В сумрак вечной тьмы

Сильнее всего Стива шокировало то, с каким спокойствием Джеймс на это отреагировал. Стив знал не понаслышке, насколько хладнокровным тот мог быть, но только сейчас осознал, до какой степени. Джеймс бросил взгляд на незваного гостя и сразу же перевел его обратно на панель управления. — «Рейнджер» ускоряется по направлению к «Эндюрансу». К отделению первой ступени готовы. Ускорение и так пришпилило их к креслам, а отсоединение первого двигателя ощущалось как тонна свинца, ударившего в грудь. Стиву не удалось бы ровно сесть, даже если бы он попытался. А Локи совсем не выглядел встревоженным. Он наклонился вперед в своем кресле — четвертом, которое вообще должно было быть пустым, — и подпер руками подбородок. Стив еле дышал и даже не надеялся переварить случившееся. Не когда «Рейнджер» отрывался от Земли с таким оглушительным ревом. Из иллюминатора было видно, как бледнело небо, как блекли все цвета, пока не стали совсем прозрачными. И вдруг Стив понял, что смотрел сквозь них, что смотрел на звезды, выделяющиеся на фоне холодной тьмы бесконечного космоса. — Готовы к отделению второй ступени, — сказал Джеймс сквозь сжатые зубы. — Это Барнс? — прошептал Локи на ухо Стиву. — Как же он вырос. Стив еле его услышал — второй сброс буквально толкнул его обратно в кресло, стерев из головы все мысли. Симуляции, конечно, к чему-то такому готовили, но на деле все ощущалось по-другому. Стив зажмурился и сконцентрировался на дыхании, пока бешеное ускорение не закончилось. Казалось, что с его плеч свалился какой-то груз. Он медленно открыл глаза. За стеклом иллюминатора была видна Земля — она будто слегка изгибалась и светилась синим, белым и зеленым. Она была гигантской, прекрасной и обрамленной тонким серебристым ореолом. — «Рейнджер», орбита успешно достигнута, — сказала Денверс через динамики. — Займитесь стыковкой. От отсутствия гравитации у Стива слегка закружилась голова, словно кровь в его теле не знала, куда направиться. Он был пристегнут к сиденью, потому не мог парить в невесомости, но зато Локи оттолкнулся вверх от кресла. Его гладкие черные волосы развевались вслед за ним. Стив напряг голову и попытался глянуть на Локи, уже готовый отстегнуться и вступить в бой. Если Локи хоть как-то помешает стыковке… Но внезапно Брюс лениво протянул руку, схватил Локи за лодыжку и осторожно вернул его на место, словно мальчишка, который тянул вниз воздушный шар. Сердце Стива колотилось — черт возьми, Локи и Беннер! Но Локи лишь удивленно взглянул на Брюса, пожал плечами и сел обратно. Брюс все еще был под воздействием наркотиков, так что вряд ли осознавал, что Локи действительно здесь. — Стив, — прорычал Джеймс. — Нужна твоя помощь со стыковкой. Стив повернул голову, пытаясь заставить мысли вернуться на место. — Черт, да, я здесь. Он занялся автоматической стыковкой, а Джеймс ловко привел «Рейнджер» в нужное положение. Спустя мгновение весь экипаж ощутил толчок — «Рейнджер» прикрепился к «Эндюрансу» и встал на место. — Стыковка прошла успешно, — сухо сказал Джеймс во встроенных наушниках. Затем отключился, обернулся и бросил взгляд на Локи. Настала тишина. Все молча смотрели на Локи, затаив дыхание. — Ты должен быть мертв, — в конце концов произнес Стив с колотящимся сердцем. Локи пожал плечами. — По правде, ты тоже. Он выглядел уставшим. Напряженным и исхудавшим, как и все остальные, с тем же безумным блеском в глазах, безупречно молодыми чертами лица и никуда не исчезнувшей улыбкой. А потом — дело в интонации? — Стив пораженно понял. — Подожди. Это был ты, — сказал Стив с широко распахнутыми глаза. — В радио. Локи лишь слегка нахмурил брови. Казалось, он не знал, о чем говорит Стив. Но вдруг Джеймс прервал их всех, сказав: — На выход. Даже Брюс выглядел шокированным. Локи просто сидел на месте, скривив рот в звериной ухмылке. — Ты уверен, что хочешь начать драку? Джеймс встал с места и навис над Локи. — Я знаю, кто ты, — прорычал он. — И я не хочу, чтобы ты был тут. Можешь попытать судьбу снаружи. Уверен, ты переживал и такое. — Я тоже знаю, кто вы, сержант, — спокойно ответил Локи. — И я могу с этим что-то сделать. Наступила мертвая тишина. Стив был в недоумении и уже повернулся к Джеймсу, чтобы спросить, что Локи имел в виду, но все слова застряли в горле, когда он увидел его лицо. Джеймс никогда не был особо смуглым, но сейчас он казался буквально бесцветным. Локи обнажил зубы, словно чтобы подтвердить свою победу. — Хорошо. Джеймс сделал резкий жест, но Брюс остановил его, тыкнув пальцем Локи в грудь. — Все еще жив, — невнятно сказал он, — я же говорил. — Затем махнул рукой на Джеймса. — Все нормально. Это пустые разговоры. Он напуган… просто напуган. Локи отдернул руку с легким отвращением на лице. — Такой блестящий ум под наркотиками — интересная вещь. — Он поднял глаза на Джеймса. — Так что вы там говорили, сержант? После первого раза в симуляторе Стив думал, что видел, как сердится Джеймс, но это совершенно не могло сравниться с тем, как тот выглядел прямо сейчас. Он был в ярости, его челюсть слегка выпирала, а зрачки сузились от гнева. Он смотрел на Локи, а Локи смотрел на него. И вдруг Джеймс явно сдался. Сел в кресло и включил наушники. — Прием, это «Рейнджер», — произнес он, казалось, мрачным и бесстрастным голосом. — Мы только что подобрали попутчика, и, видимо, он хочет остаться. Сейчас перейдем на борт «Эндюранса». Конец связи. — Что? — прошипело радио. — Какой еще попутчик? Джеймс подорвался с места и пролетел к шлюзу. Брюс медленно начал себя отстегивать. Он сам разработал этот наркотик, так что, скорее всего, чтобы он прекратил свое действие, было достаточно пары часов. Как ни странно, Локи помог ему отстегнуться, а затем последовал за ним к шлюзу, словно все было вполне нормально. — «Рейнджер»! Это инопланетянин? Это связано с червоточиной? — Роджерс на месте, — произнес