Мы идём от окраины к центру, чтобы вдохнуть красоты и уйти на другие окраины. © Сплин
(28 января, 2017 год) С утра Мирон чувствовал себя достаточно сносно, стараясь до поры до времени отодвинуть мрачные мысли на задний план. О плохом он подумать еще успеет, ведь завтра похороны, да и ближайшее будущее кажется безрадостным. Федоров стоял возле окна с чашкой крепкого кофе в руках и задумчиво смотрел на заснеженный двор и машины. Он вздрогнул от неожиданности, когда сзади его обняли крепкие руки и чужие сухие губы прикоснулись к шее. — Какие планы? — спросил Слава, прижимая Мирона крепче к своей груди. Сейчас у Мирона был лишь один план, на счет которого он думал «как бы безрассудно это ни было, оно точно выгорит», и делиться им со Славой он не собирался. Просто настало время кое-кому заплатить по счету, вот и все. А к Славиному постоянному нахождению рядом и его странному интересу к делам, что, по сути, его не касаются, Мирон относился с подозрением, которое показывать не хотел. Все-таки Карелин ему очень нравился, да и помог с этой поездкой в дом Мамая, и сейчас вот поддерживает. Федорову очень бы не хотелось оставаться совершенно одному в такой ситуации. Хотя для себя он никак не мог решить, что же связывает его с бывшим подзащитным. Странная симпатия, настойчивость Славы и недоверие к нему — все это смешивалось в противоречивый коктейль. Мирон подумал, что позже обязательно поговорит со Славой начистоту, ну, либо прекратит с ним контактировать, если тот не захочет ничего прояснять, ведь мутных типов в жизни Мирона было и так достаточно. Но пока что были дела поважнее. — Мне по работе надо заехать, — Мирон развернулся лицом к Славе, заставляя его расцепить руки. Он поставил свою чашку на стол и, чуть нахмурившись, потер переносицу двумя пальцами. — А тебе разве не нужно на учебу? — Нужно, — Слава отошел к вешалке, снял с нее свою куртку. — Я вообще-то уже и собирался уходить. Мы увидимся вечером? — Увидимся, Слава, — Федоров кивнул как будто каким-то своим мыслям. — Я тебе позвоню. На том и порешили. Мирону показалось, что Карелин не обрадовался такому вот ненавязчивому выпроваживанию, но что поделаешь. Мирон некоторое время стоял у окна, наблюдая, как Слава вышел из парадной и поплелся к своей припорошенную снегом ауди. Он залез в салон машины и сидел там минуту или больше, медлил, словно не хотел уезжать, но потом все-таки завел мотор. Мирон проследил взглядом за тем, как ауди плавно вырулила со двора и скрылась в подворотне. «А что ты думал, он останется здесь и будет дожидаться, пока ты выйдешь, чтобы проследить? Или что ты там думал?» Да ничего и не думал. Мирон взял со стола свою кружку и сделал еще один глоток уже остывшего кофе, поморщился и пошел выливать остатки в раковину. Из головы никак не хотел уходить Карелин. О, Карелин, он очень подозрительный малый. Мирон повидал таких за свою жизнь, и мог сказать наверняка, Слава не связан с мелкой торговлей наркотиками, он замешан в чем-то покрупнее, и ему явно интересен Жиган, так же, как и Мирону, но Слава изо всех сил свою заинтересованность скрывает, маскируя ее под желанием помочь ближнему. Вот только Мирон ему никто, и если Слава решил, что это перестало быть очевидным после их пары ночей вместе, то зря. Федоров раздраженно вылил кофе в раковину, включил кран, помыл чашку и руки заодно, пару раз плеснул себе в лицо холодной водой, чтобы немного освежиться. Настало время действовать.***
