* * *
- Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту Нарита города Токио. Температура за бортом 25 градусов Цельсия, время 16:25. Командир корабля и экипаж прощаются с вами, надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании American Airlines. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки… Эчизен, не сдержавшись, чихнул и шмыгнул носом, мысленно проклиная идиота брата, по пьяни открывшего во всей квартире окна нараспашку – ему, видите ли, воздуха не хватало. А сейгаковец в это время, недавно вернувшись с тренировки, столь неудачно вышел из душа в одном полотенце и сполна ощутил всю прелесть гуляющего сквозняка. Кевин, конечно, здорово потом накостылял Реге за его гениальность, и воспоминания об этом приятно грели душу, но сейчас Эчизен-младший, прилетев в Японию, в этот жаркий сентябрь, не ощущал ничего, кроме холода и пробегающего по коже озноба. «Хорошо, что сегодня пятница, - подумал он. – За выходные успею вылечиться». Забрав свои сумки, количество которых увеличилось на одну штуку, Эчизен направился к выходу из здания аэропорта. Слегка покачиваясь, он кое-как лавировал между людьми и едва заметно морщился от особо громких разговоров, так и резавших слух. Адаптироваться к японскому языку обратно оказалось неожиданно сложнее. Боковым зрением брюнет уловил в толпе встречающих несколько репортеров из различных спортивных журналов с блокнотами, ручками и фотоаппаратами наготове. Кажется, позади них пару раз мелькнула знакомая высокая фигура Инуе-сана с как всегда подвижной Шибой под боком и камерой в руке. «Только не сейчас», - содрогнулся теннисист и как можно ниже натянул козырек бейсболки. Перехватив покрепче одну спортивную сумку, а вторую перекинув через плечо, брюнет постарался стать как можно незаметнее и слиться с толпой. Общаться с журналистами он никогда особо не любил, а в нынешнем своем состоянии и вовсе готов бежать, как от чумы. Но стоило ему слинять от одной опасности, как у здания аэропорта его ждал очередной сюрприз. Напротив выхода припарковался подозрительно знакомый черный Бентли, возле которого стоял не менее знакомый Акаба, личный водитель Атобе. При появлении Эчизена, замершего на ступеньках (стоило ему заметить машину и сложить два и два), мужчина приглашающе открыл заднюю дверцу и слегка поклонился. Сердце тревожно екнуло. Глубоко вдохнув и отмерев, теннисист медленно, неохотно направился к машине, лихорадочно думая: «Атобе?.. Но я ведь просил не встречать меня! Что он собирается делать? Отвезет меня домой или?.. Мы неплохо с ним общались на расстоянии, но… у него же, кажется, были какие-то планы по окончании Национального? Со мной?.. Вот черт. Совсем из головы вылетело. Он вроде разозлился тогда? Или нет. Черт! Что делать? Сколько бы мы ни переписывались с ним, а личная встреча – это совершенно другое! Я пока не готов вот так сразу столкнуться с ним. Да он еще, кажется, хотел как-то отомстить мне, когда я прилечу обратно… Черт, что делать-то?» Прикусив губу, Рема совсем уже на ватных ногах подошел к машине, отдал вещи Акабе, вдохнул, выдохнул и осторожно сел в салон, ожидая услышать все, что угодно. Чуть ли не зажмурился, но в последний момент сдержался, не желая трусливо убегать от опасных ситуаций, настигших теперь его и вне корта. Но внутри никого не оказалось. Эчизен удивленно моргнул и не сразу понял, что Акаба приехал за ним без своего работодателя. Осознав же, юноша ощутил небывалое облегчение, откинулся на спинку сидения и даже рассмеялся тихонько, мысленно отругав себя за собственное малодушие. Что это он, Атобе вдруг испугался? Да ни в жизнь! Перебьется. Напряжение отпустило, и тут же вернулась отхлынувшая, казалось, головная боль. Рема болезненно поморщился и с силой зажмурился – дневной свет стал неожиданно раздражающе ярким. Тихонько хлопнула дверца, и сейгаковец услышал низкий, приятный баритон: - Господин Атобе не смог приехать в аэропорт и встретить вас лично… - «Так он все-таки собирался, гад такой!» - промелькнула в неясном, усыпающем сознании гневная мысль, - …но он сказал передать вам этот букет и подарок. - М-м-м? – вяло промычал юноша и неохотно приоткрыл один глаз, щурясь от неприятного света. - Цветы, - вежливо подсказал водитель, внимательно оглядываясь по сторонам и плавно трогаясь с места, выворачивая с парковочной зоны в сторону шоссе. – И подарок. «Кажется, у