Стив. — Без понятия, связано ли это с червоточиной, но это асгардец. Наступила тишина. — Асгардцы мертвы. — Это Локи, — сказал Стив. Он услышал на другом конце копошение, торопливый шепот и бормотание. — Он еще более мертв. Еще восемьдесят лет назад было сказано, что он умер, — голос Денверс звучал так, словно ее лично задели — как ее знание истории может быть настолько подвержено сомнению. — Можешь мне об этом не сообщать, — пробормотал Стив. — Он враждебно ведет себя? — Я правда не знаю, — ответил Стив. — Буду держать вас в курсе. Затем прозвучал громкий сигнал о том, что открылся шлюз между «Рейнджером» и «Эндюрансом». — Сейчас перейдем на станцию. Ждите обновлений. Конец связи, — сказал Стив и протолкнулся через шлюз в небольшую кабину. * Внутри «Эндюранс» был таким же, как и в симуляторе — тесным, но выполняющим все нужные функции. Джеймс и Брюс уже успели снять костюмы с шлемами, поэтому Стив быстро сделал то же самое, сразу же почувствовав себя намного лучше — но и одновременно четко осознав, что теперь от пустоты космоса его отделяют лишь тонкие металлические стены. Джеймс парил над панелью управления и выглядел при этом таким же безразличным, как и всегда, но Стив знал его достаточно хорошо — для такого короткого периода времени, — и мог сказать, что тот все еще был в тщательно скрываемой ярости. Джеймс тоже был напуган, и в этом не было ничего удивительного. Неожиданность такого рода — последнее, в чем они нуждались. Джеймс молча резким движением нажал на кнопку, даже не предупредив о том, что сейчас искусственная гравитация отключит невесомость. Ощущение оказалось более чем неприятным, но Стив едва его заметил — он был сосредоточен на Локи. Тот, казалось, выглядел весьма равнодушным, потому подошел к иллюминатору и взглянул на вращающиеся Землю и звезды. Затем Локи заметил, что Стив смотрел на него, и улыбнулся. — Все еще злишься из-за Манхэттена, Капитан? Это же было так давно. Это было последним, о чем Стиву хотелось говорить. — Собираешься нам рассказать, что ты делаешь? — Имеешь в виду, что я делаю тут или вообще? — с легкой улыбкой спросил Локи. Стив лишь глянул на него, и тот поднял руки в примирительном жесте. — Ладно, справедливо. В Штутгарте и на хелликариаре он гордо, словно лев, шагал по своей пещере в доспехах, от которых его плечи казались шире, а жесты — величественнее. Сейчас, когда он пересек кабину и занял место, он шел на цыпочках — словно все еще ожидал подвоха от каждого своего шага. На нем были лишь черные штаны и зеленая худи, а волосы были спутанными и в пыли. По факту он был очень скромно одет, и это выглядело безумно странно. Его вид и сморщенные черты лица заставили Стива все-таки задаться вопросом — что же с ним случилось? Локи сидел в кресле со скрещенными ногами, а затем провел обеими руками по волосам, после чего уронил их обратно на колени и в течение нескольких секунд просто на них смотрел. — Я подделал смерть, — вдруг сказал он. — Восемьдесят лет назад. Другим это дало чувство завершения, а мне — кучу свободного времени. Он снова провел рукой по волосам. — Что касается того, почему я здесь… — он пожал плечами. — Я был на Земле, когда начался Рагнарёк. С того времени я тут и застрял. Я хотел всего этого избежать. Все действительно ужасно просто. — Рагнарёк? — Конец света, дорогой Капитан, — ответил Локи с безрадостной усмешкой. — Или ты не заметил? Ясно. Предания предупреждали нас о том, что разрушение Мидгарда будет более длительным, но… — Теперь в нашей атмосфере из-за этого просто больше азота, — медленно попытался возразить Брюс. — И болезни… — Да, да, и на Асгард упал огромный метеорит, — сказал Локи, зажав пальцами переносицу. — Давайте не спорить о том, «как» и «почему». Это просто случилось. — Почему ты был на Земле? — спросил Стив. — Где ты был все это время? — Это тебя не касается. Теперь я здесь, — он поднял руку, чтобы заткнуть Джеймса, когда тот открыл рот. — Я довольно долго следил за Щ.И.Т.ом. Я знаю о вашей миссии и знаю, что этот корабль предназначен для пятнадцати людей. Нам четверым хватит. Теперь я здесь, и лучше бы вам с этим смириться сейчас. Поза Джеймса изменилась. Неуловимо, умело и так по-холодному профессионально, что у Стива по спине пошли мурашки. Он был почти что готов атаковать. — Джеймс, — пробормотал Брюс, положив руку ему на плечо. Стив был поражен. Он действительно никогда не видел, чтобы Брюс прямо обращался к Джеймсу. Тем более — дотрагивался. Брюс сам сказал, что они особо не общаются. Но вот Брюс наклонялся вперед, чтобы его было лучше слышно сквозь наркотическую дымку. — Все будет в порядке, — сказал он. — Будет полезно иметь на нашей стороне асгардца. Это увеличит шансы на выживание. Ты же знаешь. Он говорил мягко и печально, словно со всполошенным зверем или убитым горем ребенком, и от этого у Стива сжалось сердце. От выражения лица Джеймса — сбитого с толку, сердитого и испуганного, — Стиву захотелось его успокоить, хоть он вообще не имел чертова понятия, в чем дело. Что-то точно происходило между Джеймсом и Локи, Джеймсом и Брюсом и даже, возможно, между Брюсом и Локи. Стиву казалось, что его исключили из какого-то молчаливого разговора, хоть впечатление и было слишком слабым, чтобы высказаться по этому поводу вслух. — Верно, — пробормотал Джеймс тем низким и ровном голосом, которым обычно маскировался. Затем провел рукой по растрепанным волосам. — Хорошо. Мы ничего не забыли? И встал. — Только первым в крио идешь ты, — сказал он, указывая на Локи. — И это не обсуждается. Локи сжал губы в тонкую линию. Конечно, он был не сильно этому рад, но в то же время понимал, что последним его туда никто не пустит. Он глянул на Стива и сказал: — Я хочу, чтобы ты дал слово. — Слово? — удивленно повторил Стив. — Ты здесь единственный, кто его сдержит. Дай слово, что не дашь мне спать всю вечность. Стив ощутил на себе взгляд Джеймса и осторожно старался не смотреть на него в ответ. Чувство раздражения из-за того, что он каким-то образом был не в курсе дела, видимо, и заставило его рискнуть. — Ладно. Даю слово. Джеймс сжал руки в кулаки, но ничего не сказал. Локи ответил небольшой дерзкой улыбкой, которая Стиву ни капли не нравилась. — Ты не пожалеешь об этом, Капитан. * — ...