Я из тех, кто все поспешно проморгали. Выбрать бы мышкой небо И закрасить серым между проводами, Чтоб одежды промокали, а нас пытали, Где ж мы пропадали. Но мы те, что все потешно промотали.
Вчера Слава толком-то и не пил, но сегодня с утра голова просто раскалывалась на части, как будто кто-то изнутри стучал по черепу молотком. В висках ломило, а во рту была Сахара. Он вошел на кухню, попутно подтягивая сползающие пижамные штаны. Подойдя к раковине, он включил холодную воду, наклонился и начал жадно пить прямо из-под крана. Утолив жажду, он закрыл кран, выпрямился, утер губы рукой и столкнулся взглядом с только что появившейся на пороге Сашей. — Милая, ты в порядке? Саша всегда вставала раньше него, и сейчас тоже успела привести себя в порядок. Темно-русые волосы были зачесаны на косой пробор, а сама она была одета в спортивный костюм — видимо, только что вернулась с пробежки. — Не знаю, в порядке ли, — откликнулась Саша, пожимая плечами. — Кажется, больница отменяется. — Почему это еще? Слава подошел к ней вплотную и обнял за плечи, вжимая лицом в свою грудь — ткань майки была забрызгана водой. Они постояли молча несколько секунд, после чего Саша отстранилась сама, чуть ли не оттолкнула Славу от себя. — Потому что ничего не получится, Слава, — она отошла к холодильнику, открыла дверцу и рассеяно оглядела полки. — С таким успехом мы могли лететь в Мексику, это же то же самое. Да, что у них там за чудо-программа? Очередное выкачивание денег из тех, кто не хочет терять последнюю надежду. — Сань… — Полетели в Мексику? — она вытащила из холодильника бутылку воды и развернулась к Славе лицом. — Полетели? — Слушай, ну, уже поздно, — Слава развел руками, показывая, как ему жаль, что «ушел поезд». — Я, конечно, могу все переиграть, но… — Ты вчера предлагал мне это, Слав. Сегодня уже поздно? Не прошло и суток с тех пор, а уже поздно? — Слушай, Сань, я уже успел сегодня отписаться Филиппу, что отменяю свой отпуск, и все-таки буду присутствовать на встрече с американцами. Они на меня рассчитывают. Саша кивнула как будто не Славе, а своим мыслям, достала из холодильника банан, морковку и еще какие-то ингредиенты для смузи, видимо. Славе стало холодно на душе: ну вот, опять, он ее расстроил, теперь уже не предложением куда-то лететь, а отказом. Да ну, пошло оно все. — Может, скажешь что-то, Сань? — Что ты хочешь, чтобы я сказала? Она раздраженно кидала в прозрачную посудину кубики моркови и кусочки банана, щедро заливая их рисовой водой. Раздражение сквозило в каждом ее жесте, и Слава ощущал, как эта негативная вибрация передается и ему. — Скажи, блин, почему ты меняешь решения сто раз в сутки? — выпалил он. — Когда я хотел провести с тобой отпуск, ты доказывала, что тебе нужна эта клиника, что только она спасет от бесплодия, а сегодня ты уже готова лететь в Мексику. Как это понимать, вообще? Саша снова повернулась к нему, ее лицо казалось замкнутым, но Слава отлично видел, как в трещинах маски сквозит обида маленького ребенка. Он бы даже умилился в другое время, обязательно бы успокоил Сашу, пожалел и не дал бы ссоре возникнуть, но только не сейчас. Его самого в конец заебала эта тема с детьми, он вообще заебался. В кои-то веки хотел отпуск провести нормально, если уж выпала возможность, но смирился, что нет — так нет. И тут Саша соглашается на то, из-за чего вчера они успели поругаться. — Может, ты издеваешься, Сань, а? Тебе нравится управлять всем… И мной? — Ты даже не хочешь меня понять. Ну, я не удивлена. — Да я все время, Сань, все время пытаюсь понять… Стараюсь понять! И я понял тебя, и даже согласился с твоим решением, что оно важнее. — Так вот, мог отговорить меня. — Что? — Может, ты не особо вообще хотел со мной куда-то, поэтому и не уговаривал, и согласился. Ты сорвался и убежал, вот, что ты сделал. Оставил меня одну решать все. — Я думал, ты сама можешь свои решения принимать! Сань! Слава понимал, что переходит на крик, понимал, что бессмысленно что-то выяснять сейчас. Вообще когда-либо. Всякое вялое выяснение отношений неизменно заканчивалось скандалом. Саша включила блендер, отгораживаясь от Славы, и он вздохнул с облегчением. Ну и ладненько. Кинуть Филиппа он все равно не имеет права, да и Славино отсутствие на встрече с важным клиентом из Америки, которая должна состояться послезавтра, может негативно сказаться на итоге сделки. Сашин отец точно не похвалит за это, хотя сам разрешил съебывать в отпуск. Он-то разрешил, но отдел-то Славин. А Саше и правда лучше лечь в эту клинику, все-таки санаторное лечение поможет наладить если не репродуктивную функцию, то хотя бы нервы ей поправит. Сам Карелин тоже проверялся на предмет бесплодия, и даже какое-то лечение проходил по Сашиному настоянию, на всякий случай. Пил какие-то травяные таблетки, идиотские чаи. Однако, причина была не в нем, о чем им сообщил хороший и проверенный врач, которому жена и ее семья доверяли безоговорочно. Но если Саша продолжит так сходить с ума, видит бог, Слава предложит ей воспользоваться услугами суррогатной матери. Хотя нет, это, конечно, бред: ребенок ему нужен был только от Саши, а не от других женщин. А иначе, зачем? — Я же просила тебя завтракать. Слава вздрогнул и замер с чашкой двойного эспрессо в руке, которое только