Ресторан «Сиксти» находился в центре города. Это место выбрал Жиган, а Мирон спорить не стал. Между ними произошел достаточно короткий диалог, Чумаков быстро сориентировался, что с ним не шутят. Федоров даже не думал скрываться, хотя знал, что этому человеку опасно не то, что угрожать, а просто случайно наступить на ногу или посмотреть как-то не так в его сторону. Но сейчас, накануне выборов, Жиган явно не хотел влезать в проблемы с законом, да и Мирон себя обезопасил — оставил копию документов у Хованского. Юра сейчас единственный человек, кому он может доверить такую информацию. — Ты че, бля, по серьезке это? Глаза Хованского вместе с бровями полезли на лоб, но потом он вернул их на место, уставившись на распечатанные листы. — Имена, пароли? — пораженно проговорил он. — Вот бля. — Это копия, Юра, — сказал Мирон, нервно потирая переносицу. Он очень волновался, как все пройдет, не получит ли он пулю в свою голову или проблемы на нее же от своих поспешных действий, но ждать было нельзя. — Оригинал я покажу ему. — Мирон… Ты вообще понимаешь, во что влезть собираешься? — Хованский закрыл папку и положил ее на столик. — Юра, послушай. Если со мной что-то случится, просто отнеси эти документы по этому адресу, — Мирон вынул из кармана сложенный вдвое листок и положил его на папку с компроматом. — Хоть эти документы только копия, но информация, что в них находится, наверняка заинтересует органы. Это последний шанс будет. Наш. Мой. — Подожди, погодь, — Хованский всплеснул руками, покачал головой. — Это что значит «случится»? Ты мой последний друг остался с тех времен. Ты не лез бы во все… — Юра, я полезу туда, понимаешь? — Мирон глянул на часы. Опаздывать на такую важную встречу было негоже, хотя он мог вообще туда не прийти, заставив эту бандитскую свинью понервничать. — Юр, я полезу именно потому, что я остался один у тебя друг, и у меня остался один друг — ты. Я не пошел в милицию, только чтоб уж наверняка потрепать Жигана. Чтоб заставить его почувствовать себя на моем месте, чтобы вообще результат какой-то был. И если на него менты наедут, то он может отмазаться как-то, а таким образом он испугается и согласится на мои условия. — И какие твои условия? — Давай потом поговорим? Все, о чем прошу, если я вдруг исчезну или меня найдут мертвым и попытаются выдать это за самоубийство, — он ухмыльнулся своим мыслям. А Жигану ведь ничего не стоит устроить такое, — то сразу иди по этому адресу. Следователь Лопатин он… хоть и мент, но вроде нормальный мужик. Его точно заинтересует эта инфа. Вот такой разговор вышел с Хованским. А сейчас Мирона потряхивало от нервов, он сидел за сервированным столиком и бездумно листал меню, буквы и картинки блюд расплывались перед глазами, он не мог сосредоточиться ни на одном наименовании, ожидая с минуту на минуту появления Жигана. «Сиксти». Почему именно этот ресторан? Здесь, наверное, один десерт стоит сумму, на которую Мирон может прожить неделю. При желании он бы мог назначить Жигану встречу хоть в шаурмичной на окраине города, и сейчас чувство, что снова пошел на поводу как шавка, не покидало его. На коленях лежал кейс с папкой, в которой были оригиналы документов, компрометирующие личность Чумакова, но почему-то, вместо уверенности, это внушало лишь сильное беспокойство. Вот он тонкий лед под ногами, того и гляди пойдут трещины и вода накроет с головой. Навсегда. — Что-то выбрали? Мирон растерянно поднял глаза на подошедшего официанта. Он стоял наготове со своим блокнотиком и карандашом. — Да… — сказал Мирон севшим голосом. Он ткнул в первое попавшееся название на странице. — Да, выбрал. Вот это. — Карамельный мокко, — сказал официант. — Еще что-то? — Нет. — Могу предложить вам наш новый клубничный десерт