Плоть

      Ёрико тихой мышью юркнула в комнату Аято, воровато оглядев пустой коридор, словно боялась, что кто-нибудь застукает ее за постыдным занятием. Помещение было залито щедрыми лучами полуденного солнца, и девушка невольно щурилась, привыкая к яркому свету. К ее радости, в комнате кроме Киришимы никого не было, и Ёри, не сдержав облегченного вздоха, закрыла за собой дверь.       Аято сидел на кровати, небрежно откинувшись на ладони и искоса наблюдая за посетительницей одним из своих самых неприветливых взглядов, но к визуальным «атакам» Акияма давно привыкла, и не обратила внимания на его недружелюбный вид. Гораздо больше ее смутило, что парень был обнажен, по крайней мере, его торс, если не считать бинтов, обхватывающих плечо и бок. На повязках были видны поблекшие красные разводы, но в остальном синеволосый не выглядел болезненным. Ёри не удержалась и пробежала взглядом по линиям мускулистых плеч, узкой талии и остановилась на белой границе простыни, скрывающей нижнюю часть тела. Мысли скачущими прыжками и перегоняя одна другую резко понеслись в запретное русло.       — Я принесла кофе, — опомнившись, Ёрико поспешила начать первой, чтобы не дать Кролику возможности выставить себя вон, что судя по виду, он вполне мог сделать. Киришима продолжал молчать, даже когда она устроилась на краешке кровати, но предложенное угощение все же принял.       — А ты не будешь? — уже поднеся чашку к лицу, уточнил Аято, кивнув на поднос со второй порцией, который Акияма поставила на тумбочку у изголовья кровати. Девушка сложила руки на коленях, избегая колючего взгляда, полного подозрений.       — Я приготовила его для Хинами, на случай, если бы она была еще здесь, — тихо оправдалась она, отрицательно мотнув головой и тем самым отказавшись от напитка. Киришима хмыкнул и сделал несколько осторожных глотков, от чего-то поморщившись. Наблюдая за ним, Ёрико с грустью подумала, что так и не научилась готовить кофе так, чтобы не к чему было придраться. В воздухе повисла тишина, привычная для них, но в этот раз она казалась угнетающей.       — Это было вкусно, спасибо, — неожиданно поблагодарил Аято и чуть приподнял уголки губ в намеке на улыбку. Обычно строгие черты преобразились, заставляя Кролика выглядеть моложе и как-то невиннее. Ёри это зрелище показалось настолько непривычным, что она не сразу нашлась с ответом, ловя ртом воздух. Киришима не без злорадства понаблюдал за ее титаническими усилиями отыскать пропавший голос, и поставил недопитый кофе на тумбочку.       — Если не нравится, тебе вовсе не обязательно заставлять себя его пить! — наконец нашлась Акияма, решившая, что парень над ней зло подшучивает, приняв непривычно дружелюбный вид.       — Я как-нибудь сам разберусь, что мне делать. Допью позже, — заявил он таким ледяным тоном, что Ёри невольно сжалась, а потом накрыл ее руку ладонью, словно извиняясь за грубость.       — Просто сейчас мне больно что-либо есть, — объяснил Аято чуть спокойнее. У Ёрико сочувственно засаднило сердце, и она вновь посмотрела на испачканные красными кляксами бинты. Должно быть, это было невыносимо больно, но Киришима ни разу не показал, насколько. Он проявлял упрямство даже в такой ситуации, оставалось только развести руками и вздыхать, но Ёрико радовалась, что сложный характер помогает ему быть стойким. Она мечтательно прикрыла глаза, осторожно переплетя пальцы с чужими, но реакция Киришимы в который раз поставила ее в тупик: он отдернул руку и посмотрел на изумленную девушку с откровенной злостью.       — Почему ты продолжаешь смотреть на меня так? Ты не должна! — от его громкой фразы, прозвучавшей как ультиматум, Акияма почти физически почувствовала неприятный укол в сердце и машинально прижала ладонь к груди.        — Но я не могу приказать себе ничего не чувствовать, — ответила она, беспомощно улыбнувшись. Не важно, откуда эти раны и как получены, не имеет значения, скольких людей он убил. Когда дело касалось Аято, Ёрико плохо справлялась как со своими мыслями, так и с чувствами. Киришима некоторое время сверлил ее сумеречным взглядом, а потом свесил босые ноги на пол. Пока он усаживался рядом, явно стараясь не тревожить пострадавший бок, сердце девушки совершило очередной кульбит, когда стало понятно, что он в одном нижнем белье.       — Ну, что опять? — раздраженно буркнул Кролик, видя, что Акияма изменилась в лице из-за его вида, — По-твоему, я должен был спать в грязной одежде?        Ёрико поспешно закивала, молча окрестив себя непроходимой идиоткой вместо Киришимы. Даже странно, что он упустил такой прекрасный шанс наградить ее парочкой цветастых эпитетов. В конце-концов, мы уже не дети, и между нами... а что происходит между нами? - растерянно размышляла Ёри, безуспешно пытаясь поймать верткие мысли за хвост.       — Сними их с меня, — коротко попросил Аято, глядя куда-то в сторону. Акияма густо покраснела, хотя он явно указывал на бинты, а никак не на нижнее белье.       — Но ведь же… — только и смогла промямлить она, неуверенно касаясь крепких узлов на предплечье. Возможно, Киришима просто захотел сменить повязку - убеждала себя девушка. Но она не захватила с собой чистой ткани, и уж тем более, не умела перевязывать такие тяжёлые ранения. Она и с порезанным пальцем-то возилась по нескольку минут, а тут... Ей было боязно не столько увидеть ужасные увечья, сколько причинить еще больший вред неосторожными действиями. Ёри уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы предложить позвать кого-нибудь в помощь, но ей и рта раскрыть не дали:       — Сними, сказал! — едва не рыча, приказал Аято. Его разозленные темно-синие глаза были настолько убедительны, что Акияма послушно начала разматывать бинты, при этом чувствуя себя глупо и думая, что проще было разрезать повязку ножницами, которых, к сожалению, нигде не было видно. Она с трепетом касалась теплой кожи, стараясь не смотреть Аято в лицо, потому как чувствовала его тяжелый взгляд.       Когда с плечом было покончено, девушка невольно ахнула: на месте казалось бы серьезного ранения остался лишь порез. Пусть весьма неприглядного вида, но ничего такого, для чего требовалась бы такая серьезная повязка. В который раз поразившись способностями гулей к регенерации, Ёри поспешила снять остальные бинты: рана на животе выглядела несколько хуже, но не была кровоточащим фонтаном, как она успела вообразить. Акияма не удержалась и осторожно дотронулась до розовой свежей кожи на затянувшемся краю раны. Разумеется, нужно было время, чтобы все окончательно пришло в норму, но никакой опасности уже не было. Подняв просветлевший взгляд на напряженного парня, Ёри лучезарно улыбнулась.       — Это удивительно, но все почти зажило, слава богу. Я рада, - чувствуя небывалое облегчение, сказала она, как вдруг мир неожиданно перевернулся, а воздух вырвался из легких с изумленным вскриком. Ёри даже не успела закончить фразу, и потому пребольно прикусила язык, почувствовал металлический привкус во рту. Аято опрокинул ее на кровать и угрожающе навис, закрыв собой солнце и с силой сжимая запястья.       — Ты просто конченая идиотка! Больная! Не видишь, кто я? Я — гуль. — он говорил эмоционально и громко, но явно сдерживался. Его глаза засверкали красным то ли потому, что он сам захотел этого, то ли потому, что почувствовал запах ее крови.       — Тебя должно ужасать то, как быстро такие твари как я умеют восстанавливаться, стоит закусить человечиной. Уже догадываешься, что я сделал сегодня ночью? Я...       Акияма очень хотела закрыть ему рот рукой или хотя бы иметь возможность заткнуть уши. Она знала, Ками-сама, все знала. Но все равно радовалась, видя, как Аято становиться лучше, любой ценой, пускай даже такой. Все неправильно-неправильно — осознание стучало в висках вместе с взбесившейся сердечной мышцей. Но что она могла поделать? Ёри научилась существовать не замечая неприглядных подробностей образа жизни гулей, но если Киришима собрался постоянно напоминать об этом, разрывая душу на части, ту уж лучше бы рвал ее тело зубами.       «Не хочу, не желаю этого слышать! Разве не понятно, что говорить об этом бессмысленно, все равно что раз за разом ковырять каросту, не давая ей зажить?» — в отчаянии думала Ёри, чувствуя, как в уголках глаз собирается влага. Она панически искала выход из сложившейся ситуации, прекрасно понимая, что ни за что не вырвется из стальной хватки. Но поток жестоких слов нужно было прекратить, потому что и на чужом лице читалась затаенная боль. Черный Кролик давно смирился с тем, что он монстр. Но, оказывается, так просто было заставить его усомниться в этом — стоило лишь без страха смотреть в удивительные глаза цвета ясной полуночи. Ёрико неожиданно успокоилась, пристально вглядываясь в какуган Аято, а потом поддалась вперед, целуя. Пусть так, но она все же вынудила его умолкнуть.       Ёри плотно закрыла глаза, погрузившись в поцелуй со вкусом крови и кофе, и окружающий мир на время потерял для нее значение. Почувствовала, как расслабились напряженные плечи Киришимы, пока ласково гладила их руками, освобожденными от захвата. Аято вплел пальцы в ее волосы на затылке и окончательно сдался, со стоном упав сверху. Ёри с готовностью приняла его в объятия, гладя по голове и, кажется, нашептывая какие-то нежные глупости. Говорила она с трудом — мешал прикушенный припухший язык. Ей удалось поймать затуманенный взгляд Аято, перед тем, как он снова прижался губами к ее, и от нового поцелуя пульсация боли во рту только усилилась.       Акияма старалась терпеть, зажмурившись и надеясь, что ничем не оттолкнет Киришиму, но похоже, слишком сильно вцепилась ногтями в его раненное плечо, от чего по краям пореза выступили алые капли. Синеволосый с видимым трудом оторвался от нее, облизывая окровавленные чувственные губы и скосив глаза на пострадавшее плечо.       — Ты ненормальная, Рыжая, слышишь? Я тебя ненавижу, — в который раз повторил он, уже не ради самоубеждения, а как традиционную мантру. Ёри прерывисто ловила ртом воздух, придирчиво изучая подушечками пальцев узлы мышц на его груди. Аято хищно оскалился и провел по ее бедру ладонью, нетерпеливо задирая рабочую юбку и до треска сжимая ткань. От его тела веяло жаром, так что становилось невыносимо быть скованной одеждой. Ёрико едва успела отдышаться и невольно почувствовала подступающее волнение: Аято действовал слишком быстро и грубо, за несколько минут перейдя от холодной отстраненности к всепоглощающему желанию обладать.       В голову полезли глупые мысли вроде «если он порвет одежду, как мне выйти?» и «Когда обед кончится, Йомо будет меня искать…» Киришима ощутимо прикусил ее ухо, жадно привлекая внимание и требуя сосредоточиться только на своей персоне, и с готовностью поймал губами тихий стон, потеревшись носом о щеку. Оставил цепочку коротких поцелуев на шее, ладонью забрался под ворот блузки и, кажется порвал пару верхних пуговиц, мешавших добраться языком до ключиц. Мокрые, почти звериные ласки заставляли Ёри запрокидывать голову и поддаваться вперед, для этого Аято вовсе не нужно было удерживать ее подбородок. Прикосновения пробуждали негу, разливающуюся по венам мягкими, но неумолимыми жаркими волнами, ослабляли тело, вынуждая Ёри быть послушной, разгоряченное сбивчивое дыхание вызывало мурашки. Но она все же продолжала цепляться за стремительно ускользающий рассудок, вспоминая, что Аято серьезно ранен, и это делало ее движения скованными. Киришима слишком увлекся, чтобы заметить ее состояние, тяжело вздохнув, уткнулся лбом ей в грудь, и пряди его темных шелковистых волос приятно щекотали девушке шею. Он водил пальцами по ее приоткрытым исцелованным губам, иногда погружая их в рот и ластясь к языку. Акияма едва заметно вздрагивала, когда шершавые подушечки задевали ранку, а Киришима самозабвенно облизывал с пальцев капельки крови, и все начиналось сначала. Он крайне недовольно бормотал про «дурацкие фартуки и сволочей, которые их изобрели» — никак не мог справиться с узлом непослушными пальцами и был не в состоянии сосредоточиться на чем-то конкретном.       — Аято, - Ёрико попробовала привлечь его внимание сломанным дрожью голосом. Хоть и не сразу, но он все же отреагировал, когда она положила ладонь ему на щеку. Киришима посмотрел каким-то совершенно новым, трогательным взглядом, потянувшись за новым столь желанным поцелуем, но при виде ее встревоженного лица, немного пришел в себя.       «Только бы он не придумал себе чего-то плохого…» чувствуя, как от дурных предчувствий вспотели ладони, мысленно взмолилась Ёри, опасаясь новой вспышки недоверия и злости.       — Я… я не могу так быстро, — выдохнула она и покраснела. «Перейти от слов к делу» — пронеслось в голове окочание фразы. По счастью, Аято был не в том настроении, чтобы устраивать очередной разнос. Он перекатился на бок и подпер голову ладонью, задумчиво разглядывая раскрасневшуюся девушку.       — Я думал, что уж с Этим, у нас не будет проблем, — многозначительно выделив нужное слово, сказал Киришима, медленно водя ладонью по ее груди, забираясь пальцами за чашечку лифа и опасно задевая горошины затвердевших от возбуждения сосков. Ёрико только сейчас поняла, что несмотря на фартук ему удалось расстегнуть значительную часть пуговиц блузки, и поспешила запахнуть ее, сгорая под голодным взглядом. Впрочем, парень тут же перехватил ее руки, требовательно заглядывая в глаза.       — Думал, я у тебя не первый, — он упрямо продолжил гнуть свое. Жестоко с его стороны было требовать ответа на эту тему, ведь он и сам обо всем знал. Не мог же не догадаться тогда, при их первой их встрече? Ёрико вспомнила как сидела, сжавшись в уголке и отчаянно мечтая раствориться в воздухе, а отчим начал спускать штаны. От этой тошнотворной картины ее передернуло и она, сильно зажмурившись, поспешила вспомнить другую, не менее страшную, но куда более приятную: как Черный Кролик молниеносно убил ее мучителя, как впервые посмотрел на нее, и как красив был его профиль, даже испачканный кровью.       — Первый, — с огромным трудом выдавила Акияма, отворачиваясь, чтобы сдержать подступающие слезы, — то, что было раньше не считается. Не считается и все! — упрямо повторила она, чувствуя, как от ужасающих воспоминаний начинают дрожать похолодевшие руки, а к горлу неумолимо подступает противный ком. И что удивительного в том, что после такого мрачного прошлого Аято вовсе не кажется ей монстром? Он отпустил ее, давая свободу, и девушка неуклюже села, спешно поправляя одежду и стараясь скрыть горькое разочарование: такой момент и тот умудрилась загубить, дура!       — Прости, — после длительной паузы сдержанно прошептал Аято. Ему с трудом далось непривычное слово, но, может быть, это только показалось удивленной Акияме. Он едва ощутимо дотронулся кончиками пальцев до ее растрёпанных волос и заправил их за ухо, затем невесомо коснувшись губами коротких алых прядей. Ёри облегчённо выдохнула, ощутив тепло его ладоней на плечах, и немного успокоилась, но все равно чувствовала досаду из-за того, что не смогла быть храбрее и выкинуть из головы дурные воспоминания.       — Мне нужно возвращаться в кафе, обед уже закончился, — неловко пролепетала она, нерешительно повернувшись к Аято. Казалось, он глубоко задумался, машинально ответив на прощальное пожатие, когда Ёри накрыла его руку ладонью. В дверях она обернулась, чтобы еще раз полюбоваться им: Киришима выглядел расслабленным грациозным хищником, которого ей каким-то чудесным образом удалось переиграть на его же территории.       Ёрико и самой с трудом верилось, что произошедшее — не сон или пустая фантазия. Быть может, все станет только запутанней, но жалеть ни о чем не хотелось, особенно сейчас, когда тело пылало от недавних прикосновений, а сердце выпрыгивало из груди. Оставалось надеяться, что хмурая задумчивость, охватившая Киришиму, не предвещает никаких неприятных сюрпризов. Что произошедшее значит для него и, что главнее, для них обоих? Акияма гадала, стала ли она его девушкой, или между ними все осталось по-старому. Удалось ли ей успокоить его, убедить в том, что его природа не слишком ее волнует? Смогла ли она уверить в этом саму себя? Настроение то и дело скакало от беспробудного отчаяния и мыслей о чудовищной ошибке, к полному счастью и радужным перспективам. Ёри пыталась отгородиться от дум о личной жизни и участии в ней одного синеволосого скандалиста, но все усилия пропадали втуне: остаток дня она едва ли замечала мир вокруг, отвечала невпопад и путала заказы.