— Who are like us? — Damn' few and they're all dead! (тост офицеров Альянса Систем)
Я проснулся от натужного хрипения в радиомодуле омнитула. — Костоправ! — штука извергала встревоженный голос Ильмо, который больно давал мне по мозгам. — Ты спишь? — Уже нет, — нехотя ответил я, сбрасывая колючее армейское одеяло. — Твоими молитвами, старина. Что случилось? Опять кто-то рыбы нажрался? Тогда почему он пришел к тебе, а не ко мне? — Тебе бы все зубоскалить, — обиженно прохрипел Ильмо. — В колонии заварушка почище той, что мы когда-то огребли на Джуайе. Открой мне дверь. — Мог бы просто постучаться, — пробурчал я, спуская ноги на пол. — Я стучусь уже четверть часа, — рявкнул Ильмо, когда я, поднеся руку к входной панели, заставил дверь со скрипом отъехать в сторону. — А если бы это был не я, а пяток раненых? — Не волнуйся, на такие вещи у меня седьмое чувство вон там. — Я задумчиво указал себе за спину. — Так что в колонии? — После вчерашнего поднялся бунт, — мрачно ответил Ильмо, похлопав по дробовику у пояса. — Похоже, Добряк ошибся с мотивами «Синих». Старая любовь Капитана к Видо Сантьяго тут не причем. Кажется, «Светила» просто хотят добраться до синдика и устроить в колонии небольшой, но эффективный передел влияния. Дело пахнет хреново. Я вздохнул, спешно застегивая штаны. Это была не первая и, смею предположить, далеко не последняя попытка подгрести под себя дыру, романтично именуемую Бериллом. Заправилы тут менялись чаще, чем иной солдат меняет носки, даже несмотря на то, что на первый взгляд, делать здесь было совершенно нечего. Но черный рынок не зря носит свое название, не так ли? Черный рынок в Берилле был особенно черным. А размер проводимых на нем операций не взялись бы оценивать даже банкиры из Нос Астра. Именно поэтому синдик когда-то решил позвать на помощь нас. И до сегодняшнего дня мы вполне неплохо справлялись. — Бери ящик с панацелиновыми блоками, — я кивнул в сторону встроенного шкафа. — Док снова с вами, ребятки.***
Бои на улицах не прекращались до самого вечера. «Синие Светила» предыдущей ночью забросили в колонию несколько «челноков» с отборными громилами, а среди разношерстного населения пустили слух, что Черный Отряд в ближайшее время начнет зачистки, притом ликвидировать будут тех, на кого синдик попросту укажет пальцем. Многие в колонии дружили с синдиком, как собака — с палкой, а потому справедливо подозревали, что выбор падет именно на них. Слишком многие. На сторону «Синих» встали даже несколько батарианских группировок, которые в обычное время с наслаждением грызли глотки друг другу, но враг твоего врага, как говорится... Мы потеряли уже десятерых убитыми, а раненых было столько, что я всерьез стал опасаться за запасы панацелина. Ночь дала лишь передышку. Мы все отлично понимали, что наутро бойня начнется снова. Мы отступили к своим казармам и забаррикадировали ворота. В конце концов, мы не обещали синдику, что ради него пойдем на самоубийство. — Чтобы это дерьмо прекратилось, должно произойти что-то из ряда вон выходящее, — прогундел Одноглазый, непонятно зачем протирая «глаз» своего визора. — Думаете, это и есть пресловутая попытка покушения, о которой говорил странный тип в черном скафандре? — устало спросил Ильмо, подсчитывая в ящике остатки термозарядов. — Нет. Точно нет. Слишком быстро случилось. Слишком странно. Совпадение? — затараторил Гоблин, по коже которого до сих пор бегали остаточные биотические волны. — Жабеныш делает логические выводы, а? — Одноглазый оскалил желтые зубы. — Хотя, скорее всего, он прав. Проблемы с отравлениями начались до прибытия черного корабля. — Может, это отвлекающий маневр? — осторожно предположил я. — Переключить нас на попытки разобраться с отравлениями, столкнуть с «Синими» так, чтобы мы перестреляли друг у дружки по паре десятков ребят, а в это время подобраться к синдику? — Кто-то использует «Синих», которые хотят использовать нас, чтобы