что сделал. Да, она просила есть по утрам, какая невиданная забота. — Потом поем, — буркнул Слава, проходя мимо нее и направляясь к выходу из кухни. Он собирался поработать у себя в кабинете, потом, возможно, заехать в офис и оставить так кое-какие документы для предстоящих переговоров с представителем американской компьютерной фирмы. Работать первого января? Да он явно превратился в трудоголика. Кто бы ему во времена раздолбайской молодости сказал, что он будет работать на руководящей должности в «VM Systems», не поверил бы. Что будет думать о сделках, отчетах, клиентах, встречах. Будет приходить домой, где его ждет образцовая жена и полезный ужин, а по выходным — игра в боулинг с немногочисленными приятелями или семейные посиделки в компании Сашиных родителей, братьев и сестер. Слава сел в удобное кресло и открыл ноутбук, приготовившись просмотреть ряд файлов, что ему выслал Филипп. Автоматически загрузившаяся страница браузера показала сводку новостей за последние часы. «В России заблокировали старейший оппозиционный сайт «Свобода воли» «Вертолет Ми-8 потерпел крушение над территорией Луганской области» «Важны не слова, а дела»: Виталий Кличко ответил на упреки в косноязычии» «Граждане могут не волноваться за честность выборов»: Президент встретился с журналистами и ответил на главные вопросы». «В московском штабе анархистской организации прошли обыски, двое участников задержаны по подозрению в антигосударственной деятельности» Слава кликнул на последний заголовок и перешел к чтению новости. Как он и думал, речь шла об АД, с которым сам Слава не был связан уже много лет. Организация, как плющ, разрослась по всей стране, и, главное, ее было очень сложно прикрыть законными способами, что не могло не радовать. Ведь ничего незаконно они не совершали, их кандидат участвовал в выборах наравне с остальными. Но периодически проводились такие вот облавы, с целью что-то нарыть, однако, каждый раз безуспешно. Пробежав глазами по строчкам, Слава с удивлением наткнулся на знакомое имя — Виктор Гевиксман. То есть, пока Слава спокойно спал в своей мягкой теплой кровати рядом с Сашей, Витю арестовали. Карелин знал, что это ненадолго, чистая показуха, но беспокойство все равно кольнуло в печень: а что, если нет? Слава понятия не имел, насколько далеко Витя и его соратники зашли в своем благом деле, но знал, что всех главных лиц АД последний год по очереди закрывали в кутузке: кого на месяц, кого меньше. Приятного мало, конечно, но других вариантов борьбы с оппозиционерами у государства просто не было, тем более теперь, когда до выборов был допущен их кандидат. Слава не помнил фамилию этого чувака, но уже видел его предвыборную кампанию и несколько интервью по телевизору. Приятный, располагающий, но ничем не примечательный мужик, чье имя забудется сразу же после оглашения давно известных результатов. Слава был полностью в этом уверен. С Витей он такое, естественно, не обсуждал, ведь когда-то и сам был идеалистом, в ту пору, когда движение Автономного действия только набирало обороты. Состоять там, заниматься их делами, считалось незаконным и очень опасным. Санино участие в АД как одного из лидеров сказалось потом на количестве отписанного ему тюремного срока. В итоге Саня все-таки выходил на те самые пять лет раньше, но, тем не менее, если бы не участие в оппозиционных делах в их родном городе, он мог бы отделаться всего парой лет. Помотав головой и отогнав от себя отвлекающие мысли, Слава углубился в просмотр присланных из офиса файлов, отчетов и прогнозов динамики развития компании в результате возможного сотрудничества с американскими и немецкими партнерами. Очнулся Слава спустя пару часов от того, что пустой желудок все-таки требовал завтрака. На кухню идти не хотелось, но пришлось. С каких это пор он избегал Сашу? Ну, что за бред… Он обнаружил ее в гостиной, лежащей на диване с книжкой в руках, и, странно, но ее чтению совсем не мешал громко работающий телевизор. Новости, где снова что-то передавали про оппозицию. Слава подошел поближе, чтобы видеть изображение на плазменном экране. Журналистка, закутанная в шарф и пуховик до самого порозовевшего кончика носа, в надвинутой на лоб вязаной малиновой шапочке, жмурилась от летящего в лицо снега и порывистого ветра. Слава заметил на микрофоне, который она держала в руке, логотип неофициального телеканала «Голос Москвы». — Мы находимся около штаба оппозиционного движения Автономное действие, где сегодня утром произошел пожар. Пострадавших нет. По неофициальной версии, причиной возгорания послужила неисправная проводка старого здания. Напоминаю, что сегодня также были арестованы два лидера движения. Причины пока что неизвестны. Только что на место происшествия приехал кандидат в президенты Андрей Замай, — она резвым шагом направилась в сторону подъехавшей машины. — Андрей Андреевич, разрешите задавать вам пару вопросов? Камера переместилась с девушки на мужчину, одетого в черное пальто, припорошенное снегом на плечах, и черную плотную шапку. Он обернулся, удивленно и высоко поднимая брови, словно журналисты независимого канала — это последнее, что он ожидал увидеть на месте сгоревшего штаба. — Я сам узнал об этом десять минут назад и сразу же приехал, — ответил