со… — Спасибо, но только кофе. Мирон не был уверен, что ему и жидкость в горло полезет, не говоря уж про еду, но заказать что-то все же было нужно. Очень скоро официант принес поднос с большой чашкой, наполненной до краев горячим кофейным напитком. Он выставил блюдце и кофе на стол и, пожелав Мирону приятного вечера, удалился. Жиган опаздывал. Мирон в который раз бросил нервный взгляд на циферблат наручных часов, потом машинально подцепил чашку и сделал пару глотков. Ногой он отбивал нервную дробь, и кейс на его коленях подпрыгивал в такт ритму. Может быть, Жиган вообще решил не приходить. Нет, это глупо. Когда тебе звонят с незнакомого номера и не слишком внятным голосом информируют о наличии на тебя некого компромата, не все ведь поведутся, особенно такие важные люди, как Роман Чумаков. Мирон назвал пару адресов и номеров телефонов, после чего Жиган тут же сказал, что нужно встретиться в «Сиксти» в четыре часа вечера и все обсудить. Голос его тогда по телефону звучал предельно серьезно. Но ведь он мог обвинить Мирона в шантаже, и сейчас, вместо Жигана, в дверях ресторанного зала могли бы появиться люди в форме. — Ну, здравствуй. Мирон именно в этот момент сделал большой глоток кофе и подавился от неожиданности, чашка едва не выскользнула из пальцев и не опрокинулась на белоснежную скатерть. Мирон поставил чашку на блюдце, сам схватил салфетку, промакивая попавшие на рубашку коричневые капли. Только после этого он поднял взгляд на человека, севшего напротив него за столиком. Жиган вызывал все такой же страх, но на этот раз Мирон тоже был не беспомощной пешкой. Чумаков изменился внешне, стал старше, старее, хотя прошло всего-то пять лет. Но его взгляд совсем не поменялся — пристальный, холодный и недобрый. Мирон поежился и быстро открыл кейс, доставая из него папку и кладя ее прямо на стол. — Ознакомься, — сказал он. Чумаков заинтересованно пролистал пару страниц, после чего его лицо сделалось хмурым, брови сошлись у переносицы, а и без того диковатые глаза приобрели еще более злое выражение. Он буравил Мирона взглядом, как будто рентгеновским зрением хотел просканировать его черепную коробку. — Мне кажется, мы уже где-то встречались, — Жиган прищурился, потом все же переключил внимание на подошедшего официанта. — Мне как обычно. А молодому человеку принесите вот это. Он ткнул указательным пальцем в какое-то название в винной карте — Мирон не успел понять. — Простите, но Жакарт Брют «Мозаик» сейчас нет, — сказал официант. — Могу предложить вам брют «Империал» или… — Несите. — Кто не рискует, тот не пьет шампанское, так ведь? —обратился он уже к Мирону. Федоров ничего не ответил. Он бы предпочел сделать этот разговор как можно более коротким, но Жиган никуда не торопился. «Сиксти» — значит, здесь он обычно обедает, вот почему сказал приходить сюда. Жиган пришел один, но за дверями главного зала его явно ожидала вооруженная охрана, еще бы. — Так и где же мы с тобой виделись, а? — Вряд ли мы встречались, — Мирон едва заметно ухмыльнулся. Да, совершенно вряд ли Жиган запомнил его лицо, когда избивал на квартире у Димы. — Ты уже убедился в достоверности представленных сведений? Жиган как будто нехотя пролистал еще пару страничек. Он вскинул взгляд на Мирона, и того прошиб холодный пот. Пусть сейчас Федоров имел на руках такое оружие, способное уничтожить без убийства, но он по-прежнему являлся всего лишь кроликом. Кроликом с папкой компромата, а напротив него сидел настоящий хищник. Мирон представлял себе эту встречу совсем по-другому, но сейчас не мог испытывать даже злость. Страх — вот, что