заграбастать Берилл? — пожал плечами Ильмо. — Почему нет? Выглядит довольно стройно. Единственное, чего я пока не пойму — причем тут этот странный пришелец? Ему-то от здешних проблем какой прок? — Я бы поговорил с Лейтенантом, — кивнул я. — Угу, — хмыкнул Ильмо, переводя взгляд на мигание индикатора на своем омнитуле. — Вот и он, как по заказу. Да, Эл-Ти. Так точно. Зовет к себе. — Ильмо решительно встал, и я услышал, как неприятно хрустнуло его правое колено. Никто из нас не молодеет. Через несколько лет, если доживу, улечу на одну из милых уютных планеток и разобью там сад. Пара хорошеньких азари тоже ничуть не будет лишней. — Ходить к начальству после полуночи — дурная примета, — вякнул Одноглазый. — Ничем хорошим не веет от дела, которое не может подождать до утра. — Пошли, — Ильмо приглашающе махнул рукой. — Лейтенант говорит, вопрос срочный.***
Мы собрались в блоке у Капитана, набившись, как ворка в грузовой шаттл. Кэп, лениво взмахнув рукой, позволил говорить Лейтенанту, субгармоники голоса которого не сулили ничего приятного. — Я изучил рапорты от командиров штурмовых групп, — сказал он, тарабаня когтями по столу. — «Синие», похоже, настроены решительно. Беда в том, что они заперли нас в колонии, а сами могут постоянно получать свежее подкрепление со своих баз на Опале и Агате. Но это не самое главное, — Лейтенант что-то набрал на холоэкране своего омнитула. — В одной из давно закрытых лабораторий в паре миль отсюда произошла... утечка. Если можно так выразиться. Синдик требует, чтобы мы разобрались. Я мог поклясться чем угодно, что лицо Одноглазого в момент стало из эбеново-черного серым. Он дернул носом, будто нюхая спертый горячий воздух в блоке, и что-то пробормотал себе под нос. Кажется, это было похоже на «а я ведь говорил». Беда Одноглазого в том, что он так много болтает, что со временем на сказанное им перестаешь обращать внимание, как на белый шум. Наша же беда в том, что он очень часто оказывается прав. Одноглазый вообще мешок парадоксов. Никто так до сих пор и не смог разобраться, откуда в Галактике мог взяться биотик его возраста. Первый Контакт случился слишком недавно, чтобы эта сморщенная черносливина успела родиться в регионе, попавшем под воздействие нулевого элемента, развить в себе способности и состариться. Конечно же, старикан отказывается отвечать на любые вопросы на этот счет, поэтому все, что можем мы — изощряться в спекуляциях, пытаясь вычислить по форме шрама на его затылке, какой модификации имплант он носит. А, может, он — прекрасный принц, ставший жертвой генной инженерии, и на самом деле ему всего двадцать пять? Хотя, похоже, правды мы не узнаем никогда. — Отличное время, чтобы расследовать утечки из заросших бурьяном лабораторий, — недовольно хмыкнул Ильмо. — Мы точно не можем отложить это на... чуть более спокойное время? — А ты точно не забыл, как в Альянсе относятся к обсуждению приказов, сержант? — прорычал Лейтенант. — Мы не в Альянсе, — пожал плечами Ильмо. — И даже не во флоте Иерархии, Эл-Ти. Я — свободный солдат, и имею право высказаться. — Он имеет право высказаться, — подтвердил я. Помимо того, что я лечу простреленные ноги, потертости и золотуху, я еще и веду отрядные Анналы. Это нечто вроде судового журнала, только еще и обремененное функцией морально-этического воспитания молодежи. Когда кто-то из братьев Отряда вдруг решает упасть боевым духом, я отсылаю ему на датапад пару вдохновляющих фрагментов. И ссылку на экстранет-ресурсы с красивой межвидовой эротикой. Говорят, это помогает. — Хорошо, — процедил Лейтенант. — Ты высказался, сержант. А теперь слушай команду. Проверить лабораторию необходимо сегодня же ночью. Чтобы не ослаблять гарнизон, отправляйтесь малой группой. Молчун, Костоправ. — Он внимательно посмотрел на меня. Я кивнул. Ну и что, что ночь? Если что, вколю стимулятор. Тем более, что накануне я выспался. — Гоблин. Там-Там. — Я тоже хочу