Так вы полетите с ним? Мне это не нравится, Стив. — Мне тоже не нравится, — сказал Стив, скользнув в костюм для крио. — Но он не оставил нам выбора. Вздох Денверс был похож на порыв ветра в динамиках. — Думаю, Брюс прав. Он будет отличным активом, если решит помочь. — Он последний в своем роде, — сказал Стив. — Он не хотел умирать в одиночку в чужом мире. Я это понимаю. — Ты очень доверчивый. Стив подумал о том, как Брюс положил руку на плечо Джеймсу, о том, насколько знающая улыбка тогда была у Локи, когда он сказал: «Я знаю, кто вы, сержант.» — Неправда, — пробормотал он, застегивая костюм до шеи. — Ладно, пора идти. Поговорим через два года, Денверс. — Удачи. Будем ждать. Он отключил связь, а когда поднял глаза, увидел в дверях Джеймса. Тот выглядел нервным, дерганым и постоянно, проверяя, бросал взгляды на выходы, хоть их тут и не было. А каждый раз, когда глаза падали на вращающиеся звезды в иллюминаторе, он отводил их. — Джеймс? — сказал Стив, поднимаясь. — Мы положили Локи спать, — сухо произнес Джеймс. — Подумал, вдруг ты хочешь быть следующим. У Стива немного сжался желудок, хоть он к этому и готовился. — Да, — сказал он. — Да, иду. Стив пошел к двери, но Джеймс, вместо того, чтобы пропустить Стива, остался на месте, и тому пришлось остановиться, чтобы не врезаться. Стив ждал, подняв брови, но Джеймс на него не смотрел. Лишь сердито и печально впился взглядом в пол. — Джеймс, — мягко повторил Стив. Джеймс сглотнул, отчего его горло чуть двинулось, а затем поднял взгляд на Стива. Его глаза были такого же голубого цвета, что и Земля в иллюминаторе. Взгляд был настолько тяжелым, что все еще выбивал из груди Стива весь воздух. Может, потому, что Джеймс редко смотрел ему в глаза, даже теперь. — Ты собираешься сдержать свое слово, да? — пробормотал Джеймс. — Конечно, — ответил Стив. — Что же еще мне остается? Джеймс нахмурился, словно ожидал именно этого ответа, и разозлился, потому что был прав. — Черт, Стив, — казалось, что он в отчаянии. — Он опасен. И ты это знаешь. — Мы все опасны, — пожал плечами Стив. — Все будет в порядке. — Он что-то скрывает. — Ну да, но теперь он ведь не один тут такой, верно? Джеймс побледнел, громко сглотнул и отвел глаза. Он выглядел так, будто готовился к удару, и от этого зрелища все разочарование Стива куда-то улетучилось. — Я же говорил, — сказал Стив уже тише. — Я тебе доверяю и не буду спрашивать, что происходит. Когда Джеймс неверяще поднял глаза, Стив подумал, что у него все еще не было основания себя так чувствовать, но попытки понять оказались бесполезны, и он оттолкнул эту мысль. — Ты не можешь меня просить положить кого-то в кому, — продолжил он, — только потому, что они мне, возможно, врут. Джеймс слегка улыбнулся. — А я никогда и не говорил, что не лицемер. Стив ощутил странную смесь гнева и облегчения. Джеймс, быть может, и скрывал от него что-то, но хотя бы не врал Стиву прямо в лицо. Он все еще выглядел разочарованным, словно действительно ожидал, что Стив согласится и оставит Локи в таком положении до скончания веков. Стив думал, что знал, в чем проблема, но… это было нелепо, не мог же тот действительно иметь в виду, что… — Джеймс? — сказал он, сделав шаг вперед. — Я буду в порядке. Джеймс опустил глаза, будто его поймали с поличным. Так значит, Стив был прав. Он все еще беспокоился о Стиве. Так же необъяснимо и одержимо, наверное, как и Стив о нем. Они стояли очень близко друг к другу. И вдруг Стиву непроизвольно пришла в голову мысль — словно кто-то другой думал за него, — насколько легко будет наклониться вперед и прижаться к его губам? Это то, чего хотел Джеймс? (Это то, чего хотел Стив?) Стив поднял руку и медленно, остановившись на полпути, поднес ее к лицу Джеймса. Он не знал, что делал. Глаза Джеймса расширились, но он все еще не двигался, просто стоял, полностью замерев и опустив глаза в пол, и позволил Стиву пальцами пройтись по линии челюсти и заправить за ухо прядь волос. Сердце Стива колотилось, а горло пересохло. Господи, теперь он точно пересек какую-то черту. Верно? Он был без понятия, что теперь делать. Мгновение они просто стояли, а пустующее пространство между ними словно пульсировало. Джеймс сделал шаг назад… и вдруг снова стал Чеховым, закрытым и мрачным. — Забудь об этом, — пробормотал он. — Пойдем. * Когда они зашли в отсек с крио, Стив действительно увидел там Локи. Сквозь наностекло его было немного видно — развевающиеся волосы вокруг лица и задевающие косые стенки конечности. Из-за жидкости его кожа казалась голубой. Брюс, слегка нахмурившись, проверял его жизненные показатели. — Он так легко согласился? — спросил Стив частично потому, что был действительно сбит этим с толку, но еще и потому, что не хотел, чтобы Брюс заметил, насколько смущенным он все еще выглядел. — Я тоже удивился, — тихо ответил Брюс, остановился и потом добавил: — Также важен тот факт, что он провел на Земле минимум тридцать лет, а мы были совершенно не в курсе. — Это странно, — согласился Стив. — И если предыдущие полвека он был в Асгарде, как так получилось, что Тор не знал об этом? — Может, знал, — сказал Брюс в этот раз почти неслышно. Словно ему было больно озвучивать свои сомнения, касавшиеся покойного друга. Это было вероятно. Но исходя из того, что Стив знал о Локи, тот никак не мог залечь на дно на все это время. Его бы все равно рано или поздно заметили, и неважно, какие секреты от него утаивал Тор. И то, как Локи пролез на борт, было странным — в последнюю минуту, как какой-то заяц