владело людьми, которые попадали в поле зрение Романа Чумакова, и Мирон не был исключением. — Хорошо. Что ты хочешь? — спросил Жиган после повисшего тяжелого молчания. — Ты, надеюсь, хорошо подумал, что ты хочешь за это? Их отвлек официант, принесший заказ. Непрожаренный стейк, красное вино, шампанское в ведерке со льдом. Он разлил алкоголь по бокалам, после чего Мирон и Жиган снова остались одни. Только сейчас Федоров заметил, что зал практически пустой, создавалось впечатление, что они с Чумаковым здесь только вдвоем. В голову пришла идея о том, что у этого человека может быть все куплено, в том числе и персонал этого заведения, и сейчас Жиган достанет револьвер и просто застрелит Мирона, а потом его тело вынесут через черный ход в полиэтиленовом мешке для отходов и сбросят в какую-нибудь выгребную яму, где его труп век будут искать, если, конечно, будут. Жиган кривовато улыбнулся, беря в руки столовые приборы. Он приподнял брови, показывая, что ждет от Мирона ответа. — Во-первых, если ты думаешь, что у меня нет второго экземпляра этого, — Мирон кивком указал на раскрытую папку, — то спешу заверить, я отдал его в надежные руки, и если что-то случится, то все документы попадут в соответствующие инстанции и на ТВ. Если я исчезну даже на сутки. Если вообще хоть что-то произойдет еще. — Вот только не нужно угроз, — ноздри Чумакова раздулись, а сам он наклонился вперед, прижимаясь животом к краю стола, вглядываясь в глаза Мирона. — Давай к делу, у меня мало времени на пустой треп. Что ты хочешь? — Пустой треп? — Мирон иронично приподнял бровь, ну ничего себе новости, в этой папке свобода несостоявшегося недомэра, а он называет это пустым. — Мои требования простые: двести штук, снимаешь свою кандидатуру и уезжаешь из города. Если не хочешь в тюрьму, разумеется. Жиган странно хрюкнул, вроде как подавившись от смешка, а потом захохотал в голос. Отсмеявшись, он схватил бокал с вином, вливая его в себя за один глоток. Затем он сел нормально, поправил салфетку на груди, и снова посмотрел на Мирона насмешливо, погрозил пальцем, как заигравшемуся ребенку. Мирон с шумом проглотил вязкую слюну. Он все-таки взял предложенное шампанское и тоже сделал пару глотков, потому что ужасно хотелось пить. — Ну-ну, не надо так. Ты просто с плеча рубишь… Мирон. Федоров напрягся, услышав свое имя. — Ну не дергайся ты, — посоветовал Жиган, отправляя в рот очередной кусочек своего обеда и тщательно его пережевывая. — Двести тысяч — это твоя цена за молчание? Хорошо, я готов дать триста. — Деньги, снятие кандидатуры и ты должен покинуть город. Навсегда, — повторил Мирон, испытывая дурацкое чувство, как будто с ним играются, как кошка с мышью. — Послушай, ты… не зарывайся лучше, — Жиган вытер губы краем салфетки и его взгляд снова стал жестким. Он неотрывно смотрел Мирону в глаза, словно хотел его парализовать. — Я знаю, кто ты, откуда. Мы сразу пробили, откуда ты звонишь. Ты понимаешь, что ты шантажист? То, что в этой папке лежит — это нужно еще доказать, что оно меня касается. В общем, триста тысяч и мы оба забываем про это все. Ты отдаешь мне свои документы, и копии документов, и все. Я не предлагаю по несколько раз. — Тогда я пойду в милицию, — Мирон поднял свой бокал, сохраняя невозмутимое выражение лица. — Ну что, за тебя, Роман Чумаков? Ты тоже рискуешь, кстати. Жиган сжал вилку так сильно, что Мирон заметил, как натянулась и побелела кожа на костяшках его пальцев. О, он-то знал, что Чумаков с удовольствием сомкнул бы свои руки на его шее точно так же, как на рукоятке этого несчастного столового прибора, но сейчас