меня температура», - меланхолично подумал Эчизен, поднимая веки и через силу выпрямляясь на сидении. Огляделся. И тут зрачки его удивленно расширились при виде лежавшего совсем рядом, на соседнем кресле, шикарного букета насыщенно-алых роз, изящно и крепко перевязанных широкой золотистой лентой, не дававшей цветам разлететься. - Ого, - тихо пробормотал Рема и осторожно прикоснулся к прохладным лепесткам, приковывавшим взгляд своим удивительно ярким, приятным, соблазнительным цветом. Все шипы на стеблях были заботливо срезаны, и юноша аккуратно вытащил из огромного букета один-единственный цветок. «И как я умудрился не заметить такой букет? – недоумевал про себя теннисист, медленно крутя розу перед собой. – Ну, Атобе дает… я же не девушка. Зачем мне цветы?» – но последняя мысль даже в уме прозвучала очень неуверенно. Как ни хотелось признавать, а при виде такой захватывающей дух красоты глубоко в душе у юноши разлилось приятное, согревающее изнутри тепло. Даже сознание несколько прояснилось, и головная боль отступила, хотя озноб по-прежнему пробегал, давая о себе знать в самые неподходящие моменты. «Кажется, Атобе тоже соскучился… - Эчизен слегка улыбнулся, но в следующий момент улыбка потухла, и брюнет обеспокоенно нахмурился, обдумывая собственную, только что промелькнувшую мысль. – Тоже?..» Он помотал головой и тут же поморщился, ощутив неприятный звон и тяжесть. Уставший взгляд еще раз скользнул по букету и вдруг ухватился за краешек бумаги, белеющей на ало-багряном фоне. Пальцы осторожно ухватились за уголок, достали, и, открыв карточку, Рема пробежал глазами по написанной изящным, уверенным размашистым почерком единственной строчке.«С возвращением».
Брови сами собой удивленно изогнулись. «И… все?» – недоверчиво перечитал еще раз сейгаковец. Перевернул карточку обратной стороной – ничего. «Ну, просто краткость – сестра таланта», - с сарказмом подумал юноша, не желая признавать, что даже одна-единственная строчка приятно согрела душу. «Акаба вроде говорил про какой-то подарок?» - отложив кусок бумаги в сторону, вспомнил Эчизен и обвел взглядом салон. «Этот, что ли?» - озадаченно нахмурился теннисист, доставая довольно большую коробку из пространства между сидениями. На верхней крышке и стенках был выведен логотип любимой спортивной фирмы Эчизена. «Кроссовки? Одежда? Просто мячики?» - гадая, на последнем предположении юноша хмыкнул, сам не веря в такое, но с блондина станется дурацки пошутить. Несмотря на опасения, Эчизен медленно, с каким-то затаенным воодушевлением открывал коробку. Снял крышку и увидел поверх черной материи, прикрывавшей что-то, похожую карточку, что была и в цветах. Развернув ее, юноша скользнул взглядом по уже знакомому почерку.«P.s. Чтобы не скучал между матчами и тренировками».
Рема только закатил глаза. Отложил бумагу в сторону, стянул ткань… и тихо выразительно присвистнул. В коробке лежали ролики. Последней модели, на которую он все заглядывался да никак не решался приобрести, беговые, стильные блестяще-черные с серебристыми вставками. «Атобе, блин…» - брюнет осторожно, почти благоговейно достал коньки и начал внимательно, пристально осматривать со всех сторон, словно не веря, что держит в руках именно ту модель. И, кажется, он лет сто не катался на роликах, все свое время посвящая тренировкам и теннисным турнирам. «К завтрашнему дню надо точно поправиться!» - решительно подумал сейгаковец, оглядывая коньки сияющим, предвкушающим взглядом, с притаившейся радостью на дне золотистых глаз. «И Атобе надо будет поблагодарить. Без шуток. Такой подарок…» – брюнет смотрел и все никак не мог поверить, что его оставленное и почти забытое желание исполнилось. И как только этот Обезьяний король прознал?.. Они уже почти приехали, когда Эчизен опомнился и позвонил кузине, бегло сообщив, что появится минут через десять. Вот только, подъезжая к дому, он совсем не ожидал увидеть возле гостеприимно распахнутых ворот стоявшего рядом с Нанако ее молодого человека. Брюнет едва заметно скривился. Этот парень ему решительно не нравился, и здесь они с отцом, пожалуй, единственный раз так единодушно совпали во мнениях. Зато мама была полностью довольна и одобряла выбор племянницы. «Только не говорите мне, что я должен буду провести сегодняшний вечер в его обществе», - мрачно подумал теннисист и болезненно поморщился, ощутив