безбилетный. Будто он настолько боялся остаться, что пришлось дождаться дня взлета, чтобы у них не было выбора, кроме как взять его с собой. И, в конце концов, он разрешил им положить себя в крио первым. Хоть они вполне могли решить оставить его в искусственной коме навечно, и дело с концом. Видимо, он отчаянно хотел улететь. — Ты же ему не доверяешь? — сухо спросил Джеймс, глянув на Брюса. — Нет, не доверяю, — пробормотал Брюс. — Но прошло восемьдесят лет. И я не думаю, что он проделал весь этот путь только чтобы нас уничтожить. Он ведь мог спокойно взорвать «Рейнджер» и на Земле. Джеймс фыркнул, и Стив заставил себя на него посмотреть. — Ты его знаешь? — Я знаю, кто он. Это было все, что ответил Джеймс. Стиву снова захотелось спросить, сколько именно ему лет, но Джеймс тогда не хотел отвечать на этот вопрос, и сейчас причины отвечать на него тоже не было. Стив бросил последний взгляд на плавающий в голубой жидкости силуэт Локи, а затем повернулся к собственному крио и попытался проявить смелость. — Кто… — он прочистил горло. — Кто пойдет следующим? Имею в виду, после меня. — Я помогу Джеймсу, — заверил его Брюс. Это было не тем, о чем спросил Стив, но это именно то, что ему хотелось узнать. Он задался вопросом, почему так сильно беспокоился о Джеймсе Чехове и почему все, казалось, знали об этом. Его пальцы все еще покалывало от того прикосновения несколькими минутами ранее. Он обернулся через плечо, и они с Джеймсом встретились глазами. — Я все еще тут, — пообещал тот низким голосом. — Ага, — выдохнул Стив и заставил себя улыбнуться в ответ. — Ладно. Ребята, увидимся на другой стороне. Стив забрался в крио и лег. Было легче, даже когда жидкость начала подбираться ближе, а Брюс — застегивать пластиковый мешок, в котором находилось его тело. Стив лишь закрыл глаза и слегка вцепился зубами в респиратор, затем сделал глубокий вдох и позволил газу проникнуть в легкие. Холод завладел им так же, как и раньше. Слух исчез последним. Стив услышал приглушенный голос Брюса, монотонный ответ Джеймса и больше ничего. Он был мертв для звезд и двигался по направлению от Земли. Он видел сны. * Стив гонится за Зимним Солдатом по улицам Вашингтона. Видит отблеск металла на солнце, ослепительного и серебристого. Нат здесь. Сэм здесь. Он не может проснуться, и неважно, насколько осознаны его действия — крио его удержит. Он знает, что это сон, но он же во сне думает, что это, должно быть, сон, хоть на самом деле и так уже об этом знает. Что-то, связанное с отблеском металла и тем, что он увидел под маской. Он не помнит, что увидел под маской. Стив один на ферме Клинта пытается покончить с собой с помощью лезвия Клинта, но не может и даже не знает, почему. Стива дает интервью безликому репортеру. Сэма здесь нет. Нат здесь нет. Его спрашивают о юности в Бруклине. Он говорит, что то время было тяжелым. Ему кажется, что это правильный ответ, но он удивлен, что особо ничего и не помнит. Стив вообще не помнит свою юность. Стив не помнит ничего, что было до сыворотки. Стив почти ничего не помнит о войне. Они говорят, что он был влюблен в Пегги, и это правда. Они говорят, что он в одиночку пошел в лагерь ГИДРы, и это, наверное, тоже правда. Но и об этом он мало что помнит. Он даже не помнит, зачем вообще это сделал. Стив ухаживает за полями, но посевы гибнут. Стив поднимает глаза на небо, закрыв шарфом лицо, чтобы защититься от ветра с гравием. Стив думает, что ему хочется перестать дышать, но его легкие продолжают обрабатывать азотистый воздух, который он выдыхает, вдыхает и вновь выдыхает. А потом возвращается к работе. Все скоро закончится, думает он. Стив в башне Старка, перелистывает каналы. Некоторые — всего лишь синий экран. Он спрашивает Джарвиса, почему. Джарвис говорит, что содержание этих шоу может стать для него триггером. Стив спрашивает, что это за шоу. Джарвис отвечает. Это новостные или исторические каналы. Стиву кажется, что Тони слишком сильно пытается его защитить. Стив падает с самолетом в Северный Ледовитый океан. По радио Пегги умоляет его этого не делать, а он бормочет о танце. Ему нужно взять парашют. Ему нужно забраться в одно из маленьких суден, ждущих сзади. Ему нужно встать и спасти себя. Он остается и дает воде себя утопить. Думая об этом, он не может понять, почему. Стив гонится за Зимним Солдатом по улицам Вашингтона. Он видит отблеск металла. Который выбеливает его зрение, разум и все в нем. Все сгорает и становится белым. Стив перелистывает каналы, и экран становится совершенно белым. Стив дает интервью репортеру, чье лицо абсолютно белого цвета. Стив поднимает глаза на небо, и оно белое. Весь сон Стива рушится и становится полностью белым. Он оборачивается и смотрит. Во сне Стива — пятое измерение. Будто герои из комикса вдруг смогли выглянуть за пределы страницы и посмотреть прямо на читателя. Он вообще не должен быть в состоянии смотреть с этого угла, но это ведь сон. Все движется отрывисто, словно машина пытается съехать на обочину, и… Стив гонится за Зимним Солдатом по улицам Вашингтона. Это не сон. Это воспоминание. Он ощущает в воздухе запах солнца, ощущает вкус молодой Земли. Он чувствует, как бежит, чувствует свои шаги и вес щита, а сердце в груди сильно и громко колотится. Он вдыхает, и воздух не пахнет железом. У Зимнего Солдата металлическая рука и черная маска, прикрывающая лицо, но когда он замахивается на Стива, чтобы ударить, тот замахивается в ответ, переворачивает его через плечо, и маска падает. И это Баки. Конечно, это Баки. Стив знает, кто такой Баки, поэтому не останавливается на этом. Все знают, кто такой Баки. Верно? Нет необходимости его об этом спрашивать. Он может все делать на автопилоте. Воспоминание продолжается, и его разум следует за ним. — Баки, — произносит Стив, но Баки не знает, кто такой Баки. Он так Стиву и говорит, а потом пытается убить его, и у него почти