Самый тёмный час

Узкая тропинка, если это, конечно, была она, заканчивалась большой, глубоко ушедшей в землю голой глыбой и, огибая её, уходила по крутому склону вверх. Подниматься вслепую, не зная, что поджидает там на открытом гребне, было небезопасно, но иного выхода Сэм не видел. Ставший временным убежищем узкий овраг тянулся многие мили и заканчивался этим местом; о возвращении к началу пути нечего было даже думать. Сэм глубже надвинул на глаза капюшон и осторожно выглянул из-за камня, страшась и ожидая увидеть орочий силуэт на фоне грязно-серого неба. Но сегодня удача заглянула в Страну Теней – никаких орков он не встретил. Завернувшись поплотнее в плащ, Сэм вынырнул из укрытия и шмыгнул ближе к вздымающейся почти отвесно скале. Так, медленно перебираясь от камня к камню, он достиг глыбы, а потом почти ползком по крутому склону преодолел последние несколько футов тропинки. Собравшись с духом, он незаметно выглянул поверх зубастого обломка. Площадка на вершине обрыва была неширокой, а с гребня путь вновь уходил вниз. Дальше внизу простирался безлюдный лабиринт из угрюмых серых скал, похожих на обкрошившиеся клыки дракона, а впереди, на расстоянии ещё многих безжалостных миль пути, возвышался опутанный паутиной огненных лавовых потоков Ородруин Великий. Только сейчас, подобравшись столь близко к Роковой Горе, Сэм впервые смог разглядеть её во всём зловещем великолепии. Он зорко всматривался в лежавший перед ним пейзаж, запоминая каждую деталь, но за окутавшим Гору пепельным занавесом он не сумел бы разглядеть дорогу, петлявшую между скал в долине внизу. Эта дорога заканчивалась у подножия Ородруина и оттуда тысячей ступеней поднималась к самому его сердцу – к Саммат Наур – Пламенному Залу. Там находилась цель их стремлений и чаяний Совета – Расщелина Судьбы, Врата для древнего тёмного пламени, что поднималось из сердца земных недр. Место рождения Кольца. И место возможной его гибели. Всех этих подробностей Сэм не знал, да и не мог знать. Видение истекающего огнём Ородруина пугало и притягивало одновременно, но гораздо более пугающим зрелищем предстала высокая чёрная тень, смутно угадывающаяся на расстоянии многих миль к северу от Горы. Колосс Тёмной Твердыни нависал над долиной Горгорот; и одним своим видом он напоминал о могуществе Владыки этих Земель и Его неоспоримой власти над всеми тварями, копошащимися внизу. Сэм разглядел окутанные тёмным облаком верхние зубья башни, в глубине туч проблескивали вспышки света, но были ли это молнии грозы или злое колдовство… По коже пробежал ворох мурашек, и Сэм стремительно отпрянул назад, прячась за камень. Даже смотреть в ту сторону было страшно, но ещё страшнее было думать, что в эту самую минуту Недремлющее Око глядит оттуда, силясь проникнуть в мысли Хранителей Кольца. Эта мысль заставила его опомниться. Спешно, как только мог, Сэм сбежал по тропе назад – к оставшемуся в провале другу. Он нашёл Фродо в укромном месте, где оставил его с час назад, уходя на разведку, – тот спал, скорчившись в нише под защитой эльфийского плаща. С тяжким вздохом Сэм устало уселся на корточки рядом, заботливо отвёл со лба Фродо грязную прядь волос, поправил сползший с груди плащ. Последние мили Фродо шёл на одном только упрямстве, рана на плече медленно вытягивала силы, а малейший труд рождал гнетущую усталость, грозящую опутать тяжёлым сном, не несущим облегчения. Всё чаще Сэму казалось, что его друг больше не видит и не сознаёт ничего из происходящего вокруг. Поправляя плащ, Сэм с горечью и злостью заметил, что повязка на плече Фродо вновь пропиталась розовой от крови сукровицей. Здесь, среди проклятых скал Сэм ничего не мог с этим поделать, даже как следует промыть рану - во флягах плескались последние глотки, и их нужно беречь. Об обратном пути он уже не смел думать… Бездумными хлопками Сэм принялся обыскивать себя по карманам, содержимое которых и без того знал наперечёт. Большую часть припасов и поклажи он потерял или выбросил за ненадобностью, и, конечно, не было причин надеяться, что в каком-нибудь кармане или за подкладкой затерялся лист благого ацеласа, но всё же… Хотя если ацелас бы и сохранился, то уже