пойти, Лейтенант! — Одноглазый поднял руку, как прилежный школяр, но Лейтенант покачал хитиновой башкой. — Ты останешься здесь. Если эти уроды разнесут баррикаду, только ты сможешь удерживать барьер. — Лейтенант, мы против, чтобы док уходил, — из-за моей спины раздалось угрюмое рычание. — А если кого-то поцарапает? — Уж ты-то, Хагоп, как-нибудь справишься, — усмехнулся Лейтенант, глядя на расталкивающих толпу кроганов. — Вас с Отто можно вдвоем выпустить против тяжелой турели, выдав пачку мозольных пластырей. Это сущая правда. Отто и Хагоп, единственные кроганы в Отряде, славятся способностью выходить живыми и почти целыми из самых жестоких заварушек. Парням уже хорошо за пятьсот лет, количество шрамов на их шкуре и засечек на гребне не смогу точно подсказать даже я, а легенда, бродящая среди братьев Отряда, гласит, что Отряд будет жить, пока живы Отто и Хагоп. Это значит, что еще лет пятьсот, не меньше, у наших нанимателей будет, кому платить кредиты. Кроганы живут долго. Хагоп почти печально вздохнул и, хлопнув собрата по спине с такой силой, которая сломала бы шею даже турианцу, произнес: — Тогда, если что, выносишь меня ты, Отто. — А с тебя потом ринкол, Хагоп, — ответил Отто и вернул приятелю сдачу. Пол блока под нами опасно затрясся. — Все свободны, — подал голос Капитан. — Костоправ, отчет о разведке с тебя. Я коротко кивнул. Ночка ожидалась веселая.***
Прямо за толстой металлической стеной, служившей границей колонии, начинались густые заросли кустарника с колючими мясистыми стеблями. В здешних джунглях, по слухам, которые мне совершенно не хотелось проверять, обитали твари, от укусов которых ни одна из рас Совета пока не изобрела противоядия. И теперь, когда мы гуськом крались по узкой, почти заросшей тропинке, мне казалось, что из-за причудливо переплетенных стволов и ветвей мне в спину смотрит множество глаз. — Кто-нибудь в курсе, что именно случилось в лаборатории? — шепнул я. Молчун пожал плечами. Гоблин нервно замотал головой, стискивая руками свой пистолет. Там-Там, выдержав театральную паузу, сообщил: — Я знаю. И Одноглазый знает. Дьявол, док, если это действительно то, о чем мы думаем... Я остановился и схватил Там-Тама за жесткое тощее плечо. В темноте я мог видеть лишь белки его глаз, зубы и подсветку на гермокостюме. Там-Там — брат Одноглазого. Тоже биотик. И с ним точно так же ни черта не понятно. — Вы что-нибудь слышали о проекте «Форвалака»? — пробормотал Там-Там, и я могу поручиться, что он приобрел ровно тот же цвет, что и его брат парой часов ранее. — Слышал, — закивал Гоблин. — Засекреченная технология. Незаконченный эксперимент. Оружие необычайной силы. Разработка прекращена по непонятным причинам. — И что, результат незаконченной разработки до сих пор хранился в забытой всеми лаборатории? — опешил я. — Валялся там, ожидая, пока его не сопрут? Там-Там, нервно дернув плечами, помотал головой и прошептал: — Все гораздо хуже, Костоправ. Гораздо. Хуже.***
Металлические блоки лаборатории густо затянуло все той же буйной растительностью. Где-то в глубине окружавшего нас мрачного леса вопило какое-то животное, а в красноватом небе висел крупный астероид, будто готовясь рухнуть нам на голову. Света решительно не хватало, — у планеты, на которой располагается Берилл, нет луны — но мы, даже не сговариваясь, не решались воспользоваться фонарями, чтобы все эти щелкающие, кричащие, ужасающе молчащие зверюги из джунглей не возжелали на нас броситься. — Мне одному кажется, что из этого строения вот-вот повалят зомби? — Я попытался сделать так, чтобы мой голос звучал бодро, но в результате раздался какой-то идиотский писк. Молчун покачал в воздухе раскрытой кистью, дескать, «что-то вроде». Гоблин вжал свой узкий череп в плечи. Там-Там врос в землю, нервно проверяя пальцами запасы энергокапсул на поясе. — Ладно, глупая шутка, — снова пискляво выдавил я, вытаскивая дробовик. — Но двери, как я посмотрю, открыты. Нас