Милое исключение

Людовик сидел на кровати и наблюдал, как прекрасная женщина перед зеркалом в тяжелой позолоченной оправе не спеша освобождается от одежд. Он смотрит, как ее маленькие пальчики ловко справляются со шнуровкой на корсете. Она сбрасывает с себя слои одежды, освобождая свою плоть и похоть. Обнаженная перед ним женщина жаждет его ласки. Людовик на нее не смотрит, лишь наблюдает за отражением в зеркале, в котором видит другую. Женщина берет его руку, кладет на свое бедро. Она находит короля сегодня немного странным и необычно тихим. Людовик аккуратно проводит пальцами по ее бедру, ягодице, нащупывает маленькую родинку, которой нет в отражении, и это ему не нравится. Он просит ее убрать волосы, и показать обнаженную спину. Прелестница беспрекословно повинуется. Луи поднимается, обхватывает ее руками и прижимает к себе. В отражении зеркала, он видит как его широкая ладонь гладит белую кожу. Она прижимается к нему сильнее и ее губы касаются его шеи. Своим язычком прелестница не спеша движется к мочке его уха. Он слышит томное дыхание красавицы, ее шепот: “Сир...”. Людовик закрывает глаза, утыкается носом в белокурую копну волос и вдыхает сладкий аромат. Сегодня он по особенному дурманит, то ли виной всему некий новый парфюм, то ли его фантазия о той, что так отчаянно сопротивляется и не поддается ему. Она продолжает звать его, не по имени, нет… Прелестница никогда бы не осмелилась назвать его Луи. “Сир… О, сир...” - слышалось Людовкиу, и желание разгоралось в нем, закипало. Ему становилось горячо от ее дыхания, прикосновений, мольбы. Опрокинув даму на кровать и по-прежнему не смотря ей в лицо, Людовик провел по ее груди, намеренно задевая пальцами затвердевшие соски. Затем рука скользнула к животу, ее кожа покрылась мурашками. Как же ему хотелось ощущать в своих объятьях ту, что так нежна с его братом и холодна с ним. Людовик хотел знать, какой она будет в его руках? Насколько пьянящий ее аромат и вкус поцелуя? Что она будет шептать, когда он всецело завладеет ей? Женщина под ним изнемогала и ждала чего-то большего, чем простых поглаживаний и щепков. Притянув к себе короля, прелестница поцеловала его, словно зная, что он жаждет поцелуя. Людовик отвечал поначалу неохотно, однако воспроизводя в памяти лик маленькой графини становился жадным. В последствии поцелую его стали требовательными и страстными, а губы ее вдруг приобретали привкус яблок, меда и чего-то другого присущего только Анет. “Сир...” Достигнув пика желания, Людовик притянул к себе красавицу, продолжая целовать, навис над ней. Он был неистов, немного груб и настолько самоуверен в себе, что без всяких усилий заставил женщину прогибаться под ним, наслаждаясь им. Порой останавливаясь он дразнил ее, а она умоляла. И ему это нравилось. Правда король не был уверен в том, что та, которую он представляет, молила бы его о страсти. Скорее наоборот, она молила бы его остановиться, помиловать и не наказывать таким образом. Но даже если так… Людовик бы ни за что не остановился. Он бы продолжал с еще большей страстью, сводя ее с ума и выжигая в памяти эти мгновения... стирая любые мысли о Филиппе. Людовик бы, как и сейчас, целовал, гладил в самых чувствительных, зудящих и ноющих от желания местах, из-за всех сил пытаясь не сравнится со всеми ее возможными любовниками. Женщина задыхалась от наслаждения, стонала, мяла простыни и вскидывала голову. Луи растворялся в ощущениях. Он был на грани, как и его сегодняшняя пассия. Он приподнял ее бедра, ускорился и, когда дошел до пика своего вожделения, издал тихое рычание и стон. Женщина под ним выгнулась, вскрикнула от приятных спазмов мышц. Людовик, упал рядом с ней, перевел дыхание и только тогда, наконец, открыл глаза. - Вы были великолепны, сир, - произнесла прелестница. Он взглянул на нее и в тот же миг разочаровался в реальности. Девица была красива, белокура и мила, но все же не та. Она прильнула к нему, попыталась уложить белую головку ему на плечо, но Людовик резко поднялся. Женщина вдруг испугалась, посчитав, что сделала нечто непозволительное, но в резкой перемене настроения короля не было ее вины. Людовик, натягивая на нагое и потное тело халат, потребовал женщину немедля удалиться к себе. Ей ничего не оставалось кроме повиновения. Она поспешно оделась и покинула королевские покои. Оставшись один, Людовик подошел к зеркалу, перед которым некоторое время назад раздевалась дама. В зеркале отражался лишь он в окружении роскоши и пустоты. Через несколько минут в покои вошел Бонтан. Людовик бросил на него короткий хмурый взгляд и вновь отвернулся к зеркалу. - Сир... - Мой брат, - перебил его Людовик, - должен на время покинуть Версаль. Бонтан ненадолго задумался, осмысливая слова короля и сводя воедино всю картину. Как его самый приближенный слуга, он знал о тайных желаниях короля и прекрасно понял, к чему все это ведет. - На все ваша воля, - отозвался камердинер. Людовик вновь взглянул на преданного слугу и улыбнулся. Де Понтье была его запретным плодом... лакомством, тем, что вкушаешь лишь иногда, дабы утолить желание и успокоиться. Это лакомство не полезно для здоровья, оно отравляет. Но несмотря ни на что, в ближайшее время, Людовик намеревался отведать этот запретный плод.