это было невозможно. А еще, Чумаков конечно же понимал, что преимущества не на его стороне. — Ты хочешь, чтобы я уехал, Мирон? — улыбка вышла кровожадной, но Федорову было плевать. Завтра похороны Ильи, а эта мразь сидит здесь, по-прежнему ощущая себя королем положения. Мирон не сдаст назад, нет. — Хорошо, я уеду. Хорошо, я выполню все условия. Но каковы мои гарантии, что я переведу тебе деньги, а меня не объявят в розыск? Мирон пожал плечами, мол, проблемка не моя. Вот это уже был другой разговор: Жиган начал отступать, чуя плохие последствия своей несговорчивости. — Я оставлю себе копию, — сказал Мирон. — Если со мной что-то случится, ее обнародуют. — С тобой может случиться что-то не по моей вине! — Вообще, я стараюсь быть осторожным, ну, знаешь, не переходить дорогу на красный, не курить много, бегать вот по утрам собираюсь начать... Но ты прав, может случиться, что угодно, и тогда тебе остается молиться. Если веруешь, конечно. Мирон залпом допил шампанское, чувствуя себя так, как будто только что разворошил улей, и теперь можно было ожидать чего угодно. Жиган же, видимо, взял себя в руки или просто отказался на время от идеи свернуть Мирону его тощую шею. Он закрыл папку, погладил ее обложку задумчиво. — Я могу подумать? — спросил Жиган. — Могу я эту неделю подумать? — Два дня. — Хорошо. Я свяжусь с тобой. — Если через два дня я не услышу звонка, то я не буду ждать больше ни часа. Пятница, это же время. — Я понял. Мирон кинул деньги на стол, не желая оставаться в долгу перед Жиганом даже за такие мелочи, как счет за бокал шампанского. Пока шел к двери, он не оборачивался. Когда оказался на улице, то подумал: может, зря эти игры, ну бы их в пизду. Илья мертв, Мамай мертв, нужно было просто сразу пойти к Лопатину. Конечно, Мирон мог лишь надеяться на должную реакцию органов с подачи старого знакомого, который теперь дослужился до звания подполковника. Может быть, стоило принять предложение Славы насчет этого журналиста. Но он полез вот так вот, напрямую, без тормозов. Что ж, теперь уже было поздно что-то менять, Мирон засветился, но отчего-то был уверен, что Жиган не причинит ему вред, по крайней мере, пока документы все еще у него в двух экземплярах, а ведь Жиган не знает, два их или больше, быть может, Федоров подстраховался и наделал еще копий. Звонок Славы вывел из состояния задумчивого ступора, пока Мирон ехал в такси до дома. Он смотрел в замерзшее боковое стекло на проплывающие мимо городские постройки и встречный транспорт. — У тебя все нормально? — у Славы был обеспокоенный голос, хотя с чего бы. — Ты еще не дома? — Не дома, — Мирон машинально положил руку на свой черный кейс, лежащий рядом на сидении. — Но скоро буду. — Хорошо. Ну, вот снова. Ну что ему нужно? Студенту, веселому парню, подвергшемуся модному влиянию, всем этим анархо-фашистским агитациям, вступившему в какую-то банду, не желающему учиться, а желающему участвовать во всяких сомнительных движухах вроде расклейки провокационных плакатов по всему городу, срывания предвыборных кампаний и расшвыривая «коктейля Молотова». Что ему было нужно от Мирона? Все, что их объединяло, это противостояние Жигану, но каким образом это все нужно было Славе? Откуда у него деньги? Пожалуй, стоило поговорить с ним начистоту, дальше так продолжаться не могло. Когда Мирон вышел из такси и ступил в арку, ведущую к дому, то сразу заметил знакомую красную ауди, припаркованную с левого края двора. Слава тоже его заметил и тут же вылез из машины, направляясь быстрым шагом к Мирону. — Эй, притормози, — сказал