получается. Стив стоит на кладбище, и ему отчетливо кажется, что кто-то только что умер или вернулся к жизни. Словно это одно и то же. (Какая странная мысль.) У него в руках папка. — Ты пойдешь за ним, — говорит Сэм Уилсон, и это не вопрос. — Когда начинаем? Они начинают, когда Баки появляется у передней двери Стива. Не прошло и двух недель. Он ужасно выглядит, его лицо бледное и уставшее. Сэм мгновенно целится в него и утверждает, что он опасен, предостерегает Стива, чтобы тот не подходил ближе. Говорит, что, может, Солдат все еще внутри. Говорит, что ГИДРА могла его найти и прислать в качестве ловушки. Веские аргументы. Баки выглядит сбитым с толку. Он поднимает руки, моргая, словно не понимает, почему Сэм в него целится, но думает, что это правильно. Стив колеблется. Он знает, что это может быть ловушкой. Но Баки вытащил его из Потомака. Баки умоляюще поднимает глаза на Стива и спрашивает: «Стив?», таким застенчивым и несчастным голосом, что Стив тут же опускает пистолет Сэма и бежит вниз по ступенькам. Обнимая Баки, Стиву кажется, что все в мире встало на свои места. Он цепляется за Баки, прерывисто дыша, и говорит, что все теперь будет в порядке. Все будет в порядке. Затем он чувствует, как что-то твердое и холодное упирается ему в живот. Он смотрит на Баки. Но на него в ответ пустыми глазами смотрит Зимний Солдат. Пуля проламывает Стиву ребро, проходит сквозь внутренние органы и пробивает легкое. Сэм кричит. Слышно еще один выстрел, после которого криков больше нет. Когда Стив просыпается, он оказывается привязанным к металлическому стулу. Ему кажется, что в его живот залили раскаленное железо и забыли его там. Это значит, что он исцеляется. Он открывает глаза. Зимний Солдат здесь. Он стоит в стеклянном ящике. Стив озадаченно смотрит на него. Затем кто-то встает прямо перед ним. Они обходят Стива по кругу, монотонно говорят что-то, но Стив не понимает. Он пытается вырваться. Но стул его удерживает. Солдат в стеклянном ящике наблюдает за ним. Его глаза ничего не выражают, но когда один из мужчин начинает брать у Стива кровь, Солдат в замешательстве хмурит брови. — Что… — произносит он медленно и нерешительно, так, словно не уверен, как правильно говорить. В его слогах прорезается русский акцент. — Что вы делаете с ним? — Впечатляюще, — говорит кто-то. — Он уже ломается. Нам повезло, что он вообще привел Роджерса. Чудо, что последняя промывка подействовала. — Я хочу кое-что попробовать, — сказал кто-то другой. Они кладут Стиву между ног электрошокер и включают. Когда Стив перестает кричать, он осознает, что Солдат бьет по стеклу. Стекло выдерживает. Наверное, оно было сделано именно для этого. — Остановитесь, — говорит Солдат, запинаясь. Он выглядит бешеным и испуганным, словно животное, которого пытают. Он явно не понимает, что происходит. Он все еще хочет, чтобы все прекратилось. — Сделай так еще раз, — говорит какой-то из двух мужчин. Они возвращают электрошокер и включают на несколько секунд. Когда Стив приходит в себя, Баки рыдает. Он все еще бьет по стеклу, но уже более слабо. Он снова прерывающимся голосом умоляет их остановиться. Но они хотят, чтобы он смотрел. Поэтому поместили его туда. Стив смутно осознает это, и его вновь бьют электрошокером. Когда все прекращается, они спрашивают Баки, как его зовут. Он моргает и бормочет, что не знает. Они опять ударяют Стива. Они снова спрашивают, как его зовут. Он отвечает: «Баки». Они говорят, что ему так сказал Стив, а это нечестно. И ударяют Стива снова. Спрашивают, как его зовут. Он кричит, что не знает, и умоляет их остановиться пожалуйста хватит не причиняйте ему еще больше боли. Ударяют Стива снова. Они перемещают электрошокер между его бедер, вверх и к паху. Увеличивают силу и интервалы, когда Стив слишком сильно пытается вырваться. Когда он вновь может сфокусировать взгляд, он видит, что Баки тянет себя за волосы. Его глаза широко распахнутые и безумные. Он повторяет одно и то же снова и снова. Джеймс Бьюкенен Барнс. Сержант. Три-два-пять-пять-семь-два-четыре-один. Он повторяет это опять, опять и опять, а потом сгибается, и его рвет на пол. Затем он поднимает глаза, вытирает лицо и изможденным голосом спрашивает, правильно ли все сделал. Когда они не отвечают, он спрашивает, какое у него задание. Когда они продолжают молчать, он повторяет вопрос на русском еще более испуганно. Он начинает извиняться дрожащим голосом, и по его щекам катятся слезы. В конце концов он замолкает и с расширенными глазами садится на пол, все еще дрожа. Один мужчина пожимает плечами и говорит, что срок действия актива давно закончился. Они обговаривают стандартную процедуру устранения. Они говорят о газе, затем — чтобы быть полностью уверенными, — о кислотной ванне. Затем пожимают плечами и решают, что это может подождать, пока они тут закончат. Говорят, что им интересен исход. Стив не может двигаться. Его нижняя часть тела парализована из-за многократных ударов шокера. Его мышцы кажутся жидкими. Он не реагирует, когда вокруг его черепа застегивают какой-то шлем, а между зубов суют капу. Когда Баки это видит, он будто выходит из транса и начинает кричать «нет», вскакивает на ноги и бросается на стекло снова, снова и снова, кидается на стены, пока не начинает истекать кровью. Несмотря на рыдания, он кричит: «Стив, Стив, СТИВ!» Вокруг головы Стива слышится электрический щелчок, и вдруг… Стив просыпается в больнице. Ему кажется, что недавно он тут уже был. Наташа здесь. Она говорит, что Сэм не тут потому, что его подстрелили, но он жив. Это он забил тревогу, когда затащил себя обратно в дом. Они подключили Тони Старка, с его помощью вовремя нашли Стива и убили каждого оперативника ГИДРы, который попался в их поле зрения. Потом она смотрит Стиву в глаза и говорит, что у Баки кислотные ожоги третьей степени, но они его вытащили, и что теперь он поправляется. Стив немного