новый прилив головной боли. По дороге из аэропорта он успел немного поспать, и казалось, что самочувствие его несколько улучшилось. «Ладно, плевать, - решил юноша, - лишь бы меня не трогал. А я сейчас приду и лягу спать… надеюсь, хороший сон поможет прийти в себя, и завтра я снова буду в норме. Чертов Рега! Чтоб ты сам с ног валился, как я сейчас». - Рема! – радостно воскликнула девушка, и едва тот выполз из машины, как тут же попал в крепкие объятия кузины. – Мы с Наоки смотрели финал. Ты такой потрясающий! Поздравляю! – сбивчиво, немного смущаясь, проговорила Нанако и мягко улыбнулась. - Эм… спасибо, - совершенно сбитый с толку, пробормотал брюнет. - Ты что-то бледный, - кузина обеспокоенно нахмурилась и приложила ладонь ко лбу кузена. – Да у тебя температура! - Пустяки, - отмахнулся Эчизен. – Я просто устал. - Но… - Все в порядке, - повторил юноша. Плечи девушки расстроено опустились. - Если ты так говоришь… - тихо, неуверенно произнесла она, продолжая смотреть на кузена обеспокоенным взглядом. – Я приготовлю лекарства. - Не нужно. - Я приготовлю, - поджав губы, упрямо повторила девушка. - Ладно, - вздохнув, с неохотой согласился Рема, видя, что кузина настроена решительно и вознамерилась во что бы то ни стало сделать хотя бы что-то. Акаба тем временем достал из багажника две сумки теннисиста, из салона большущую коробку с роликами, убрал ее в заранее приготовленный соразмерный пакет, свободной рукой подхватил букет роз и, обойдя машину, подошел к брюнету. - Куда мне следует отнести ваши вещи? – вежливо осведомился он. Эчизен нахмурился. - Я сам, - категорично заявил он и попытался было забрать сумки, но водитель ловко избежал кражи. - У меня распоряжение, - мягко возразил мужчина. – Так куда? Рема пробуравил того пристальным взглядом, вздохнул, поняв, что возражать бессмысленно, кивнул в сторону дома и сам пошел первым, минуя удивленно замершую парочку. Те проводили незнакомого мужчину в серьезном деловом костюме, неожиданно легко управлявшимся со всеми сумками, пакетами в одной руке и – только подумать! – аккуратно перехваченным букетом в другой, озадаченными взглядами, переглянулись между собой, недоумевая, что это только что было, и поспешили в дом. Не прошло и пяти минут, как Акаба, передав цветы Эчизену, а сумки отнеся на второй этаж в комнату юноши, попрощался и уехал восвояси. Праздничный ужин, приготовленный Нанако в честь возвращения кузена и его победы в юношеском турнире, прошел быстро и, на удивление самого теннисиста, весьма спокойно. На осторожные вопросы об «эскорте на Бентли» и шикарном букете роз Рема удачно отмахнулся, бросив, что друг его друга устроил все это, а цветы – так это своеобразный подарок в комплекте. Кузина со своим молодым человеком успокоились, а юноша незаметно от них облегченно вздохнул. Посвящать родственницу и совершенно чужого человека в истинное положение вещей абсолютно не хотелось. И хорошо, наверное, что родителей сейчас здесь не было. При матери Рема кривить душой просто не мог, а отец… он просто достал бы его в первые пять минут со своими похабными шуточками и провокационными вопросами. Продержавшись до конца ужина и успешно делая вид, что вполне нормально себя чувствует, хотя одолеваемая головная боль и тяжесть во всем теле под «нормально» совсем не попадали, Рема хотел уже было незаметно слинять к себе и лечь спать, как заметил, что кузина обеспокоенно нахмурилась и серьезно обдумывает что-то, прикусив губу. Подумав немного и вздохнув, юноша повернул из коридора обратно на кухню и сел обратно за стол. - Что-то случилось? – посмотрел он на девушку. - Да нет… - попыталась было возразить та, но поймала на себе скептический взгляд желто-зеленых глаз и, помешкав немного, тихо пробормотала: - Просто… я думала поехать с Наоки на южные острова по путевке, пока дядя с тетей не вернулись из Америки. - И в чем проблема? – не понял трагедии Эчизен. - Но ты же болеешь, - с укором глянула на него Нанако. – Как я могу оставить тебя одного? - Со мной Карупин, - пожал плечами тот. – Да и не при смерти ведь я, всего лишь немного простыл. Завтра буду в полном порядке. - Но… - Я вполне способен позаботиться о себе сам, - хмыкнул юноша. Из гостиной вернулся Наоки, краем уха слышавший разговор, подошел к девушке и опустил руку ей на плечо, крепко сжав. - Если Эчизен-кун так говорит, то, возможно, стоит