Самый тёмный час

– Фатти! Эй, Фатти! Фредди! Сквозь вялую полудрёму – послед утекающего сна, Фредди расслышал чей-то голос. Мысли неохотно ворочались в голове, и честно говоря, открывать глаза у Фредди не было ни малейшего желания. Он слепо пощупал рукой вокруг, ища одеяло, которое с удовольствием натянул бы на макушку… и перевернулся на другой бок в надежде, что последний сон не успел улетучиться. Фредди точно не помнил, что ему снилось, но, кажется, что-то приятное… – Смотри, шевелится… Это же хорошо? – Эй, Фредди! «Отстаньте, – вяло подумал Фредди, подкладывая ладони под щёку, – сегодня даже не моя очередь идти за провиантом. И вообще, Фолко прекрасно справится без меня. Не маленький». Но голоса не отставали. Чья-то рука похлопала по плечу – осторожно, будто извиняясь. Зато другая бесцеремонно взъерошила волосы, задев фреддино ухо. Этого Фредди не стерпел. – Да, отстаньте вы, – выпалил он, вслепую отмахиваясь, прежде чем разлепить глаза. – Да что вам всем сдалось! Вон, ещё какая рань, едва ли рассвело! – Проснулся! – туманные очертания прояснились, и Фредди рассмотрел склонившегося над собой Хэла. За плечом Хэла маячил расплывчатый силуэт, который медленно перетёк в Энсона Гэмджи. Левую половину лица Энсона покрывал толстый слой грязи. – Ещё бы не проснулся, – с привычным хмурым видом буркнул кузнец. – Давай, приводи его в порядок. Скоро есть дадут. – Ух, хорошо! – повторял Хэл, вглядываясь в фреддино лицо. – Великая хвала всем сказкам и байкам из-под Горки! – Проснулся, конечно, - пробормотал Фредди, промаргиваясь и приподнимаясь на локте. – Эй… – пробормотал он растерянно. – А что было-то? Сон рассеивался по мере того, как воспоминания выстраивались в нестройный ряд. Фредди непонятно зачем коснулся ладонью лба, и обнаружил, что его голова туго перевязана. Он вдруг заметил, что и Хэл правую руку держал на перекинутой через шею повязке. У Энсона была забинтована левая ладонь, а под рукавом вконец изгвазданной рубашки, похоже, скрывался слой бинтов. – Что с твоей рукой? – едва слышно проговорил Фредди у Хэла. – А это, – Хэл несерьёзно мотнул головой. – Не так уж страшно на самом деле. Вот ты вот головой приложился куда сильнее. Мы за тебя тут испереживались. Нам, правда, сказали, что ты можешь проспать весь день, ну так уже вечер вот... и я всё равно побаивался. – Это как понять: день и вечер? – Фредди уселся, подбирая ноги, и попытался разобраться, что он последним запомнил перед тем, как лишился сознания. Оказалось, что он лежал на лежаке у края лесной поляны, прикрытый чьим-то не по размеру длинным плащом. В центре поляны горел костёр; у костра спиной к хоббитам на корточках сидели двое Верзил, о чём-то негромко разговаривая между собой. – Тише, – Хэл успокаивающе вскинул руку, заметив мелькнувший на лице Фредди испуг, – ты не волнуйся. Они друзья. – Что произошло? – Нам просто очень повезло, – сказал Энсон, усаживаясь рядом. – Пить хочешь? – спросил Хэл. - Вот возьми. Фредди с немыслимым удовольствием выпил полную кружку. Отерши губы рукавом, Фредди огляделся уже без испуга. Теперь он расслышал и похрапывание привязанных где-то в темноте лошадей, почуял запах конского пота и аромат булькающей в котелке похлебки. Голодно заурчал живот. – Сейчас и поедим, – пообещал Хэл. В этот момент один из сидевших у костра Верзил оглянулся через плечо на хоббитов, что-то шепнул товарищу. Второй Верзила тоже оглянулся, наполнил из котелка миску, встал и подошёл к хоббитам. Сидевшему на земле Фредди этот человек показался очень уж огромным, хотя, наверное, и не показалось: ростом он был куда повыше Прыщевых дружков, худее, но глядел куда приветливее. – Меня зовут Гилторон, – представился человек и протянул изголодавшемуся Фредди миску с ложкой. – Ну, здравствуй. Разговоры всё-таки отложим на потом, а сейчас не помешает подкрепиться. Растерявшийся Фредди едва не забыл промямлить что-то вроде благодарности, однако, по всему виделось, что связных слов от него и не ожидали. Человек вернулся к костру и снова сел на корточки рядом с приятелем. Фредди очистил миску в мгновение ока. – Эй-эй, полегче, – рассмеялся Хэл. – И всё же, где мы? – наконец, спросил Фредди, вместе с сытостью ощутивший прилив сил. – Среди друзей, – коротко сказал Энсон. – Ну да, - поддакнул Хэл. – Они нам типа… помогли. – Так, расскажите мне, – попросил Фредди. – Только всё по порядку. – Я и толком-то не скажу, – Хэл мотнул подбородком. – Всё так быстро случилось... Меня ранило в руку. Повезло ещё, что стрела была без яда. Ты упал рядом. Позже только я узнал, что в тебя угодил камень из пращи. Ты рухнул в овраг и, кажется, разбил себе голову. Я и окликнуть тебя не успел, а из-за деревьев уже посыпались те, страшные. Я уж было подумал, что конец мне и пришёл, мда... – Хэл осторожно погладил свою перебинтованную руку. – Но тут засвистели стрелы. Только не орочьи они были. И эти появились, – он кивнул на людей у костра. – Орков они рубили, как дровосеки деревья, но я поначалу и не сразу понял, что это не Прыщевы Дылды. Только потом… когда появились Эти… и один из них со мной заговорил… А я о мистере Бильбо сразу вспомнил… Фредди хотел поинтересоваться, причём же здесь мистер Бильбо, но не успел вымолвить и слова. Из-за деревьев послышалась мелодичная речь, звенящая, словно серебряный лесной ручеёк. Фредди не понял ни словечка, но это было неважно. Он ждал с бешено колотящимся сердцем, и вот из-за деревьев выступили четверо пришельцев в серебристо-серых плащах. Фредди будто дышать перестал. Он бы скорее поверил, что это продолжение волшебного сна, точно в далёком детстве. Лицо Хэла озарила счастливо-восхищённая улыбка, а само лицо приобрело непривычно-мечтательное выражение, какое Фредди замечал у младшенького сына Хэмфаста, но не ожидал увидеть у его кузена. Зачарованный он сидел и смотрел во все глаза на эльфов: с их появлением поляну будто озарило едва заметное сияние. Один из пришельцев глянул прямо на хоббитов и опустил капюшон за спину... и оказалось, что это не эльф, а эльфийская дева. Если бы Фредди умел красиво говорить как Бильбо, то рассказывал бы потом, что лицом она была подобна волшебному лунному свету, а волосы её были темны, как крыло ночи, но красивые слова никогда ему не давались, нечего и пытаться... Мягко ступая по траве, она подошла к лежаку. Её рука осторожно коснулась перебинтованного лба хоббита; серые, как зимние вечерние облака, глаза взглянули Фредди в лицо. Он навсегда запомнил этот взгляд… – Вот так, – певучим голосом проговорила она на понятном хоббиту языке и поднесла к его губам фиал. – Выпей это. Без сомнений Фредди сделал глоток и послушно допил всё до капли под безотрывным внимательным взглядом. Притихший и смущённый Хэл тоже выпил предложенного волшебного напитка; перед уходом дева что-то коротко сказала Энсону и улыбнулась ему – как показалось, с лёгкой грустью. Фредди заметил, что Энсон спрятал в карман какую-то коробочку. – Так это эльфы Бильбо… – вымолвил Фредди, – я всегда думал, что и Фродо с ними знался… – Может быть, – пробормотал Хэл и пояснил с звучащим в голосе благоговением: – Эта дева – целительница. Она и лечила тебя, и меня, а Энсону вот мазь даёт… Левый уголок рта Энсона криво дёрнулся; заляпанная грязью (как оказалось, целебной мазью) половина лица осталась неподвижной. Эта половина, как позже разузнал Фредди, сильно пострадала от огня; зрение Энсон спас лишь чудом, пожертвовав рукой. Он мог бы навсегда забыть о любимом ремесле, если бы не волшебство эльфийских снадобий, и всё равно ещё немало дней потребовалось на то, чтобы раны зажили без страшных рубцов. – Ты сильно расшиб голову, – продолжал рассказывать Хэл. – Я, признаться, за тебя очень перепугался… ну, тогда… Один эльф спустился за тобой в овраг, и когда поднимался с тобою на руках, его лицо было встревоженным. Потом они перенесли тебя сюда и лечили. Мне вот тоже перевязали руку, дали выпить лекарство, и я уснул. А когда проснулся, уже за обед было, Энсон и Уиллоу тоже были тут… – Ага, – проговорил Фредди, рассеянно касаясь рукой повязки над бровью. Слова Хэла его почему-то не очень взволновали. Сильно пострадавшим он себя не ощущал. Он посмотрел на свою спасительницу, стоявшую по другую сторону костра, и, точно ощутив на себе его взгляд, эльфийская дева обернулась. Фредди почувствовал, как краска бросилась ему в лицо, но дева только улыбнулась светлой улыбкой, а от этой улыбки сердца будто коснулась тёплая волна покоя. – Надо же, – проговорил Фредди задумчиво. – Я думал, так бывает только в историях Бильбо. Ну, по волшебству Гэндальфа или ещё какими чудесами... что помощь подоспела в самый нужный момент. Иначе откуда же они узнали, что мы попадём в беду? – От меня, – раздался короткий ответ со стороны. Говоривший Энсон даже головы не повернул. – Что? – переспросил Фредди. – Да. Я их позвал. – Ты что же, знаешься с эльфами? – воскликнул Хэл. – Нет, – ответил Энсон. Было видно, что он старается как можно меньше шевелить губами, – я знался с ними, – он указал на людей. – Давно уже. Как-то помог им пару раз, мы и поговорили немного. Они раньше охраняли границы Шира… – он зашипел и поморщился, и продолжил отрывисто: – Послал им весточку… когда узнал о вашей… глупой затее… не зря, выходит… – Побереги себя, друг, – один из людей приблизился, присел и дружеским жестом положил руку Энсону на плечо. – Мы называем себя дунэдайн, – пояснил он хоббитам. – Я – Дунторон, Гилторон - мой брат. Твой родич и впрямь нас выручил однажды, а потом ещё не один раз. Когда он прислал просьбу о помощи, мы не могли не откликнуться. Спешили как могли, но успели. – Послал о помощи, значит? – Хэл косо посмотрел на Энсона. – И это что же получается… границы охраняли? Выходит, он мог вас в любой момент на помощь позвать, а не позвал, чтобы вы этих подлецов из Шира прогнали? В непроницаемом лице Дунторона что-то дрогнуло – едва заметно. Он склонил голову. – Обычно мы не получаем благодарностей, да их и не ждём, – сказал он как-то отстранённо. – Хоть нас и мало, а теперь стало ещё меньше, мы всегда помнили свой долг хранить Шир. И кузена своего не обвиняй. Он знал, что выступить против пришельцев мы с братом вдвоём не сможем. Если бы нас