превратился в крошку… Впрочем, у Бродяжника получалось врачевать раны и с помощью сухих листьев... Да что там! Сэм опустил руку. Ладонь вдруг хлопнула по маленькой коробочке, заботливо припрятанной во внутреннем кармане куртки. Пару мгновений Сэм боролся с побуждением достать заветный свёрток, развернуть его и наяву убедиться в том, что где-то далеко, в оставленном им за горами мире, всё так же живут травы и леса, в ночном бархатном небе сияют звезды, а среди сладко пахнущих цветами сказочных долин звучат эльфийские песни. В часы, когда чёрная тоска подбиралась близко, он тайком доставал прощальный дар Галадриэли и с благоговением разглядывал крышку резной шкатулки. Светлый облик прекрасной Владычицы в его сердце не померк бы никогда… даже Тьме Мордора не достало власти затемнить эту память… Но именно сейчас Сэму было горько смотреть на свёрток, ясно сознавая, что добрый дар Владычицы Золотого Леса останется навеки в этой проклятой стране. Взор затуманился, и Сэм безжалостно отёр рукавом глаза. Но пусть и так, если их с Фродо путь не будет бесполезным... Если угроза Тени навсегда оставит эльфийские леса, долины Ривенделла… Шир… Такой далёкий, точно неуловимое видение зыбкой рассветной дрёмы. – Сэм… – Мастер Фродо! – Сэм опустился на землю рядом, заглянул под капюшон эльфийского плаща, и сердце его дрогнуло, увидев слабую улыбку на мертвенно-бледном лице. – Хорошо, что вы отдохнули… – Да, я задремал, кажется, – Фродо провёл здоровой рукой по глазам. – Очень долго? Сэм пожал плечами. – Не волнуйтесь, как раз вовремя проснулись. Светлее стало, видите? День начался. Да и завтракать пора. Фродо кивнул, осторожно сел, морщась каждый раз, когда неудачное движение тревожило его плечо. Сэм кое-как перевязал рану – грязной тряпкой! – и обречённо заметил, что на повязке проступила кровь. Пряча выступившие на глазах слёзы, Сэм вынул из кармана крошки лембаса и разделил их: большую часть отдал другу, а половину своей порции потихоньку убрал назад. Измученный Кольцом и раной Фродо несколько последних дней не замечал эти хитрости. Из фляги Сэм осмелился отпить лишь несколько глотков. Ему потребуются силы завершить этот путь, а без его помощи Фродо не дойдёт. Не обращая внимание на режущую боль в измученном желудке, Сэм подал другу руку, и два хоббита, закутавшись в плащи, медленно двинулись по едва различимой среди камней тропе к выходу из провала. Шагать в лабиринте меж серых глыб выходило гораздо легче, чем по дну оврага. Острые камни здесь не истязали исстрадавшиеся ноги, и сама почва была твёрдой и довольно ровной. Не раз и не два на глаза хоббитам попадались рукотворные столбы – дорожные указатели, или что-то навроде того. Высокие, грубо отёсанные глыбы с плоскими вершинами были размалёваны знаками орочьего языка, начертанными облупившейся чёрной краской. Об их значении хоббиты могли только догадываться, но выглядели эти столбы очень старыми и обветшалыми, и не было похоже, что этой дорогой кто-то часто ходит. Изредка на пути встречались углубления в земле, на дне которых лежал тяжёлый серо-зеленоватый туман. Близи этих ям воздух пах неприятно, и хоббиты приучились обходить их по широкой дуге, хотя это и удлиняло путь. Мучимые жаждой они шли молча. На прежней орочьей дороге им ещё попадались иссохшие колодцы, в одном из которых Сэму даже посчастливилось наполнить одну из фляг, но это было три дня назад, и больше колодцев они не находили. В какой-то момент под ноги путникам легла древняя дорога, вымощенная искрошившимся красным кирпичом, и опять же – в покрывавшей её пыли не отпечаталось ничьих следов, кажется, орки здесь тоже давненько не ходили. Дорога вела в подходящем направлении, но при всей невесомости хоббичьих шагов, Фродо и Сэм предусмотрительно сошли с неё и двинулись по обочине. Так они шли несколько часов, пока дорога не пересеклась с другой дорогой, более широкой и утоптанной, а потом и вовсе не свернула к длинной и глубокой канаве, по всей видимостью, древнему руслу высохшего ручья. С берега на берег был переброшен каменный мост. Слева от обочины возвышался грубо обтёсанный столб, исписанный орочьими каракулями. Начало темнеть. В Чёрной стране не было