А ты так и не понял.

Встреча.13.04.2017

      Я не могу забыть все, что произошло между нами; в тот день от какого-то отчаяния я направлялся на транспорте далеко в город, в те места, где сама жизнь приобретала огромные масштабы. Что-то меня тревожило, но взгляд был так пуст и ненавистен, что, казалось я покрылся смертной пеленой; безжизненный и уставший смотрел на лица полные счастья и, не издавая вздоха, проходил сквозь громоздкую толпу людей. Моей тоске не было предела, но вместе с тем я ощущал слияние с этим хмурым городом, полным несчастья и пасмурных дней. И тут открылся мне лучик знакомого света; взор хищной совы. «Это он!», — эта мысль возникла в моем сознании, и после стольких лет, я наконец-то нашел свою первую любовь. Моя любовь, самая светлая в мире, самая страстная и невзаимная, одновременно покрытая тайной бесконечного ожидания партнера. Кончики пальцев моих задрожали, моментально ладони вспотели от волнения. Он стоял на другой стороне дороги, собирался перейти пешеходный переход; за его спиной сине-фиолетовые тучи расходились огромной гурьбой; от влажного воздуха в небе застоялся запах дождя, который дурманил мою юную наивную голову; даже люди вокруг превратились в неживые памятники, замерли в вечном потоке времени, чтобы не помешать долгожданной встрече. Кое-где до сих пор лежал нерастаявший снег, превратившийся в куски грязного мусора, никому ненужного и ничтожного. Апрель всегда был таким…холодным и теплым. Это период между зимой и летом, добром и злом; и именно Даниэль светился под лучами лета, а я глядел в тьму зимы. Самый угол моего сердца заболел неизлечимой лихорадкой, когда мой давний друг сократил расстояние между нами.  — Какой же ты… — Даниил замер на полуслове, проглотив душный воздух; в его совиных очах виднелась малая доля гордости, будто душа его имела ко мне привязанность отцовства, — ты такой взрослый, Кирилл. — Даниэль похлопал меня по плечу, его ладони были больше моих наверное в два раза; на его висках виднелась серая седина, какая бывает у молодых людей только от постоянно стресса, а ведь ему только двадцать восемь лет. Увы, я мало что чувствовал теперь, наверное, потому что прошло уже восемь лет разлуки. — А ты, — я поднял голову вверх, столкнувшись с ним глазами; он был весьма высок, и одновременно строен; лицо этого демона исхудало и ожесточилось грубостью; я сам не мог поверить, что это он, что это мой Даниэль, мой хранитель и бог, слова застряли комом в горле, и гнев перестал храниться внутри, выплюнувшись наружу — предатель, когда ты уже сдохнешь, ненавижу тебя, ненавижу! — я со всей силой врезал кулаком по его широкой грудной клетке, рыча вскрикнул, подавляя горячие слезы на щеках. Улыбнулся? Я отчетливо видел эту улыбку и раньше в своих ведениях, но почему-то сейчас, когда я зол на него, он стал улыбаться более грустно, будто искаженный глубокой болью и разбитым сердцем.  — Ну, прошу тебя, перестань молчать, я хочу знать, что ты думаешь обо мне, Даниил! — На последнем слоге я сорвал голос, и уткнулся мокрым носом в его темный плащ; приятный запах разносился по всему телу: это запах дома, родного и единственного, милого и желанного, позабытого дома. — Я здесь, с тобой, я всегда буду с тобой.- Даниэль ласково обнял меня, так по-дружески, будто знал мои переживания и страхи; я готов был взлететь и залиться слезами от того, что это не сон, это реальность, которую я ждал всегда, которую мне хотелось бы видеть. И в моих воспоминаниях возникло настоящее иностранное имя. Мой лучший друг — Кайл Дэниэлс. … Вскоре после этого мы с ним прошлись вдоль дорог парка, но я не мог понять, что говорит Кайл, мне чудилось, что это мое воображение, что это снова тот сон, и на самом деле судьба до сих пор держит нас друг от друга. — Пожалуйста, расскажи, почему ты уехал. — Я не выдержал и напрямую спросил его, боясь отречения и его реакции. Для меня целым миром был только он, только этот обычный человек, к которому я привык всем своим существованием. — Кирилл, мне пришлось, ты ведь знаешь, что там я учился. — Прозвучал сухой ответ, и отсвет солнца отразился в стеклянном здании позади него. — Хорошо, почему вернулся тогда? — Мне было искренне интересно, что планирует темноволосый демон в этот раз, я уже представил, что целью его возвращения был я. — Чтобы быть твоим учителем, — Кайл повернулся ко мне, чуть нагнувшись вперед, и меня окутал невероятный страх, внутри пылал ужас, я хотел убежать от него дальше, лишь бы не слышать того, о чем всегда думал. — Что?! Зачем тебе учить меня и чему? — Я уверен, что выглядел в тот момент испуганным мальчишкой, но любой бы на моем месте начал бы задавать вопросы. — Я хочу научить тебя любить мой язык. — Дэниэлс не очень понял моего изумления. А в это время я еще больше впал в шок. «Язык? Английский или он про свой собственный язык?» — от этой тупой пошлости я опустил ресницы вниз, зажав нижнюю губу от смущения. Я бы хотел попробовать твои влажные губы, хотя бы один раз, если бы у меня была возможность; изучать язычком твой рот; о, нет, я бы хотел большего! Только подай мне знак, только полюби меня, вернись ко мне. — Кайл. — я произнес шепотом его имя, отдалившись на пару шагов. Даниэль не позволял никому так себя называть, ведь это имя напоминало ему о его родине, которую он предал, и знаю, как он сильно разозлился сейчас, когда я сказал это безобидное слово; он буквально заскрипел зубами, схватив больно за запястье, — пошли, поговорим, — он повел меня к этому же высокому панорамному зданию позади него. … Часы на стене напряженно тикали, отдаваясь резонансом в просторной комнате; на белом, деревянном столе, стояла кружка в стиле французского барокко, с вычурными цветными узорами персикового цвета; темный шоколадный заваренный кофе содрогался от шагов соседей сверху. Горячая жидкость разливалась по моей горловине, заполняя пустоту. Демон, следивший за мной, тяжко вздохнул, присев напротив меня в той же позе, что пару лет назад. Ничего не изменилось. Неловкая тишина между нами заставляла еще больше злиться; за окном полился ливень, и было четко видно дорогу с мелкими машинами, этот фон прекрасно дополнял моего любимого; он такой же загадочный и угрюмый, как все вокруг. — Я, — чай остыл в моих руках, и я попытался снова посмотреть на собеседника, который являлся воплощением духовной жизни, умеющего самоотверженно трудиться. В этот момент я специально пролил каштановую жидкость на себя, оставив пятна на серой кофте, — ох, черт. — Манипулируя и изображая неприятную мину, мое тело задрожало, когда своими же руками, иностранец начал вытирать салфетками пятно; он делал это настойчиво, для того, чтобы не осталось следов, но постоянно резко задевал зону соска, заставляя меня ловить кайф при каждом движении; возбужденный рецептор просвечивался через облегающий свитер, и от этого я уже не мог скрыть стыда, внизу живота загорелось сладкое тягучее желание, а Кайл сначала будто не видел, перебирая салфетки, но, когда послышалось сдержанное «ах», он повернул голову в мою сторону, замечая полузакрытые туманные веки, и коленки, которыми я быстро перебирал, пытаясь скрыть видную эрекцию…