Самый тёмный час

За чугунной решёткой весело потрескивало пламя; рыжие отсветы огня плясали по полу перед камином точно так, как это могло бы быть когда-нибудь в Бэг Энде, поздним осенним вечером, неспешно текущим в кресле у камина под рассказ одной из сказок Бильбо. «А теперь мы и сами вроде как в одной из таких сказок, хотим того или нет», – Сэм кивнул, отвечая собственным раздумьям, аккуратно расставил на столе чашки, предназначенные к вечернему чаепитию. Ибо в Чёрной Стране сейчас был ранний вечер – пять пополудни – время Сэм мог теперь точно узнавать благодаря часам, которые были им обнаружены на каминной полке в их покоях. – Пора для чая, мастер Фродо, – произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал так же обыкновенно и беззаботно, как если бы они садились чаёвничать за стол под липами в солнечном и ярком садике Бэг Энда. Как-то странно было думать, что сад, и Холм и Тугосумы остались где-то невообразимо далеко, на другом краю земли, за высоченными горными хребтами, реками и за столько лиг пешего пути, что и вообразить страшно. Сэм снова вздохнул и не в первый раз задался вопросом, а не тронулся ли он в конце пути умом, и не мерещится ли ему всё это в болезненном бреду: тепло камина в уюте светлых комнат, смоляной запах дров… и не лежит ли он на самом деле полумёртвый в ущелье близ того же проклятого Ородруина. Сэм выглянул в окно. Роковая Гора дышала внутренним огнём, точно исполинский горящий кусок угля, вытащенный из горнила и брошенный наземь. Заполненные жидким пламенем трещины прорезали склоны Ородруина, реки огня прокладывали путь по руслам через Горгорот. Над объятой заревом вершиной собирались густые клубы пепельного дыма. Уже несколько дней не стихающий ветер гнал и гнал тучи на запад; за тёмной бурей полностью сокрылась линия острозубого хребта Хмурых Гор. О том, что происходило сейчас там, за перевалом, можно было лишь гадать. За прошедшие шесть дней Саурон более никак не оповещал о своих решениях. Все его прежние обещания, тем не менее, до сих пор исполнялись неукоснительно – на обхождение слуг и заботу о своих нуждах хоббиты пожаловаться не могли. Им приносили книги и вино, а по просьбе Фродо – запас чернил, перья и чистую бумагу, Однако сидеть в неведении, не имея способа узнать какие-либо новости о друзьях, было невыносимо. Думая о других членах Братства, Фродо и Сэм не знали, что именно в эти же самые минуты все мысли их друзей тоже обращены к ним – с тревогой или с надеждой. – Чай готов, мастер Фродо, – снова окликнул Сэм. – А сдоба вот – горячая, точно прямо из печи. Ну надо же! Фродо сел за стол, но к еде не притронулся: он разглядывал что-то на листке бумаги. Сэму издали показалось, что он узнаёт в том чертеже ломаную линию границы горного перевала. Точно вдруг очнувшись, Фродо слепо повёл рукой по столу. Бдительно следящий Сэм тут же вскочил с чайником в руках. – Уже совсем остыл, давайте, подолью вам кипятку. Наливая чай сначала Фродо, а потом и себе, Сэм украдкой поглядывал и с радостью вновь убеждался, что не обманулся: с лица Фродо постепенно уходила тоскливая усталость, а прежде бледные щёки слабо окрасились красками жизни. Да и к снам по ночам тоже пришёл покой. Но больше всего Сэма радовало то, что он больше не встречал в глазах друга то пугающее выражение, словно Фродо глядел уже куда-то за Предел и видел что-то недоступное взору живых. Сам Фродо ни разу не заговорил об этом, а Сэм тоже молчал, понимая: свершилось то, ради чего они сюда и шли – утратив принятую им Ношу или, раз уж так вышло, вернув Её Хозяину в исконный Дом, Фродо освобождался от Неё. Не так всё, верно, предполагали Мудрые Совета. Для самого себя Сэм давно решил, что лично ему достаточно и того, что Фродо жив и, кажется, вполне оправляется от своего недуга. Сэм никогда и не подумал бы называть себя мудрым, и не взял бы смелость рассуждать о судьбах мира, но и без того уже становилось ясно, что Большой Истории, с которой невольно пересеклись их жизни, нет больше в хоббитах нужды. – Да что вы там такое рассматриваете, сударь? – не утерпев, с любопытством спросил Сэм. Фродо бездумно взмахнул рукой, но ответил: – Я нарисовал по памяти чертёж Итилиена и дороги, по которым мы шли от Врат к Кирит Унголу. Жаль нет более подробных карт, а на память я мог и ошибиться. Но если войска Гондора спешили, думаю, за эти дни они уже могли бы подойти к Мораннону, - Фродо постучал карандашом по листку. – А какие-то далёкие трубы мы слышали сегодня. Но ведь не обычные мордорские они были, как мне кажется. – И что же? – Если бы сражение началось, думаю, сейчас мы бы слышали трубы и барабанный бой в самом Барад-дуре. Но здесь они молчат. Правда, я не представляю, что мог ответить Арагорн на предложение