было больше, как прежде, но другие ушли… Теперь нас только двое на Северной границе. Хэлу стало стыдно. – Нет, это ты меня прости, – Хэл приложил руку к груди и поклонился. – Прости и прими благодарность. Вам ведь двоим я… мы жизнью обязаны. Мы просто хотели верить, что из-за границ придёт не только опасность, но и помощь. Где же тот Гэндальф, когда он нужен? – Гэндальф не придёт, – со странной горькой улыбкой сказал Гилторон. – Самая страшная битва ещё впереди. На восток ушли все наши надежды. Нам осталось только ожидание вестей. Оправдания оправданиями, добрый хоббит, и нам тоже горько, что вмешаться мы не можем. А если и вмешаемся, не повредим ли больше? Не станет ли ваш сегодняшний подвиг камешком, сдвинувшим гору… Фредди с беспокойным подозрением подумал, что этими словами дунадан подразумевал нечто иное, чем вдохновение хоббитов на восстание. – Быть может, новости мы и услышим, – ответил Дунторон. Гилторон поглядел на эльфов, сходящихся к костру. Там тёк разговор на мелодичном языке, слова которого ускользали от понимания смертных. – Здесь сегодня встретились два отряда эльфов, – пояснил человек, – одни пришли с запада, от Серых Гаваней, а другие с востока, от Мглистых Гор. Мы не успели обменяться новостями ни с теми, ни с другими. Хотя восток и сведения о ушедших туда родичах хотелось бы послушать первостепенно. Как раз в этот момент один из беседующих у костра эльфов обернулся и взглянул на хоббитов. С приветливой улыбкой он подошёл к ним. – Как вижу, наши герои оправились настолько, чтобы задавать вопросы. Хотя я бы и подождал с разговорами до утра, чтобы ваши раны успели затянуться. – Наши раны не помешают говорить, – сказал Фредди. – И я хочу поблагодарить вас за это, – добавил он со смущением и поклонился. – Я – Гилдор Инглорион, – представился эльф, приложив руку к груди и сел на траву напротив. К радостному одобрению хоббитов был начат ужин; снедь накрыли прямо на разложенной на земле скатерти. К походному угощению один за другим подходили и подсаживались эльфы и люди. – Гилдор? – Фредди вдруг хлопнул себя по лбу. – Не ты ли повстречался с нашими друзьями в прошлую осень по дороге в Баклэнд, когда Фродо уходил? Помню, Пиппин рассказывал о вас и с похвалой вспоминал ваши напитки, – уже тише закончил он, смущаясь собственных слов. – Как приятно слышать, – рассмеялся Гилдор, – верно, это был я. Ты, значит, тоже один из друзей Фродо? – Да, – сказал Фредди. – Но с тех пор я ничего не слышал ни о нём, ни о других. Добрались ли они до Дольна, как собирались? – Знаю, что добрались, – сказал Гилдор и поднял взгляд на подошедшего к ужину высокого эльфа. – Но о дальнейшем их пути если и рассказывать, то не мне. Эльфы обменялись долгими взглядами. – Меня зовут Тиридиль, – назвался хоббитам эльф, сел и, обернувшись, представил своих спутников: – Со мною мои друзья Мелинод, Халатир, Оронотар и Ихиель, дочь моего близкого родича, – представил он единственную среди них деву. Ихиель села по правую руку от Тиридиля; в их лицах Фредди и впрямь разглядел намёк на некое родство. Как и Гилдор, Тиридиль был темноволос и сероглаз, но с более пристальным и твёрдым взглядом; его дорожная одежда говорила о многих милях, оставленных позади. С Тиридилем от Мглистых Гор пришли трое, с Гилдором от Гаваней двое эльфов. Знакомы повстречавшиеся между собой, очевидно, не были, но принадлежали к одному народу; и тем и другим не терпелось обменяться новостями. – Я расскажу, что знаю, – заговорил Тиридиль, обращаясь к хоббитам. – О походе вашего друга мне известно только со слов других, сам я его не встречал, однако этими слухами теперь широко полнится земля. В конце зимы Фродо был гостем в Золотом Лесу, потом путь увёл его на восток. Куда он и собирался. – Есть ли у тебя поздние новости с востока? – быстро спросил Дунторон. – Да, – сказал эльф, помедлив. – Но речь пойдёт о полях Дагорлада… Повисла долгая пауза, непонятная хоббитам. Название им ничего не говорило. Но только им, судя по тому, как помрачнели лицам остальных. – Дагорлад… – повторил незнакомое слово Гилдор. – Ты прав, об этом лучше поговорить потом... Тиридиль кивнул, с чем-то соглашаясь, и повернулся к хоббитам: – Скажу вам: оттуда, с востока, приходили последние вести о полуросликах. Вести ободряющие, во всяком случае плохого я не слышал. Говорили и том, что именно ваши сородичи сыграли важную роль в каких-то решающих событиях… – Так и про мистера Бильбо говорили, – с гордостью сказал Хэл. – Хотя, я и не разобрался, зачем мастеру Фродо вдруг понадобилось тоже уезжать куда-то, – он с вопросом посмотрел на Фредди. Фредди этот взгляд будто не заметил. Он думал о другом, решая, о чём вправе упомянуть в этом разговоре. – Я знаю, Фродо говорил с Гэндальфом, – заговорил Фредди. – И о Чём у них шла речь, я тоже знаю... Я понимаю, вы не сможете дать мне ответ на вопрос, удалось ли то… что задумано было… Но скажите, та война, о которой предупреждал его Гэндальф, и до нас дошла? – По-видимому так, – сказал, вновь помедлив, Тиридиль. – До нашей Владычицы также дошли тревожные слухи о том, что в краю хоббитов, побывавших в её стране, неспокойно. Поэтому мы и здесь, по её просьбе – узнать, насколько это верно. – Так в Золотом Лесу знают о бедах в Шире? Откуда? – удивлённо спросил Гилторон. – Владычица Лориэна мудра, – с лёгкой улыбкой ответил Гилдор и, вероятно, это снова был ответ, понятным всем, кроме хоббитов, потому как других вопросов не последовало. – Тогда вы принесёте ей нерадостные подтверждения, – сказал Дунторон. – В начале весны на северных рубежах мы с братом стали замечать следы брошенных становищ. Сейчас к границам страны стекаются бродяги и наёмники. Их много. Если наши опасения верны, они пойдут именно сюда. И эти орки, которых мы не ждали встретить в самом сердце Шира! Фредди вдруг вспомнил о вчерашнем происшествии и крупно вздрогнул всем телом. – Да, новости мрачные, – сказал Гилдор и повернулся к Тиридилю. – Не знаю, обгонит ли вас в обратном пути эта весть, но я немедленно пошлю её в Имладрис, к Элронду. – Как много орков может быть в Шире? – вступил в разговор эльф Мелинод, один из спутников Тиридиля, сидевший рядом с Ихиель. – Я не скажу, – ответил дунадан. – К стыду своему признаюсь, до вчерашнего вечера мы понятия не имели, что эта мерзость проникла мимо наших дозоров. Мы убили не меньше десятка. – А я замечу, что Прыщевы Дылды строят много бараков на отобранных ими землях, – вдруг вставил Энсон, морщась при каждом произнесённом слове. – А, да! – поддержал Хэл. – Это ведь непросто так делается. А внутри они как раз пустые и без окон… – И много этих бараков? – быстро спросил Тиридиль. Хэл задумчиво побарабанил пальцами по подбородку. – Я знаю о шести наделах, где такие большие постройки ведутся. Кое-кто из местных болтунов даже болтал, будто Верзилы тут город строят. Но это не город ведь. – Не город, а военный лагерь, – сказал Тиридиль, задумчиво глядя в костёр. – Провидения обернулись былью. Мы долго не желали верить, что руки Сарумана протянутся так далеко в столь короткий срок. – Мы думали, орки явились из Мордора, – сказал один из эльфов, пришедших с Гилдором. – На плащах некоторых убитых нами тварей я видел знаки белой руки, – заметил Дунторон. – Но не у всех. Другие орки были помельче и темнее, однако вооружены оказались не так уж плохо. Я видел кинжал гномьей работы. – Это морийские дикие твари. Оружие из разграбленных гномьих сокровищниц, – пояснил Тиридиль. – Но Мория далеко, - возразил Гилторон. – Как они забрались на запад? – Месяц назад Саруман потерпел оглушительное поражение при Хельмовой Пади, – начал рассказ Тиридиль (хоббиты ловили каждое слово, хотя не понимали и половины сказанного). – Войско его насчитывало десять тысяч воинов – орков и дикарей. К сожалению, у роханцев не было времени преследовать бегущих с поле боя. По Ристании и сейчас скитаются одиночные отряды урук-хаев, не страшащихся солнца… Ещё в марте Саруман был пленником в Ортханке, но подробности его заключения нам неизвестны, неизвестно и какие силы он сумел укрыть в крепости. И вот не так давно нас настигла весть, что он бежал. По срокам он уже мог достичь Шира, и есть свидетельства, что именно к этой стране у него раньше лежал интерес. К несчастью, знаки на плащах убитых тварей это подтверждают. Морийские орки могли присоединиться к урук-хаям из-за посулов или из-за страха. Но Саруману всегда служили и люди. Он охотно сулил им награды за службу. – Пришедших бродяг привёл сюда не страх, – сказал Гилторон. – Мы слышали кое-какие разговоры в Брыле. Теперь понятно, какую награду им пообещали. – Шир! – вдруг осенило Фредди. Он перевёл взгляд на сидевшего рядом Хэла. – Наши земли отдать им во владение… И… покорных слуг в придачу. Всё, как Гэндальф говорил… – Таких уж и покорных! – зло вскричал Хэл, вскакивая на ноги; его глаза яростно сверкали. Лёгкая рука легла Хэлу на плечо. Это была Ихиель. – Не горячись, друг, – ласково сказала она. Хэл тут же смущённо потупился и сел; гнев его ушёл бесследно. Ихиель обернулась и обратилась напрямую к Гилдору: – Если угроза вторжения орд Сарумана так близка, можно ли ждать помощи от Гаваней? Отзовётся ли Кирдан Корабел, если вы его позовёте? Эльф будто бы смутился этого вопроса девы, но ответил: – У Кирдана нет могучих гарнизонов. Он не строит крепостей, а население Гаваней невелико. Каждого эльфа, который приходит в Гавани, ведёт зов Заморья. Мы все готовимся уйти и уходим. Теперь я вижу, события востока только предвещают это. Нас мало осталось, и недолог час, когда за Море уплывёт последний эльфийский корабль… – Оставляя позади разор и беды? – голос Ихиель не дрогнул, но стал высок и звонок. Переговаривающиеся вполголоса эльфы вдруг разом замолкли. Тиридиль накрыл ладонью руку своей спутницы и попытался поймать её взгляд. Гилдор мягко улыбнулся. – Ты молода и горяча душой, дитя последней Эпохи, - ответил он. – Но ты не видела свет Благого края, Зов Моря пока не столь силён для тебя, однако ты его услышишь. Если на востоке поднимется тьма, эльфийскому свету уже не рассеять её… Нам всем придётся уйти. Ихиель не ответила. Она бесшумно поднялась на ноги и ушла одна к границе леса. Никто не последовал за