Федоров, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. — Давай постоим, покурим. Он зажал кейс между колен, чтобы освободить руки, прикуривая себе и Славе. — Так где ты был? — настойчивый голос Карелина близко, внимательный взгляд голубых, как лед, глаз. — Я должен отчитаться или что, Вячеслав? — раздражение, раздражение. Усталость. Кончик сиги, зажатой между губами, медленно тлел. Мирон взял сигарету двумя пальцами и выдохнул дым. — Что тебе от меня нужно? Только честно. — В смысле, что нужно? — Слава даже растерялся как-то. Стоял, переминаясь с ноги на ногу. — Я просто спросил же. — Нет, не просто, Слава. Ты не просто спросил, — Мирон уставился на него, понимая, что сейчас сорвется скорее всего, если Карелин продолжит вести себя так же по-идиотски, старательно кося под дурачка. — Если ты сейчас не ответишь, я просто оборву контакт с тобой. Мне не нужны чьи-то шестерки в моем окружении. — Я не шестерка… — Тогда расскажи, кто ты! — Мирон понял, что почти кричит, и понизил голос, чтобы любопытные соседи их не слышали. — Расскажи мне, Слава. Кто ты, мать твою? Почему все время рядом, все время помогаешь мне? Почему задаешь эти вопросы? Только не ври. Карелин вздохнул. Швырнул недокуренную сигу на землю и наступил на нее, вдавливая подошвой глубже в притоптанный снег. — Я расскажу. Мирон ждал. Карелин ковырял снег носком кроссовка. — Я расскажу, Мирон, только… Давай пойдем к тебе? — Нет, говори здесь. Тебе нужна папка? — Да… Нет! — Так все из-за нее? — Мирон усмехнулся. Только теперь он окончательно убедился, что все «чувства» Карелина по отношению к нему были спектаклем, чтобы завладеть доверием. — Ну так ты опоздал. — В смысле? Мирон, что значит опоздал? — Я ее отдал, кому надо. — Кому, блять?! — Слава тоже существенно повысил голос, чего за ним не замечалось ранее, потом сказал тише. — Кому? Я так и знал, что в «Сиксти» ты не пообедать зашел. — Ты еще и следил за мной? — Мирон понимающе кивнул. — Знаешь, я не удивлен. С самого начала можно было догадаться, что ты не просто так ко мне приклеился. Но, если так хочешь знать, я встречался с Жиганом. А теперь оставь меня в покое, пожалуйста. — Ты отдал ему документы? — у Славы было такое лицо, что Мирон расхохотался. — Ты отдал?! — Не твое дело, — Мирон на всякий случай отошел на пару шагов по направлению к двери своей парадной. — Я не хочу тебя больше видеть, Слава. И не советую меня преследовать… Слава как-то внезапно оказался совсем рядом. Он схватил Мирона за плечо, больно впечатывая в стенку дома, кейс выпал у Мирона из рук и с глухим стуком упал на обледеневший асфальт. — Ты вообще понимаешь, что ты сделал? Ты отдал ему шанс на победу! Ты… Ты… — Ну, кто я, кто? — Мирон и так знал, кто. Он улыбался в лицо Славе, немного неадекватно, ну, просто потому что его подзаебала эта вся канитель, психика отказывалась справляться с перегрузкой. — Кто я, Слава? Уже не тот, кем казался тебе раньше? Уже не нравлюсь, ведь смысла нет, папки нет? — Ты сошел с ума, — просто сказал Слава, сжав плечи Мирона сквозь пальто еще сильнее, как будто мечтал сломать ему кости или продавить его телом эту старую стену. — Ты. Сошел. С ума. — Ты следил за мной. — Мне нужно было тебя из дома не выпускать! Я же знал, что ты наделаешь какой-нибудь ерунды! — А тебе какое дело? Работаешь на кого-то? — Нет, — в Славиных светлых глазах плескалась злость и еще что-то, что Мирон идентифицировать не хотел. Он хотел одного, чтобы этот волк в шкуре овцы скрылся с его глаз, желательно навсегда. — Я ни на кого не работаю, Мирон! Я бы тебе все… все рассказал, черт тебя дери! Надо было сделать это