Замай, тут отворачиваясь к своему спутнику, который что-то спрашивал у него. Лица стоящего рядом с ним парня было не различить под объемным капюшоном, куртка явно была ему не по размеру. Они о чем-то совещались, поглядывая на почерневшие от пожара окна своего бывшего офиса. — Можете ли вы прояснить ситуацию с арестами оппозиционеров? — встряла журналистка, тыча микрофоном в Замая. — Кто-то ставит вам палки в колеса? — До этого момента мы не сталкивались с какими-либо происшествиями, которые могли бы помешать нашей деятельности. У меня нет никаких мыслей на этот счет. Замай хотел сказать еще что-то, но парень в широкой дутой куртке снова отвлек его, удерживая за локоть. Он пальцем прижимал к уху телефон, отвечая кому-то и параллельно разговаривая с Замаем. Тот отвернулся от девушки уже полностью, переключаясь на диалог, ведущийся на пониженных тонах, так, что слышно ничего не было. Слава увидел, как двое крепких парней — участников АД — выволакивают из здания небольшой сейф, видимо, уцелевший в огне. Замай направился прямиком к ним, а журналистка успела преградить дорогу его спутнику. Тот послушно остановился, машинально надвигая капюшон пониже, а серый шарф повыше на лицо, чтобы спастись от колющих щеки снежинок и, возможно, от вездесущих камер. — Есть ли у вас версии, кто может стоять за этим? — не унималась девушка. — Я думаю, устанавливание версий нужно оставить следствию, — глухо отозвался парень и закашлялся, дотягивая свой шарф почти до глаз. — Макаров, иди сюда, — позвал его один из парней, притащивших сейф, который теперь стоял на снегу под кустом. Камера снова показала лицо журналистки. — Что ж будем ждать новостей. Встретимся в вечернем эфире. Слава расстроено покачал головой, подошел к дивану и осторожно присел на него. Оказалось, что Саша слушала музыку в наушниках, поэтому телевизор ей и не мешал. Слава аккуратно достал из ее левого уха наушник. Она слегка вздрогнула, поднимая на него вопросительный взгляд и откладывая книжку себе на колени. — Саш, прости, но поездка, правда, не получится теперь уже. Слава помолчал, не зная, что хочет до нее донести. Ему надоели эти глупые ссоры, которых раньше никогда не возникало. Может быть, их отношения проходят такой кризис, может, Саша права, и им действительно нужен ребенок, чтобы что-то изменилось. Слава внутренне чувствовал, что врет ей, ведь сам совсем не был готов к появлению детей, к семейной жизни, и особо представить себе не мог, как это будет выглядеть. Он всегда любил детей, охотно нянчился с племянником в свое время, без проблем соглашался посидеть с ним, но вот себя в роли отца воображал с трудом, да и не думал о такой перспективе в ближайшем будущем, пока Саша не начала говорить об этом все чаще и чаще. — Поезжай в клинику эту, Сань, правда, — попросил он, поглаживая ее запястье, украшенное ведическим браслетом с прозрачными висюльками. — А отдохнуть съездим весной, куда захочешь. — Слав… — она потрогала пальцем бусины на своем браслете, потом подняла взгляд на Карелина. — Я… совсем не пыталась управлять или что-то такое. Я не знаю, что со мной происходит, мне так хочется, чтобы у нас появился маленький, это стало уже навязчивой идеей. Я уже психопатка какая-то ненормальная. Но так расстраивает, что ничего не получается. — Получится, вот увидишь. Саша еле слышно вздохнула, обнимая Славу за шею и притягивая его к себе. Раскрытая книжка съехала с ее коленок и завалилась между диванными подушками. — А если нет? Если никогда не получится? — Все у нас получится, Сань, — он нежно погладил ее по узкой спине, обтянутой тонкой майкой. — Просто спешить нам некуда, и все получится. И ты вот нервничаешь, переживаешь, а это тоже плохо влиять может. Вот давай, собирайся в эту клинику. Чего ты передумала-то? Мало ли кто что говорит и пишет. Хорошие отзывы же есть и много? Он поцеловал Сашу в щеку, потом в губы. — А мне нужно в офис поехать. — Сегодня? — Ну, работа не ждет. Скоро намечается подписание одного важного контракта, и лучше, если мы все подготовим и обговорим заранее. Да и отца твоего разочаровывать не хочется, — Слава усмехнулся уголком рта. — Папа не любит разочаровываться, — Саша улыбнулась. — А тебе нравится вообще эта работа? Я же знаю, ты писал статьи и стихи. Может, тебе вообще деятельность сменить? Я тебя сутками не вижу обычно. — На какую? — Слава разулыбался, смахивая челку с лица. — Открыть канал на рутубе, ты про это? — Ну, что-то такое. Или вот журналистика… — И тогда твой отец сделает все, чтобы мы развелись. — Ну почему? Он не такой демонический, как ты его видишь, Славуля. Он тебе и слова плохого не сказал же? — Саша протянула руку и потрепала Славу по волосам. — Потому что ты хороший работник, он тебя хвалил, между прочим. — Я стараюсь, и мне все нравится. А почему ты спросила про деятельность? Так я хоть семейный бизнес помогаю поддерживать, а если уйду в другую сферу, то там и доходы другие. — Я просто вижу, что тебя тяготит что-то, — Саша пожала плечами. — Как будто не своим занимаешься. В смысле, я знаю, что компы твоя специализация, но в фирме папы тебе так много приходится решать. — Сомневаешься, что я могу что-то решать? — Нет, Слав. Но эта должность, эти костюмы… — Тебе не нравятся мои костюмы? — Слава удивленно-комично