Саурона, – закончил Фродо, помолчал и всё-таки добавил: – И что на это скажет Гэндальф… Что скажет Гэндальф, Сэму знать откровенно не хотелось. По его предположению выходило, что ничего хорошего. – Вот уж не знаю, что он скажет, – выпалил он звонким от переполнявших его чувств голосом. – А только вот что я вам снова скажу: никто из Совета Мудрых тут в Мордоре не бывал и на Ородруин не залезал… разве что, мастер Элронд, конечно, да только когда же это было! Но будто бы сложно было догадаться, что Тёмный Властелин свою страну как на ладони видит. Как и светлая Владычица, к примеру, тоже знает Лес. А то, что на Горе стража была – вот это я, мастер Фродо, кстати, и с самого начала до конца не понимал в их рассуждениях. Если Кольцо только там и можно уничтожить, почему бы эту самую Гору-то и не охранять? Надежда одна на то и была… и чего она стоила? – Надежда и сейчас есть, – едва слышно отозвался Фродо. – И даже не скажешь порой, но задумаешься: может, оно так и должно было быть с самого начала? Можем ли мы знать, что нам было суждено? Растерявшийся Сэм не смог придумать, что и отвечать. Фродо, видимо, заметил его смятение, потому что отодвинул чашку и встал из-за стола. – А что, Сэм, будешь и дальше лодырничать в учении, или пойдёшь, посмотришь со мной книги? – Оно и лодырничать-то, мастер Фродо! – смутившись, Сэм не заметил улыбки Фродо, с которой тот прошёл к столу и снова сел в кресло. – Я и хочу, да только они не такие уж и понятные. Вроде бы и буквы те же, а в слова складываются с трудом. Но у меня-то и раньше не особо выходило, даже когда дядя ваш меня учил. – Не всё ведь сразу получается, – веско заметил Фродо. – Но посмотри: нам столько выпало общаться и с дивным народом, и с другими, и что же: язык не подучить? В ответ Сэм пробормотал что-то невразумительное. Видя, что Фродо снова склонился за книгами, он тихо занялся обыденными делами: убрал посуду со стола и навёл порядок. От этих незамысловатых хлопот Сэма отвлёк негромкий звук открывающейся двери. По вечерам молодой юноша мордорец, представившийся Тамарбэном, приносил в гостевые комнаты уголь, горячую воду и чистые полотенца для купальни. Сэму было даже не по себе от эдакой заботы: он и дома-то в Шире не привык мыться каждый день и не готов был привыкать здесь к такому баловству. Закончив с делами, слуга привычно осведомился, требуется ли хоббитам чего-нибудь ещё. – Да разве что хозяину, быть может, книг каких-нибудь ещё, – тут Сэма точно осенило: – А что там за трубы такие трубили днём, где-то после полудня? Далеко откуда-то звучали, да и для ваших, что у вас тут перед обедом трубят, вроде бы рано? Тамарбэн пожал плечами, но ответил охотно: – Уридбатан. Их трубы. Эхо в горах порой разносит звуки дальше, но не каждый день. Сэм непонимающе развёл руками. Мордорец пояснил: – По-вашему – Удун. Закрытая долина перед Вратами между хребтами Адунурид и Долгурид. Адунурид и Долгурид – так люди Мордора, как уже знал Сэм, на своём наречии именовали Эфель Дуат и Эред Литуи – Хмурые и Пепельные Горы. – Ага, – пробормотал Сэм, вспомнив собственную длинную дорогу от страшного Кирит Унгола до крепости у внутреннего хребта Моргвей. В неё-то они с Фродо едва ли не попали. А даже если бы и так? Сэм растерянно пожал плечами. И тут в его голове сошлась из кусочков карта. – Я знаю, – произнёс он поражённый. – Там же есть и крепость, так? Ну с башнями… высокая… на том отроге, что отходит от Хмурых Гор, то есть от Аданурида по-вашему? Тамарбэн кивнул. – Нардикадар. – Вот-вот, – проговорил Сэм и докончил вслух мысль, когда слуга ушёл. – И что же это получается? Горная долина с крепостями? – И верно, Сэм, – прозвучал голос. Фродо, оказывается, тоже прислушивался к разговору. – На эльфийских картах эта крепость называется Дурхтанг. Туда мы как раз чуть и не вошли с помпой и с целой орочьей свитой после того, как убежали из Кирит Унгола. Только это внутренний выход из долины Удун. А вход в неё, как я теперь понимаю – Врата Мордора. Теперь даже не знаю, что и думать. – О чём вы? Фродо вдруг звонко рассмеялся и прикрыл лицо руками. – Ну, надо же, – сумел сказать он, отсмеявшись. – Похоже и впрямь мы пришли сюда самым простым путём – через Паучий перевал. Да подумай только, Сэм! Закрытая долина со всеми армиями Мордора. Хороши бы мы были, сунувшись туда через Врата, даже если бы сумели каким-то чудом проникнуть с Кольцом, хоть и под эльфийскими плащами. Горлум всё же правильно нас вёл… – добавил он как-то отстранённо. Сэм поморщился. – Вот только об этой гадине не нужно даже вспоминать, мастер Фродо. Не стоит он того. – Не нам так говорить, – ответил Фродо, медленно прошёл по комнате и остановился у окна. – Ветер стихает, – заговорил он с удивлением, – или это только кажется? Глянь-ка, Сэм. Сэм