его послушать? – предложил он. – Все-таки не маленький уже мальчик, вон, один-одинешенек из страны в страну летает, как будто ходит из дома в магазин. Рема бросил в его сторону раздраженный взгляд, но промолчал. - Ну… - неуверенно отозвалась Нанако, подумала еще немного и, решившись, как можно строже посмотрела на кузена. – Я приготовлю тебе лекарства и напишу, что когда пить. - Ладно, - пожал тот плечами. - Хорошо, - кивнула девушка. – Хорошо… и я буду звонить. - Как хочешь. - А если станет хуже, обязательно позвони мне! - Да я же говорю, - поморщился Рема, - это всего лишь недомогание. Завтра буду в полном порядке. - Посмотрим, - покачала головой Нанако и поднялась из-за стола. – Ну, тогда… - она перевела полувопросительный взгляд на молодого человека. – Мы еще успеваем? - Да, - кивнул тот, - до отлета еще пять часов. - Вы улетаете сегодня? – удивленно приподнял бровь Эчизен. - Так вот получилось, - девушка смущенно отвела прядку волос за ухо. – Я боялась, что не успею встретить тебя, но все прошло хорошо. Мы вернемся через неделю, как раз за несколько дней до приезда дяди и тети. Справишься один? – вновь обеспокоенно посмотрела она на брюнета. Рема в ответ лишь закатил глаза. - Ладно, я поняла, - Нанако чуть улыбнулась. – Не буду мучить наставлениями. - И правильно, - проворчал теннисист. – Раздражает. Девушка тихо рассмеялась и ласково потрепала кузена по волосам, хотя тот и пытался ускользнуть из-под ее руки. Час спустя эти двое, вызвав такси, отправились в аэропорт, и Эчизен выдохнул с облегчением. - Мяу, мяяяяяу, мяу! - Карупин! – закрыв ворота и вернувшись с улицы обратно в дом, Рема ловко поймал на руки прибежавшего откуда-то навстречу ему кота и крепко прижал к себе. – Ты где прятался все это время? Вечно вы со стариком ныкаетесь по углам да в храме, когда к кузине ее парень приезжает. Так его не любишь, что даже меня с опозданием встречаешь? – брюнет тихо рассмеялся и, наклонившись, потерся носом о носик кота. Карупин утробно мурчал, ластясь к хозяину, и лизнул его за нос, чуть укусив в самый последний момент. – Ладно-ладно, прости, что не пошел сразу тебя искать. Я тоже по тебе соскучился, - Эчизен улыбнулся и потрепал кота за ушком. – Только давай, мы завтра с тобой поиграем? Я не очень хорошо себя чувствую. Карупин глянул на него своими умными синими глазами, как будто бы все понимая, вонзил коготки в футболку юноши и ловко взобрался, перебирая лапками, на плечи брюнета. - О-о, какой ты стал тяжелый, - умилился Рема и ласково потрепал того за холку. – Пойдем спать. Что-то я устал. Кот тихо мурчал, удобно устроившись на плече хозяина и больно вцепившись коготками через ткань футболки в кожу, но юноша не обращал на это никакого внимания и лишь осторожно придерживал любимца, пока поднимался по лестнице, чтобы тот, не дай бог, не соскользнул. Какими бы ловкими ни были кошки, а Эчизену так было спокойнее. Выпив перед сном жаропонижающую таблетку, прямо как и наказала кузина, брюнет с нескрываемым облегчением лег, наконец, в постель, натянул до подбородка одеяло и улыбнулся, почувствовав, как Карупин прошелся по нему, поднялся выше и устроился на подушке, улегшись прямо над головой сейгаковца. - Спасибо, - сонно прошептал юноша, улыбаясь. Несмотря на плохое самочувствие, было так спокойно, умиротворенно… и Карупин тихо урчал над ухом, словно поя колыбельную и снимая усталость. - Мяу… мяяяу… Сквозь сон Эчизен ощутил, как Карупин легонько бьет его лапой по плечу, нахмурился, не желая просыпаться, а уже потом услышал, как внизу надрывается домофон. - Да вы издеваетесь, что ли… - сонно пробормотал Рема и перевернулся на другой бок, прячась под одеялом с головой. - Мяяяу! - Я сплю и болею, - вяло отозвался теннисист из-под одеяла в ответ на возмущенное мурлыкание кота, продолжившего бить его лапой по спине. – Карупин!.. Ну, ты-то хоть должен понимать, что мне плохо, - тихонько взвыл юноша и нехотя сел в постели. - Мяу, - довольно выдал кот, взобравшись на колени к хозяину и заглянув во все еще сонные желто-зеленые глаза. - Ты что, голодный, что ли? – зевнул Эчизен и чуть поморщился, ощутив раздавшийся в голове глухой звон. – Ладно, ладно, встаю… надо тебя покормить… ну, и узнать, кого там принесло в такой час… - проворчал он, слезая с кровати и заворачиваясь в одеяло. Тело бил легкий озноб. Поискав взглядом тапочки и не