ждут, господа. Отучившись в медицинском университете и работая врачом в колониях, я видел всякое. Морги, больницы для безнадежно хворых, забитые трупами жилые отсеки после восстаний и набегов наемников. Но, клянусь собственным биопаролем к Анналам, страшнее, чем здесь, мне не было никогда. Лаборатория была пустой. Слишком пустой, чтобы казаться мирной и заброшенной. Мы инспектировали отсек за отсеком, взламывая закрытые двери, и с каждым шагом волосы у меня под шлемом приподнимались еще на пару миллиметров. — Вот задница! — не удержался от вскрика Там-Там, когда мы открыли очередную комнату. Я сделал фонарь поярче, и от открывшегося зрелища меня, врача, видавшего в жизни всякое, чуть не вывернуло наизнанку. Кости, разбросанные по просторной зале, казались старыми. Их было много, очень много, и я видел вовсе не целые скелеты. У одного не хватало руки. От другого осталась половина — вторая, начиная с тазовых костей, валялась поблизости. На части скелетов еще виднелись остатки сгнившей кожи. Я инстинктивно глубоко вздохнул и тут же пожалел об этом — густой запах старого склепа пробился даже через воздушный фильтр на моем шлеме, предусмотрительно закрученный до предела. — Смотрите, — прошептал Там-Там, указывая рукой, подсвеченной биотическим мерцанием, в глубину залы. — Капсулы... У противоположной стены действительно стояло несколько толстостенных стеклянных капсул, похожих на те, что используются медицинскими судами Альянса для перевозки тяжелораненых. Все указывало на то, что капсулы совсем недавно были еще включены и использовались по назначению. И это было странно — для давно заброшенной лаборатории, во всяком случае. Теперь они стояли открытыми, приглашающе распахнув полукруглые створки. — Это очень старые трупы, — я, наконец, сбросил оцепенение и присел на корточки возле горки костей. — Ничего не понимаю... — Вон там, в углу — более свежие, — Там-Там, осторожно перешагивая через разбросанные по полу части скелетов, углубился в плохо освещенный конец залы. Я последовал за ним и, увидев, наконец, то, что там хранилось, в очередной раз невероятным усилием подавил приступ рвоты. Это были свежие кости, еще с ошметками мяса, и они определенно были не человеческими. — Капсулы вскрыты несколько дней назад, — раздался воодушевленный голос Гоблина, который с истинно саларианской любознательностью взялся изучать оборудование. — Не вижу отпирающего устройства на дверцах. Открыты удаленно. Возможно — с пульта. Питались от стационарного блока на основе нулевого элемента. Хватило бы еще лет на сто. Сейчас отключены. Внутри — остатки питательной жидкости. — Ничего не понимаю... — я поднялся с корточек и сделал несколько быстрых шагов назад. — Кости человеческие — старые. Кости животного — свежие. Капсулы вскрыты несколько дней назад. — А чего тут понимать, Костоправ? — просипел Там-Там и закашлялся. Похоже, не один я тут страдал от вони. — Вон — еще одна капсула. Разбитая. Я повернул голову в направлении, куда указывала его рука. Действительно, капсула стояла в углу наискосок, почти незаметная за массивным лабораторным шкафом. Стекло на ней был пробито. — Форвалака вырвалась из капсулы, уж не знаю, кто помог ей выйти из стазиса, — продолжил Там-Там. — Возможно, произошел сбой в системе жизнеобеспечения. Убила ученых, которые в то время находились в лаборатории. Возможно — ее удалось ликвидировать, потому что мы не видели следов бойни в других отсеках. Чудом... Наверное, она к тому времени еще не до конца проснулась... — Ну с этим более или менее понятно, — кивнул я. — О произошедшем узнали, лабораторию закрыли. — Да, — согласился Там-Там. Молчун подошел ко мне, положил руку мне на плечо и слегка сжал. Лицо его за стеклом шлема казалось озадаченным. — Ты будто бы не предполагаешь, а знаешь наверняка, что случилось, — я пытливо посмотрел на Там-Тама. Он потупился и выдохнул: — Да... В смысле... Да, слышал кое-что. Мы с Одноглазым сталкивались... вернее, сталкивался один наш знакомый ученый. Это — не единственная лаборатория, в которой пытались разводить форвалак. И не единственная, где эксперимент не удался. — Это все чудесно, Там-Там, — вздохнул я. — Я понял почти все. Кроме одного. Молчун выразительно кивнул. Мы знаем друг друга довольно давно и умеем объясняться без слов. У него в глазах стоял тот же вопрос. — Что такое «форвалака»?***