подошёл к окну. Фродо не ошибся: пепельные тучи, прежде стремительно несущиеся по небу, уняли свой бег; далеко на западе, кажется, просветлело, и вдруг тучи разошлись, и сквозь хмарь проступила золотая узкая ниточка светлого вечера. Не сразу Сэм сообразил, что среди расступившегося сумрака различает на северо-западе горное кольцо, стискивающее с двух сторон видимую даже отсюда громадину Мораннона. Но Врата оставались заперты, и щедрая россыпь далёких огоньков говорила, что собравшиеся в Удуне армии жгут костры в военных лагерях, разбитых всё ещё по эту сторону Гор. – По крайней мере, война ещё не началась, – проговорил Фродо, а Сэм с жадностью впился глазами в полоску заката – свет, пришедший из родного мира. Там, на границе ночи и дня, сейчас, должно быть, сошлись все военные силы Средиземья; там находились их друзья. Живы ли, здоровы ли они? – Но есть ведь возможность… – Сэм нерешительно замялся: – Если Арагорн и Гэндальф надумают, и если все они сумеют поговорить? Хоть в это странно верить, но что, если так будет? Фродо ответил не сразу. – Если угроза Мордора исчезнет, и Арагорн взойдёт на трон, люди, возможно, сумеют отстроить свои города. Но время Колец пройдёт. Не оттого, что иссякнет их сила, а оттого, что Владыки больше не осмелятся их Хранить. Их волшебство уйдёт из Дольна, и из Лориэна тоже. Эльфы тоже уйдут за Море. Может быть, в Лихолесье ещё останется жить народ Трандуила – волшебство лесных эльфов не связано с судьбой Колец, и их не так призывает Заморье. А что будет с гномами… Не знаю, Сэм. Но, думаю, все мы где-то понимали: при любом исходе нашего похода ничто уже не будет таким, как прежде. – Что ж, мастер Фродо, вот и поглядим, – пожал плечами Сэм. Фродо посмотрел в ответ и вдруг улыбнулся. – А ну-ка, Сэм, помнишь тот день, когда ты увидел элефанта? Так сокрушался ещё, что не сумел его толком рассмотреть. – А как же, помню, – ответил Сэм, а Фродо знаком позвал его за собой к столу. – Конечно, это тебе не настоящий зверь, но всё же, погляди. Сэм склонился над большой книгой и восторженно присвистнул. – И впрямь ведь громаднейший какой! А зубищи-то у него вот эти! Наверное, побольше, чем драконьи! Как только они ими жуют? По-моему, даже тот, которого я тогда видел, был поменьше. А мне бы тогда так не показалось. Вы смотрите, мастер Фродо, и башенки, и домики у него на спине, будто крепости какие. И это же не пони тебе поди… но как эти люди могут так: жить и спать на спине у такого зверя? – Могут, видимо. И ездить, и воевать, – сказал Фродо, перелистывая страницу. – А вот откуда они родом. – С Полуденных земель, – вглядываясь в рисунки, кивнул головой Сэм с видом знатока. – Там, где жаркое солнце круглый год, даже зимой нет снега и фрукты всякие странные растут. А вот ведь странно, я и не задумывался особо о том, что там, дальше на востоке. За Мордором же где-то восходит солнце, а тут видно на карте – там есть и другие земли. Неназванные. Интересно, а бывал там кто-нибудь? – Эльфы рассказывают, там лежит древняя Страна Преданий, – ответил Фродо. – То место, где в незапамятные годы, когда мир был юн, пробудились Первые из Первых, – он задумался ненадолго, а потом заговорил нараспев:

В тени лесов звучала тишина. И тихо пели кроны древ, им вторил бег воды – звонкий ручей, сбегающий по камню к озеру без звёзд. Так пела ночь, не знавшая конца, перед решённым временем, когда в чёрном доселе небе воссияли звёзды и весь мир ожил. И тишина проснулась голосами первых поющих птиц, что привечали свет. Так было – пробужденье Первых. О Татиэ, Энелиэ, Иминиэ, светлейшие из дев, так пусть от этих дней под вашим шагом не шелохнётся чашечка цветка, будет лучист ваш взгляд и светел смех.

– Это книга и карты, должно быть, была написаны ещё нуменорскими мореплавателями, – продолжил Фродо, оглаживая ладонью страницу, – во времена расцвета Нуменора они бесстрашно бороздили моря, смело заплывали далеко на юг. Внизу страницы здесь указан символ Запада: Белое древо и пятиконечная звезда. Здесь есть и подписи, но я их не прочту… Сделаны они на языке Нуменора. Может быть, Бильбо или Арагорн смогли бы прочесть... Думаю, книги эти попали в Мордор от чёрных нуменорцев, когда они служили Саурону много тысяч лет назад… – Жаль, – приглядевшись, с разочарованием сказал Сэм. – Руны эти как наши, вроде похожие, но ничего не разобрать. Я ведь думал, предки Арагорна называли себя эльфийскими именами, и говорили они по-эльфийски, так? Да и господин Фарамир тоже… – Нет, Сэм, – произнёс Фродо. – Ты прав, люди Нуменора говорили на эльфийском языке, и позже наследники Элендила установили традицией говорить так в Гондоре и в Арноре – сгинувшем Северном королевстве. Но у нуменорцев в дни процветания был в обиходе и