ней. – А ваши сородичи? – нарушив неловко повисшее молчание, Тиридиль обратился к одному из дунэдайн. – Сколько их сможет прийти, если вы позовёте? – Если и смогут… менее десятка, – признал человек. У Фредди захолонуло сердце. – В этом мире осталось мало эльфов, но и людей с древней кровью Арнора осталось немного. Наши воины ушли за горы на встречу с Королём. Никто не ожидал, что нам ударят в спину. А люди здешних крестьянских поселений… воинов среди них и подавно нет… только фермеры и ремесленники. – Если верны догадки хоббита, против нас выступят по меньшей мере две, а то и три сотни. И не только купленные бродяги и разбойники, но и хорошо обученные изенгардские воины, – отозвался Дунторон. – Надо узнать точнее, – негромко сказал Мелинод, обращаясь к Тиридилю, – я попробую помочь… Гилдор с жалостью оглядел примолкших хоббитов, нахохлившихся, будто воробьи. – Что ж, хватит бесед для этого вечера, – решил он. – Нашим друзьям пора отдохнуть после болезни, а нам подумать. Я не заканчиваю разговор о бедах малого народца, но, прежде чем давать советы, обещания или надежды, вначале попрошу совет Владыки Дольна. Быть может, и от Гаваней придут какие вести. – Верно, – согласился с ним Тиридиль и повернулся к людям. – А я бы хотел перекинуться парой слов и с вами. Давно мы не получали известий о событиях на севере. *** – Уиллоу, – вдруг вспомнил Фредди, почти готовый заснуть, и приподнялся, глядя на пристраивающегося на соседней лежанке Хэла. Энсон уже спал. – Ты что-то говорил про них? Они тоже здесь были? – Ну да, – сообразил Хэл. – Они здоровы, легко отделались, так, пара царапин и только. Энсон о чём-то долго шептался с ними, жаль сейчас его не спросишь, но пусть спит! Они почти сразу ушли к родичам разузнать о делах и что вообще слышно. – А о других ты ничего не знаешь? – Фредди со стыдом сообразил, что за всё перенасыщенное событиями время даже ни разу не подумал о судьбе сообщников и друзей. Но Хэл пожал плечами. – Нет, – ответил он. – Эти Энсоновы приятели тоже обещались разузнать, но я так и не понял, вышло ли у них что-нибудь. А ты думаешь?.. – Нужно будет узнать, – пообещал себе Фредди, осторожно ощупывая пальцами повязку на голове. Рана под бинтами не болела; он подумал, что даже большую шишку можно скрыть, если зачесать её кудрями. А Фолко там поди весь испереживался – особенно, если до каменоломен дошли какие-нибудь похожие на правду слухи. – Ты о чём? – спросил Хэл, но Фредди уже улёгся и натянул до самого подбородка плащ. – Завтра поговорим. Хэл пожал плечами и лёг. Вскоре он затих, а Фредди всё не спалось; лёжа на спине, он смотрел в виднеющееся между редких веток небо, на далёкие звёзды в тёмной вышине. Он вдруг стал вспоминал рассказы Бильбо: глядя на небо, старый Бэггинс часто приговаривал, будто свет звёзд кажет Эльфам путь на их родину за Морем, куда они все однажды уйдут на гордых белых кораблях. Сэм всегда находил это донельзя печальным, а теперь и Фредди взгрустнулось. Он всё лежал, закинув руки за затылок, и размышлял о том, что из его мира безвозвратно уходит свет, прежде незаметный, но без этого света в сердце вкрадывалась неизбывная тоска. И звёзды не вечны, как и волшебство… и эльфы оставляют эти берега, уходят в свой далёкий светлый край, где нет места разлукам и печалям… а здесь, в Шире, прежний покой и мир нынче обманчивы, как эта усыпанная звёздами тихая ночь. В её тиши, быть может, совсем рядом, за покровом тьмы и тайны укрылось хитрое, хорошо упрятанное зло. Фредди перевернулся на бок. Не страх его тревожил: тьма не коснулась бы этой поляны, защищённой волшебными чарами эльфов, но заснуть не получалось. В конце концов хоббит уселся на постели. Рядом спокойно спали друзья. Поляна была пуста, пустели лежаки людей, тлели присыпанные золой угли в кострище. Напрягши слух, Фредди не расслышал голосов или шагов. Он поднялся на ноги и надумал прогуляться немного по лесу. Заблудиться он не боялся – ни один хоббит не потеряется в ширских дубравах. Фредди брёл по лесу, пока не добрался до высоченного старого вяза и сел в углублении между его толстых корней, обнявши руками колени. Под спиной ощущалась неровная древесная кора, пахло травой и смолистой весенней листвой; мысли в голове текли вяло и несвязно. Хоббит уже начал было клевать носом, но вздрогнул; разбудил его не звук, а некое неясное чувство, вынудившее приподнять голову и насторожиться. Несколько мгновений он вслушивался. Из-за деревьев снова послышались голоса. Фредди узнал их. Через лес шли эльфы Гилдор и Тиридиль в сопровождении братьев-дунэдайн. Разговор между ними вёлся на понятном общем языке, и Фредди тут же навострил уши, хотя беседа определённо предназначалась не для хоббичьих ушей. – Меня взволновали твои вести о Дагорладе, – говорил Гилдор. – Но то, что ты рассказывал помимо этого, подтверждает опасения Кирдана. Когда мы покидали Гавани, он ждал письмо из Имладриса… – Вряд ли его опасения были ужаснее действительности, – закончил Тиридиль. – Думаю, это теперь известно в Дольне. Саурон вернул свою драгоценность… Фредди в ужасе прикрыл рот ладонью. Сердце бешено заколотилось у него под горлом, отдаваясь гулом в голове. О какой «возвращённой драгоценности» шла речь, он сомнений не имел… Но как же Фродо?.. Однако эльфы не упомянули о нём ни словом. – Тогда наш срок действительно истёк, – с тяжёлым вздохом изрёк Гилдор. Должно быть, Тиридиль что-то проговорил, но Фредди расслышал куда более громкий возглас Дунторона: – А наш Король? Что он ответил Мордору? – Я говорю только то, что слышал: Саурон предложил переговоры… – напомнил Тиридиль. – О решении Короля Гондора я ничего не знаю, как и о других принятых решениях. – А Митрандир? – спросил Гилторон. – Он тоже должен быть там! – И был, у Чёрных Врат. Как мне известно, он видел Саурона… – Митрандир на Запад не уйдёт, – промолвил Гилдор после раздумья. – Свой долг он чтит высоко. Однако, меняет ли это что-то для эльфов? В любом итоге мы покинем эти берега и уйдём на Запад. – И Посланец Запада сейчас стал угрозой этому краю, – непонятно возразил Тиридиль, и после этих слов наступило долгое молчание. Фредди начал даже думать, что разговор завершён. – А Саруман? – спросил один из братьев. – Не гнева ли Мордора он испугался и намерился откупиться от немилости Врага этим краем и рабами? – Пока Мордор и Гондор противостоят друг другу на востоке, до этих дальних земель дела никому нет, – ответил Гилдор. – Тем временем Саруман строит себе новую резиденцию в Шире в надежде, что противники уничтожат друг друга или ослабеют. А потом, возможно, действительно надеется предложить победителю союз. – Союз с Королём? Весь этот край – древние Арнорские земли! – громко воскликнул один из дунэдайн. – Я слышал, Саруман владеет даром сладкоречия, – не повышая голоса, произнёс Гилдор, – и так было всегда: в праве хоббитов самим выбирать себе правителя… Спустя некоторое время Фредди расслышал шорох шагов, и сильнее вжался в кору дерева. Тяжёлые шаги отчётливо прозвучали мимо. Через лес торопливо уходили дунэдайн. Еще через несколько минут Фредди услышал фырканье растревоженных коней и звон упряжи. – И всё же я рад был узнать вести из других эльфийских владений, – заговорил Гилдор, когда эльфы остались одни. – Давно мне не выдавался случай видеть великую Владычицу галадримов. Жаль, но почему-то пути Высоких Эльфов уже много лет не приводят нас в Золотой Лес. А как ты нашёл дорогу к лесному народу, Тиридиль? – Впервые я увидел Лоринанд, когда пришёл туда вместе со свитой Артанис и Келеборна, – с непонятной печалью в голосе отвечал Тиридиль. – В те годы лес ещё не называли Золотым. Там тогда царствовал Амрот… А спустя годы я выбрал себе спутницу лет из Непоследовавших Зову… Эльфы неспешно удалялись в глубину леса. Фредди приподнялся на коленях и выглянул из-за дерева им вслед. Некоторое время он всерьёз обдумывал замысел подкрасться ближе и подслушать, но поборол искушение, решив, что острый эльфийский слух ему не обмануть, а объясняться будет очень неудобно. – Все дороги теперь опасны, – звучал приглушённый голос Гилдора. – Я отправил послание с птицами в Имладрис, вести долетят дотуда за неделю, а потом последуют и в Лотлориэн. Нужно ли вам так рисковать возвращением, может быть, вы пойдёте с нами в Гавани? Ответа Тиридиля было не разобрать. – Там, в Башенных Холмах, хранится палантир Кирдана, – продолжал говорить Гилдор, – в прошлую осень я приходил туда с друзьями, чтобы увидеть Землю за Морем. С каждым годом сердце всё сильнее зовёт меня туда. Разве сам ты не хочешь увидеть Благословенный Край? – Нет, – коротко сказал Тиридиль. – Почему? Тиридиль долго молчал. – Я был ещё юн, когда пересёк Море под алыми знамёнами, но проклятье лежит и на мне. Я с верой в справедливость бился во славу Феанаро, Майтимо, Куруфинвэ, Тьелперинкваро. И что теперь? Мои родители, старшие братья и друзья никогда не покинут Сумеречных Залов, а мне уготовано вечно жить у порога Благого Амана без позволения его переступить. – Ты ищешь мести? – спросил Гилдор. – Нет, – повторил Тиридиль. – Но и не ухожу. – Но ты не один, – сказал Гилдор, как показалось Фредди, с едва уловимым укором. – Да, – медленно произнёс Тиридиль. – Однако народ её матери, народ лесов и рек, никогда не слышал зова Моря. Оно их не манит. – Если Восток победит, волшебство Золотого Леса иссякнет, как и многое другое. – Да, – без выражения ответил Тиридиль. – Но здесь её семья, и иной жизни Ихиель себе не желает. Здесь и моя семья, и дом, и земля, покидать её я не собираюсь. – Это неизбежно для всех, – вновь с грустью повторил Гилдор. Если Тиридиль что-то и ответил, слов его Фредди уже не расслышал. *** Хоббит проснулся от солнечного света и радостного птичьего трезвона над головой и тут же поморщился от ломоты в теле. Он сам не заметил, как заснул давеча, прислонившись спиной к стволу. Кое-как размяв плечи и протянувшись в позвоночнике, Фредди побрёл к лагерю. Для этого ему не требовалось даже отыскивать свои следы – хоббичьий нюх издалека уловил ароматный запах жаркого. – Где ты был? – поинтересовался сидевший у костра Хэл. – Отошёл, – ответил Фредди, непонятно махнув рукой. – Надолго же отходил, – усмехнулся Хэл. – Я