поднял брови. — Это не ты как будто. В смысле, это ты, но играющий роль сотрудника фирмы моего отца, а не тот парень, с которым мы познакомились на студенческой вписке. Эта роль как будто велика тебе. Не по размеру. — Сань, я не пойму, ты пытаешься меня задеть сейчас? — тон был шутливым, но Слава реально не понимал, что она хочет ему втолковать. — Только что сказала, что отец хвалил меня, и вот те на. — Да я вообще ерунду говорю какую-то, — она снова вздохнула и заправила за ухо длинную челку. — Просто не хочу, чтобы твоя свобода была ограничена чувством долга или еще чем. Если ты устанешь от офиса, то просто скажи мне, или отцу, он не обидится. Правда. Я его знаю же. Если хочешь заниматься чем-то другим, просто скажи. Хорошо? Слава кивнул и снова ее поцеловал. Да ему было зашибись в этом офисе в новом бизнесцентре. А где ему еще, собственно, быть? Вернуться на квартиру к Вите, в эту пыль и захламленность, и там чинить компы? Ну, а че, свободно зато. Его ли это, сидеть на семидесятом этаже башни в своем собственном кабинете, разбирать текущие вопросы, давать указания, проводить собрания и партнерские встречи, отчитываться Сашиному отцу о проделанной работе по скайпу? Но, если это не его, тогда что его? Эта жизнь — все, о чем мог мечтать некогда провинциальный студент, едва не увязнувший в родном городе, чуть не получивший срок за свои выходки. И как брат позволял ему это все? Не боялся же, что Слава влезет в это оппозиционное дерьмо плотно и глубоко, совершит какую-нибудь непоправимую ошибку, свяжется не с теми людьми, типа Жигана, как сам Саня. К слову, выхода Сани из тюрьмы Слава боялся. Что дальше то будет с ними? Нет, что будет с ним самим, Слава прекрасно знал, а вот не захочет ли Саня присоединиться к Вите и остальным, не потянет ли Славу за собой, поймет ли его желание жить спокойной семейной жизнью? Ты теперь мажор, алло. Ты предал сопротивление, оставил свои идеалы ради иллюзии благополучия. Но это не иллюзия, все, что Слава заработал, можно было потрогать руками, можно было увидеть, можно сесть за руль очередной новой тачки или купить новый дом, положить Саню в клинику здесь или в Германии, полететь на другой континент в любое время года… А вот где результат борьбы АД? Уже больше девяти лет они что-то делали, но все безрезультатно. И Слава прекрасно понимал, что сейчас происходит. Никто не даст им развернуться здесь. Их действия жестко контролировались властью, и даже этот их Андрей Андреевич — жалкая попытка хоть как-то уравнять изначально неравные шансы. Слава смотрел в сети рейтинги этого Замая, и они реально высоки, но только до настоящих выборов. А что потом? Очередная шестилетняя пропаганда от АД и мелкие митинги, которые пройдут незамеченными? Ради чего? Он никогда не говорил Вите того, что объелся этого дерьма в своем городе и понял, что все это никуда не ведет. У самого Вити семьи не было, не понятно, что у него вообще было, кроме той самой квартиры-офиса, где Слава ночевал на неудобном диванчике, двух забавных собак и идейности. У Вити было много друзей, много мутных связей, еще больше, чем у Сани, и что Витя за человек на самом деле Слава мог лишь догадываться. Они хорошо общались все это время, Слава был ему благодарен за временный приют, но все, что он о Вите знал, плавало лишь на поверхности, а больше он знать и не хотел. В офисе было безлюдно и тихо. Через стеклянную стену Слава увидел двух программистов, решивших поработать в свой выходной, или же они ночевали прямо здесь. Уже на подходе к своему кабинету, Карелин наткнулся на секретаря. Тот нес в руке бумажный высокий стакан, почему-то без крышечки, и, естественно, едва не вывернул напиток прямо на своего начальника, не заметив его. — Простите, — выпалил мальчишка, на его лице отразился испуг. — Здравствуйте, Вячеслав Валерьевич! На самом деле, этот парень не намного младше самого Славы. Сколько ему? Двадцать три, двадцать четыре. Недавний выпускник иняза. Худой, с темными волосами и светлыми глазами чуть навыкате, резко выступающий нос и мягко очерченные розовые губы — странное сочетание. Черная офисная рубашка была расстегнута вверху, и Славин взгляд плавно проскользил вниз по шее до ямки между ключицами. — С наступившим Вас, — неуверенно произнес секретарь, разнервничавшись от затянувшегося молчания. — Вячеслав Валерьевич? Слава моргнул и уставился на парня, имени которого никак не мог запомнить… Артем? Андрей? Тот работал здесь совсем недавно. — Вячеслав Валерьевич, вы почту оставляли курьеру. Вот… Наверное, выпало случайно. Они уже дошли до стола в приемной, парень поставил на него свой стакан с кофе и взял лежащий на клавиатуре конверт, протягивая его Славе. Открытка для Мирона. Это знак или что? Типа пора прекращать ебаназию и заниматься семьей. Да, он только что облапывал взглядом своего секретаря. Артура, точно… Так его зовут. И он хотел перевести его в другой отдел. Не самая плохая идея, между прочим. — Спасибо, — сухо поблагодарил Слава, вертя в руке этот злосчастный неотправленный конверт, не понимая, что делать-то с ним теперь. В итоге, он отправил его в свой кейс, решив разобраться с этим позже. — А вы почему на работе в выходной день? — Ну так Филипп Бедросович сказал, что вы заедете сегодня документы для