ничего похожего на вечер или утро, мгла накатывала внезапно, будто чья-то рука накидывала на небо покрывало. Усталость уже давно вынуждала путников искать место для ночлега, и тёмная дыра под мостом вполне подходила для сокровенного укрытия. На дне оврага Сэм наткнулся на несколько кустов колючего кустарника – спускаясь первым, он ободрал об него руки и в сердцах выругался. Невесть каким чудом это искажённое Мордором растение с серо-бурыми листьями и шипами, длиною в палец, сумело вырасти здесь, без света и воды, в каменистой, иссушённой почве. Будь у Сэма больше времени и сил, он, быть может, сумел бы догадаться сам. А разбирай он письмена Тёмного наречия, чернившие поверхность каменного столба, сразу обнаружил бы то, что могло если не помочь, то точно облегчить их с Фродо участь. Исконным жителям долины Горгорот не было нужды в таких подсказках, они знали местность назубок, но пришлым с востока и с юга эти приметы очень помогали: колючий кустарник был известным указателем грунтовых вод, корни ему питали скрытые в каменистой почве родники, пусть неприятные на вкус, но вполне годные в питьё. Копни Сэм землю под ногами, он смог бы доверху наполнить почти пустые фляги. Вместо этого он напоил Фродо водой из скудных запасов и едва глотнул сам, а за ужином снова обделил себя крошками эльфийской лепёшки. Фродо уснул почти сразу, тёплая подкладка эльфийского плаща укрыла его от темноты, страхов и подступающего холода мордорской ночи. К Сэму сон не шёл, закутавшись в рваный орочьий плащ и обхватив руками колени, он упёрся подбородком и всё сидел, таращась в сумрак воспалёнными от бессонницы глазами, и с горечью перебирал размытые памятью, ставшие почти похожими на сказку воспоминания о далёком доме. Ему казалось, что так прошло несколько часов, хотя внутреннему чутью и свойственно порой ошибаться. В непотревоженной ночной тишине раздался резкий шум, заставивший Сэма вздрогнуть. Звук доносился издалека, но рука Сэма сама собой легла на рукоять лежавшего поодаль орочьего кинжала. Он встал, опираясь на одно колено, и прислушался. Откуда-то сверху послышались хрипловатые голоса, заметно скраденные расстоянием. Сэм к удивлению своему вдруг услышал понятные слова Всеобщего языка и тут же особо навострил уши, разобрав среди речи знакомое имя. – …всех? – закончил фразу первый хриплый, гнусавый голос. – А я что говорю! – отвечал ему второй голос. – Горбаг, этот дурак набитый! Сам посуди, какой же ты начальник, если никто из твоих солдат тебя ни во что не ставит? Сцепились из-за какой-то эльфийской блестяшки, как говорят. Перерубили всех солдат Шаграта, а те-то что делали? Дрыхли там или с груук-гос миловались? И вот на тебе, крепость Загх Бурзум, приходи кто хочет… бери тёпленькими. – Кто-то и пришёл, - закончил третий орк. – И забрал. Ценного пленника. При этих словах в груди Сэма тёплым торжеством разлилась горделивая радость. Его пальцы крепче стиснули рукоять меча, и каждое слово орочьего патруля он принялся ловить с удвоенным старанием. – И что же было? – тем временем продолжал первый. – Что? – судя по странному звуку, второй так хохотнул. – Шаграт в ноги падал и клялся, будто в крепость пришёл великий эльфийский воин с огненным мечом. А сам он спасся ну едва-едва. Сэм торжествующе оскалился. Так вот значит как Шаграт его расписал! Жаль, что этому гаду удалось уйти и доложить о бегстве пленника. Но что о них с Фродо теперь знают патрули? – Спасло дурака Шаграта только то, что он принёс-таки что-то важное Верхним, в Лугбурз. Всыпали ему плетей и сослали в шахты. Так он от радости в ноги всем чуть не кидался, ступни не лизал. – А что Горбаг? – Горбаг, – второй точно выплюнул это имя. – Его псы шелудивые как смекнули, что натворили, так дёру дали. А я считаю, если между ушей пусто, то тут не поможет ничего. Дикие отбросы, выкормыши Шелоб, даже поколение не первое! Что его дураки, что Шаграта того же! Этим бы лишь поспать, пожрать, кишки кому выпустить, да к груук-гос подлизаться! Вот уж не знаю, на что они надеялись, блестяшку эту поделить между собой и груук-гос поднести вроде дара, или обменять на что – траву ли или чмаг. А всё равно, ни выпивки им теперь