уже с полчаса как на ногах. Фредди осмотрелся. – А где все? И Энсон? – По делам разошлись. Энсон зачем-то с приятелями своими увязался. Утром прибыл гонец. Не знаю, вроде новости какие-то принёс, мне не доложили. Знаю только, что обещались вернуться к вечеру. – Ясно, – Фредди ощупал повязку, но решил отложить возню с бинтами на потом. – Эх, трубочку бы, – пробормотал Хэл, когда хоббиты закончили чаёвничать. Рука у него, как заметил Фредди, действовала уже увереннее; Хэл и от повязки избавился. Отыскав у себя на затылке конец бинта, Фредди размотал повязку и осторожно ощупал голову. Ни шишки, ни раны он не обнаружил. Ничего не болело. – Что ты делаешь? – В город пойду, – твёрдо сказал Фредди. – Разузнаю новости. – Умом тронулся? Да тебя поймают! – С чего бы? – хмыкнул Фредди, придирчиво оглядывая себя, и с неудовольствием вздохнул: – Такими оборванцами сейчас половина Шира бродит. Сойду за нищего подёнщика в поисках работы. Авось, потом у знакомых одеждой одолжусь. А лицо моё никто и не видел. – А тварь в сарае? – спросил Хэл. Фредди замялся. – Их всех перебили друзья Энсона. Ты сам говорил. – Тех, кто выскочил с ором и с мечами. Но тот орк на цепи сидел, и вряд ли погнался вместе со всеми. У Фредди в груди что-то неприятно ёкнуло, но он упрямо мотнул головой. – Для них хоббиты все на одно лицо, – произнёс он, стараясь говорить уверенно. – Мало ли что этот орк видел или описал, если даже сумел! Я пойду днём к тому же, – заметил он с более искренней уверенностью. – Эх, – непонятно пробормотал Хэл, посидел немного, потом поднялся и вылил воды в кострище. – Ладно уж. Только пойдёшь ты не один. Фредди открыл было рот, но ничего не произнёс, заметив выразительный взгляд Хэла, предостерегающий от возражений. – Значит, решено, – Хэл ухмыльнулся. – Вместе, так вместе. Только умоемся сперва, а то, подозреваю, я больше на пожарного похож, чем на наёмного работягу. Нельзя сказать, что Фредди был так уж огорчён компанией. *** Умывались в ручейке, который обнаружился у самой опушки. Вода была безжалостно ледяной, и к концу купания Фредди едва чувствовал пальцы на руках и ногах. Хэл оставил попытки причесаться онемевшей пятернёй и, ёжась, одевал прямо на голое тело постиранную в ручье рубашку. На взгляд Фредди, оба симпатичнее не стали, но хотя бы не выглядели чудом спасшимися погорельцами. – Если выдумывать историю, то лучше говорить, что мы из Западной Чети идём. Работали у тамошних хозяев, пока те не разорились и не продали свои наделы. Теперь вот сюда подались, – рассуждал Хэл. – А знаешь, – добавил он, пристально взглянув на приятеля, – тебя ведь и впрямь никто не узнает. – Да? – В лицо, я имею в виду. Фредди пощупал опавшие щёки, некогда пухлые и вздохнул. И впрямь, куда девался прежний весёлый Фатти, неунывающий круглолицый толстячок? И где его прежние друзья: голосистый Пиппин, неунывающий Мерри и фантазёр Фродо? – Как думаешь, всё у Фолко в порядке? – спросил он вслух и поглядел вдаль, на залитые солнцем зелёные холмы, волнами убегающие к горизонту. Фредди вдруг подумал, что с вышины дерева, наверное, можно увидеть и далёкий Брендивайн, и тёмную полосу Древлепущи, и может быть, крыши селенья Брендибаков, но желания проверить это в себе не ощутил. Хэл пожал плечами. – Зависит от того, что он там услышал и что болтают. – А, ты думаешь, о чём ещё могут болтать? – фыркнул Фредди. – Ясное дело, про пожар! – Силён пожар был или нет, мы не знаем. Может, сгорело всего два-три пустых сарая! – легкомысленно махнул рукой Хэл. – Другое дело, добрались ли до укровища Том Коттон и остальные, – добавил он куда серьёзнее. – Так всё-таки, куда сначала? – М-м-м, – неясно взмахнул рукой Фредди, спускаясь с холма. Он и сам ещё не определился. – До Тукова укровища отсюда часов четыре-пять ходу, – прикинул вслух Хэл, осматривая горизонт из-под приставленной козырьком ладони. – А то и больше, если Каменова речка из берегов вышла, как по весне обычно бывает. Тогда придётся либо вброд переходить, либо время до ближайшего моста терять. По дорогам мы не пойдём, так ведь? – Не пойдём, – согласился Фредди. – Это значит к обеду будем, по-моему, – Хэл прикинул время по солнцу. – Кстати, эльфы оставили нам походный хлеб. Немного, правда... Если в норе кого встретим, узнаем новости… – А если в нору сначала, потом куда: к каменоломням или в Хоббитон? – Если в каменоломни, придём почти что к полночи… – протянул Хэл в сомнении. – Да, в Хоббитон поближе будет, – согласился Фредди. На решении сперва выдвинуться к Туковой норе они сошлись, когда уже добрались до дороги, спешно пересекли её и быстро растворились в придорожной высокой траве. Солнце поднималось всё выше, жар высушил росу и напоил воздух ароматом цветущего разнотравья. От обилия сладких запахов Фредди даже немного подурнело, а Хэл расчихался. Занялся полдень, солнце жарило всё сильнее; бездорожье вело хоббитов то некошеными полями, то негустыми рощицами. Наконец Фредди заметил впереди дорогу. Шла она почти в нужном направлении, однако подниматься на обочину хоббиты не стали, выбрав идти подальше в стороне заросшими полями. Как выяснилось вскоре, решение это оказалось верным: спустя с половину часа Фредди разглядел на дороге немалое скопище повозок и телег. Возницам их осталось лишь сочувствовать – с неба пекло немилосердно, а на дороге не предвиделось ни малейшей тени. Странным Фредди показалось то, что столпотворение почти не продвигалось. Он окликнул Хэла. Хэл долго вглядывался из-под ладони. – Не знаю, – наконец сказал он. – Может быть, опрокинулся кто там, впереди? Нет, странно это. Насколько я помню, слева как раз развилка, перекрёсток. Да и стороной по обочине объехать можно. – Они проезжают по дороге, только медленно, – пробормотал Фредди и вдруг его точно осенило: – Как по заставе через Брендибаков мост! – Чего? – не понял Хэл. – А что, как раз на то и похоже. На проездной пост. Хотя эта дорога не сказать, чтоб оживлённая. Так почему здесь? Ответа пришлось недолго дожидаться: несколько миль спустя они наткнулись на ещё один пост. Через перекресток двух оживлённых дорог тут и там были перекинуты шлагбаумы, на постах Хэл и Фредди заметили дозорных – как людей, так и хоббитов. Любой, кто намеривался проехать через проезд, вынужден был терпеть досмотр и расспросы. – Вот и причина, – пробормотал Хэл, когда они вдвоём с Фредди следили за дозором из небольшой рощицы. – Всех проверяют: верховых и тележных. Не беглецов ли ищут? Как теперь думаешь, что там у нас впереди по пути? – Вблизи Тукова укровища дорог-то особых нет, леса, вряд ли мы кого встретим, – поразмыслил Фредди. – А вот у Хоббитона все дороги будут под присмотром. Если там все как здесь, конечно. – Уж не сомневаюсь, – ответил Хэл. – Видать, сильно мы встряхнули Прыщевых приятелей, если они так растревожились. Фредди отпил воды из фляжки и почесал вспотевший лоб. Тень негустой рощицы спасала от прямого солнца, но не от дневной жары. Он вдруг подумал, как хорошо было бы сейчас забраться в прохладную норку где-нибудь между корней дерева и вздремнуть часок-другой… Только усилием воли он заставил себя встряхнуться. – Раньше надо было полагать и думать, – проговорил Фредди скорее самому себе, чем Хэлу. – Хотя кто знал-то… я вот и впрямь считал, это всё Прыщ и его жадность, и мстительность, а эти бандюги ну… просто проходимцы. Кто бы вообразил, что сюда идёт война? Или что она уже пришла? – А про Сарумана-то этого я поди и слышал, – задумчиво сказал Хэл. – Помнишь, рассказывал вам про главного из-за границы, у которого там где-то не заладились дела? Вот то-то! То поражение в битве, о котором эльфы рассказали, сойти за неудачу вроде вполне могло бы? – Могло, – согласился Фредди. – Но нужны ли вообще другие доказательства? С меня и орочьих орд было вполне достаточно. Хэл крякнул. – Да уж, – он глубоко вздохнул, прежде чем подняться на ноги, выпрямился и продолжил с горечью: – Две или три сотни разбойников и орков? Так вчера ведь говорили? И что же мы с этим сможем сделать? Фредди не ответил. Да и не было у него этого ответа. *** Как верно рассчитал Хэл, к Тукову укровищу добрались к обеду, выиграв время на переходе вброд через разлившуюся речку. Местами холодная весенняя вода доходила хоббитам почти по пояс, оба натерпелись и продрогли. К счастью, солнце быстро подсушило одежду, и под вековую тень леса хоббиты вошли уже сухими. Итог пути, однако, разочаровал обоих. Нора была пуста. По крайней мере не казалось, будто отсюда уходили в спешке, спасаясь бегством, однако ни записки, ни знака друзья не обнаружили, хотя и осмотрели все условленные места. Нашлось немного еды, этим и перекусили, дополнив скудную трапезу эльфийским хлебом, и на удивление быстро насытились. – А ведь непростой этот хлеб! – смекнул Хэл, аккуратно заворачивая лепёшку в чистый платок. Обыскивая нору, приятели разжились одеждой – пусть ношеной, но смотрелась она куда более опрятной, чем их собственная. Хэл нацепил за спину видавший виды походный мешок, набитый барахлом, а поверх рубахи одел пояс с прилаженными к нему молотком и долотом и гордо заявил, что вполне сойдёт за о-го-го какого плотника. Фредди ограничился тем, что повязал голову пёстрым платком, как это было принято у подёнщиков, работающих в поле, а про себя продумывал, что будет сочинять, если его узнает в лицо кто-нибудь из прежних знакомых. Так ничего путного не придумав, он решил больше отмалчиваться, а разговоры предоставить Хэлу. Перед уходом оставили в укромном месте записку для Фолко. В ней ограничились только именами и сегодняшней датой, а также намёком на условленный тайник. Тайником служило дупло старого дерева неподалёку от опушки. Фолко о нём знал. На обратном пути сделали небольшой крюк, и Фредди спрятал в дупло ещё одно письмо, в котором уже более подробно излагал последние события, включая стычку с орками и встречу с Дивным Народом. Умолчал Фредди только о Кольце – об этом Фолко совсем не обязательно было пока что знать – и о подслушанном ночном разговоре. К чему Фредди готов не был, так это к проницательности Хэла, который молчал-молчал на обратном пути, а потом вдруг спросил в лоб: – Так всё-таки, как со всем этим связан мастер Фродо? Давай