хмурится и спрашивает: «У кого?» Стив просыпается в больнице. Ему кажется, что недавно он тут уже был. В коридоре кто-то разговаривает. У него болит голова, и все слова отдаются в его ушах эхом. — Он должен исцеляться, — говорит Сэм. — Почему он не исцеляется? Должна ведь быть причина тому, что им пришлось стирать память Барнсу снова и снова. Промывка мозгов не держалась. Почему тогда у Стива держится? — Это должно быть связано с мозгом. Имею в виду психосоматику. Не… не с телом. Я думаю, это защитный механизм. — Старк… — устало произносит Наташа. — Нет, эй, выслушай меня. Барнс увидел Роджерса, и программа сломалась, верно? Это потому, что для Барнса Роджерс — причина жить. Заткнись, я знаю, как это звучит. Суть в том… что для Роджерса все с точностью наоборот. — Что? — Для Роджерса Барнс — причина умереть. Он из-за него себя уже три раза убил. Когда в одиночку пошел спасать 107-й, когда дал себе упасть вместе с самолетом, набитым парашютами, и когда упал в Потомак. Капитан Америка никогда не сдается. Если дело не касается сержанта Барнса. Он — щель в этой звездно-полосатой броне. Наступает тишина. — И что это значит? — Как я и сказал. Это защитный механизм. Инстинкт выживания. Суть сыворотки в том, чтобы увеличить продолжительность жизни. Сыворотка Барнса помогала бороться с промывкой и вспомнить Роджерса. А сыворотка Роджерса помогает ему забыть Барнса. И вот больше никакой щели в броне. Они не осознают, что Стив не спит. Лишь когда тот по завершении небольшой речи Тони начинает дергаться, они замечают. Стив просыпается в больнице. Ему кажется, что недавно он тут уже был. По какой-то причине стало запрещено болтать в его палате или рядом с ней. Ему быстро становится скучно, он включает телевизор и смотрит репортаж о событиях в Вашингтоне. Там кадры с Зимним Солдатом, и… Стив просыпается в больнице. Ему кажется, что недавно он тут уже был. В его палате телевизора больше нет. — Каждый раз происходит перезагрузка, — говорит кто-то. — Ты не можешь продолжать пытаться. Уже прошло шесть месяцев. Он прожил полгода своей жизни в остановках и перезапусках. Тебе не кажется, что он и так потерял много времени? — Есть прогресс. Он теперь может слышать его имя. И даже смотреть на некоторые фотографии с его изображением. — Но он все еще понятия не имеет, на кого смотрит, Уилсон. Все, что ты делаешь, — это уменьшаешь его восприимчивость к триггерам. Это хорошо, но ты просто лечишь симптомы. Ты не можешь и дальше обманывать себя, называя это прогрессом. — А что насчет Бар… — Сэм понижает голос. Не хочет, чтобы услышали. Хоть Стив даже не знает, о ком они говорят. Это он? Прошло полгода? Полгода спустя чего? — Сержант... — с нажимом говорит Тони, — со мной согласен. Он хочет, чтобы ты остановился. Он думает, что так будет лучше для всех. Голос Сэма низкий и рычащий — Стив никогда его таким не слышал. — Это полная херня, и ты это знаешь. — Согласен. Я никогда не был фанатом аргументов в пользу общего блага. — Стив никогда не слышал, чтобы Тони так говорил — тихим и серьезным голосом. — Но сейчас, Сэм, это происходит прямо у нас перед глазами. Ты каждый день заставляешь его терять память. Ему достаточно сказать, что у него была амнезия. С каждым разом ты все больше и больше его путаешь, и все становится хуже. Тишина. Затем Тони продолжает: — Ты должен отпустить его. Это не твоя вина. Некоторое время Сэм просто тяжело дышит. А когда снова говорит, его голос кажется ужасно усталым. — Тони Старк слушает голос разума? Из-за Стива Роджерса? — Посмотри, насколько ты опустился, — усмехается Тони, но его голос тоже изнуренный и усталый. Так значит, они все-таки говорят о нем, думает Стив. Затем он прокручивает в голове все, что они сказали до этого, и… Стив просыпается в больнице. Ему кажется, что недавно он тут уже был. Он слышит, как на фоне поет Марвин Гэй. Все медленно возвращается. Зимний Солдат, верно. Вашингтон. ГИДРА и Фьюри, который на самом деле не умер. Что еще? Голова кружится. Сколько времени уже прошло? — Слева от тебя, — говорит он Сэму. Сэм улыбается. Он выглядит побитым. — Готов вернуться домой? — спрашивает Стив. Он пытается пошутить, но, боже, Сэм выглядит так, словно это он должен сейчас быть в больничной койке, а не Стив. А, собственно, почему Стив тут? У него даже нет никаких ран. — Ага, — медленно отвечает Сэм. Он встает со стула с такой тяжестью, что напоминает пожилого человека. — Ладно, Роджерс. Пойдем домой. Ему говорят, что после событий в Вашингтоне он был в коме. Его спрашивают, готов ли он вернуться на поле боя. Стив отвечает согласием. Что еще ему остается? Когда Мстители собираются в следующий раз, что-то не так. Стив, наверное, сходит с ума, но ему кажется, что когда он не видит, все украдкой на него смотрят. Стив плачет во сне. Он не знает, почему. Он больше не запоминает сны, но, просыпаясь, видит мокрую от слез подушку. Он слегка чувствует стыд, он сбит с толку. Потому никому об этом не говорит. Так продолжается некоторое время, а потом все просто прекращается. Однажды Стив безо всякой причины идет на прогулку в Бруклин. Ему говорят, что он раньше тут жил. Он просыпается в тени аллеи с небольшой толпой, собравшейся вокруг него. Они говорят, что он упал в обморок. Что это, скорее всего, был тепловой удар. После сыворотки Стив никогда не страдал от тепловых ударов, но он не помнит, что случилось, и не знает, чем еще это могло быть. Он выпивает воду, что ему дают, благодарит и возвращается домой. Когда он наконец решается сказать об этому Сэму, тот лишь устало отвечает, что это последствия комы и ему не стоит об этом беспокоиться. А еще говорит, что Стиву, наверное, лучше перестать гулять в Бруклине, но этот совет, как кажется Стиву, не несет никакого смысла. Стив жив. Стив неоспоримо и нерушимо жив. Те, кто все еще здесь, празднуют этот факт как какую-то победу. Но в конце концов