Ёри достаточно его знала, чтобы догадаться. — О чем ты только думаешь, тебе ещё рано высовываться! — нашлась Тоука, обрушив на непутёвого брата волну праведного гнева, — а если рана откроется? — Мне лучше знать, как поправить здоровье, сестра, — не глядя, осадил ее Киришима, и перевел выжидающий взгляд на Ёрико. А та неуверенно посмотрела в окно, подсвеченное оранжевыми лучами вечернего солнца. Интересно, ее пригласили на прогулку или на очередные разборки? Впрочем, это был первый раз, когда Киришима соизволил поинтересоваться ее мнением, пусть и в завуалированной форме. Выдержав паузу, чтобы победа не показалась Аято слишком сладкой, Ёрико вызвалась сопровождать его. Правда, переодеться ей не дали: она успела только скинуть фартук, когда Кролик схватил ее за запястье и потащил на улицу, рассчитывая избежать от нравоучений Тоуки. Он шел быстро, но Акияма была вынуждена поспевать за ним. — Тебе и правда следует поберечь себя, — негромко заметила она, опасаясь, как бы рана на его животе и впрямь не открылась от всей этой суеты. Киришима промолчал, но сбавил шаг, отпустив запястье Ёри и неуверенно взяв за ладонь. Девушка не сдержала счастливой улыбки, глядя на их сцепленные руки: все это было, странным, но определенно приятным. — Чертова тупая сестра, — неожиданно заговорил Аято, все еще раздраженный, — не представляю, как ты можешь жить с ней под одной крышей. — Он свернул с оживленной улицы на маленький бульварчик, засаженный вишневыми деревьями. Ёри мечтала увидеть это место весной, когда сакура зацветет. Сейчас здесь было довольно пустынно: люди спешили по домам после длинного рабочего дня и не задерживались на маленькой тенистой аллее. Красивый закат быстро догорал, и на асфальт ложились длинные, глубокие тени, причудливо искажающие пространство. — Я прошла хорошую школу, — поддела она, на что Кролик только фыркнул. Он остановился под большим раскидистым деревом, тут же притянув смущенную Ёрико к себе. Она уткнулась носом ему в грудь, когда он потянулся к ее губам. — Ты и правда собираешься всем рассказать? Так быстро? — пробормотала она, чувствуя ладонями быстрое биение его сердца. От мысли, что он тоже взволнован, Акияма еще больше покраснела. На самом деле она вовсе не была против продолжить то, чем они занимались в его комнате, но это было как-то неожиданно. Кажется, у нормальных людей все происходило не так: вначале робкие взгляды, записки, пара свиданий и признание, неуклюжий первый поцелуй… Словом, Ёрико прочла уйму любовных историй и представляла, как примерно должны развиваться отношения. Однако в случае с Киришимой любые предположения оказались пустыми: он действовал, что называется, напролом. Аято скептически выгнул бровь, пальцами приподняв ее за подбородок и заставив посмотреть в глаза. У Ёрико приятно закружилась голова от погружения в темную синеву его взгляда, а неприятные мысли вылетели из головы. — Зачем я должен ждать? — кажется, Киришима действительно не понимал, — ты же хочешь быть со мной? — уточнил он, склонившись к ней и прижимая к шершавому стволу дерева. Его ладони с талии скользнули на бедра, бесстыдно исследуя изгибы тела. Как всегда наплевав на окружающий мир он делал то, что хотел, и Акияма впервые подумала, что это не так уж плохо. Невозможно было думать иначе, вдыхая дурманящий запах кофе, чувствуя пальцами разгоряченную кожу — девушка забралась руками под мужскую толстовку. Она успела кивнуть, перед тем как Аято дорвался до желанных губ, сминая их своими.***