уже, рассказывай! – Ты о чём? – проглотив ком в горле, пискнул Фредди; сердце у него невесть отчего припустило пугливым галопом. Должно быть, Гэмджи наблюдал за ним не первый день, а, наблюдая, размышлял и делал выводы. Вчерашняя беседа с эльфами только прибавила Хэлу уверенности в догадках. – Да ладно вам, тайны всё эти! – отмахнулся как от назойливой мухи Хэл. – Что здесь Гэндальф замешан, и без того ясно. Сэм опять же всё последнее время ходил как в воду опущенный… а потом вот вам: пропал, как сгинул! И слухи из-за Реки тут же пошли: дескать, кто-то ночью вломился в новый домик мастера Фродо. И ты там был, кстати, но молчишь. А теперь получается, мастер Фродо в Дольн собирался? К Эльфам? Я ведь тоже кое-что помню из рассказов старика. А вот про другие те края прежде не слыхал. Так зачем Фродо дальше, на восток-то понадобилось? Не к Горе ли той, по бильбовским делам с его сокровищем? Фредди вздрогнул. В первый момент ему показалось, что Хэл каким-то чудом проведал про Кольцо и Роковую Гору, но потом он сообразил, что Хэл, скорее всего, имел в виду горное гномье царство и сокровища дракона. В голове мелькнула весьма заманчивая мысль поддержать этот обман, но отозвалась совесть. «Если Фродо попал в беду, то и Сэм тоже… – печально молвил внутренний голос. – Сам ведь знаешь, Сэм Фродо бы не бросил, даже если б пришлось самому в эту Огненную Щель прыгать. И что теперь, ты тоже промолчишь?» Фредди глубоко вздохнул. – Ты правильно догадался, по бильбовским делам, – проговорил он. – В наследстве Бильбо… вещь одна была. Фродо изначально думал эту вещь до Дольна донести… Хэл нахмурился. – А домик в Бакленде? Туда-то кто вломился? – Та вещь была как-то особенно ценна, – попытался объяснить Фредди, – и кое-кто хотел её себе забрать… – И кто? – Враги. Только Фродо и остальные ушли за день до этого. Сэм тоже. Их не застали. Я сам кое-как ноги оттуда унёс. Фродо говорил, что Гэндальф помочь им обещал в пути, но встретились ли они по дороге, я не знаю… – Встретились или нет, но к эльфам пришли благополучно, – рассудил Хэл. – Так отчего же обратно не вернулись? – Я не знаю. Я сам только вчера узнал, что Фродо дальше пошёл. Но не к гномам, думаю. Хэл хмыкнул и почесал в затылке. – А я про дракона тут случайно подумал, – со смущением признался он. – Речь ведь про войну зашла… – Да, про войну, – ответил Фредди, – она тоже там, где-то на востоке. Оттуда давно приходили слухи о Враге. Как видно и не слухи были. Наверное, Фродо туда ушёл… – Зачем? – спросил Хэл, но, к счастью Фредди, ответа не дождался: – Нет, не понятно. Враг этот неизвестный на востоке, говоришь? А тут у нас какой-то Саруман… – Я не знаю, - повторил Фредди, и тут в его памяти всплыли подслушанные слова Гилдора. – И Саруман с запада пришёл. – Да? – переспросил Хэл, а Фредди выругал себя за длинный язык. Но Хэл просто пожал плечами и вздохнул: – Я-то надеялся, что расскажу старику Хэмфасту какие-нибудь новости о Сэме. Он хоть виду не показывает, но очень переживает, знаешь ли. – Могу представить, – поддакнул Фредди. И больше нечего было сказать. Оба молчали до самой опушки. *** Хотя Хэл и определил солнечное время как три часа пополудни, но внутренние часы Фредди уверенно склоняли его к мнению, что день незаметно промелькнул и уже опустился поздний вечер, светлый, как весной обычно и бывает, а, значит, наступило и время ужина. Ноги у Фредди налились усталой тяжестью, пот градом лил со лба, и с некоторых пор Хэл стал на него подозрительно поглядывать. Фредди сам уже готов был признать, что слишком поторопился с выводами о своей болезни, и когда Хэл предложил ему остановиться на отдых, возражать не стал. Путь теперь шёл полями – на сей раз было заметно, что у этих земель имелся хозяин – из разнотравья хоббиты внезапно вышли к широкой выкошенной полосе. Отсюда через луг уходил примятый колесами телеги след. Хэл вслух заметил, что без нужны не следовало бы попадаться на глаза чужим. Передохнуть решили в тени одиноко стоящего деревца, а потом забрать резко правее и уходить с хозяйской делянки ближе к тракту. Но едва Фредди и Хэл успели устроиться под скупой кроной молодой берёзки и поочередно напиться из фляги, как вдруг раздался звонкий лай. Спустя мгновение из травы появился худой пёс рыже-белой масти, с висячими ушами и куцым хвостом. Ростом он, однако, приходился Хэлу почти что по пояс. Хоббиты так и замерли. Пёс странно гавкнул и покосился на заросли. Потом повернулся к хоббитам и зевнул – скорее для того, чтобы продемонстрировать завидный оскал острых белых зубов. – Хороший… – неуверенно проговорил Фредди. – Да… хороший песик, – повторил Хэл и медленно привстал с земли. Пёс мгновенно припал к земле и разразился отрывистым лаем, в котором отчётливо слышалось предупреждение. Хоббиты обмерли, одновременно понимая, что одно только напоминание о недавней схватке со страшным орочьим псом вынуждало их ноги позорно ослабеть, но ничего поделать с этим не смогли ни тот, ни другой. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы из зарослей не раздался окрик, а потом на поляну выступил пожилой хоббит в рабочей одежде и испачканном травой фартуке. Голову хоббита прикрывала шляпа, на плече он держал косу, в уголке рта попыхивала трубка. – Вот так-так! – произнёс он скорее доброжелательно, чем с неудовольствием, весело оглядывая Хэла и Фредди. – И кто же у нас здесь? Бродяги или воришки пожаловали? – Б-б-э-э-э… – натурально проблеял Фредди и покраснел. Фермер растерянно моргнул. К всеобщему счастью, Хэл уже вернул себе самообладание. – Добрый день, сударь! – молвил он, низко кланяясь хоббиту, а когда выпрямился, на его лице уже растекалась широченная улыбка. – Как удачно, что мы вас повстречали! Дорог-то здешних мы не знаем, вот и бродили зря, похоже. Вы ведь мистер Боббинс-старший, я угадал? – Да нет, – ответил хоббит с весёлым выражением на лице, – и даже не младший, как ни удивительно. Я – Беккет, к вашему сведению, и ни о каких Боббинсах в здешних краях не слышал. Так кто же вы такие? Улыбку с лица Хэла как тряпкой стёрло. С растерянным видом он полез рукой себе за пазуху и вытащил наружу вконец измятое письмо. – Вот ведь, мистеру Боббинсу, – пробормотал он, вертя письмо в руках и сминая его ещё больше. – Дай-ка сюда, сынок, – сказал фермер, протягивая руку. Хэл подал письмо. Пёс гавкнул. – Молчок, Рик! – прикрикнул хозяин и повертел письмо в руках. – Боб-б-инс, – кое-как прочитал он, – нет, адрес… ничего не разобрать. Что за криворукая курица лапой писала? – Бабушка жены моего старшего брата, – охотно пояснил Хэл и продолжил: – Мы с другом сами с Западного Крома, - продолжал он, указав на Фредди, – идём вот в Хоббитон наниматься. К Боббинсу как раз. Письмо это нам было велено тотчас передать, как его увидим… Фредди уже устал удивляться Хэловой способности не теряться в нужный момент. Сидя на земле, он смотрел, как его приятель словоохотливо и в красках излагает фермеру историю их злосчастных приключений (до последнего слова выдуманных); Беккет поддакивал, почёсывал в затылке, вертел письмо то так, то эдак и сочувственно кивал. Даже пёс, сидящий у ног хозяина, и тот больше грозным не казался, поглядывал на Хэла умильными глазами, будто на давнего доброго знакомого. И Фредди совсем уже не удивился, когда Беккет в конце этого занимательного разговора радушно предложил подвезти «двух бродяжек» до окрестностей Хоббитона. – Значит, из Западной Чети? – переспросил хозяин, отдавая письмо и снова почесал затылок. – Нет, никак не вспомню вблизи никаких Боббинсов. А много ли лет старушке? – Много, – вставил Фредди, чтобы совсем уж молчуном не казаться. – Этот самый Боббинс ей очень старый и добрый друг… с детства почитай… – Которого, быть может, и в помине нет, – хозяина эта мысль с чего-то развеселила. За разговором они вышли через луг к большой телеге, груженной снопами свежескошенной травы. В телегу была запряжена невысокая пегая лошадка, с виду смирная. – И зачем нам это надо? – шепнул Фредди Хэлу, воспользовавшись тем, что хозяин отвлёкся на возню с лошадиной упряжью. – Не лучше ли полями пробираться? Не так далеко осталось, я думаю. И сам знаешь, на дорогах посты. – Так-то оно так. Но я тут подумал, полями нас скорее заметят. Расспросов, считаешь, будет меньше, если попадёмся? Не бойся, я всё продумал. – Ну, конечно, – пробормотал Фредди, однако замолчал. Беккет с Хэлом устроились на козлах, а Фредди завалился в телегу на мягкие мешки. Его не смущал даже пёс, тоже запрыгнувший в телегу и пристроившийся среди сена. Он был просто благодарен миру за небольшую передышку. Как вскоре стало ясно: фермер оказался большим любителем поболтать – оттого был даже рад нечаянной компании в дороге. Он поначалу попытался расспрашивать о жизни хоббитов Западного Крома, но Хэл ловко перевёл разговор на темы поближе к Хоббитону, а там как-то сама собой обнаружилась куча общих знакомых и даже родственников, памятных историй и баек. Жаль, последние новости из Хоббитона Беккет не слыхал, а в здешней местности вообще бывал раз от разу: луг не засеивался несколько лет, фермер косил здесь траву в корм кроликам. – А в этом году чаще ездить пришлось, – говорил он. – Так что, считай, повезло вам, не то били бы себе пятки ещё с десяток миль. – Чаще? Почему? – спросил Фредди, как-то позабыв о своей незавидной роли молчуна. Хозяин пожал плечами и пояснил, что в этом году запасает корма впрок, причём две трети продаёт на рынке. – Наши соседи тоже фермерство держали, – пояснял Беккет, – мы частенько кролями-производителями менялись, чтобы кровь в потомстве разбавлять. Они свой луг под корм приспособили, эх, лучшая трава в округе была, честно скажу. Да зимой отдать пришлось – новые хозяева землю перекупили, да не продлили аренду. – Да, – подхватил Хэл. – У нас такое было. Вот потому и мы с насиженных земель подались. Хозяевам платить нечем стало. Фредди сонно прикрыл глаза, мерный говор убаюкивал. Проснулся он от резкого толчка. Телега встала, где-то сверху послышался грубый окрик. – Кролям траву везу, не видишь, что ли? – донёсся издали голос Беккета. Фредди приподнялся на локтях, спросонья хлопая глазами. Толстый угрюмый хоббит в одежде шерифа заглядывал в телегу. Лицо