собственный язык. Он лёг в основу Всеобщего языка, на котором мы с тобою сейчас и говорим. Много хорошего народ Нуменора принёс в Средиземье, да только теперь уже мало кто помнит о том. Сэм пожал плечами. В головоломках он был не особенно силён, хотя любил послушать старинные истории, легенды и сказания о воинах и королях. А вот в тонкостях наречий, языков племён и других былых тайн мастак был Фродо, ему и разбираться. – Во времена правления Королей Люди Запада плавали далеко и без страха. Они приплывали к берегам Средиземья и строили здесь крепости и порты, – задумчиво продолжал Фродо. – Многие из тех былых строений ещё сохранились. Тот же Ортханк, цитадель Сарумана, о котором нам рассказывал Гэндальф. Есть гондорские города и на юге, они древнее самого Минас Тирита. А от Арнора остались только разрушенные башни и крепости. А мы, хоббиты, как и говорил Гилдор, живём уже после, на руинах былых королевств. Сэм опёрся локтями о столешницу и положил подбородок на ладони. Невидящими глазами он глядел на страницы книги и видел за их белизной встающие в воображении силуэты могучих кораблей, преодолевающих водные просторы под водительством смелых сероглазых людей, и великолепные каменные твердыни, вырастающие у морских берегов навстречу солнцу. – Но Арнор сгинул, – проговорил он. – Отчего же? Фродо моргнул, слегка нахмурился, точно что-то припоминая. – Была война, и не одна, как я помню. Великое королевство разделилось между отдалёнными наследниками рода Исилдура и превратилось в три княжества, уже не столь великих. Они много и часто воевали с соседними народами и потеряли в итоге своё былое величие. Особенно много сил ушло на войну с Ангмарским Королевством. Тысячу лет назад это было. После этой войны прямые потомки Исилдура, из которых и происходит Арагорн, сложили с себя право называться королями и стали только вождями, хотя в их венах и текла королевская кровь. А в Гондоре вместо последнего Короля стал править род Наместников… – Но почему тогда вожди дунаданов не заявили свои права на трон Гондора раньше? Ведь они все родственники Королям? – спросил Сэм. Фродо растерянно пожал плечами. – Этого я тебе не скажу. Может быть оттого, что признавали священной волю последнего Короля или не считали себя в праве на престол? А может быть, ещё какие были причины… Ведь и пророчество гласило: сломанный меч будет откован только тогда, когда для этого настанет срок. Срок и настал сейчас. Для меча и для Короля. – Ах, если бы, – пробормотал Сэм. – Жаль только, что все эти пророчества умолчали о том, чем это всё закончится. – Зря так говорить, – покачал головой Фродо. – Не закончится. Ведь не конец ещё всему, как бы ни казалось в тёмный час. Их было множество, не правда ли? Нам ли с тобой сомневаться. – Ну да, – пробормотал Сэм. – А знаете что, мастер Фродо? Вот так, глядючи на такие карты, вдруг понимаешь старика Бильбо: вот бы, кажется, и самому отправиться на этот юг и посмотреть как там, да что. Как люди живут и какие они. Только если бы не война, а мир и всё спокойно. На элефантов взглянуть хотелось бы. А в другой раз думаешь – и всё иначе. – Что иначе? – спросил Фродо. Сэм вздохнул. – В иной раз – смотришь и думаешь: зачем они сдались тебе, Сэм, эти края чужедальние? Нет же ничего лучше дома. Вот бы оказаться там снова, снова увидеть Шир, и Хоббитон, и Кочку нашу. Друзей повидать, братишек Недосёлок. Джолли, Тома и Нибса – как там они поживают. Всё ли хорошо? Да и младшенькую их – Рози. Как она там тоже… Фродо ничего не ответил. Незаметно вечер перетёк к началу ночи. Основательно подкрепившись последней вечерней трапезой, хоббиты угнездились поближе к огню. Ближе к восьми часам разомлевший от сытости и тепла Сэм вдруг начал ожесточённо тереть глаза и зевать, язык у него принялся заплетаться, и Фродо, заметив это, посоветовал ему идти спать пораньше. Сэм помотал головой, долго крепился, но в итоге задремал в кресле, свернувшись клубком и подсунув кулак под голову. Фродо сидел и смотрел в потрескивающий камин. Пламя резвилось среди прогорающих поленьев, что-то приглушённо бормотало в наступившей тишине, и в танце языков огня Фродо увиделся иной огонь и иной вечер. А потом он, кажется, тоже задремал в кресле, как и Сэм. Или может, это были грёзы наяву? Так уже случалось с ним однажды: за гранью сна или лёгкой дрёмы подёрнулась сероватая дымка, скрывающая неизвестные дали. Взгляду вдруг открылись чужеземные края, в которых он никогда не мог бывать, но которые казались давно и хорошо знакомыми. Он видел уже прежде эту зелёную страну, омытую летним дождём, узнавал мягкий свет, струящийся с неба – золото и серебро, сплетающиеся, точно узорное кружево. Здесь, в этом крае, не было теней, и юный ещё мир не знал забвения и тревог. Затем