Плоть

      Что бы ни послужило тому причиной, но глупая человечка упустила шанс на спасение, не сумев опознать внешность Аято сразу же. Он не был настолько кровожадным, чтобы злорадствовать, но настолько хотел выжить, что собирался убить ее, не раздумывая. И анализировать свое и чужое поведение было совершенно недосуг — нужно было спешить, чтобы перехватить машину ccg по дороге в офис и на этот раз не сглупить в решающий момент. К тому же, Киришиму все еще мучила боль от ран, полученных в недавней передряге: он едва заметно морщился, когда в спину впивались стрелы боли, дышать было тяжело. Тем не менее, он не доверил бы свою судьбу никому другому, и хорошо, что Канеки не пришло в голову излишне опекать его.       По дороге к злосчастному дому Одноглазый то и дело бросал на спутника проницательные многозначительные взгляды, но хотя бы молчал. Ему явно не нравилось, что из-за оплошности Кролика придется совершить еще одно убийство. Аято успешно игнорировал его, вперив упрямый жесткий взгляд в тротуар под ногами.       Новый день вступал в свои права, и когда они добрались до нужного места, уже совсем рассвело, а на улицах появились прохожие и авто. После дождя воздух казался свежим и чистым, но вскоре жар солнца испарит приятную прохладу.        В толпе легко было затеряться, хотя люди могли помешать цели. Но это был шанс выйти сухим из воды, который Киришима не собирался упускать, и плевать, сколько народу еще пострадает. К сожалению, Кен смотрел на ситуацию под другим углом, что немало раздражало. Он вознамерился сделать все чисто, чтобы не было ни одной лишней жертвы. Наивный идеалист.       Почти одновременно с ними к старенькому двухэтажному домишке подъехал джип с логотипом ccg, а оттуда вышли двое ищеек.       Плюс водитель и та дуреха.. Всего четверо — спокойно отметил Аято, поправив на лице маску. Он не стал надевать кроличью, ограничившись старой, скрывающей нижнюю часть лица.       Они стояли в тени соседнего здания, достаточно далеко, чтобы не вызвать подозрений у людей, но достаточно близко, чтобы не упустить ни единой детали. Вскоре из дома вышла щуплая скрюченная фигурка и направилась к машине в сопровождении следователей. На солнце длинные распущенные волосы блеснули медом, и Аято решил, что такая шикарная грива совершенно не подходит этому забитому, худому созданию. Разглядев ее бледное, сосредоточенное лицо, он едва удержался от смешка: это ее он пощадил, это жалкое творение эволюции? При свете дня это показалось ему смешным до абсурда.       Когда троица уселась в машину, тело само дернулось вперед, но Кен остановил его, вцепившись мертвой хваткой в плечо, и кивком головы указал на прохожих, шедших неподалеку.       — Ну, будет их шестеро, и что? — зашипел Аято, гневно раздувая ноздри.       — Не строй из себя большего придурка, чем ты есть, — сухо оборвал Одноглазый. — Лишние смерти нам не нужны, хватит и того, что по твоей милости должно погибнуть четверо вместо одного.       Аято скрежетнул зубами и вырвался из хватки, жалея, что нет времени хорошенько начистить святоше рыло. Тем временем, машина пришла в движение и неспешно поколесила к главному офису — превосходный момент был упущен.       — Поспешим, перехватим их у проспекта N, — скомандовал Канеки, устремляясь в нужную сторону, а Аято, ругнувшись, поспешил следом.       — Мы занимаемся чушью, Одноглазый. Спасти всех тебе все равно не удастся, — пророчески процедил он. И оказался прав: как бы Кен ни планировал, какое бы удачное место ни выбрал, посторонних все же зацепило.       Они преградили машине путь, вспоров дорожное покрытие ударами кагуне, шум спугнул прохожих. На дороге образовалась неразбериха, несколько машин столкнулись, но водитель ccg упорно жал на газ, ускоряясь и отчаянно лавируя между трещинами.       — Не уйдешь, лихач хренов, — пробормотал Аято, вновь выпустив кагуне и, махнув как крылом, обрушил на джип град острых, твердых осколков. Наверное, один из них проколол шину или повредил двигатель: автомобиль завилял, пронзительно визжа тормозами, а потом с грохотом опрокинулся на бок на повороте, зацепив замешкавшегося прохожего, и проехался еще пару метров, выбивая из дороги искры.       Люди неподалеку кричали и хватались за волосы, но подходить к опасному месту пока не решались. У гулей осталась пара минут, чтобы убедится, что дело сделано.       Кен первым вынырнул из укрытия, за ним Аято. В ноздри ударял едкий запах бензина, перебивавший все вокруг. В двигателе что-то шипело и капало — скоро рванет. По разбитому лобовому стеклу растекалась серо-коричневая масса - видимо, башка неудавшегося Шумахера треснула, как спелый арбуз. Аято изогнул губы в презрительной ухмылке и огляделся: от удара вынесло одну из дверей, она валялась неподалеку, у обочины.       — Кажется, все мертвы, — высказался Киришима, подходя к напарнику, застывшему у куска металлолома. Да так и поперхнулся воздухом:       — Да не может этого быть, — со стоном пробормотал он. Это никчемное рыжеволосое недоразумение лежало на влажном от дождя асфальте и судорожно глотало воздух. На вид - совершенно цела, (для человека, едва пережившего автокатастрофу), да еще и в сознании!       Рядом с ней лежала та самая случайная прохожая. Аято резко отвел взгляд, почувствовав, как по спине пробежал холодок. Этой повезло куда меньше — нижняя часть ее туловища валялась неподалеку бесформенной грудой. Кажется, ее переломило пополам той самой дверью. А рыжая неуклюже зашевелилась, и Аято даже почудилась улыбка на окровавленных губах. Она посмотрела на вторую девушку и прошептала:       — А я все равно буду жить, — едва слышный лепет, но чуткий слух гуля различил его. В ее голосе совершенно не было заметно сострадания к чужому горю. Киришима почувствовал нечто похожее на уважение к такому упорному желанию выжить. Он мог его понять.       — Чего застыл, Аято? Тебе решать, — бросил Канеки, — Кажется, она жаждет жить сильнее, чем ты хочешь ее убить.       Аято фыркнул и тряхнул растрепанными волосами:       — Я просто сверну ей шею, и дело с концом, — сказав это, он уже направился к рыжей, но был вновь остановлен не в меру совестливым приятелем:       — Должно быть четыре смерти, ты помнишь? Не велика ли плата за твою жалкую жизнь?       — Поцелуй меня в зад, Канеки, — огрызнулся Аято, обходя его. Плевать, насколько эта человечка хотела жить. В этом мире никто не получал желаемого, а выживал не тот, кто достоин, а тот, у кого руки сильнее замараны.       Беловолосый пожал плечами и склонился над умирающей брюнеткой. Зачем? Аято подошел к рыжей и пристально всмотрелся в лицо. Зачем? Её ореховый взгляд с трудом сфокусировался на нем, зрачки расширились, а тонкие губы изогнулись в улыбке. От радости на ее лице парню стало жутковато, и он подумал, что она, должно быть, чокнутая.        Аято присел перед ней на корточки и подцепил пальцами локон волос, тот, что не был испачкан кровью. Мягкие. Он принюхался — человечка пахла сладко. Не страхом. Она смотрела на гуля почти с восторгом, и что-то в этом было до дикости неправильное. Но рыжая смотрела, и ему нравилось чувствовать этот чистый взгляд.       Рука, тянувшаяся к девичьему горлу, вместо него обхватила затылок: осторожно, бережно, другая подхватила тельце под сбитыми коленками. Аято поднял человечку с земли, а она совершенно неосмотрительно расслабилась и обмякла в руках монстра.       "Дуреха. Очевидно, выжить ей помогает не здравый смысл, а невиданная везучесть", — Киришима неодобрительно цокнул языком и посмотрел на Кена. Тот уже оттащил труп второй жертвы поближе к загоревшейся машине и спокойно ожидал напарника. Словно заранее знал, гаденыш, как Аято поступит.       — Идем уже, пока колымага не взлетела на воздух, — буркнул брюнет немного смущенно, и они рванули с места, а позади пророкотал взрыв.