— ...форвалака — это результат генетико-кибернетического эксперимента над черным леопардом из Юго-Восточной Азии, — Там-Там терпеливо пересказывал Капитану и Лейтенанту то же самое, что живописал нам в лаборатории, гарантировав каждому из побывавших там несколько ночей кошмаров. — Попытка вывести боевого зверя, которому будут не страшны пули, биотика, болезни и старость. Попытка, которую даже можно считать удачной — зверюга вполне себе получилась. Но проблема в другом. — Никто не был готов к тому, что с ней придется как-то справляться? — уточнил Капитан. Там-Там с готовностью кивнул. — А я говорил! — выкрикнул Одноглазый, почти вскочив с места, но увесистая рука Ильмо, упавшая на плечо, его удержала. Он тяжело вздохнул и опустил голову. — Когда-то одна из форвалак, вырвавшись из капсулы, перебила целую толпу ученых, — начал я, перелистывая на холоэкране датапада страницы из секретных документов, которые удалось достать через одного знакомого в «Экзо-Гени» буквально за несколько минут до собрания. — Лабораторию закрыли. Результаты эксперимента окончательно засекретили. Как утверждает Там-Там, выводили их не только на Берилле, но, к сожалению, мне не удалось разузнать ничего о других институтах. — Научились бы у батарианцев варренов дрессировать для начала, — раздосадованно произнес Капитан. — Что сейчас творится в лаборатории? — Судя по всему, кто-то нарушил целостность остальных капсул, которые, как мы поняли, было решено не трогать, а оставить, как есть. Возможно, ученые надеялись, что со временем смогут найти способ все-таки сделать зверей управляемыми. Возможно — что со временем чудовища сдохнут, и проблема решится сама собой. — Не удалось, — хихикнул Гоблин. — Полный крах. Людям не стоит лезть в науку. — А ты бы помолчал, жабеныш! — вклинился Одноглазый. Степень его нервного возбуждения можно было оценить даже без специальных приспособлений. — У истоков проекта стоял саларианец! — Саларианец придумал, — пожал плечами Гоблин. — Отдал бразды. Люди все испортили. Наверняка, что-то напутали. — Молчать! — Капитан хватил пятерней по столу так, что его железная армейская кружка, описав дугу, свалилась под ноги Ильмо. Ильмо невозмутимо поднял ее, сдул пыль и поставил обратно на край стола. — Сколько капсул вскрыто? — Четыре, — вздохнув, произнес я. — Это значит, что по Бериллу сейчас бегает четыре безумных, генетически модифицированных леопарда-убийцы, напичканных кибернетическими имплантами? — Один, — почти ободрительно произнес Там-Там. — Троих других он сожрал, прежде чем пробить дыру в крыше и слинять. — Погодите, — вмешался Лейтенант, подпрыгнув на своем стуле. — Это зверюга смогла пробить дыру в многослойной крыше с антирадиационной и противометеоритной защитой? Я, Молчун, Гоблин и Там-Там синхронно кивнули. — Если бы не дыра, мы бы там задохнулись, — улыбнулся Там-Там. — Свежий воздух, — подытожил Гоблин. — Полезно для здоровья.***