не остается никого, чтобы отпраздновать это. И Стив начинает думать, что, быть может, ему не хочется жить дальше. Он не хочет называть это мыслями о суициде. Он не хочет себя убивать. Он просто не хочет жить вечно. В почте накапливаются письма, адресованные Сэму Уилсону. Почерк на конвертах ужасно неуклюжий и словно детский. Будто адресату Сэма приходилось заново учиться писать. Может, у него был инсульт. Или, может, это искалеченный ветеран войны. Стив не открывает письма, потому что они не для него, но сочувствует человеку, который их пишет. В конце концов он открывает одно письмо только для того, чтобы увидеть имя адресата. Он пишет в ответ небольшую записку, информируя о том, что Сэм Уилсон умер три недели назад и что ему очень жаль. И только после отправки письма Стив понимает — он не помнит имени того человека. Он столько раз читал его и запоминал, чтобы потом написать на конверте, но сейчас он его совсем не помнит. Он не получает ответа, но письма перестают приходить. Стив на ферме Клинта, он смотрит на свое отражение в зеркале, и в его руке лезвие. Но он не может даже заставить его коснуться кожи и не знает, почему. Стив перестает спать и есть. Он говорит себе, что так обычно и получается, когда живешь один, поэтому о себе нужно лучше заботиться. Он хочет чувствовать легкость, и если ему это не может дать разум, пусть даст тело. Во всяком случае он не собирается умереть от голода. Просто будет стараться обходиться без еды. Наверху слышится глухой стук, а в грязи невидимой рукой написаны цифры. Стив чувствует в груди странную надежду, его ведет по стране таинственная поэма. Там Брюс Беннер и двенадцать человек на стене. Там голос и ветер с гравием. Там путь в космос. Там корабль, несущийся к звездам. Там темноволосый парень с протезом вместо руки, который специально выравнивает голос и изо всех сил избегает зрительного контакта, который делает себя пустым и ничем не примечательным, который бормочет: «Я Джеймс.» Там человек в стеклянном ящике, который умоляет, чтобы его выпустили, который кричит: «Стив, Стив, СТИВ!». — Стив? Давай полегче. Стив начал выкашливать жидкость из крио. Ужасно долгую минуту он не мог понять, где находится и что происходит. Вслепую пытался нащупать пространство и время, пытался растормошить свой мозг в поисках подсказки. А затем вспомнил, что у него есть глаза, и открыл их. Комната была погружена в полумрак, чтобы не причинить боль глазам Стива после того, как он не пользовался ими два года. Жидкость из крио была кислой, резкой и напоминала лимонный сок. В иллюминаторе вращались звезды, и кружилась колючая пустота. А затем иллюминатор пересекла огромная планета, похожая на космического кита. Она была оранжевого, желтого и белого цветов с бледно-желтыми кольцами. Стив просто в изумлении смотрел, затаив дыхание. С его волос все еще стекала жидкость. Затем он глянул на Брюса, и тот ему слегка улыбнулся. — Мы на месте, — мягко сказал он. — Червоточина всего в нескольких сотнях миль от нас. Стив сглотнул, а затем кивнул. Прошло два года. Паника попыталась скрутить его внутренности в узел, но он взял и превратил эту напряженность в ожидание. Даже взволнованность. Планета снова пересекла иллюминатор, и Стив не мог перестать смотреть на нее. Сатурн. Голова кружилась. Он отвел взгляд, словно не сделай этого, он бы всю жизнь на нее смотрел. — Эм… — прохрипел он и прочистил горло. И эту функцию он не использовал два года. — А где… Он нахмурился. Голова была как в тумане, ему было трудно вспомнить имена. Боль была такая сильная, что словно давила на череп. — ...Джеймс, — наконец произнес он. — И, эм... Локи? — Я думал разбудить тебя первым, — тихо ответил Брюс. Он встал сам, доверившись лишь таймеру крио остановить его стазис. Стив содрогнулся от одной лишь мысли и задался вопросом, действительно ли Брюс проснулся всего пару минут назад. Или пару часов у него заняла паника. Или он просто смотрел на огромную светящуюся разноцветную планету и наслаждался тишиной. — Хочешь помочь вытащить Джеймса? — спросил Брюс. Стив моргнул и кивнул. — Да. Хорошо. Только… — Не торопись. Стив ровно сел, голова все еще кружилась и болела, но космическая болезнь быстро проходила. Когда он выходил из крио и снимал костюм, то даже не пошатнулся. Когда Стив начал переодеваться, Брюс отвел взгляд, а затем передал ему бутылку с чем-то, похожим на энергетик. На вкус он был густым и сладким, как сироп, но почему-то очень освежал — Стив выпил всю бутылку в три глотка. Он высушил волосы полотенцем и последовал за Брюсом через комнату, с каждым шагом все сильнее чувствуя бодрость. Брюс положил руку на крышку крио Джеймса и остановился. Поднял глаза на Стива и открыл рот, словно колебался. Его добрые глаза выражали явную нерешительность. — Денверс же рассказала тебе о Джеймсе? — наконец спросил он. Стив не был уверен, что именно тот имел в виду — вопрос был довольно прямолинейным, будто Брюс сам не знал, о чем конкретно Стив был в курсе. На секунду Стив подумал, что стоит прикинуться дураком, но потом передумал. — Она сказала, что у него ПТСР. Брюс кивнул и открыл оболочку, запуская процесс. — Два года стазиса — это долго. Ему может понадобиться помощь найти почву под ногами. — Я смогу, — ответил Стив, заглушая шум вытекающей из крио жидкости. Оболочка раскрылась, как цветок, и Стив перестал дышать. Джеймс был совершенно неподвижным. Его глаза были закрыты, кожа — смертельно бледной, а лицо — наполовину закрытым из-за респиратора, похожего на намордник. Стив ненавидел смотреть на него такого. Он хотел его разбудить. Услышать его голос. Брюс, нахмурившись и сосредоточившись, медленно вытащил из горла Джеймса респиратор, и из его рта начала вытекать жидкость так же, как и недавно изо рта Стива. Вдруг его глаза распахнулись. В следующий миг он буквально выскочил из крио со всплеском жидкости и рухнул на пол, пытаясь