деловой встречи оставить, и вроде как помочь нужно с презентацией, — парень явно смутился, даже покраснел, кажется. — Ох уж этот Филипп Бедросович, — Слава покачал головой. — Ну, раз пришел, просто сделай мне кофе. Помогать не нужно… Артур. Просто сделай кофе, а потом езжай домой. Слава открыл стеклянную дверь и прошел в свой кабинет. Он положил кейс с документами на стол, ощущая, как сильно заломило в висках. Возвращались не только навязчивые мысли, но и головные боли, преследовавшие его со времен универа. Он обернулся и заметил, что Артур никуда не спешил, а застыл в дверях кабинета, глядя на Славу с выражением крайнего сочувствия на лице. — И перешли мне дополнительную информацию по американскому предложению, — добавил Слава. Артур кивнул, но никуда не ушел. Да что ж такое? Слава осторожно сжал пальцы правой руки, и сжимал до тех пор, пока костяшки не побелели и суставы не хрустнули. — Что-то случилось? — Нет, нет, — парень активно и отрицательно замотал своей темноволосой башкой. — Просто вы так выглядите… Может, вам таблетку от головы? Может, секретаря и не нужно менять. Пока. Ну, он вроде мысли читает. Еще его можно будет выебать в кабинке корпоративного туалета. Ты мудак, Слава? У тебя, вообще-то, жена есть. У тебя, вообще-то, ребенок, возможно, скоро будет. Слава, а ты вообще не пидор же. А Мирон был исключением из правил. И давно это все было. Пиздец, как давно. Но Артур так неуловимо был похож на Мирона. Слава, кажется, и взял его только потому, что увидел фото в анкете, и тот ему сразу понравился. Он даже не стал другие резюме смотреть. — Принеси, — выдавил из себя Карелин и слишком резко рванул ворот рубашки, давая себе больше кислорода. — Спасибо. Секретарь, наконец, скрылся в коридоре, а Слава рухнул в кожаное кресло, распластавшись в нем, как желе. Нужно пойти к врачу, взять новый рецепт на таблетки. Нужно, нужно проверить мозги. Ему действительно казалось, что чердак съезжает. Офис, дорогой черный костюм, часы на запястье, логотип эппл на крышке ноута — все такое странное, не его, не принадлежащее к этому миру. Словно сейчас закроешь веки, и вся жизнь рассыплется детальками недособранного паззла, и окажется, что никакой он не Вячеслав Карелин, руководитель отдела VM Systems и муж Саши Мироновой. Кажется, что он откроет глаза, и окажется в своем родном городке, на старой улице, в какой-нибудь уебанской конторе, где он работает сисадмином, а все, что с ним произошло, лишь приснилось ему. И не знал он никогда никакого адвоката Мирона Федорова, никакой Саши, никакого Виктора Гевиксмана и никогда не жил в Москве. Слава дрожащими руками полез в свой кейс и достал оттуда запечатанный конверт, выкидывая его в мусорную корзину с видом, будто это мерзость. Зачем это все? Наверное, он неслабо подвинулся кукушкой, когда все это случилось с Мироном, просто не осознал, а сейчас оно дает о себе знать снова. Артур поставил перед ним стакан с водой и положил упаковку «кетанова», Слава вздрогнул от неожиданности, потому что не заметил, как тот вошел. — Кофе сейчас принесу, Вячеслав Валерьевич… А информацию я уже сбросил Вам на почту. — Спасибо. — Вячеслав Валерьевич, так давайте я письмо сам отправлю, если я Вам сегодня больше не нужен. Я и хотел это сделать, но раз вы пришли решил уточнить сначала… Слава посмотрел на него внимательно, попутно вскрывая упаковку и выдавливая таблетку на ладонь. Он закинул ее в горло, осушая стакан до дна, потом снова смерил застывшего возле стола Артура неприязненным и усталым взглядом. — Не нужно ничего отправлять, — излишне резко ответил Карелин. — Я сам скажу, если мне что-то будет нужно. Договорились? Артур испуганно кивнул. Как же Славу бесила эта его манера пугаться так, словно тот пообещал за проеб отрезать ему руку или уволить, или убить. Но черт, как же он похож на Мирона. С этим нужно что-то делать, нужно поговорить с Филиппом, куда можно деть мальчишку, в какой отдел перевести, потому что увольнять его ни к чему, ведь со своими обязанностями он справлялся хорошо. Артур продолжал смотреть на него взглядом несчастной жертвы, ссущейся перед удавом, а Слава словил себя на крайне неприятной мысли, что очень хочет схватить парнишку за ворот его выглаженной рубашки, дернуть с силой, чтобы верхние пуговицы полетели на пол, сдавить пальцы сзади на его худой загорелой шее, до синяков, нагнуть над своим столом и грубо выебать. С Сашей он никогда так не делал, она бы не поняла. Нужно поговорить с Филиппом, да. И со своим психотерапевтом, у которого не отмечался уже сто лет. И снова начать пить колеса, а, может быть, ему, как и Саше, не помешало бы санаторное лечение. Неплохая мысль. Вот только доведут эту сделку до завершения, и можно будет отчалить куда-нибудь в одиночестве на недельку. Саша все равно будет лежать в клинике. Слава и не заметил, как Артур, пробормотав извинения, ретировался из его кабинета. Правильно сделал. Слава просидел в офисе до вечера, время пролетело как-то незаметно. Когда он оторвал глаза от монитора, за панорамными окнами уже было темное небо, а соседние башни Москва-сити и торчащие за недостройками подъемные краны светились огнями. Слава закрыл все окна с рабочими файлами и нажал на иконку гуглхрома. Тут же загрузилась новостная страница. Первый