его показалось Фредди смутно знакомым. – А это кто с тобой? – поинтересовался шериф. – Тоже в траве нашёл? – Помощники, не по силам уже одному мешки ворочать! Да ты же меня сто лет знаешь, Рендли, в самом деле! И с чего у вас переполох? Сколько езжу в Хоббитон, такое вижу впервые! – Порядок теперь такой, – устало ответил Беккету Рендли. Фредди весь подобрался, подтянул к груди колени и уткнулся в них носом, начёсывая на лоб чёлку и надеясь про себя, что достаточно оброс и отощал с тех пор, как они с Рендли (тот тогда не был шерифом) жили по соседству… Хэл опасности либо не понимал, либо расхрабрился. – А что за порядки такие, шериф? И впрямь, раньше о таком слыхом не слыхивали. Случилось что? – Случилось, – буркнул Рендли. – Ладно, езжай, Беккет, только подождать придётся, ещё три телеги впереди. Случилось, – добавил он уже тише. – А вы не слышали? На нас напали! Посты теперь по всему Ширу расставляют. Ловят бандитов этих повсюду! – Каких ещё бандитов? – переспросил Хэл, а Фредди приподнял голову. – Да как ведь: разбойники напали! Верзилы-проходимцы! Из-за дальней границы пришли, с севера, говорят. Целая банда! Ворвались как-то ночью, подожгли склады с провиантом, наворовали, конечно, тоже. А пожар-то бушевал какой, кое-как погасили! Но сколько зерна пожгли и других припасов! Столько вреда наделали! – Это когда же дело было? – изумлённо спросил Беккет, а Фредди от злости впился зубами в рукав куртки. Он и в страшном сне представить и не мог, что их недавний подвиг так распишут, хотя и думал, что готов к любой подлости. – Два дня как. А ещё говорят, – понизив голос, добавил Рендли, – что этим бандитам помогал кто-то из наших… ну, из хоббитов, то есть… Верить не хотелось бы... Но в ту же ночь напали на тюрьму! – И на тюрьму тоже… – с хорошо слышимой досадой крякнул Хэл, однако взял себя в руки. – Да, ну дела у вас тут, впрямь, творятся! Но зачем напали-то? Она пустая стояла или под склад тоже применялась? – Нет, не пустая, – шериф как-то внимательно посмотрел в лицо Хэла, будто что-то припоминая, – сидели там, пара бродяг, да нарушители спокойствия, местные дебоширы. Их всех бандиты с собой забрали. – Зачем это? – ахнул Беккет. – В плен увели, вот ведь как, чтобы краденое выносить! А кто отказался подчиняться, тех убили, а тела сожгли. Их нашли потом... на пепелище. Фредди закрыл лицо рукавом, к горлу его подступила тошнота. Хэл побелел и переменился в лице. Беккет нервно закомкал в руках шляпу. – Ладно, проезжайте, – махнул рукой шериф, прерывая тягостную тишину. – Давайте, удачной дороги! В гробовом молчании телега миновала проездной пост и свернула на прямой тракт к Хоббитону. – Бандиты, вот как… – бормотал фермер, – а я-то хотел ведь задержаться на пару дней, по знакомым сходить, но нет, не задержусь теперь. Траву сбуду и назад скорее. Старушка-то моя одна там совсем, а никак кто к ней чужой пожалует, пока меня нет? – Вот вам приехали в Хоббитон, заодно узнали новостей, – пробормотал Фредди, пытаясь перехватить взгляд Хэла. Но тот сидел вполоборота, пялясь себе в ладони, и, казалось, ничего не слышал и не замечал. – Так стоит ли вам этого Боббинса искать? – спросил вдруг Беккет. – Вот что я вам скажу: у меня глаз намётан, вижу, вы ребята неплохие. Я бы сам вас нанял, правда. Сыновья мои из дому давно подались, а одному мне уже тягостно по хозяйству. Руки молодые нужны. По плате мы, уверен, договоримся, а? – Дело стоящее, – глухо ответил Хэл, – может, оно так и лучше будет. Только мы всё же поспрашиваем тут для очистки совести, – он коснулся рукой прибранного за пазуху конверта, - хотя б чтоб было что домой в письме ответном написать. А ждать нас не надо, сами доберёмся. Адрес теперь знаем. – Ну, хорошо бы, – проговорил фермер. Больше эту тему он не поднимал. Последней остановкой стала небольшая площадь перед трактиром «Зелёный дракон», запертым с недавних пор. Там Беккета уже ждал покупатель. Фредди и Хэл помогли перетащить мешки с телеги на телегу и по-доброму распрощались со своим приятелем, который, не тратя времени, тронулся в обратный путь. – Ну, знаете теперь, кого спрашивать! – воскликнул Беккет, взмахнув шляпой на прощание. – Куда теперь? – повернулся Фредди к другу. Хэл стиснул зубы, совершенно сумрачным взглядом оглядел забитые досками окна трактира и мотнул головой в направлении Сумкиной Горки. – Пойдём, коли пришли… повидаем… старого дружка. – Не дури, – Фредди схватил Хэла за рукав. – Ты думаешь, кого из них поймали? – от едкой горечи, звучавшей в голосе Хэла, у Фредди внутри будто всё оборвалось. «А если это ложь? Конечно, ложь!» – А кто сказал, что это правда? – воскликнул Фредди. Оба замолкли, потупившись. – Ладно, – наконец недобро ухмыльнулся Хэл и помотал головой. – Мы ведь новости пришли разведывать? Вот и давай и попробуем. Если Уиллоу тут появлялись, я бы сказал, куда они пошли. Но теперь и не уверен, что они тут вообще были… – Почему? – уцепился Фредди, только чтобы не оставлять приятеля молчащим. – Им по дороге тоже пришлось бы столкнуться с постами. Стали бы снова рисковать – теперь вот не знаю, – медленно проговорил Хэл. – Ладно, – повторил он будто для себя и махнул рукой. – Пойдём. Хэл повёл их узенькой улочкой, петляющей по задворкам, куда выходили только чёрные хода богатых нор. В какой-то момент улочка вывела на вершину холма, и Фредди издали заметил какие-то приготовления и сутолоку на знаменитой поляне под Праздничным деревом, где некогда Бильбо давал свой Прощальный Обед. Под солнцем белел туго натянутый шатёр; его окружали несколько больших телег, прикрытых тентами. На подготовку к празднику это не походило, скорее уж на ярмарку, хотя и было странно: обычно большие ярмарки устраивались не весной, а осенью. На глаза Фредди попался недавно вкопанный указатель с надписью: «Аукцион». Дата под надписью, начертанная свежей краской, стояла сегодняшняя. – Сюда, – шепнул Хэл и свернул в проулок. Шаг он замедлил перед скромной норой за зелёным заборчиком. Краска на калитке облупилась, как и на парадной двери, как и на ставнях, и на ящиках для рассады под окнами. Но маленький садик пестрел яркими красками первых весенних цветов: ландышей и крокусов, а дорожку покрывала свеженасыпанная галька. Было заметно, что за садом любовно присматривали. Хэл трижды стукнул позеленевшим от времени медным молотком. Подождал, потом стукнул ещё трижды. Прильнул ухом к двери. В норе было тихо. Фредди заглянул в окно, но занавески были тщательно задёрнуты, не оставляя ни малейшего пути для солнечного света. – Мда, – произнёс Хэл, почесал затылок, проделал несколько шагов обратно к калитке, где и остановился с выражением задумчивости на лице. Фредди тоже прикидывал, к кому из знакомых они могли бы наведаться в незваные гости, да так, чтоб не бояться быть выгнанными с перепуга. – А ну-ка, – Хэла, кажется, осенило: он припустил по незаметной тропке напрямик через кусты и сухие стебли полыни. Фредди поплёлся следом. Тропинка привела к забору из двух широко прибитых к столбам горизонтальных перекладин, который Хэл перемахнул одним прыжком. Фредди наклонился и пролез между перекладинами. Хэл вдруг фыркнул, прижал палец к губам, подкрался к кустам садовой малины и резко ткнул ладонью кого-то, скрытого высокой травой. Раздался испуганный вскрик. Хэл рассмеялся. – Попался, Ронни! – Дурак, – раздался ответ. Фредди подошёл ближе. Среди кустов малины на коленях сидел юный хоббит в рабочего вида штанах и рубахе и широкополой соломенной шляпе. В руке у него были садовые ножницы; рядом в корзине страдали на солнце вырванные с корнем сорняки. – Я к тётушке, – без обиняков поведал Хэл. – Где Лидия? – Там, – указал мальчишка, ткнув рукой с ножницами куда-то в сторону виднеющегося за деревьями забора. – Аукцион ведь. А ты где был? – А хозяева? – спросил Хэл. – Тоже. Там поди весь Хоббитон собрался. – А ты почему не пошёл? Ронни закатил глаза и красноречиво развёл руками, указывая на нетронутые заросли сорной травы вокруг. – Ясно, – отмахнулся Хэл, пересёк по дорожке заросший деревьями просторный сад, подошёл к забору и глянул поверх него. Фредди тоже стало любопытно. За забором простирался луг, среди его весенней зелени ярко белел атлас шатра. Торговля, видно, была в самом разгаре: никто ещё не катил с тележками обратно, а любопытствующих набралось не меньше сотни. Прямо от забора начиналась тропинка, шла через луг, теряясь среди десятков других тропок, проложенных к Праздничному дереву. – Интересно, что там распродают? – спросил Фредди, вспомнив вдруг одну из историй Фродо: как по возвращении из Путешествия Бильбо Бэггинс обнаружил распродажу содержимого собственной норы. Мелькнула нелепейшая мысль, будто история решила повториться. – Всякие вещи, – прозвучал нежданный ответ со стороны юного садовника, увязавшегося за ними следом. Ронни приподнимался на цыпочках, пытаясь заглянуть через забор, но росту не хватало. – Вещи задолжавших. Теперь так постановили: все вещи продавать, пока долг не погасишь или штраф. Всё могут продавать: и мебель, и утварь, и одежду… Всё-всё… – Всё-всё? – повторил Хэл, обернувшись. – Эй, Ронни, а что ещё ты знаешь? Ронни гордо мотнул подбородком. – Много знаю. Ты-то где был, Хэл? Расскажи! Говорят, ты убежал от стражи? – Где был, там нынче нет, – кратко ответил Хэл. – Расскажи лучше другое… Лотто Прыща ты, например, видел? Или друзья твои? – А как же! – воскликнул Ронни, но, подумав, поправился: – Правда давно. Хэл хмыкнул и пояснил Фредди, что его троюродный племянник-садовник гроза чужих садов, да и его все приятели из того же теста. (Фредди улыбнулся, вспоминая собственную юность) В лице юного Ронни Хэл с Фредди обнаружили бесценнейший источник сведений. Пока Хэл задавал вопросы, Фредди раздумывал над уже услышанным: что самого Лотто и его матери Лобелии давно никто не видывал, а в Бэг Энде, кажется, всем заправляет Чёрный человек – сгорбленный, худой, с жёлтым лицом и злым взглядом. Ронни заверил, что другие Дылды этого «Чёрного» недолюбливают, хотя и слушаются. И именно по его недавнему приказу было разрешено обыскивать жилища хоббитов по любому подозрению. А недавно, дня два или три назад, в вечерних сумерках Ронни и его приятели видели быстро