раньше. Черт. — Знаешь, меня совершенно не интересует, о чем ты. Просто езжай домой. Еще раз увижу тебя рядом с моим жильем или работой — заявлю в милицию о преследовании. Учитывая твою недавнюю судимость… ну, сам понимаешь. — Мирон... — Прощай, Слава. — Дай мне все объяснить. Не даст. Ни единого шанса. Слава отпустил его и теперь стоял, беспомощно свесив руки вдоль тела. Мирон наклонился, поднимая свой кейс с земли. Он, не глядя больше на Славу, шагнул к парадной. Тяжелая дверь захлопнулась за спиной Мирона, и он остался в спасительной тишине и полумраке. Он был практически уверен, что Славу больше не увидит, ведь и правда стал ему не нужен после известия о передаче папки с компроматом Жигану. Как Мирон и думал, папка была нужна ему и кому-то, кто за ним стоит. Ну что ж, бывает, не повезло. Он только порадовался, что Славе не пришло в голову заглянуть в кейс. На его этаже снова выкрутили лампочку. Мирон довольно долго возился с ключами, пытаясь подобрать нужный и воткнуть его в замочную скважину. В итоге полез в карман за мобильником, чтоб посветить себе. Чья-то тяжелая рука легла на плечо, и Мирон едва не заорал от неожиданности. — Привет. Голос низкий, пробирающий до внутренностей, до дрожи. Мирон так сильно сжал ключи в кулаке, чтоб они, наверное, оставили глубокую вмятину на пальцах. Рука с плеча исчезла, а Мирон очень медленно развернулся, сталкиваясь лицом к лицу с Шокком. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому Мирон различил вязанную шапочку надвинутую на самые брови, чуть изогнутые в полунасмешке губы, поблескивающие глаза. — Посветить? Дима щелкнул колесиком зажигалки, и маленькое пламя выхватило кусок пространства возле двери. — Ты… Напугал меня. Дима, черт, я... Я не верю. Первым желанием было кинуться к Хинтеру на шею и крепко-крепко обнять, уткнуться лицом в его щетину и не отпускать больше никогда. Но Мирон просто остался стоять на месте, растерянно вглядываясь в плохоразличимые во мраке черты родного лица. — Поговорим внутри, — Дима усмехнулся. — Открывай дверь. Мирон так и сделал. Руки дрожали так сильно, и он никак не мог унять этот тремор. Едва не роняя связку ключей, он все-таки открыл замок на двери своей комнаты, тут же зажигая свет, словно хотел убедиться, что Шокк не рассеется под абажуром лампы, что он все так же материален, а не плод нервного воображения. — Прошло шесть лет, а ничего не изменилось. Да? — Дима стянул с головы черную шапку и кинул ее на свободный стул, после снял объемную потрепанную куртку, вешая ее на крючок. — А ты не рад меня видеть. — Я… блять, Дим, я рад, — голос охрип, Мирон закашлялся. — Дима, ты… тебя досрочно… — Тшшш. Шокк подошел к нему вплотную и приложил палец к губам. — Молчи. Это секрет. Мирон вытаращил на него свои и без того большие глаза. Он отпихнул его руку с силой. Они не успели встретиться, а Дима уже выводил из себя своим похуистичным поведением. — Ты сбежал из тюрьмы? Ты сумасшедший? Да, они здесь все сумасшедшие. — Я соскучился по моей девочке, — для Шокка это казалось аргументом. Он и лицо сделал такое, мол, и объяснять тут нечего. — Я так хотел тебя увидеть. Иди ко мне, Миро. Пальцы в татуировках ловко расстегнули тугие пуговицы серого пальто Мирона, стянули его с плеч, потом по-хозяйски забрались под рубашку. У Димы были теплые руки, он поглаживал Мирона по спине, широкие ладони плавно сползли на задницу, сжали ее сильно. — Тебя ищут… — Никто меня не ищет, — Шокк цокнул языком, притягивая Мирона ближе, не давая ему отстраниться. Он прижался к губам Федорова и заставил его раскрыть рот, глубоко целуя. Мирон опустил