виденье изменилось. Из крутых скалистых берегов к небу вырастали стены белых башен. Над флагами, вьющимися на шпилях, парили белокрылые птицы. Среди другой равнины, золотой в лучах заката, перед Фродо поднялся величественный и прекрасный город, надёжно защищённый высокой крепостной стеной. До слуха его донёсся далёкий шелест. Он снова узнал его: певучий голос Моря, звучащий отдалённым рокотом. Перед глазами Фродо вдруг распахнулся необозримый простор прекрасной водной глади – сине-зелёной, серебристой, блещущей на солнце, шумящей вечным плеском неутомимых волн. Среди гомона прилива он, казалось, различал мелодию, и чудилось, что он вот-вот поймёт и эту тайну, но день померк, сменяясь вечерним сумраком, а потом над Морем и вовсе сгустилась ночь – без звёзд и луны. Слабым треском зашуршали в камине прогорающие дрова, и наваждение схлынуло: Фродо вдруг обнаружил, что сидит, таращась на угасающее пламя влажными от слёз глазами. В комнате стемнело – то ли погасли, то ли потухли свечи. Сколько же времени прошло? – Это было Море… – пробормотал он вслух: в ушах ещё шумел далекий шелест волн, бившихся о безымянные берега, невидимые во мраке. – В видении? – тотчас отозвалась тишина. – Ведь ты, кажется, не спал, если не умеешь делать это с открытыми глазами… Тлеющее пламя в очаге вдруг поднялось из осыпавшихся золой поленьев, ярко разгорелось; выросшие от предметов тени заплясали по осветившейся комнате. Из темноты к камину шагнула фигура в чёрном плаще с откинутым капюшоном. Саурон протянул руку над огнём, точно отогревая озябшие пальцы. Фродо вытаращился на него во все глаза, не будучи уверенным, что до конца проснулся. В простой тёмной одежде, похожей на дорожную, Саурон выглядел точно так, как в день их первой встречи, только сейчас его нечеловеческую природу легко бы выдали глаза – они не просто отражали пламя, но сами явственно светились им. Фродо растерянно моргнул и тряхнул головой, искоса глянул на каминные часы – было без четверти десять. По всему выходило, он задремал не более чем на час. Или по-прежнему дремлет? Фродо шевельнулся и убедился: нет – ногу он действительно отсидел, и она теперь чувствительно ныла. – Наяву я никогда не видел Море, – нарушил молчание Фродо, вдруг ясно ощутив, что тишина наполнена внимательным ожиданием. – Я слышал только рассказы о нём и видел сны. – Забавно. А ведь ваш народец живёт не так далеко от Серебристых Гаваней… Не очень-то вы любопытны, вижу. Фродо выпрямился в кресле, сам дивясь спокойствию, которое ему не изменило, и простоте этой странной беседы. – Ты видел Море, господин? – И даже не так давно. Возможно вам известно, в Мордоре тоже есть своё внутреннее море. – Нурнен, – припомнил Фродо. Так в летописях времён Войны Последнего Союза называлось море в землях Нурн где-то к юго-востоку от Барад-дура. Хроники тех лет немного сказывали, упоминая только, что берега Нурнен пустынны, а тёмные воды солёны и безжизненны, оттого и получили от эльфов своё имя – Печальная вода. – Азулазра, – поправил Саурон. Фродо повторил незнакомое слово вслух, отмечая непривычное слуху и языку звучание. – А Море Запада? – смелее спросил он. – Тоже. Но давно. Пойдём. Не станем будить твоего друга. Поманив Фродо рукой, Саурон прошёл к обеденному столу, снял с плеч плащ, свернул и бросил его на спинку стула. Стоявшие на столе свечи заалели на фитилях и сами собой расцвели огненными языками, светившими необычно ярко. Саурон придвинул к столу кресло и сел, взглянув на Фродо. – Так значит, тебе раньше снилось Море? И часто тебе снится то, чего ты прежде не видал? Фродо бросил короткий взгляд на Сэма (тот по-прежнему мирно спал), подошёл и сел в кресло напротив. – Такое уже бывало. Но вовсе не так уж часто, как можно подумать… И осёкся, вспомнив, что в годы после ухода Бильбо, задолго до нынешних событий он видел и другие сны. Сны странные, щемящие печалью, манящие видениями пустынных долов или величавых незнакомых гор. Он просыпался с чувством непонятной грусти, звавшей идти куда-то или что-то искать, но для своего спокойствия объяснял её тоской по Бильбо или несбывшимися юношескими мечтами о Приключении. Да и разве мало было неизведанных тропинок в собственном, милом сердцу Шире! Но, вспоминая о тех прошедших днях, Фродо всё с большей ясностью осознавал, что не будь он хоббитом, ушёл бы много лет назад. Искать… А что искать? Он шёл бы дни напролёт в поисках утраченного спокойствия. Куда? Известно куда – на восток. – Да, – осторожно ответил он. – Мне снились и другие сны… о Море. Давно. Я и не думал, правда, об этом до сих пор… – Вот как, – задумчиво проговорил Саурон. – Однако мне вспоминается, что в тех краях, по которым пролегли границы вашей страны, с давних пор стоят зрячие башни Линдона. Эти