проскакавшего к Сумкиной Горке всадника: он был закутан в плащ, высок и седовлас, с длинной вьющейся по ветру бородой. Он мог бы быть похож на мага Гэндальфа, которого в Хоббитоне знал любой мальчишка, однако старик всё время прятал лицо под капюшоном и не открылся ни на миг. Был ли приезжий действительно Гэндальфом, так и осталось тайной. Фредди подумалось, что не был. И, если верить Ронни, с той поры незнакомец больше ни разу не показался. Фредди спросил про деревянные бараки. – Да. Возле Горки как раз сейчас сбивают, – кивнул мальчишка. – На скорую руку. Много-много. – Много-много, – повторил Хэл. – Тогда и вправду Саруман. *** – Ну вот и разузнали кое-чего, – проговорил Хэл, когда они не особо торопливо плелись обратно вдоль чужих заборов. – Как и хотели. И что дальше? Фредди пожал плечами. Небо окуталось ранним вечерним светом, при котором смягчились яркие краски весеннего убранства. Пора полдника давно прошла, время близилось к ужину; оба хоббита устали и изрядно проголодались. Они тащились по пыльной дороге, не имея ни малейшего понятия о том, что предпринять дальше. Выхода было два: вернуться к лагерю, скорее всего глубоко за полночь, или искать приют в окрестностях Хоббитона. – Как думаешь, который сейчас час? – спросил Хэл. – Понятия не имею. А зачем тебе? – Ронни упомянул какой-то комендантский час, – Хэл поглядел на небо, будто надеясь прочитать в нём ответ. – Но толком не сказал, когда он наступает. – Торговля ещё идёт, – без выражения заметил Фредди. Мимо хоббитов быстро проехала тележка; пони управляла супружеская пара, сидевшая на козелках, сама тележка была гружена распроданным задарма добром. Другие хоббиты наоборот ещё только спешили на поляну, на ходу развязывая и завязывая кошельки и пересчитывая монеты. Хэл вдруг остановился как вкопанный и обернулся вслед пробегавшим. – Ты что? – спросил Фредди. – Они про Лягинсов сказали. Их имущество распродают. Про штраф упомянули. Я должен глянуть, а ты лучше не ходи… – С ума сошёл? – Фредди уже сбился со счёта, в который раз он вот так бежал вдогонку за своим сумасбродным приятелем. Хэл не ответил; не замедляя шаг, сорвал с шеи платок и перетянул себе челюсть, точно у него болели зубы, под сам платок запихал горсть сорванных на ходу листьев, будто приложенный к щеке компресс. Широкополую шляпу Хэл надвинул ниже на глаза. Едва поспевая следом, Фредди суматошно натянул на лоб платок и принялся наглаживать волосы на щёки. К его счастью за три месяца скитаний по холмам чёлка отросла почти до подбородка, но по мнению Фредди выглядела откровенно безобразно. – Ну и что – Лягинс? – выкрикнул он, поравнявшись с Хэлом. – Что с того-то? Ты с ним знаком? – Ты не понимаешь, – отмахнулся Хэл. На его лице замерло непривычное Фредди выражение, в котором одновременно сочетались злость решимость, отчаянность и что-то ещё, незнакомое. – Он же лучший краснодеревщик в округе! Да за его мебелью со всего Шира приезжали! Даже Гномы признавали его как мастера, а такое от них когда ещё услышишь! Я один раз был у него в доме – красота! Каждую вещицу он своими руками смастерил и сыновей мастерству учил. Меня вот тоже пытался учить. И что, все его вещи теперь с молотка пустят? Он же сам всё сделал! А как в долги попал? И дом, и земля, всё у Лягинсов было собственное! Фредди хотел сказать, что с некоторых пор в Шире справедливости днём с лампой не отыщешь, но не стал подливать масла в огонь. Взгляд Хэла ему не нравился. Они быстро вышли к лугу и выбрали одну из тропинок. Фредди осторожно огляделся из-под нависшей чёлки и украдкой перевёл дух, убедившись, что до них с Хэлом никому нет дела. Одни хоббиты с завидной целеустремлённостью спешили к поляне, волоча пустые тачки и тележки, другие, уже нагруженные покупками, пыхтя и отдуваясь, плелись навстречу. И те и эти были слишком заняты, чтобы глазеть по сторонам и любоваться лицами встречных оборванцев. К самому шатру Хэл и Фредди пробиться не сумели, но в этом и не было необходимости: посреди поляны был наспех сколочен широкий помост. У края помоста стоял седовласый хоббит в парадных бриджах, рубашке и расшитом жилете, с деревянным молоточком в руке. Фредди узнал судью Нимсона, и не очень удивился: судью частенько звали заправлять продажами на больших аукционах, и тот этим немало гордился. Однако сегодня Нимсон изнывал от жары, пот тёк с его головы ручьями, что вынуждало судью ежеминутно промакивать блестящий лоб платочком, а его лицо изображало лишь страдание и раздражение. У дальнего края помоста стояли несколько хоббитов и Верзил. Хэл чувствительно ткнул Фредди в бок локтём и указал на немолодого хоббита – тот был просто одет, стоял, безвольно опустив руки и потупившись в пол. Это был старший Лягинс. Два хоббита помоложе – его сыновья – взгляд не опускали, наоборот, глядели с помоста гневно и с вызовом. – Резное кресло, – зачитал с бумаги судья Нимсон. – Спинка с бархатной обивкой. Подставочка для ног… – Ну и что дальше? – шепнул Фредди спустя некоторое время, в течение которого были распроданы кухонный шкафчик, прикроватная тумбочка и столик для писем. Он с самого начала не очень хорошо понимал, чего ради Хэл притащил их сюда, но решил терпеливо подождать, пока приятель поостынет. – Мы ничего не сделаем, и уж точно ничем не поможем… Хэл кривил губы, хмурился и переминался с ноги на ногу. Всё это только усиливало подозрения Фредди. – Я… думал, может получится с ним парой слов перекинуться… – Вряд ли, – сказал Фредди, и тут ему в голову пришла мысль: – Если тюрьма сгорела, где, думаешь, теперь содержат должников или недовольных? Хэл по любимой привычке передёрнул плечами. – В бараках запирают? – но тут же взгляд его просветлел. – А, может быть, и впрямь удаться… – Опять? Пока хоббиты вполголоса перепирались, в торговле, очевидно, наступила какая-то замешка. Время тянулось, и в толпе постепенно стал нарождаться нетерпеливый гул. По задней лестнице на помост взошёл человек, мало того, что высокий, но и безобразно толстый – доски скрипели и прогибались под его тяжёлыми шагами. Со своего места Фредди мог разглядеть только его широченную спину и безволосый затылок. Верзила что-то выговаривал судье. Тот отвечал, не понижая голос и, со стороны было заметно, не особенно любезно. Препирательство длилось недолго; косо взглянув на безучастного старшего Лягинса, Нимсон, заметно колеблясь, объявил: – Следующим лотом выставляется рабочий контракт мастера Лягинса-старшего. Сумма по контракту вносится покупателем единовременно, незамедлительно и сразу поступает в счёт покрытия долга семейства. Срок контракта непрерывен, неразрывен, составляет ровно два года с этого числа. Среди хоббитов разом повисло недоумённое молчание. В почти полной тишине была громко озвучены сумма и пункты контракта, вызвавшие ещё большее недоумение. Например, пункт «о содержании» гласил, что из-за большого штрафа и долга Лягинса перед властями Шира на покупателя ложились обязательства по содержанию работника и ограничению его свободы. Хоббиты непонимающе обменивались взглядами и пожимали плечами. Сезонный договор по найму рабочего это куда не шло. Но два года содержать кого-то за свой счёт, кормить, поить, следить, чтобы не сбежал? Зачем такие сложности? Тем более, что на аукцион идут обычно мебель покупать. – Я плачу! – раздался громкий голос из толпы. Он же был единственным. Размеренно ступая по ступенькам, на помост поднялся Верзила с косматой копной рыжих волос и густющей бородой. Одет он был небогато, но добротно: на фермера или мастера не походил совсем, скорее на торгаша или купца. Требуемую сумму человек заплатил, не моргнув глазом; бумаги подписывал торопливо, поясняя: – Я мебель видел, за границей на неё желающие найдутся. Заказы эти с руками оторвут. Да я б готов и два срока заплатить, чтоб не ходить два раза – он сверкнул улыбкой. Среди хоббитов наметилось волнение: до некоторых голов наконец дошло, что двухлетняя работа мебельного мастера оценивалась бы дороже в многие разы. Контракт был закреплён печатями и подписями свидетелей; Лягинс-старший послушно спустился с помоста, успев только шепнуть пару слов сыновьям на прощание. Разлука между ними предстояла долгой: заключивший сделку Верзила прописал в других бумагах, что забирает нового работника в свой дом на южной границе Шира. Недоумённый гул в толпе усилился – кто-то несмело помянул, что «в Шире так не принято». Волнение усилилось, когда два следующих контракта с людьми Предводителя разлучили сыновей Лягинса, увозя далеко от родных мест. Старшего из братьев хозяин увозил в Северную Четь, младший Лягинс отправлялся на запад от Хоббитона. В мастерстве отцу сыновья, конечно, уступали, но мебельщиками и плотниками всё же считались отменными. Тем более наняты-то они были за гроши, даже по хоббичьим меркам. Побледневший Хэл стоял, комкая руки и кусая губы. – Вот тебе и оно! – прошептал он так тихо, что Фредди пришлось напрячь слух. – Что? – Порядки в Шире. Не понятно? Каким бы ни был долг Лягинса, вряд ли он его когда-то выплатит!.. До старости будет работать на чужих, как и сыновья его… Тут его слова оборвал уже не просто гул – ропот множества голосов. На ведущей к помосту лестнице светлым росчерком мелькнуло платье совсем юной девушки. Судья Нимсон будто врос в пол и громко поперхнулся на половине заготовленного слова, что за ним не припоминалось никогда. Девушка поднялась на помост. Неловко ступая по шатающимся доскам младшая дочь Лягинса заступила на место отца и братьев. Она перебирала пальцами передник и смотрела только в пол. Спустя одну долгую секунду Нимсон с гневным восклицанием смял и швырнул прочь договор, в котором дочь Лягинса рекомендовалась, как искусная резчица по дереву, швея, садовница и повариха. Он бросился к бочкоподобному Верзиле, потрясая руками, но был мгновенно оттёрт назад; на место председателя вышел человек. Опешивший на несколько секунд Хэл вдруг издал рык и бросился пробиваться к помосту, безжалостно расшвыривая всех локтями по пути. Это словно отрезвило Фредди. Он попытался вцепиться Хэлу в куртку, чтобы не потеряться в напирающей толпе. Ропот среди хоббитов перешёл в возмущённые выкрики, которые перекрыли два возгласа, прозвучавших