веки. Это все было форменным сумасшествием. Все события последней недели смешались. У Мирона было стойкое ощущение, будто он участник какой-то постановки, но все было взаправду. — Дима... Дима! Он все-таки оттолкнул Шокка, ловя наигранно обиженный взгляд темно-карих глаз. — Тебя точно не будут здесь искать? Ты уверен? — Уверен, как никогда. Уверен. Дима всегда так говорил, а потом все оборачивалось не так, как хотелось. — Послушай, Миро, я тебе все расскажу. Потом. Если хочешь. Я просто устал. Побег — это не прогулка, знаешь ли, — он улыбнулся вымученно и виновато. — Я собираюсь уезжать из города в ближайшее время. Просто мне нужны деньги. Нужно достать. — Ты знаешь, где? — Я знаю, Миро. Я достану. Федоров молчал. Это было так странно. Шокка не было так долго, он похоронил его для себя, Дима даже на письмо не ответил, а сейчас он был здесь, и словно не существовало между ними этой временной пропасти, не существовало разногласий, обид. Словно все вернулось ровно на шесть лет назад в далекий 2011-й год, когда они оба были еще студентами, когда Дима затевал свои опасные дела, мечтал уехать, сорвав куш. Надо сказать, это ему почти удалось тогда, если бы не Жиган. — Поехали со мной? — в голосе Шокка было столько надежды. — Куда, Дима? Куда ты едешь? — Я еще не знаю. Сначала в Москву, а вот оттуда, может, еще куда. Поехали? — У тебя даже денег нет. — Я достану, — повторил он. — Так достанешь, как в прошлый раз? Что снова на нары отправишься? — Нормально достану. Черт, Миро, не нужно сейчас начинать… — Да пожалуйста. Делай, что хочешь. Мирон отошел к столу, пряча кейс в ящик. Надо бы снять ячейку в банке на эти два дня, чтобы документы были в безопасности, а-то еще Карелину взбредет в голову ограбить его. Если уж Слава следил за ним и отмалчивался все это время, то проникнуть в дом он тоже сможет. Да он даже дубликат мог снять с ключей, даже и взламывать не придется. Сильные руки обхватили со спины, Димина щетина колет щеку, пока он целует Мирона в ухо. — Давай сегодня просто побудем вместе? Не будем ругаться, — предложил Хинтер. — Как скажешь. — Ну, не обижайся только, — он провел кончиком языка по краю ушной раковины Мирона, отчего тот вздрогнул. — Эх... Вот если бы «мост» остался в сохранности... Как бы он мне помог. О, да. Шокк прав. Из-за лондонского «моста» эта вся история и приключилась. Возможно, пришла пора «мосту» сыграть полезную службу, не зря ведь они оба заплатили такую цену за него тогда шесть лет назад. — Он сохранился, — сказал Мирон, обхватывая все еще подрагивающими пальцами запястье Диминой руки, настойчиво пытающейся пробраться к нему в ширинку. — Что? — рука замерла возле резинки трусов. — Что слышал. Он сохранился. — «Мост» сохранился? Но как? Шокк отпустил Мирона и развернул его к себе лицом, усаживая на стол, а сам устроился между его разведенных ног. — А что ты думал с ней стало? Жиган забрал? — Мирон невесело усмехнулся. — Евреи просто так своим нажитым добром не делятся с кем попало. — Вообще, уверен был. Но ты смеешься что ли? — Я похож на шутника сейчас? Повисло молчание. Шокк почесал свою бритую макушку. Мирон поерзал на столешнице. — И где он, Миро? — Там, где никто не будет искать. Мирон поежился, вспоминая тот роковой день, когда наведался к Диме и встретил там людей Жигана. — Мы можем попасть туда сейчас? — спросил Шокк, в его голосе сквозило волнение и возбуждение, но он старался сдерживать эмоции. — Можем, — Мирон глянул на свои часы и по привычке провел пальцем по складке на переносице. — Только нужна машина. А еще пару канистр бензина, лом и хорошие лопаты.