в панике забраться обратно. — Не трогайте меня, — прохрипел он таким трясущимся голосом, что было еле понятно, что он говорит. Он забился в угол, весь дрожа и задержав дыхание. — Пощадите. Нет, не надо опять. Стив не понимал ни слова, но по тону голоса было понятно, что тот в ужасе. Он будто всматривался в то, чего здесь не было. Он свернулся так, будто ожидал удара. — Джеймс, эй, Джеймс, — сказал Стив, сделав шаг навстречу. — Джеймс, посмотри на меня. Джеймс резко поднял глаза и выпрямился, внезапно полный таким количеством жестокости, что Стив не знал, как раньше мог не понять, что Джеймса тренировали для смертельных боев. Его протез угрожающе жужжал, и стало еще более очевидно, что это не просто металлическая рука. Это оружие. — Стив, — произнес Брюс сдавленным голосом. — Осторожнее. Стив не был ни удивлен, ни напуган. Он не знал, почему. Но он не боялся. — Джеймс, — повторил он, медленно опускаясь рядом на колени, чтобы быть с ним на уровне глаз. Безумный взгляд Джеймса следовал за каждым его движением. Джеймс был настолько неподвижным, напряженным и готовым кинуться в бой, что даже немного из-за этого дрожал. Под толстым слоем агрессии он выглядел искренне сбитым с толку и до смерти напуганным. — Мы на «Эндюрансе», — спокойно сказал Стив, посмотрев ему в глаза. — Сейчас 2099-й год. Твое текущее имя — Джеймс Чехов. Здесь никто не причинит тебе вреда. Он не знал, почему сказал «текущее имя» — может, что-то в нем напомнило ему Наташу. Джеймс смотрел на него с широко раскрытыми глазами, его грудь вздымалась с каждым вдохом. Затем он моргнул, а потом еще раз. — Стив, — прохрипел он. — Да, — ободряюще ответил Стив, еще немного приблизившись. — Да, Бак, это я. Стив услышал, как позади него Брюс сделал резкий глубокий вдох — наверное, он подумал, что Стив слишком торопился. Но Стив не мог остановиться — настолько он был уверен, что Джеймс не причинит ему вреда. — Нет, — произнес Джеймс, заикаясь и вжимаясь спиной в стену. — Нет. Это… это… ловушка. Они заставили меня притворяться. Они навредят тебе. — Мне никто не навредит. — Я наврежу, — ответил Джеймс срывающимся голосом. — Они сказали причинить тебе боль, я причиню тебе… — Нет, не причинишь. Смотри. Стив поднял руку и медленно, аккуратно заправил ему за ухо прядь. Джеймс лишь уставился на него, полностью замерев и почти перестав дышать. — Вот видишь, — сказал Стив. — Давай, — он аккуратно потянул Джеймса на себя, ухватился за его дрожащие плечи и притянул достаточно близко, чтобы прижаться своим лбом к его. Всего пару недель назад — господи, два года и пару недель назад — Стив бы даже не посмел сделать что-то подобное, но он знал, что Джеймсу нужно было почувствовать себя заземленным. Стив ощутил, как тот напрягся на пару секунд, словно ожидал выстрела, но затем издал сломленный, полный боли звук и ухватился правой рукой за рубашку Стива, а вторую, металлическую, сжав возле своего живота. Это длилось целую болезненную минуту. Ладони Стива передвинулись с плеч Джеймса на затылок — он большими пальцами рисовал на коже круги. Джеймс не особо успокаивался. Он содрогался так, словно хотел разрыдаться, но не позволял себе. В конце концов он сделал глубокий дрожащий вдох и поднял глаза. Стив посмотрел на него в ответ. И на мгновение они были очень, очень близко. Затем Джеймс вдруг нахмурился и толкнул Стива. — Бога ради, блядь, — голос все еще дрожал, но это уже был голос Чехова. И глаза, смотрящие на Брюса, были тоже Чехова. Джеймс встал, немного шатаясь, и сказал: — Ты должен был разбудить меня первым. Ты сказал, что разбудишь первым. — Я передумал, — ответил Брюс, непоколебимо выдерживая на себе его взгляд. Джеймс выплюнул проклятие на русском, прошел через комнату и встал лицом к иллюминатору, прижавшись лбом к толстому прохладному стеклу. Затем вновь сделал глубокий дрожащий вдох, а потом еще один — более спокойный. Сатурн медленно пролетал мимо, превращая Джеймса в силуэт, выделяющийся на сияющем золотистом фоне. Стив сидел на том же месте, где оказался, когда Джеймс его толкнул. Но через некоторое время он медленно встал и глянул на Брюса, который жестом показал, что Джеймсу нужно дать минуту. Потому Стив стал ждать, смотря на Джеймса, который стоял перед всей вселенной. Джеймс не двигался, лишь стоял спиной к комнате и смотрел на вращающиеся звезды снаружи. Но чуть позже его плечи опустились, и Стиву было этого достаточно — он подошел к Джеймсу. Он почти ожидал, что Джеймс скажет ему отъебаться, но тот позволил подойти и встать рядом. Стив нерешительно протянул руку, давая Джеймсу время остановить его. Но Джеймс не остановил, и Стив положил ее — ровную и теплую — ему на спину. Он держал ее там, но потом скользнул выше и положил ее на плечо. Джеймс вздрогнул, но руку Стива не сбросил. Настала тишина. — Тебе что-то снилось? — тихо спросил Джеймс. Стив открыл рот, чтобы сказать, что, да, снилось, — его сон был буквально на краю сознания, ждал, пока на него не обратят внимания. Но в тот же миг, когда Стив попытался его вспомнить, он ускользнул от него, словно вода, набранная в ладони, утекала, попадая в небытие. Он сделал беспомощный и разочарованный жест. — Нет. Нет, мне снилось, но сейчас… — он покачал головой. — Все забылось. Джеймс глянул на него так, словно хотел сказать кучу вещей, но в итоге так ничего и не произнес. Вместо этого он перевел взгляд на плывущие рядом звезды и золотистую планету. — Мне жаль, — рискнул сказать Стив. Ему было жаль, хоть он и не понимал, за что именно извинялся. — Не стоит, — вздохнул Джеймс. — Просто не стоит… — он покачал головой. — Слушай, я не знаю, что сказал тогда, но не думай об этом. Это все, чего я прошу. — Уже забыл, — пообещал Стив. Джеймс издал горький и полный ненависти звук, похожий на смех. Он отвернулся и выскользнул из хватки Стива. Казалось, будто они вообще никогда не прикасались друг к другу.