почти одновременно: – По вашему закону! – кричал председатель аукциона, потрясая в воздухе бумагами. – Нужны подписи судьи и мэра? Вот, глядите! – Я плачу! – взвился писклявый женский голос, и позади из толпы вверх взметнулась тощая рука. Мгновенно наступила тишина; хоббиты принялись оборачиваться. Живое море подалось в стороны и расступилось, давая покупательнице дорогу. Дочь Лягинсов прижала ладони к щекам и вдруг расплакалась. – Это тётка Лягинса, Летиция, – летели шепотки со всех сторон. – Старшая по материнской линии… Приехала в Хоббитон! Опираясь на клюку, пожилая дама проследовала к помосту. В её другой руке, по-прежнему вскинутой вверх, был стиснут тканевой кашель. Толпа следила во все глаза за каждым движением. Пожалуй, такого кипения страстей Хоббитон не знал с памятного дня исчезновения сумасшедшего Бэггинса. – Я оплачу! – повторила она непоколебимо. Желающих спорить не нашлось. Нимсон вздрогнул, будто очнулся от обморока, и завертелся, ища глазами выроненные из рук бумаги, однако новый председатель снова оттёр его за спину. Прозвучала цена. Толпа ахнула. Цена за девушку невесть почему значилась выше цены за договор её отца. Старуха и бровью не подняла, но тонкие губы сжались в линию. Она вытряхнула содержимое кошелька на сухую ладонь. Ахнули те, кто стоял поблизости: все до одной монеты были золотыми. Кто-то вслух помянул сокровища старика Бильбо, хотя о тех сокровищах уже и думать-то давно забыли. Под градом взглядов Летиция отсчитала необходимую сумму. Отерев ладонью заплаканное лицо, девушка сбежала с помоста и бросилась к тётке. Фредди, наконец, сумел пробиться к Хэлу и встал с ним рядом. Лицо Хэла уже выровнялось, гнев с него ушёл, а в глаза вернулось тепло – Хэл безотрывно смотрел на златокудрую девичью фигурку. Фредди улыбнулся. – Не знаешь, как её зовут? – спросил он будто между прочим. – Прим. То есть Примула Лягинс… В этот момент раздался громкий окрик с той стороны, где стояла группа людей Предводителя. Вперёд выступил человек и вскинул вверх руку с туго набитым кошелём. – Я готов поднять цену! Фредди моргнул; плечи Хэла окаменели. – Я перебью! – выкрикнула Летиция, вынимая из кошеля ещё одну монету. Нисколько не смущаясь недовольных возгласов толпы, Верзила повысил цену – и немало! Теперь даже самые крикливые задиры смолкли, прикидывая: в конце концов, у них на глазах творилось что-то невероятное. За такие деньжищи и норку можно прикупить или домик справить! Летиция взялась за завязки кошеля, худые плечи её вздрагивали. Хэл стиснул кулаки. Казалось, ещё чуть-чуть и он бросится в драку. Старуха вцепилась в руку племянницы мёртвой хваткой, и стало ясно, что пальцы ей придётся разнимать насильно. – Предложение? – осведомился председатель, выждав паузу. Но молотком взмахнуть он не успел: из толпы выступил хоббит. – Да! Она поднимает цену! – громко сказал он. – Я одолжу! Хоббиты вокруг вдруг начали суетиться, простукивать карманы на жилетах и трясти монетами. У Фредди защипало в глазах. Он глянул на председателя аукциона – и, кстати, вовремя, чтобы заметить промелькнувшее на его лице торжество. – Достаточно? – выкрикнул кто-то из толпы, назвав собранную сумму. Все взгляды в тот момент – пронзительные, сердитые, тревожные, обратились к покупателю. Тот передёрнулся. – Нет, если никто мне самому не одолжит… – сказал он, будто утратив всякий интерес к предмету спора. За его спиной зашушукались приятели. – Довольно, – вдруг произнёс негромкий голос. И наступила тишина. Ещё не понимая до конца, что происходит, Фредди обернулся, почти выворачивая при этом шею. И не он один – обернулись все и одномоментно. Фредди готов был спорить, что все-все, включая самых закостенелых в мнениях, вспомнили в этот миг сказки старика Бильбо, которым мало кто и верил в Хоббитоне. Между рядами расступившейся толпы шла Ихиель. Никто из собратьев её не сопровождал. Оружия при себе она не имела. Она бесшумно ступала босыми ногами, не приминая ни травинки, словно была бесплотным видением. Серебристый плащ её был расстёгнут, капюшон свободно откинут на спину и любой мог взглянуть в юное прекрасное лицо эльфийской девы. На одно мгновение солнечные лучи вдруг обелили её простое светлое платье, и оно облеклось золотым светом, будто подсвечённое закатом облако. В полнейшей тишине Ихиель прошла мимо толпы к помосту и, посмотрев на Летицию и Примулу, негромко сказала: – Идите. Никто вас не задержит. Женщины повиновались молча. Держась за руки, они едва ли не бегом поспешили уйти с луга. Никому и в голову не пришло их останавливать. Ихиель оглядела замолкшую, неподвижную, внимающую толпу, потом обернулась к помосту и произнесла звонко и ясно: – Я обращаюсь к тем, кто пришёл на эти мирные земли насаждать несправедливые порядки по чужому указу. Пусть на словах вам обещают покровительство и богатство, но эти слова на деле стоят дёшево. Я вижу это: власть того, кто сыпет пустыми обещаниями направо и налево, будет недолгой. Ей вскоре придёт конец, как и всем тем, кто распространял её волю в этих землях и сеял зло… Фредди увидел, что на лицах многих людей Предводителя на один краткий миг проступили сомнения и нерешительность. Бродяги и ловцы удачи в большинстве своём были суеверными людьми, и хорошо знали об опасностях пророчеств. – Недолго оставшееся время Эльфов на этих берегах, – вдруг ответил хрипловатый голос. На помосте неведомо откуда появился невысокий человек в одеждах чёрного цвета – Фредди так и не смог понять, откуда он там взялся: будто и впрямь прополз, как уж, через незаметную щель в полу. Лицо у незнакомца было нездорового серого цвета, а глаза глядели неприязненно и зло. По лицу Ихиель мелькнула заметная тень. – Кто ты такой, я знаю, Грима Змееуст, – сказала она; услышав своё имя, незнакомец вздрогнул и будто уже хотел отпрянуть прочь, но остановился на половине шага. – Я знаю, и откуда ты пришёл. Но раз ты не в Ортханке, как предполагалось, а здесь, значит и твой господин где-то поблизости. Где он, Грима? Грима скривил губы в неприязненной гримасе. – Разве я обязан отвечать? Кого ты спрашиваешь, какого господина? Какое Эльфам вообще дело до здешних порядков? Эти земли Эльфам не принадлежат. Ступай своими дорогами и уплывай за своё Море. Глаза Ихиель сверкнули, щёки опалил едва заметный румянец, а рука продвинулась к поясу, будто нащупывая отсутствующую рукоять меча. Но её хватило сил вернуть себе спокойствие. – Ты волен утверждать, что угодно. Тогда на словах передай хозяину, что я знаю, зачем он сюда явился. За ним немало значится обещаний союзникам: Дунланду, Рохану, Гондору, и, конечно, Мордору. Откуда теперь он ждёт удара? И пусть не путается в ложных надеждах: этот удар его настигнет. И ещё напомни: эти земли всегда находились под защитой. Так это и останется впредь. Пусть знает: если он не остановится, возмездие его настигнет. Так лучше пусть сам выйдет ко мне. Теперь Грима рассмеялся в голос. – Говорят, вашему народу мудрости не занимать. Теперь я вижу, это сказки. Ты угрожаешь главе Шира от имени эльфийского народа? Неужели эльфы нарушат свои обеты и явятся сюда с мечами? Насаждать мир по своему суждению? – Я не давала обещания за других, – быстро ответила Ихиель. – Я пришла сюда одна. Я буду ждать твоего хозяина вечером завтрашнего дня у развилки дорог на опушке леса, который в здешних краях зовётся Нейр. Скажи, что его зовёт Ихиель, дочь Лаирасула из Первого Дома! Передай это, и пусть он подумает над моими словами. И не вздумай смолчать, а не то он ни на шутку рассердится на тебя. – Не так давно в Шир уже являлись чужаки, – зло заговорил Грима, обращаясь уже к своему окружению, а потом и к замершей в неподвижности толпе. – Не так давно хоббиты и люди Шира уже пострадали от подлого нападения бродяг с Севера! Но вижу, здесь и других незваных предостаточно! А ведь никто в Шире не назвал бы их своими добрыми друзьями! – он указал пальцем на Ихиель, точно обвиняя. Ихиель свистнула, резко и пронзительно, и в эту же секунду с присутствующих спала оторопь. Толпа зашевелилась, загудела, но прежде, чем хотя бы один из хоббитов двинулся с места, на поляну внёсся пегой масти конь без седла и уздечки; в мгновение ока Ихиель вскочила ему на спину и выкрикнула: – Саруман! Я жду тебя на исходе завтрашнего дня у леса Нейр. Ты уже нажил немало врагов, так задумайся над моими словами и появись. Задумайтесь и вы – все те, к кому я сегодня обращалась. Она почти невесомо коснулась ступнями лошадиных боков, и прежде, чем конь сорвался с места в галоп, Ихиель оглядела толпу. Фредди готов был поклясться, что на одно мгновение её взор остановился на его лице. Спустя мгновение она уже скрылась по другую сторону холма; летящий будто ветер конь уносил её к рощам. Хоббиты больше ничего не ждали и не медлили; не тратя время на пересуды, они торопливо собирались и расходились по домам едва ли не бегом. Никто не остановился поинтересоваться о судьбе нераспроданного имущества. Хоббиты спешили уйти с поляны в придавленном напряжённом молчании. Время для разговоров ещё придёт, а впечатлений в этот вечер достаточно для бесед на много-много дней вперёд. Фредди торопился уйти не меньше остальных: тем более, что выхватил пару взглядов из толпы, которые с лишним интересом обратились к Хэлу. Хотя, возможно, эти взгляды задержало зрелище до безобразия раздутой щеки. Сам Хэл ничего не замечал, но уйти тоже торопился. Стараясь не терять друг друга из поля зрения, они добрались до узенького переулка, куда и свернули, чтобы избежать общего столпотворения, тем более, что количество телег вызвало на главной улице затор. – Лес Нейр – значит, нам туда, – проговаривал Хэл раз за разом, будто убеждая. Фредди и не собирался спорить: те же мысли вертелись и в его голове. Но он добавил: – Это совсем в другую сторону от лагеря. Сегодня не вернёмся. – Сегодня не вернёмся, – отозвался Хэл. – Ага, – невпопад пробормотал Фредди. – Я бы сказал туда лиг десять, не меньше. – Шагать быстренько и без ночёвок. Оба переглянулись, ничего не добавляя вслух, и одновременно зашагали по тропинке навстречу закату. Это направление теперь казалось единственно верным. «Вот и моё Приключение», – подумал Фредди. Сердце горячо стучало в груди.