Уже совсем стемнело, когда Акияма вернулась в кафе. Девушка рассчитывала, что ей ни с кем не придется пересекаться и отвечать на расспросы — все потом, хотя бы утром. Аято долго не выпускал ее из объятий, игнорируя слабые замечания о том, что неприлично так самозабвенно целоваться на людях. Но, по крайней мере, ей удалось отвоевать сохранность своей одежды. Киришима проводил ее до кафе, а сам отправился восвояси, наотрез отказавшись провести под одной крышей с сестрой еще одну ночь. Когда пожар в груди, разожжённый его ласками, немного утих, Ёрико ощутила привкус легкого разочарования: она была счастлива с Аято, но хотела действительно быть с ним, а не служить послушной игрушкой, с которой можно делать все, что душе угодно и где угодно. Впрочем он, скорее всего, просто не понимал разницы, и Ёрико впервые задумалась, как непросто будет его перевоспитать. Закрыв за собой двери и очутившись в полумраке помещения, девушка остановилась, прижавшись спиной к стене и шумно выдохнув. Пальцами погладила измученные долгими поцелуями губы, и мечтательно улыбнулась. Несмотря на порывистое поведение Аято, она все еще испытывала эйфорию. Откуда-то из глубины ее существа поднимались новые силы и уверенность в завтрашнем дне. Каким бы Киришима не был, Ёри знала: он позаботится о ней, и если уж вредный Кролик теперь принадлежит ей, она сумеет справиться с его трудным характером. Вот прямо с завтрашнего дня — решила девушка. Тихонько хихикая, она начала подниматься на второй этаж: пора было готовиться ко сну, хотя спать Акияме, разумеется, совершенно не хотелось. Из мыслей о предстоящей приятной суете ее вывел свет, льющийся из ее комнаты: она была приоткрыта. Слегка нахмурившись, девушка ускорила шаг, греша на свою забывчивость. Сегодня она действительно была настолько рассеянной, что могла и голову где-нибудь потерять. Хотя, конечно, ее она как раз и потеряла из-за одного синеволосого вредины. Ёрико и правда волновалась, как на их отношения отреагируют знакомые, и был среди них тот, чьей реакции она опасалась больше всего. Застыв на пороге собственной комнаты она встретилась взглядом с серой пропастью глаз Кена, он сидел на стуле у самого выхода и листал какую-то книгу. Ёри невольно смутилась от его позднего визита, ведь обычно Канеки был сама деликатность. Но набрасываться на него с обвинениями резона не было: в конце-концов, он ждал ее здесь, потому что волновался. Девушка в который раз подивилась той трепетной, но не всегда очевидной заботе, которой он ее окружил. — Ёрико, — парень поднялся ей навстречу и улыбнулся, — тебя долго не было, и я начал волноваться, — он аккуратно закрыл книгу, словно давая время собраться с мыслями. Ёри виновато опустила глаза, лихорадочно соображая, будет ли уместным сказать всю правду прямо сейчас. — Я была с Аято, — чувствуя себя преступницей на судилище, выдохнула Акияма, сама не понимая, почему признаваться в этом Кену тяжелее, чем кому-либо еще. Беловолосый молча подошел ближе и отвернул ворот ее блузки. Ёрико затаила дыхание, зная, что там он увидит метку от зубов Киришимы, и это может его рассердить. Он слегка нахмурился, мягко прикоснувшись к полоске шрама. Хоть и ожидала этого, Ёри все же слегка вздрогнула, и Одноглазый убрал руку. — Знаю, — после паузы коротко ответил он, спокойно встретив удивленный взгляд, — на тебе его запах, — Канеки сконфуженно отвернулся, но не сделал попытки отойти, все еще стоя достаточно близко. Ёрико кашлянула в кулак, пытаясь скрыть смущение и в который раз за день сетуя на собственную несообразительность. Все верно — они же гули и чуют друг друга. — И ты не против? — странно было спрашивать у него разрешение, но Акияма не могла поступить иначе. Она поспешила поправить блузку и накрыла плечо со шрамом ладонью, словно пытаясь защитить. — Если ты этого хочешь, — Канеки слабо улыбнулся, но потом снова стал серьезным, осторожно подбирая выражения, — но я хотел спросить, не слишком ли все быстро? — Что ты имеешь ввиду? — предчувствуя неладное, уточнила девушка. Впервые на ее памяти обычно бледный Кен так густо покраснел. Он долго молчал, мучительно размышляя, как сказать поделикатнее. — На тебе очень много его запаха, — наконец заговорил Одноглазый, выделив нужное слово, и когда Ёрико представила, что другие гули по запаху могут представить, чем они с Аято занимались, то слилась по цветовой гамме с волосами. Но Кен, оказывается, еще не закончил, добив ее самообладание следующей фразой: — И вряд ли это случайность. Кажется, Аято оставил для нас громкое заявление о своих претензиях.