башни строили звездочёты эльфов, с их верхних площадок видно Море. Странно, что никто из таких видных путешественников, как вы, никогда не соблазнился увидеть его вблизи. – Ты ведь и сам немало знаешь о нашей земле, – заметил Фродо. – Если так, зачем ты просил нас о ней рассказывать? – А почему бы нет? Представь себе: я помню Средиземье тех времён, когда очертания мира были иными, а небеса ещё не знали своих светил. Я видел рождение народов и государств. И вот в один прекрасный день мне становится известно об удивительном народце, о котором я прежде ничего не знал. Мне интереснее послушать ваши истории именно от вас, раз уж вы столь любезно явились ко мне в гости. Неужели моё желание так странно и непонятно? – Нет, наверное, – подумав, решил Фродо. – И если отвечать на твой вопрос: это правда, никогда хоббиты к Морю и не выбирались. И в песнях о нём даже не пели. Не манили нас никогда морские просторы, и корабли никто из нас не думал строить. Во всяком случае, сам я о таком не слышал. А если и путешествовали хоббиты, то не на запад, а на север или на восток. Да и то, как правило, недалеко, не дольше трехдневных переходов. – Вы же правило это, как я вижу, опровергли, – сказал Саурон. – А, между тем, уж коли ты всё равно проснулся, Сэм, можешь дальше не притворяться и не подслушивать напрасно. Сэм пошевелился и сел, покрасневший, как садовая клубника. – Да я и не подслушивал, поверьте. Я только проснулся, а тут разговор, вот и решил лежать тихонько, чтобы не мешать. – Не помешаешь, – сказал Саурон. – Особенно если присоединишься, а до этого озаботишься содержимым корзины у двери. У меня есть для вас новости, а обычно за добрым вином разговор течёт душевнее. – Да, господин, одну секунду, – смущённый Сэм едва ли не кубарем скатился с кресла. Пламя в очаге ласково лизнуло решётку, затрепетало, как живое, и потянулось вверх на почти выгоревших поленьях, коснувшись языком камней каминного свода. Сумрачные тени отступили к углам, и комната осветилась ярче. В большой корзине у двери обнаружились три кубка и большая винная бутылка из синего стекла. Взвесив её на руке, Сэм одобрительно щёлкнул языком. Саурон первым отпил вина из своего кубка и взглянул поверх стола на лица хоббитов. – Что ж. Начну с новостей. Ваши друзья, конечно, помнят вас и ждут. И, насколько я могу судить, их первый порыв геройски сложить головы всё же немного поостыл. Фродо прикрыл глаза, отёр лоб враз похолодевшей ладонью, ощущая, как с сердца спадает грызущая его тяжесть, мешавшая прежде думать и дышать. Холод вины, сжимающий грудь, разжал тиски. Рядом протяжно выдохнул Сэм; его широкое лицо осветилось искренней светлой радостью. – Значит и война не начнётся? Саурон смешливо посмотрел на Сэма. – Я развязывать её намерен не был. Что до людских вождей, они теперь пребывают в полезных всем раздумьях, но думаю, в итоге придут к тому же заключению, что и я, и примут верное решение… И пейте вино, не стесняйтесь. Сэм взялся за кубок, дабы последовать совету – отнюдь не жалеючи, если говорить откровенно. – Ты говорил с Арагорном? – спросил Фродо. Он мысленно попробовал представить себе встречу владык Запада и Востока и перемены, какие она способна принести в будущем свободным народам, жившим под угрозой растущей с востока Тьмы, но все попытки тупиком оканчивались на Гэндальфе. В воображении Фродо раз за разом вставал образ гневно сдвинутых седых бровей мага и руки, судорожно сжатые на сучковатом посохе. Лица и глаз старика Фродо так и не сумел увидеть, как ни пытался, но подумал, что, быть может, это даже к лучшему. – Да, говорил, – ответил Саурон. – Теперь мне хочется верить, что в роду потерянных Вождей, наконец, пришёл тот, кого вместе с доблестью отличают ум и совесть. В отличие от его доблестных, но недалёких предков. Теперь я жду, что он сделает свой выбор. Один верный выбор он уже сделал – когда два дня назад увёл свои войска от Мораннона. Фродо обессилено опёрся спиной на подушку кресла, сделал большой глоток из кубка, одновременно отмечая приятную лёгкость в голове и в теле, и вряд ли одно только выпитое вино было тому причиной. Повеселевший Сэм уверенно кивнул, всецело согласный с похвалой в адрес Арагорна, и впрямь, видимо, позабыв, как сильно не понравился ему давешний Бродяжник при первом их знакомстве в Брыле. – И да… – Саурон положил на стол свёрток. – Это ваше. Развернув свёрток, изумлённый Фродо обнаружил вещи, о пропаже которых уже старался зря не вспоминать. Светоч Галадриэли, две броши в форме листа и два плаща. Сэм бережно спрятал на груди дорогой дар – коробочку, которую он так долго хранил и уже не чаял вновь увидеть. В один плащ, судя по всему, тот самый, который унёс из крепости Шаграт, была аккуратно завёрнута драгоценная