Вести о том, что по Бериллу бегает зверь-убийца, разнеслись быстро. Конечно, мы тоже приложили к этому свою руку. В итоге это стало тем самым «из ряда вон выходящим», которое, по мнению Одноглазого, должно было остановить бунт. Никто лишний раз не желал выходить из домов. «Синие Светила», собравшись за несколько часов, покинули космопорт, едва не устроив в спешке несколько воздушных аварий. На колонию навалилась оглушающая, угрожающая, приводящая в ужас тишина. Тем не менее, дело было все еще дрянь. — Наша потасовка со «Светилами» не осталась незамеченной, — сообщил Лейтенант. — Несколько местных шишек делят между собой стул синдика. Старик, по мнению оскорбленной общественности, не смог удержать в колонии устраивающий всех порядок. Нас с нескольких сторон аккуратно попросили не вмешиваться. — Но мы ведь получаем кредиты от синдика, а не от каких-то там торгашей «красным песком»? — недовольно сказал я. Лейтенант просверлил меня взглядом. — Разве решение подобных проблем не входит в наш контракт? — не унимался я. — Понятно, что дело мутное, но Отряд всегда четко соблюдал договоренности. Мы — его личная маленькая армия, и если дело дойдет до мордобоя, мы должны встать между ним и теми, кто придет эту самую морду бить. — Док, — властно сказал Капитан. — Пока что решаю здесь я. И я не собираюсь допускать того, чтобы мы все передохли из-за этого ублюдка. — У нас есть кодекс чести, — возразил я. Не то, чтобы я обнаглел. Я просто знал, что этот вопрос необходимо поднять до того, как чей-то чужой ответ на него сыграет по нашей репутации. — В каждом кодексе есть лазейка, — понизив голос, произнес Лейтенант. — Никто ведь не обидится на нас, если мы честно упустим убийцу, пробравшегося в Бастион? Меня пронзила догадка. Холодная, неприятная, очень четкая. Я вспомнил случившееся два дня назад, странного гостя в черном скафандре, вести о готовящемся покушении. Горячка целого дня бунта и потрясение, сопутствовавшее прогулке до старой лаборатории, почти стерли это из моей памяти. А зря. Это все была игра. Отлично продуманная, четко просчитанная. — Душелов? — почти прошептал я. Капитан кивнул. — В чем соль? — с недоумением спросил Ильмо. — Нанимателю Душелова, — Лейтенант тщательно избегал называть имя «Госпожа», — нужен контроль над Бериллом. После того, как нынешний синдик по несчастной случайности — и, конечно, вопреки нашим искренним усилиям защитить его даже несмотря на потери в кровопролитной стычке с «Синими Светилами» — отойдет к духам, на его место посадят нужного человека. Люди нанимателя Душелова займут правильные позиции в колонии. А мы, — Лейтенант на мгновение осекся, — с чистой совестью направимся через ретранслятор. Наша репутация будет чиста, как слеза младенца-азари. — Этот финт достоин того, чтобы оказаться отмеченным в файлах Анналов, — зачем-то сказал я. Капитан усмехнулся. — Для этого мы тебя и позвали, док. Кто бы сомневался.***
Вечер ознаменовался очередной порцией дерьмовых новостей. С Лейтенантом связались караульные с пропускного пункта у Бастиона, который занимал синдик. По их словам, у ворот собралась остервеневшая толпа, требовавшая крови. — Чего хотят? — У выхода с базы я раздавал панацелин, а Ильмо командовал погрузкой штурмовых бригад в шаттлы. — Требуют, чтобы синдик вышел к людям и дал комментарии относительно слухов о форвалаке, — угрюмо ответил Ильмо, проверяя плечами свою снайперку. — Якобы пресса. Якобы оскорбленная общественность. Сканеры показали, что пресса и общественность тащат на себе слишком много оружия. Ты с нами, док? — Ясное дело. — Я устремился в дружелюбно раззявленный шлюз шаттла. Когда «Кадьяк» оторвался от земли, в голове осталась только одна-единственная мысль. Сегодня. Потому что три дня прошло. Потому что завтра нас ждут в космопорту. Тук-тук. Тук-тук. Бастион назвали Бастионом не просто так. Эта полукруглая башня и в самом деле похожа на древнюю крепость с туристических открыток. Разве что в средневековых крепостях не было периметра, укрепленного электростатическими щитами, на сторожевых вышках не стояли тяжелые турели, а на крыше не было места для посадки небольшого корабля межпланетного класса. Раньше все было куда проще: кирпич, бойницы, глубокий ров под стеной. Возможность вылить на осаждающих пару котлов кипящего масла. — Доложите обстановку, — рявкнул в омнитул Ильмо, ловко усаживаясь за включенный щит. — Держим первую линию, сержант! — прохрипел радиомодуль. — Штурмовики на позициях, ведем огонь. — Отлично, отбой! — крикнул