найдя, Рема решил спуститься вниз босиком. Карупин ловко соскочил на пол и бесшумно засеменил следом. - Кто? – недовольно спросил брюнет, приняв вызов, и, не сдержавшись, чихнул. - Смерть твоя, вот кто. Эчизен аж закашлялся. - А… Атобе?! Ты что здесь делаешь в такой час? Ночь на дворе! - Может, ты меня для начала впустишь, и тогда мы поговорим? Рема на самом деле сомневался. Очень сильно сомневался. Поднес было палец к кнопке открытия ворот и остановился в нескольких дюймах. - А с какой стати мне добровольно смерть в свой дом впускать? – не собираясь сдаваться, насмешливо, почти незаметно подрагивающим голосом, спросил он. - Мне вызвать взломщиков? – вкрадчиво поинтересовался хетеец таким пробирающим тоном, что у брюнета волосы на загривке встали дыбом. - Я на тебя в суд подам. - Тебе не выиграть дело. - Не попробуешь, не узнаешь, - храбро возразил теннисист. - Открывай, Рема, - отбросив шутки в сторону, с нажимом произнес Атобе. – Или я не отвечаю за свои действия. И Эчизен поверил. Блондин говорил серьезно и действительно мог сделать, что угодно. Растеряв куда-то весь свой боевой дух, оставшись лишь с жалкими крупицами, юноша неуверенно тыкнул по кнопке, открыл дверь в дом и, не зная, что делать дальше, куда себя деть и чего вообще ожидать от хетейца, начал беспокойно расхаживать по прихожей. На нижней ступеньке лестнице сидел Карупин и смотрел, казалось, недоуменно на своего хозяина, словно бы не понимая, почему тот остановился на полпути и не идет на кухню. «Вот черт», - Рема сильнее закутался в одеяло и поджал пальцы ног, чувствуя, как деревянный пол обжигает своим холодом босые ступни. От нахлынувшего волнения вновь разболелась голова, а сердце забилось чаще, подобно птице в запертой клетке. По коже волнами пробежал озноб. «Ну, почему ты приехал именно сейчас», - мысленно простонал Эчизен, сам не понимая, хочет он видеть блондина или нет. Какая-то часть его определенно желала поскорее встретиться с хетейцем, но… юноша отчаянно не желал признаваться в этом даже самому себе. Замок характерно щелкнул, и теннисист застыл на месте, боком к входной двери. Машинально натянул одеяло на плечи сильнее, словно защищаясь, и медленно обернулся, тут же встретившись взглядом с темно-голубыми, холодно поблескивающими в полутьме глазами. Атобе скинул дорогие туфли, не глядя отбросив их куда-то в сторону. - Ну, здравствуй, - тихо произнес он, не сводя взгляда с притихшего брюнета. - Ага, - настороженно отозвался Эчизен, опасливо делая шаг назад. - И куда побежал? – безмятежно, почти скучающе спросил блондин. - Кота кормить, - ляпнул тот. Хетеец скосил взгляд в сторону Карупина на лестнице. - Вон того? Рема покорно обернулся, а кот, слегка наклонив голову на бок, с интересом перехватил взгляд хозяина. - Ага. - Кот подождет, - тихо, неожиданно близко произнес Атобе. Невольно вздрогнув, юноша дернулся было в сторону, но блондин его перехватил, крепко обняв за талию, и прижал к своей груди. – Чертово расстояние, - наклонившись, прошептал хетеец и припал губами к виску замершего в столь знакомых объятиях сейгаковца. – Я едва не сорвался и не полетел к тебе. Что ты со мной делаешь? У меня все цифры в голове путаются, стоит нам не пообщаться даже несколько дней, - Эчизен удивленно посмотрел на блондина и хотел было что-то сказать, но Атобе закрыл его рот жадным, изголодавшимся от тоски поцелуем. Руки сильнее сжали в объятиях худое тело, стискивая как можно ближе, теснее, и брюнет чуть слышно охнул, боясь, как бы ребра не дали трещину. - Атобе… - разорвав поцелуй, прошептал он, - полегче, а то задушишь. - Я умею делать искусственное дыхание, - также тихо ответил тот, целуя виски, скулы, шею юноши. - Так бы сразу и сказал, что убить меня хочешь, - не сдержавшись, ехидно усмехнулся Рема. - А потом воскресить и привязать к себе, - ухмыльнулся блондин. - Боже, и с кем я связался? С некромантом? – тихо рассмеялся теннисист, с облегчением чувствуя, как недавнее волнение, нахлынувшее так внезапно, плавно отпускает, а атмосфера вокруг становится ощутимо теплее. - С тобой кем только не станешь, - добродушно хмыкнул Атобе, но хватку немного ослабил и, соприкоснувшись с Эчизеном носами, промурлыкал ему в самые губы: - Как насчет «меньше слов, больше дела»? А-а-а? – и, не дожидаясь ответа, прильнул к чужим губам в алчном, ненасытном поцелуе, перехватив вырвавшийся из