же заголовок привлек внимание: «Правоохранительные органы подозревают, что задержанный сегодня утром лидер оппозиционной организации АД может быть причастен к планированию серии террористических актов в Москве.» У Славы дернулась рука, поэтому попасть по ссылке удалось только со второго раза. Он нахмурился, вчитываясь в мелкий шрифт на экране, глаза устали от пятичасовой работы за компьютером. «Виктор Гевиксман, являющийся одним из лидеров оппозиционного анархистского движения Автономное действие, находится под следствием. Причиной ареста, по предварительным данным, послужил поступившая в следственные органы информация о том, что некоторые участники организации причастны к готовящимся несанкционированным митингам и противозаконным акциям, призванным сорвать президентские выборы. Кроме того, лидер оппозиционного движения подозревается в подготовке серии террористических актов, произошедших 5 апреля, 7 июня и 23 августа прошлого года. Полиция проводит обыски в офисах, принадлежащих Автономному действию. В одном из офисов организации, расположенном по улице Весенняя, сегодня утром произошел пожар. Также, по официальному заявлению Избирательной комиссии, кандидатура Андрея Замая снята с выборов.» Карандаш хрустнул в Славиных пальцах, он не сразу заметил это. Обвинение в терроризме — это очень серьезно. Пусть пока только недоказанные обвинения, но Витя, кажется, влип. Слава не знал, как на это все реагировать, он был так далек от АД и всей оппозиционной движухи, что свалившаяся на него новость о Витином аресте казалась какой-то нереалистичной и далекой. Слава и не знал, что Витя был одним из главных людей двигающих этот корабль в нужном направлении. Подозревал, что тот не последний человек в АД, как Саня до своего ареста. Только Саня отвечал за их город, а Витя за деятельность в Москве. Слава отлично знал, что АД не организовывала и никогда не имела такой цели что-то взрывать. По крайней мере, взрывать мирных граждан. За всю историю существования они попадались лишь на хулиганстве, вроде проведения агрессивных митингов, да и то, участники таких мероприятий были молодые парни, студенты, зачастую непонимающие, что делают, и сами инициировавшие погромы, в обход главной идеи движения. Слава сам был таким. Комментарии под новостью об аресте Вити были разнообразные, но довольно большой процент составляли негативные отзывы в сторону АД. «Мирных жителей убивают. Совсем ох*ели мрази-оппозиционеры. Лучше пусть всех пересажают, чем такая оппозиция» «Просто хотят выборы сорвать такой ценой. Кандидат их — мутный тип.» «Посмотрите на рыло этого лидера Гевиксмана, он же сам из жидомасонов. Все это цирк и постановка. Расходимся. У нас нет реальной оппозиции.» Слава пробежался глазами по комментариям и закрыл ноутбук. Нет, на сегодня, пожалуй, хватит. Возможно, завтра он попытается расспросить друзей Вити о произошедшем. Хотя, каким боком его это все касается? Он ведь давно умыл руки от политики. Он только боялся, что Саня, который должен выйти на свободу со дня на день, узнав об аресте Гевиксмана, точно захочет снова ввязаться в их деятельность. Оставалось надеяться на его здравомыслие. И так понятно, что власти пересажают по ложным статьям всех особо активных оппозиционеров, но не допустят угрозы результатам выборов. Слава невесело усмехнулся. Он вообще не заглядывал в список имен допущенных до выборов людей, потому что плевал на эти выборы с высокой колокольни и идти на них не собирался, понимая, что результат предопределен. Он открыл ноут снова и вбил в поиске «все кандидаты от оппозиции». В этом году их было, на удивление, много. Аж целых десять штук, по одному от каждой партии. Имя Замая еще не успели вычеркнуть. Слава просмотрел список и недоверчиво перечитал пятую строчку несколько раз. Роман Максимович Чумаков. Слава переводил взгляд с фотографии кандидата на его имя и не верил свои глазам. Как такое возможно? Он был уверен, что Чумаков отбывает свой срок на севере. А он не просто не отбывает и не просто не на другом конце страны, он тут, прямо под боком, смотрит со страницы браузера, уверенно и самодовольно, как обычно. Как его могли допустить до выборов, если он мотал срок. Или не мотал? Слава быстро прочитал его биографию. Родился, учился, работал, достижения и заслуги, жена и дети, ссылка на предвыборную программу. Ну нихуя себе. Слава стиснул пустой стакан, где до этого была вода, с такой силой, что тонкое стекло чудом не треснуло. Эта мразь, убившая Мирона, жива, и даже в неплохой форме, и даже не в колонии, а участвует в представлении под названием «Выборы». Слава задохнулся от ужаса и бессильной злобы. Им с Мироном не удалось даже просто посадить его, он снова, как неизлечимая чума, вернулся. Слава сглотнул и попытался успокоиться, ничего, конечно, не получалось. От потока мыслей его оторвала резкая мелодия телефонного звонка. Звонили на мобильный, и Слава ответил, даже не посмотрев, кто это. — Да, — рявкнул он в трубку. — Привет, братан. Чего кричишь, как сумасшедший? Я и есть сумасшедший, хотелось ответить Славе. — Кто это? — вместо этого спросил он, понижая голос. — Дима из Ривер парка. Встретились вчера с тобой, помнишь? — А… да. — Чего не звонишь? Мне очень нужно с тобой встретиться, братан, правда. — Да