сладкой, ни груук-гос. Одно и лучше – не таким приплод давать. Зато головы их на пиках Загх Бурзума послужат делу – другим чтоб неповадно было, как приказы из Лугбурза по ушам пускать. – Так казнили-таки? – с каким-то удовлетворением в голосе спросил первый. – Всех? – Ну, ты… – второй аж задохнулся от возмущения. – История-то эта до Самого дошла! А в тот же день в Загх Бурзум явился назгул! Не знаю, на что те ушлёпки горбаговы понадеялись, в горах-то спрятаться! К утру притащили всех под самые очи Третьего, тёпленькими. А тут ещё пленник этот пропавший! – Так кто он вообще такой? Я слышал только – ростом невелик вроде. – Ну да! – становившиеся громче по мере приближения голоса зазвучали теперь над самой головой Сэма. По покрытию моста проскрипели неторопливые шаги. Миновав мост, орочья компания внезапно остановилась. У хоббита сердце в пятки ушло; ладонь, в которой он сжимал рукоять меча, стала влажной от пота. Сэм с опаской оглянулся на спящего друга, беззвучно поднялся с колена и замер, выпрямившись в полный рост и прислушиваясь к малейшим звукам сверху. – Так кто он всё же? – А кто его знает! Гном, не гном, – продолжил второй орк. – Всем рассказали только то, что он росту малого, по пояс человеку, а нам, значит, по грудь выходит. В эльфийской одежде, вёрток и пронырлив. Шныряет тут повсюду, то ли разнюхивает для эльфов, то ли ещё что. Прячется, видать, умело, потому надо хорошо думать, где искать. При этих словах Сэм оцепенел. Внутри всё будто оборвалось. Не иначе как проклятым тварям в головы придёт обшаривать все подходящие по росту пленника места. И ведь, как пить дать, начнут они именно с этого моста, сразу ставшего таким ненадёжным и опасным укрытием. Сэм ладонью отёр раскрасневшееся от волнения лицо и поднял выше меч, направляя острие на отверстие лаза. – И что, он так важен? – Важен, – следом последовало непонятное слово на тёмном наречии. – Тут речь не о назгулах ведь даже! Самый пленника ищет, понимаешь? И брать приказано живым и невредимым, а затем сразу в Лугбурз доставить, во как! То ли этот карлик знает что-то такое важное и для допроса нужен, то ли ещё зачем Ему понадобился, кто ж нам доложит! Да только Самый ничего просто так не требует. А тут представь: личный приказ! Командующий наш как его получил, так быстро всех на поиски отрядил, свободных и занятых. Все, кто ноги может передвигать, сами пошли. – Так вот почему такая суматоха поднялась… – А то! – И куда теперь? – По дороге, до самого подножья. Вряд ли они по леву пойдут. – Карлик и эльф? – Особенно карлик. – И то верно, – глухо молвил первый орк. – У меня есть свой приказ: прочесать долину. Отсюда и до Хвоста, там и другие ребята подтянутся. – Тогда мы вдвоём – по дороге прямо. И направо глянем. Хотя там и свои прочешут. – А если они пойдут не по дороге? Повисло недолгое молчание, нарушил его немногословный третий: – А куда там не по дороге ходить-то можно? Налево? – И тоже верно, – поддержал его второй. – Уж точно не сейчас, пока Уруднитир кряхтит. – И все же, – продолжил первый. – На обратном пути наберу себе воды из мурзуга и тряпки выпрошу. – Точно, без мурзуговой воды сам тут загнёшься. Жаль, заранее не приказали, взяли бы. – Это они сами не подумали. – Они-то да… Да не хотелось бы закончить, как горбаговы олухи по собственной дурости. – Да, не хотелось бы. Эгей, парни! Грохот шагов и голоса наконец смолкли вдалеке. Только тогда Сэм решился опустить руку с мечом и едва не ахнул от боли в занемевших пальцах. Несколько минут он ещё помедлил, прислушиваясь, а потом всё же осмелился выбраться из-под моста и, скрываясь в канаве, отполз подальше от укрытия. Только там под защитой капюшона выглянул наружу. Дорога была пуста в обе стороны, сразу за мостом она действительно забирала правее, уходя через усеянные скалами пустоши. Сэм посмотрел налево: долина там заметно спускалась под уклон, становясь изрезанной глубокими трещинами равниной. Иссушенная, измученная огнём и Тьмой земля смотрела с укором и молчаливым страданием. Вдоволь насмотревшись и обдумав кое-какие мысли, Сэм вновь спустился на дно канавы и тем же путём вернулся в укрытие. К его удивлению, Фродо не спал. Или так