груди юноши удивленный вздох. Одеяло соскользнуло на пол, и Эчизен невольно поежился, оставшись в одной старой, порядком растянутой футболке. Надевать пижамные штаны он посчитал излишним, да и тогда хотелось как можно быстрее лечь спать, неважно в чем. Переступив с ноги на ногу, Рема приподнялся, обвил руками шею Атобе и сам в поисках тепла прижался теснее к его сильному, горячему телу, стоя на цыпочках на холодном деревянном полу. Отвечая поначалу робко, он пал перед страстным, сокрушительным напором блондина и начал целовать в ответ столь жадно, как только умел. Одна рука Атобе опустилась на затылок брюнета и слегка надавила, властно фиксируя и не позволяя отстраниться, вторая мертвой хваткой обвила талию юноши и прижала к себе, как будто бы можно было быть еще ближе. Рема чувствовал себя, словно в капкане, без шансов к отступлению. Но он и не хотел отступать. Дыхания уже не хватало, но прервать столь жадный, сладкий поцелуй не представлялось возможным, хотелось больше, сильнее схлестываться своим языком с чужим в неожиданной, захватывающей борьбе, что балансировала на грани танца. Эчизен просто плыл, растворяясь в потоке ярких, таких, кажется, уже знакомых и вроде бы совершенно новых эмоций, а глубоко внутри разливалось приятное тепло, горячей волной опускаясь в низ живота, опаляя и заставляя предвкушающее напрячься. Брюнет тихо застонал, и от этого несдержанного, так долго желанного, соблазнительного звука у Атобе окончательно снесло крышу. Он подхватил юного теннисного гения на руки, надежно прижал к себе, переступил валявшееся подле ног одеяло и, решительно направившись к лестнице, едва ли не взлетел по ступенькам на второй этаж, чудом не наступив на хвост Карупину. - Которая? – не останавливаясь, хрипло прошептал блондин. - Третья слева, - еле слышно прошептал в ответ Рема. Ногой толкнув нужную дверь вперед и так же ее за собой захлопнув, Атобе зашел в полутемную комнату и, не оглядываясь, быстро пересек, подойдя к расправленной кровати и осторожно опустив на постель притихшего брюнета. - Все хорошо, - прошептал он, ласково проведя рукой по темным, чуть взъерошенным волосам, и, наклонившись, коснулся припухших губ, провел по ним языком, просясь внутрь, и юноша покорно приоткрыл рот. Эчизен невольно потянулся навстречу, обнимая блондина за шею и медленно, в нерешительности притягивая его к себе ближе. Опершись коленом о матрас, Атобе покорно следовал инициативе юноши, попутно расстегивая пиджак и ослабляя узел галстука. - Что мы делаем? – разорвав поцелуй, прерывисто прошептал Рема. - Тебе понравится, - тихо пообещал хетеец и заткнул его очередным жадным поцелуем, сплетаясь языками, перехватывая чужое дыхание и даруя свое. Быстрыми, ловкими движениями Атобе расстегнул одну за другой пуговицы на рубашке и, стянув шелковую ткань с плеч, отбросил в сторону. Звякнула бляха ремня, тихо вжикнула молния. С глухим стуком брюки, снятые вместе с бельем, упали на пол подле кровати. Едва касаясь, руки скользнули по телу брюнета вниз, поднырнули под футболку, слегка задрали ткань вверх. Пальцы ухватились за резинку трусов и решительно потянули вниз, и Рема послушно приподнял бедра, разрешая снять с себя боксеры, а потом вытянул руки, позволяя хетейцу стащить с себя футболку. Матрас бесшумно прогнулся, когда блондин забрался на него и навис над Эчизеном, накрывая его тело своим, подминая под собой. Он нежно целовал его скулы, губы, вечно упрямо вздернутый подбородок и, обхватив за талию, неожиданно перевернулся на спину, едва не упав с кровати и меняясь с юношей местами. Рема только удивленно выдохнул, схватился машинально за плечи хетейца и, осторожно приподнявшись, невольно оседлал его бедра. И тут же закусил губу, сдерживая стон, и очаровательно вспыхнул, почувствовав, как возбужденный член Атобе соприкоснулся с его собственным. - Ммм… - брюнет запрокинул голову назад, опьяненный совершенно новыми, будто наэлектризованными эмоциями. - Рема, - хрипло прошептал блондин и резко сел, крепко обняв юношу, прижимая к себе так сильно, словно желая слиться с ним воедино и телом и душой. Атобе припал к молочно-белой шее в горячем, томительном поцелуе, почти болезненном, прикусывая нежную кожу и нежно зализывая легкий след зубов, и россыпью таких же спустился вниз, к основанию шеи, ключицам, плечам, намереваясь оставить на желанном теле как можно