дел много просто, забыл совсем, — Слава поморщился, как от зубной боли, вспоминая этого Диму и то, что теперь ему придется рассказывать все про Мирона, а он эту тему поднимать не хотел, сам ведь с трудом справлялся, а сейчас заново переживать. — Слушай, а чем докажешь, что ты друг Мирона? — вдруг насторожился он. — Чем докажу? — Дима хрипло-кашляюще рассмеялся в трубку. — Ну, есть кой-какие доказательства, если не веришь. Но зачем мне врать? Паспорт не покажу, я в Кирове давно не прописан, но могу кой-чего показать другое. Уж не знаю, сочтешь ли ты это удовлетворительными доказательствами. Давай встретимся сегодня, а? Настырный земляк Дима, похоже, совсем не хотел отставать, и Слава бы послал его к черту при других обстоятельствах, но сейчас ему почему-то захотелось встретиться с ним и… поговорить о Мироне. С кем еще он мог поговорить о нем? Пришло время преодолеть этот рубеж, и начать думать о Мироне как о мертвом. Витала призрачная надежда на то, что этот разговор может как-то помочь закрыть лаз в прошлое, которое Карелин переживал раз за разом. Воспоминания с годами оставались такими же свежими, как и раньше, и он снова попадал в тот роковой день, когда Мирона убили, словно завис там навечно. Но это прошлое, уже ничего не изменить. Если этот Дима был близким другом Мирона, настолько близким, что настаивал на разговоре со Славой, то как, должно быть, ужасно ему будет слушать всю правду, все то, чего он не знал, все это время пребывая в уверенности, что его кореш жив-здоров. Но более жестоко было бы не сказать ему ничего, соврать, что Слава не знает, где Мирон и сам видел его последний раз семь лет назад живым. Хотя с каких пор он бережет чувства незнакомого ему хмыря, могущего оказаться даже пособником Жигана? Да нет, брат, это уже паранойя. Слава назначил ему встречу в пиццерии, недалеко от набережной, и Дима сказал, что через полчаса будет там. Сначала он настойчиво звал к себе домой, но Слава на это вестись не собирался, мало ли что за типы живут в их элитном районе, да и хуй его знает, как этот чел отреагирует на печальное известие. Может, набросится на Славу с кулаками: по комплекции Дима напоминал бывшего боксера, в то время как сам Слава предпочитал спортзалу — пробежки по лесопарковой зоне возле дома, и то не регулярные. Пиццерию эту Слава выбрал не случайно — отличное место, чтобы спокойно поговорить, ведь здесь всегда не многолюдно, а столы расположены таким образом, что создавалось ощущение изолированности. Даже вечером первого января почти весь второй этаж был свободен. Возможно, дело было в погодных условиях. Слава заметил Диму сразу. Тот сидел на дальнем диванчике, уткнувшись в мобильный и перелистывая что-то на экране. — Здорова, — протянул Дима, заметив подошедшего Карелина. — Погодка охуенная. Слава машинально перевел взгляд за окно — снег валил стеной. Он пожал Димину татуированную ладонь и сел напротив него. Подошедшая официантка протянула ему меню, Слава поблагодарил и рассеянно пролистал страницы до горячительных напитков. Заказав себе коньяк со льдом и какое-то пирожное, он посмотрел на Диму, уминающего малопривлекательный зеленый салат. Слава просто не любил салаты, а Саша очень любила готовить ему их, и чем выше была степень их полезности, тем гаже они становились на вкус. — Я принес тебе доказательства, — сказал Дима. — Какие? — Карелин не сразу понял, о чем он вообще. — А-а, ну, давай. Мне наша встреча с тобой вообще кажется странной, уж не удивляйся. Дима пожал плечами и достал из нагрудного кармана своей джинсовки фотокарточку, протягивая ее Славе. На фото были запечатлены сам Дима и, собственно, Мирон. Они стояли в обнимку у здания кинотеатра «Киров». Слава знал это место, они часто собирались там неформальными компаниями. На Мирона была надета клетчатая рубашка, делающая из него вылитого ботаника. Не хватало только очков в толстой оправе. Дима, напротив, был похож на бандюгана, и Слава снова отметил его сходство с Саней. — М-м, допустим, я поверил, что вы друзья, — Слава отхлебнул принесенный официанткой коньяк, и лучше бы он накидался до встречи с Димой, ведь по трезвяку совершенно невозможно было говорить то, что он собирался. — Я не знаю, зачем ты его ищешь и как так получилось, что ваши пути разминулись, да это и не важно. Слава вытащил салфетку, достал ручку из кейса и быстро написал адрес городского кладбища, номер участка и ряда, где находилась могила Мирона, и подвинул салфетку Диме. Тот прочитал то, что там написано, и поднял на Славу непонимающий взгляд. — Что это? — Это место, где ты найдешь Мирона. Точнее то, что осталось. — То есть? Какой непонятливый. Слава покачал головой, допил свой коньяк и подозвал официантку, чтобы повторить заказ. Когда она ушла, Слава пояснил: — Мирон умер. Он не понял, изменилось ли что-то в Димином лице. По правде, он зря сюда пришел, нужно было сказать ему все по телефону. Поговорить о Мироне не выйдет, язык не развязывался, эту тему Слава не хотел обсуждать ни с кем, это то, что навечно застыло внутри него, и не вытравить теперь. Дима медленно скомкал салфетку в кулаке и уставился на Славу горящим темным взглядом. — Ты шутки решил шутить? — Нет. Это правда. — Объясни, с каких хуев это правда? Что правда? Что случилось с