кольчуга. Фродо провёл пальцами по серебряным колечкам. – Она спасла тебе жизнь, – заметил Саурон, – насколько я вижу, не раз и не два оградила тебя от ран в бою. Но выручила и ещё раз. Ты об этом не знаешь. – Благодарю, – с поклоном проговорил Фродо, вновь заботливо укрывая в эльфийский плащ драгоценные дары Бильбо и Галадриэли и, помолчав, спросил: – Позволь теперь узнать, Владыка, какое будет твоё решение о нас? – Решений своих я не менял, – ответил Саурон. – Ваше возвращение к друзьям вопрос срока переговоров. Я жду ответа вашего Короля, подождёте теперь и вы. Я возвращу вас ему как жест доброй воли и свидетельство мирных намерений. И без обид. В этот расклад вы угодили сами. А если хорошенько подумаете, сами поймёте, почему для вас же будет лучше, если я открыто передам вас Королю как пленников, освобождённых в залог мира. К удивлению Сэма, Фродо промолчал и потом кивнул. – Что ж, – удовлетворительно произнёс Саурон. – Хорошо, что это прояснилось. Он отпил вина, и замолчал, что-то обдумывая. Пользуясь моментом, Сэм тихонько обошёл стол и подлил вина в кубки. – Ну а теперь, коль я был с вами честен и, очевидно, держу своё слово, надеюсь, я могу просить об ответной услуге? А именно об откровенности. Например, твоей, Сэм. Ответишь мне на вопрос? Сэм в замешательстве захлопал глазами. – Не беспокойся, я не стану выпытывать у тебя страшных тайн. А вот о твоих странных страхах хочу послушать. Ты, кажется, обмолвился, что видел во снах беды вашей маленькой страны? Думаю, это было не так. И, прежде чем ты придумаешь новую сказку, которая в разговоре со мной совершенно бесполезна, вспомни, что я видел ваши вещи. Я не слепой, Сэм, и не дурак, и, смею надеяться, ты поверишь мне на слово: моих знаний в ювелирном деле хватит, чтобы узнать работу мастеров Золотого Леса. Вы были в Лотлориэне. И, конечно, заглянули в Зеркало Владычицы. И увидели в нём то, чего не желали бы и не готовы были видеть. О Зеркале я тоже знаю, Сэм. Я и сам глядел в него однажды. Сэм так и замер с раскрытым ртом и вытаращился на Саурона в полнейшей растерянности. Фродо, впрочем, выглядел потрясённым ничуть не меньше. Саурон рассмеялся. – Давно это было, правда. Как я говорил, видения смертных редко рождают истинные пророчества. Даже колдовство Мудрых не может полностью раздвинуть завесу грядущего. Есть пути и тропинки, на которые можно свернуть, но есть и предназначенные дороги. Ты заглянул в Зеркало, и оно показало тебе Шир. Что же именно? Или ответить мне так трудно? – Но это не было настолько важно… – ответил Фродо, справившись с собой. – Допустим, это мне судить. И всё же? – Да, наши деревья… видел я, как их рубили, – заговорил Сэм, к стыду своему ощущая, насколько глупыми, наверное, звучат его слова здесь, в стране, тысячи лет не знавшей шороха ветров в кронах зелёных рощ. – Да только это же наши деревья! – повторил он с обидой и вызовом в голосе. – Тень они на дороге дают от солнца, никто бы их в здравом уме не срубил. Да и старик мой! Не по своему же желанию он сам себя из дома выгнал! – голос Сэма задрожал, сам он едва удержал слёзы и насуплено закончил. – Лиходейские дела там творятся. Так и мастер Элронд тогда говорил! – Сэм… – одёрнул друга Фродо, и поздно спохватившийся Сэм залился краской. Саурон выглядел задумчивым. – И это всё? Сэм пожал плечами. – Другие видения вовсе не о Шире были; я дорогу нашу сюда видел, как теперь, впрочем, понял. Но всё это уже сбылось, значит и про Шир наш тоже может сбыться? Саурон какое-то время молчал, глядя в огонь свечи, а потом медленно склонил голову: – Возможно. И тогда вам изрядно повезло. Зеркало не показало тебе куда более печальной предопределённости, и это ваша счастливая судьба. Однако всё, что ты видел, скорее всего, уже действительно случилось… – Так почему же… – вскричал Сэм яростно, но не сумел и слова больше проронить, остановленный прямым пристальным взглядом Саурона. – Отправляясь воевать Чёрного Врага, вы обрели себе врага Белого. Вернее, не вы, а ваши друзья и сородичи. Но они разгромили его дом, и он счёл себя обиженным. Вы боялись моей мести? А вот он принёс на ваши земли свою. – Да кто же? – воскликнул Сэм, растерянный и одновременно напуганный и этой новостью, и невесть откуда появившейся угрозой. – Саруман… – осенило вдруг Фродо. – Но кто из нас его обидел? Что ему хоббиты-то сделали? – О, эти приключения стоят того, чтобы их послушать в подробностях, но, пожалуй, я оставлю право рассказа вашим друзьям. Что же до Сарумана, большого вреда он вашей стране причинить не смог, хотя бы потому, что был заключён в Ортханке. Куда опять же его упрятали эти невыносимые хоббиты из Шира. Сэм с ужасом прижал ладони к пылающим щекам. – Это господа Мерри и Пиппин, что ли? – Но как же так