больше собственнических меток, снова и снова, чтобы те даже не вздумали сходить. Руки хаотично скользили по спине, пересчитывали позвонки, легко касаясь их и заставляя брюнета безотчетно выгибаться навстречу. Проводили ладонями по стройным бедрам, поглаживали ягодицы, нежно дотрагивались до чувствительного местечка под коленками и ласкали подтянутые икры, наслаждаясь их упругостью и нежностью кожи. Одна рука проскользнули между их телами и обхватила твердый, налитой член. Эчизен издал глухой, сдавленный стон, машинально приподняв бедра и слепо прижавшись ближе к блондину, пряча пылающее лицо в изгибе его шеи. Атобе поцеловал подставленное плечо и начал плавно водить одной рукой по стволу вверх-вниз, сдвигая кожицу, а второй скользнул во впадинку между ягодиц и, осторожно поглаживая по кругу, затронул колечко мышц. Рема прикусил губу едва ли не до крови, пытаясь сдержать рвущиеся наружу стоны, и все подавался ближе, теснее, следуя движениям руки хетейца. - Я хочу слышать тебя, - хрипло, прерывисто прошептал Атобе и участил темп, и брюнет, задохнувшись от эмоций, только прикусил в ответ юношу за плечо и, не сдержавшись, томно, протяжно застонал. – Вот так, да… хороший мальчик… - покрывая его плечи легкими поцелуями, шептал блондин. – Мой… Один палец скользнул внутрь, но Эчизен этого даже не заметил, полностью поглощенный другими ощущениями. Следом за первым последовал второй, а затем третий, и юноша настороженно напрягся, болезненно поморщившись, чувствуя дискомфорт, но Атобе тут же отвлек его, увлекая за собой в поцелуй, и быстрее, обхватив крепче, заскользил рукой по члену. Глухо застонав, Рема укусил блондина за губу, и тот сам едва сдержал возбужденный стон. Несколько рваных движений, и брюнета начало слегка потряхивать, по коже пробежала судорожная дрожь, и он с громким стоном кончил в руку Атобе, без сил прильнув к его груди. Блондин нежно поцеловал Рему в висок, легкими отвлекающими поцелуями покрыл изгиб шеи и плечи, пока пальцы смазывали растянутое колечко мышц. Полностью расслабившийся, юноша подернутым страстью взглядом смотрел на красивое лицо хетейца, чуть прищурился, поймал его пальцами за подбородок и, повернув к себе, поцеловал. Долго, нежно, ластясь к горячему телу, и хетеец улыбнулся сквозь поцелуй. - О, мой хороший, это еще не все, - прошептал он, нехотя разорвав поцелуй, и опустил разомлевшего парня на постель, подложив ему под спину подушку. Разведя стройные ноги в стороны, одной рукой успокаивающе проведя по бедру юноши, второй Атобе направил себя и осторожно, из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться, вошел. Эчизен сдавленно охнул и, крепко зажмурившись, болезненно застонал, чувствуя, как блондин медленно проникает внутрь. - Тшш, - покрывая лицо теннисиста легкими, безумно нежными поцелуями, прошептал юноша. – Потерпи немного. Рема судорожно вцепился пальцами в сбитые простыни и до боли прикусил губу, пытаясь свыкнуться с неприятными ощущениями. Атобе проникал все глубже, осторожно и медленно, и замер. Сейгаковец рвано выдохнул, опустив трепещущие веки, вдохнул и, подождав немного, неуверенно двинул бедрами, разрешая. Жадно прильнув к приоткрытому рту, блондин резко вошел до конца, поймал губами выбитый из груди любовника вздох и начал двигаться, сначала осторожно, затем наращивая темп и амплитуду движений, все быстрее вталкиваясь в узкое, желанное тело, сходя с ума от чувства обладания и переполнявших эмоций. Было так хорошо, невыносимо хорошо, горячо, тесно… Сместив угол проникновения, он тут же услышал, как Эчизен громко протяжно застонал сквозь стиснутые зубы и, сам от себя такого не ожидая, удивленно распахнул глаза. Самодовольно улыбнувшись, Атобе возобновил на мгновение прерванные движения, поначалу плавные, попадающие точно в простату, и с каждым толчком становившиеся все прерывистее и резче. Рема стонал в голос, рвано дыша, кусая губы, подмахивая в такт движениям бедрами. Тупая ноющая боль ушла, обернувшись ни с чем не сравнимым наслаждением, тугим узлом завязывавшимся в низу живота, даря удивительные, волнующие ощущения, разлетавшимися от судорожно сжатых кончиков пальцев на ногах до висков, по которым сбегали капельки пота. Знакомая дрожь охватила объятое страстью тело, и сейгаковец, не выдержав долго, бурно кончил во второй раз. Не сдержавшись, Атобе закусил губу и издал тихий, томный