Мироном? Это же все брехня. Что ты мне тут написал… — Это адрес кладбища. Слушай, что произошло я и сам не знаю, — Слава подумал, что вовсе не обязательно рассказывать Дима всю историю от и до. — Он был моим адвокатом семь лет назад, так мы познакомились. Я тогда еще учился в универе, но мы с ним стали общаться. Он попросил помочь с одним делом, достать одну папку, точнее отвезти его в коттедж отца его друга, чтобы он взял там в сейфе папку. Потом оказалось, что эта папка — компромат на одного серьезного человека, который и убил этого самого друга Мирона. Мирон стал его шантажировать, а в итоге убили и его самого. — Когда это произошло? — севшим голосом спросил Дима, бесцельно щелкая зажигалкой. — Семь лет назад. Зимой. — Число какое? — Первое февраля. В ночь с тридцать первого на первое. Димина рука дернулась и позолоченная зажигалка улетела под стол. Слава равнодушно смотрел на него, ничего не чувствуя. Да, этого чувака даже не было на той трассе в тот день, это не он говорил с Лопатиным, не он пытался успеть, не он это все. А сейчас опомнился, спустя семь лет, а друга то уже и нет. Сам виноват. — Кто его убил? — Один важный человек в Кирове. — Кто именно? — Это уже не имеет никакого значения, — сказал Слава, думая, что все еще можно прострелить Жигану башку. — Время все равно утекло. Уже неважно. Все покрылось землей и снегом, Мирона уже нет семь лет, и части моей жизни тоже нет, она ушла вместе с ним, — кажется, второй стакан коньяка начал действовать. Обычно Славе много и требовалось, чтобы начало штырить. — А я даже не успел узнать Мирона, ничего не успел. А тебе повезло знать его. — Слышишь, мажор, не чеши мне тут поебень свою, — попросил Дима, и голос его не предвещал ничего хорошего. Он вдруг протянул свою лапищу и схватил Карелина за лацкан пиджака, притягивая к себе через стол. — Я спросил: КТО. ЕГО. УБИЛ. — Жиган, — выдохнул Слава. Дима отпустил его, и Слава упал обратно на диванчик. На «земляка» было страшно смотреть, или жалко смотреть. Он, кажется, все осознал, наконец, и теперь его губы мелко подрагивали, будто он вот-вот разрыдается. И нахуя Слава пришел сюда? — Он мне ничего не говорил. Ничего вообще не сказал. Я ничего не знал, чем он там занимается без меня. Что ж ты так, жида. Слава понял, что обращение относится не к нему, а к Мирону — тот был наполовину евреем. Он вздохнул, бросив тоскливый взгляд на пирожное, которое теперь и в горло не полезет. — Слушай, я пойду, бро. Я тебе сказал все, что знал. Мне очень жаль. — Подожди, — Дима так посмотрел на него, что у Славы создалось впечатление, что если он сейчас поднимется из-за столика, то Дима бросился на него и вгрызется в шею, чтобы остановить. Он вообще походил сейчас на большую расстроенную собаку — удивительно, но это так, или просто кому-то пора прекращать пить. — А, впрочем, иди. Он махнул на Славу рукой, официантка вовремя принесла счет. — Мне, правда, жаль, что твой друг погиб. И твой любовник погиб, еблан. — Незавидная миссия — приносить плохие новости, — продолжил Слава, — но кто-то же должен был тебе сказать. Дима ничего не ответил. Он положил несколько купюр на стол, встал и пошел в сторону лестницы, попутно содрав с вешалки свою куртку. Еще несколько секунд Слава видел его широкую, чуть ссутулившуюся спину. Слава посидел еще некоторое время, пирожное так и не полезло ему в него, он оставил его на тарелке нетронутым. Слава наклонился и подобрал закатившуюся за диван Димину зажигалку, и зачем-то сунул ее в карман пиджака. Затем поднялся, снял с вешалки пальто и тоже направился к выходу. На улице все так же мела метель. Слава направился к своей машине, когда заметил Диму, сидящего прямо на обледеневшем бордюре с бутылкой Дениелса в покрасневших от холода руках. Слава не стал к нему подходить, просто прошел мимо и сел в машину. Он посмотрел в зеркало заднего вида, Дима присосался к горлышку бутылки и Карелина, наверное, не заметил даже. Слава подумал, что его земляк вполне может отправиться вслед за Мироном, если напьется да заснет на улице. Благо в центре полно полиции, так что еще у него есть шанс провести время в участке. Слава побарабанил пальцами по приборной панели, а потом вылез из машины и все-таки подошел к Диме, похлопав его по плечу. Тот вскинул голову, фокусируя помутневший взгляд на Карелине. — Я могу тебя подбросить, — предложил Слава. — Отъебись, — Дима снова приложился к бутылке влажными губами. — Не за что. Но все же… Дима ничего не сказал, смотрел перед собой на проезжую часть. Снежинки липли на его бритую голову, висели хлопьями на коротких ресницах. Слава подхватил его под руку и попытался поднять с асфальта. — Да отъебись ты! — Дима вырвался и остался сидеть, как сидел. Ну и похуй. Слава пошел к бэхе и залез в теплый салон, потирая ладони, чтобы быстрее согреться. Он завел мотор и последний раз глянул на ссутулившегося, заметаемого снегом Диму, раскачивающегося взад-вперед, сидя на бордюре, и то и дело припадающего к бутылке. Слава тронулся с места, оставляя пиццерию и скорбящего земляка за поворотом, и вскоре въехал в пробку на Тестовской. Он провел пальцем по окошку радио, увеличивая звук музыкальной волны, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей.Часть 2. Глава 3
30 января 2018 г. в 22:12