казалось? Глаза Фродо были открыты, губы беззвучно шевелились. Однако, заглянув ему в лицо, Сэм вздрогнул: невидяще стеклянный взгляд был устремлён куда-то за пределы этого мира и созерцал неведомые грезы, о содержании которых Сэм боялся и помыслить – сам он хорошо помнил собственные чувства в те недолгие страшные часы владения Кольцом. Рука Фродо медленно подбиралась к груди, и Сэм мягко поймал её, укрыл кисть в своих ладонях, ужасаясь тому, до чего же хрупки и тонки стали пальцы Фродо, и кожа его обжигает мертвенным холодом и так бледна, словно кровь больше и не стучит в венах. От этого прикосновения Фродо шевельнулся и моргнул, опомнившись от странного беспамятства. – Сэм? – Да, да. Я здесь! Я и был здесь, лишь уходил всего ненадолго. Рядом был. – Ох, Сэм… – повторил Фродо и слабо пожал руку в ответ. – Да что вы! – Сэм поправил на Фродо сбившийся плащ лориэнских умельцев, в который раз мысленно превознося им благодарности за этот благословенный дар. – О чём вы говорите! Я никуда бы не ушёл. – Мне показалось… здесь кто-то был? Сэм вздохнул и коротко поведал о подслушанном разговоре. Фродо долго молчал. – Тогда они знают о Кольце. Знают, что мы идём. И куда. – Может и не знают, – попытался подбодрить его Сэм. – Они думают, что мы шпионы, посланы разнюхивать чего-то. И, мастер Фродо, вспомните, нам говорили: Враг не смеет и подумать, будто кто-то решится уничтожить Кольцо. А значит, у нас ещё есть надежда. – Не помню… ничего не помню, – прошептал Фродо. – Но я видел сон. Или то были грёзы? Кто-то говорил со мной во сне, Сэм. Голос. Теперь они и без помощи Кольца звучат… – И о чём же? – с упавшим сердцем спросил Сэм, бездумно поправляя уголок плаща. – Он окликал меня во сне. Не по имени… но я знал, что именно меня. Он говорил, что может мне помочь, обещал, что всё закончится. Не будет ни волнений, ни страха, ни боли, ни жажды… во сне это казалось правильным. Я так хотел ответить… - Не слушайте вы эти голоса, – Сэм нашарил позади себя флягу, открыл её и помог Фродо напиться. – Не дело это. Вы ведь тоже знаете, Кому он может здесь принадлежать. Но Он не знает точно, мастер Фродо! Он не знает, что Кольцо у вас! Ему принесли только вашу одежду! Но Кольца-то при вас не было! – Нет! – на мгновение взгляд Фродо померк за пеленой безумия. Сэм отвернулся – видеть такое ему уже довелось. На глаза сами собой просились слёзы. А потом он услышал тяжкий вздох. – Я просто устал, Сэм. Сон не даёт отдыха, а я не знаю, сколько ещё продержусь и сколько ещё предстоит идти. Но я пойду, пока ноги удержат. И ты не бойся, я понимаю: ничего хорошего все Его посулы мне не сулят. Не будет ни отдыха, ни избавления… – Фродо помедлил и добавил снова: – Лучше уж тогда не продлевать эти мучения. А в Его власти будет продлить их очень надолго… Но мы ведь немало уже прошли. По сравнению с пройденным – осталось чуть-чуть. Я постараюсь, Сэм. – По дороге нельзя идти, мастер Фродо, – озвучил свои наблюдения Сэм. – Она хорошо просматривается во все стороны. Но она нам всё равно не пригодится – уже сейчас забирает к востоку. Если судить по орочьей болтовне, начиная справа от дороги и до самого края долины полно патрулей и засад. И всем приказано искать низкорослого карлика. Они под каждый камень заглянут в стремлении выслужиться перед Ним. А вот слева… – Слева они не ищут, – кивнул Фродо. – Я помню, что ты говорил. А почему? – Путь там труднее, – признал Сэм. – Она изрезана трещинами, и к Ородруину мы подойдём с запада. Я тут подумал: Гэндальф как-то говорил, что с востока к Горе подходит дорога, идущая вверх. Тогда, когда рассказывал про Исилдура, помните? Так вот, придётся нам потом ещё и к ней возвращаться и искать её. Но есть надежда, что там-то они нас уже поджидать не будут. Если мы шпионы, что нам вынюхивать на этой Горе? И опять же Он не знает. А обратно… – А как обратно нам уже думать не придётся, – Фродо взглянул с улыбкой и положил руку на плечо Сэму. – Так и есть. Сэм мотнул головой, чтобы прогнать слёзы. Пусть бы им! – Пойдём, – Фродо поднялся. Сгустившаяся за пределами их укрытия тьма подёрнулась первыми слабыми просветами сереющего сумрака. В Чёрной Стране занимался новый день.