Ильмо и вскинул на плечо свой «Богомол». — Иди внутрь, док. Тут мы и без тебя разберемся. Я рванул перебежками между щитов и импровизированных баррикад, вслушиваясь в стрекот очередей за спиной. Неорганизованную толпу, пусть даже и с подкреплением из местных банд, наши ребята сомнут быстро, возможно, даже не оцарапавшись. — Я же вам, ублюдки! — Мимо, полыхая синевой щита, прогрохотал Хагоп. Отто тяжело шагал вслед за ним, уперев в массивное плечо приклад штурмовой винтовки. Эти двое могут разметать в клочья целый взвод наемников, даже не вспотев. Порой тебе вовсе не нужна армия. Тебе просто нужен кроган. Я взлетел на ступени перед входом в башню, быстро приложив руку к считывателю. Дверь приветливо моргнула зеленым, и я радостно провалился внутрь. Тут, по крайней мере, было тихо. Ночь, чтоб ее, была еще молода. Я устроился на третьем этаже башни, где было достаточно места для перевязки раненых. Несмотря на все мастерство наших ребят, они неминуемо начали уставать. Пострадавших становилось все больше и больше. Пуленепробиваемое стекло огромного окна показывало картинки, которые мне совершенно не нравились. Бунтовщики ворвались во двор бастиона, раскидав нашу первую линию. В темноте вспыхивали и гасли линии очередей, то и дело ярко светились лиловые сполохи биотических ударов. Крики были слышны уже даже здесь. Я стоял, устало растирая переносицу — несколько дней сна урывками начали давать о себе знать. Глаза слипались, но расслабляться было рано. В любой момент и мой дробовик мог оказаться нужен. Когда я, в очередной раз моргнув на пару долгих секунд, открыл глаза, то с трудом удержался, чтобы не заорать в голос. Из темноты на меня смотрели ярко-голубые глаза. Сияющие, как отражающие полосы на фрегатах Альянса. Нечто мягко отпрянуло, молниеносно повернулось и почти неслышно, крупными скачками понеслось вверх по металлической лестнице. Я поднял к губам омнитул, ощущая, как холодеют пальцы. — Капитан. — К черту субординацию. Не сейчас. И вообще я — не военный. — Форвалака направилась к верхним этажам. Надо предупредить патрули. — Отставить, — ответил Капитан. — Капитан, но... — Отставить, док. Оставайся на месте. Никто не будет подставлять свою шею сильнее, чем уже подставил. Сверху раздался истошный крик, от которого у меня подкосились ноги. В дверь моего отсека, едва не сложившись на пороге в стопку, ввалились Одноглазый, Гоблин, Молчун и Там-Там. — Ты видел, Костоправ? — выпалил Одноглазый. — Я видел некоторое дерьмо, у которого светились глаза, — ответил я, ощупывая патронташ с запасом термозарядов. — Ты об этом? Одноглазый коротко кивнул. Капитан в моем омнитуле, как оказалось, еще не отключился. — Сделайте все, что в ваших силах. — Иногда перемена чужого мнения очень и очень радует. — Лейтенант идет к вам. Мы осторожно продвигались вверх по винтообразной лестнице Бастиона, то и дело вздрагивая от диких криков, что доносились с верхних этажей. Модифицированный леопард устроил обильную жатву из наших парней и личной охраны синдика. — Как убить эту тварь? — шепнул я Там-Таму. — Ты у нас тут, судя по всему, единственный эксперт. — Не знаю... — испуганно ответил он. — Из того, что я о них слышал, могу заключить лишь, что мы при наличии удачи сможем ее, по крайней мере, спугнуть. — Брось, Там-Там, она — наполовину синтетик, — фыркнул Одноглазый. — Возможно, получится перегрузить импланты, а пока она будет отходить — снести ей черепушку. — Заморозка, — предложил Гоблин. — Полониевые патроны. Костоправ, у тебя есть полониевые патроны? — Я — врач, мать вашу, а не снайпер! — шепотом прокричал я. Мы двигались дальше. Невероятно, но я почти чувствовал кожей, что расстояние между нашей группой и чудовищем сокращается. Верхний этаж башни представлял собой круглый замкнутый коридор, разделенный на сегменты-комнаты. В секторе на двенадцать часов находился лифт к кабинету синдика. — Не думаю, что кошечка умеет нажимать