выходит? – произнёс ошеломлённый Фродо. – Раз Саруман затаил на нас зло сейчас, а о неприятностях в Шире нас и раньше предупреждали? – Ну, так и быть, я расскажу, – Саурон уселся в кресле поудобнее. – Послушать вам действительно бы не мешало. Авось, на ум что-то намотаете. Не скажу, когда Саруман присмотрел себе во владение вашу страну, но он её заметил. Момент он выбрал на удивление удачно. Когда Вождь дунаданов отвёл Следопытов от границ, ваш Шир остался без защиты. У Людей сейчас свои дела на Востоке, как и у Магов, впрочем. А Эльфы просто не станут вмешиваться – это не их заботы и пути. И сделано всё было просто, а потому хитро. – Что было сделано? – взволнованно воскликнул Фродо. – С первого взгляда вроде бы ничего тревожного. Но с недавней поры дела в вашем Шире кипят ключом. Землю и дома много продают и покупают по хоббичьим ценам. А они у вас небольшие. Наделы переходят к людям. И их уже немало туда пришло и поселилось. – И что это за люди? – непонимающе спросил Фродо. – У нас и раньше в Южной Чети люди селились. – Но не такие. Это Изенгардские наёмники. Бандиты и бродяги без монеты за пазухой и без понятий чести. Куда поманят медяком – туда и пойдут, что скажут – сделают. А скажут навести свои порядки – наведут. – И что же получается? – вскричал Сэм и стукнул ладонями по коленям. – Смотрите же, мастер Фродо! Вот он где всплыл-то, этот Тед Песошкинс! И что? Никто им и слова не сказал? – Нет. А с чего? Ведь всё, что было сделано – вполне законно. Дома и земли честно покупали за монету, хозяев никто силой из дома не выгонял. А что люди пришли и поселились – против этого у вас в Шире закона вроде нет, я прав? Кто такие эти пришлые – вопрос хороший, но задавать его нужно было прежде, а этого никто из ваших доверчивых собратьев сделать не сообразил. Прежде, чем кто-то спохватится и поймёт, вы потеряете свою страну и сами не заметите этого. – Но всё равно же! – Сэма всего потряхивало крупной дрожью. – Ведь нельзя всё так оставить! Это ведь наш Шир, а тут, выходит, в нём теперь полно убийц и бандитов! Да из хоббитов никто никогда и не убивал никого. Они и оружия-то в руках не держали. – Это правда, – заметил Саурон. – Хотя при случае мечи в их руках становятся победоносными. Вот как получилось. Вы шли встречать беду на востоке, а беда подкралась позади. Он мелодично побарабанил пальцами по столу. – Какое мне дело до Шира? Никакого. Руины Арнора – давно руины. Но Саруман – глупец и далеко протянул руки… – Саурон задумался. – Ну, хорошо… Чтобы осадить трусов, большие армии порой и не нужны. С захватчиками сами разберётесь по возвращении домой, а до того дня псы Сарумана вредить не будут. Но вам, доблестным героям, позже ещё предстоит наводить порядок на своей земле. Готовы ли вы к такому повороту? Фродо даже рта открыть не успел, в глазах Сэма разгорелся знакомый воинственный огонёк. – Со своей-то земли прогнать? А то как же! И если-таки правда кто-то из них старика моего обидел… – Сэм не договорил, но вид его свидетельствовал о том, что обидчику, кем бы он ни был, спуску не будет. И не жди. – Ответ вполне достойный, – без следа насмешки проговорил Саурон. – Мне ясно теперь, почему и как Митрандир вас заприметил. И впрямь ведь, удивительные вы создания. С виду ведь не скажешь и не поймёшь, пока не приглядишься. Хотя даже и потом не разберёшь как и почему... – Ты ведь не первый нам об этом говоришь, – с изумлением вымолвил Фродо. – но объяснить толком никто не смог, что в нас видится такого особенного. – Это увидит любой, имеющий глаза, – сказал Саурон, – а в объяснениях вы не нуждаетесь. Лучше вам будет без них. А если вздумаешь сомневаться, вспомни: мало кто бы смог так, как вы, пройти до Роковой Горы по Мордору. Поэтому, глядя на тебя, я даже не сомневаюсь, что вам удастся выручить из беды свой Шир. Такой вы странный хоббичий народец – берёте приступом древние крепости, сокрушаете магов, находите Кольца Власти – по случайности ведь, никак иначе. Среди испытываемого замешательства Фродо вдруг ощутил смущение, словно его застукали за чем-то стыдным – вроде воровства, как будто простого жулика на базаре за руку схватили. – Твоё Кольцо действительно нашлось случайно, – твёрдо сказал он. – Кто бы что ни говорил, мой дядя и вправду подобрал его с земли в тёмной орочьей норе. Он и не знал, что это такое. Даже тогда, когда передал мне, не знал. – Не сомневаюсь, – совершенно спокойно ответил Саурон. – И мести, как уже говорил, я не затаил. Он поднялся, оглядел притихших хоббитов с высоты своего роста. – Что ж. Отдыхайте. Уже закрылась дверь, скрипнув напоследок, а Фродо ещё долго сидел за столом, растерянно раздумывая над тем, было ли в этом странном разговоре что-то, что он сам, возможно, упомянул не так и зря.