полувздох-полустон, чувствуя, как любовник охватывает его, сводя с ума в который раз. Он толкнулся еще пару раз и, с трудом сдерживая полный удовольствия стон, излился внутрь. Локти подломились, и блондин упал на Эчизена, но тут же перекатился на бок, утягивая разомлевшего юношу за собой. - Я же завтра с постели не встану, - пряча улыбку, ворчливо прошептал Рема. - Я тебя понесу, - ухмыльнулся Атобе, взяв любовника за руку и переплетя их пальцы, и поднял к себе, лениво целуя подушечки. - На роликах? – не сдержавшись, тихо рассмеялся тот. Хетеец с ласковой улыбкой посмотрел на брюнета. - Понравился мой подарок? - Ага, - в довольной улыбке расплылся тот. Атобе наклонился и, почти касаясь чужих губ своими, прошептал: - Это хорошо… Темно-голубые глаза загадочно блеснули, и Эчизен, заметив это, невольно насторожился. - Что ты задумал? – подозрительно спросил он. - Ничего. - Врешь. - Вру, - легко согласился блондин и ухмыльнулся. – Завтра узнаешь. А теперь спи. - Эм… - Рема слегка пошевелился и смущенно порозовел, чувствуя легкий дискомфорт. – А… может, в душ? – отведя взгляд, тихо спросил он. Глядя на него, такого восхитительно смущенного, в противовес его вечно невозмутимому выражению лица и самоуверенно, дерзко сияющим глазам, Атобе умилился. - Ты еще в состоянии шевелиться? – наклонившись, интимно прошептал он на ушко. - Вопрос снят, - пряча лицо, буркнул в сторону теннисист. - Ну, почему же. Я могу тебя отнести. - Лучше спустись вниз и забери одеяло, - довольно быстро вернув себе прежний нахальный вид, съехидничал Эчизен. – И Карупина покорми, в холодильнике молоко стоит. - А не слишком ли ты раскомандовался? А? - Не-а, - осмелев, весело ухмыльнулся тот. – Без одеяла холодно и неудобно. А Карупина я еще до того, как ты пришел, покормить собирался, но кое-кто меня отвлек, так что пусть теперь сам идет и разбирается с этим. - Маленькое чудовище, - закатил глаза Атобе и, вздохнув, даже решил снизойти до того, что его «попросили» сделать. Поднявшись с кровати, он поискал сброшенную рубашку, натянул на себя и босыми ногами пошлепал из комнаты на первый этаж. Эчизен проводил его взглядом и тихонько судорожно вздохнул, улегшись на постели и свернувшись калачиком. Тело его била легкая дрожь, и то ли от пробежавшего по комнате сквозняка, то ли от осознания произошедшего. Юноша не думал, что все произойдет так спонтанно, быстро и… чего таить, здорово. При одном воспоминании обо всем, что здесь только что было, о своей собственной реакции и испытанных ощущениях, у теннисиста вспыхивали щеки и алели уши. И в то же время он чувствовал себя так спокойно, расслабленно, таким полностью удовлетворенным, что впервые в жизни ему так сильно хотелось беспричинно улыбаться, не задумываясь ни о чем. Атобе вернулся неожиданно позже, чем рассчитывал сейгаковец, а увидев его боевой окрас и сложив два и два, не сдержался и согнулся пополам, сначала просто хихикая, а потом открыто весело смеясь. - Я рад, что тебе весело, - сухо произнес блондин, швырнув на любовника одеяло, чтобы тот хотя бы так успокоился и прекратил ржать. – Твой кот – бешеный! - Породистый гималайский, - сквозь смех возразил сейгаковец. - Ложь и клевета, - возмущенно прошипел хетеец и улегся рядом с Ремой, забрав у него одеяло и накрывая им их обоих. – Я ему молоко налил, а он что? Кто свою благодарность дюжиной царапин выражает?! Глядя на эти упрямо сведенные надменные брови и воистину злой взгляд, готовый метать куски льда во все стороны, сейгаковец, переставший было смеяться, тихонько хрюкнул в кулак. - Прости его, - немного успокоившись, добродушно усмехнулся Рема. – Он никого не жалует, включая старика и моего брата. - Кроме тебя. - Пожалуй, да, - согласился тот, тихо улыбаясь. - Чертово животное, - проворчал блондин и вздохнул, притягивая юного теннисного гения к себе. – Ладно. Спи, давай. И почему кровать такая маленькая? - Ну, извини, что не прикупил новую специально для тебя, - язвительно отозвался Эчизен. - А знаешь, - наклонившись и почти касаясь губами виска юноши, прошептал Атобе, и в тоне его ясно слышалась довольная, очерчивающая губы ухмылка, - у таких кроватей определенно есть свои плюсы. - Да неужели? – протянул Рема. - Ты не сможешь откатиться от меня на другую половину, - интимно прошептал блондин и, не дав теннисисту возможности съязвить в ответ, нежно поцеловал его.