на кнопки, — попытался схохмить я. Молчун наградил меня уничтожающим взглядом. Крики доносились все ближе, а запах статического электричества, исходивший от щедро презентованного мне Молчуном щита, отлично справлялся с задачей заглушить густой аромат крови. Разумным расам, конечно, стоило исследовать космос, научиться управляться с темной энергией и укротить нулевой элемент, чтобы потом планету за планетой выкосили полукошки-полуроботы. Мы разделились. Левую часть коридора взяли на себя Там-Там и Гоблин, в правую отправились Молчун и Одноглазый с бесполезным довеском в виде меня. Было решено попробовать заключить форвалаку в стазис, а потом вызвать подмогу. Или быстро убежать — если со стазисом ничего не выйдет. Под ногами хлюпало что-то скользкое, я догадывался, что именно, и от осознания этого мучительно хотелось блевать. Коридор был устлан телами. От некоторых, несмотря на кажущуюся прочность гермокостюмов, были оторваны части. Я не хотел выискивать их взглядом. Просто шел дальше, вцепившись в дробовик. Очередной истошный крик, последовавший за звуками выстрелов, застал нас почти в конце нашей половины коридора — я уже видел площадку перед лифтом. Через мгновение из-за поворота выскочил Гоблин, полыхавший биотикой, как рождественская елка. — Она, — залопотал он, яростно жестикулируя, — там! И... Там-Там... Одноглазый стартовал с места со скоростью сверхзвуковой ракеты. Я несся следом, краем сознания успев удивиться прыткости старикашки. Или не старикашки? А, к черту... Трупов в этой части башни было вдвое больше. Возможно, здесь располагалось что-то вроде комнаты отдыха. Наши ребята. Охранники синдика. Пара человек обслуги, попавшей не в то время и не в то место. За спиной загрохотал голос Капитана — он все-таки нас нагнал: — Где зверь? Я обернулся. За Капитаном с винтовкой наперевес бежал Лейтенант, забавно перебирая длинными тощими ногами. За Лейтенантом — еще несколько наших, ощерившиеся дулами дробовиков и пистолетов. — Пойдем, Костоправ, — меня кто-то дернул за предплечье. Одноглазый. Я никогда не видел его таким — растерянным, ошарашенным. — Там-Таму нужно помочь. Было трудно объяснить, почему я не могу помочь Там-Таму. Парень походил на вскрытую консервную банку с атлантической макрелью. Гермокостюм был разорван, щитки погнуты, исподнее, черное от крови, не скрывало ни сорванной с костей плоти, ни распоротого живота. Там-Там еще дышал. Крепкий сукин сын. Но я уже ничего не мог для него сделать. Даже если бы сейчас у меня за окном болтался шаттл какой-нибудь роскошной клиники с Цитадели, они бы тоже ничего не успели предпринять. Кровавый след — вернее, следы, огромные следы огромной кошки — тянулся от тела Там-Тама в сторону лифтовой шахты. Кто-то истошно орал на самом верху башни. — Мы уходим, — сипло скомандовал Капитан. — Но... Тварюга ранена, ее еще можно догнать и добить! — воскликнул Одноглазый, вцепившись в перчатку умирающего брата. — Отставить, — Капитан прикрыл глаза и стиснул зубы. — Контракт аннулирован. Мы уходим.***
Над Бериллом всходило бледное низкое солнце. За нашей спиной колония гудела, как разбуженный улей. Гибель синдика от клыков ужасной твари, с одной стороны, шокировала, с другой — предоставила оставшимся массу возможностей. Вскоре тут начнется новая война, если, конечно, посланник Госпожи и Ариа не успеют — или не успели — быстро договориться. Посланник Госпожи. Я стоял в космопорту, держа в руках рюкзак со своими нехитрыми пожитками, в основном, инструментами и набором мобильных медицинских сканеров. Огромный черный корабль раскрыл перед нами свое брюхо, и мне казалось, что я готовлюсь ступить в нутро чудовищного кита. — Я никуда не полечу, — скрипнул зубами Одноглазый, топтавшийся рядом со мной. — Не говори ерунды. — Ильмо схватил его за плечо. — Нам всем нужно отсюда сваливать. — Я найду эту зверюгу и придушу ее голыми руками, — не унимался Одноглазый, пытаясь высвободиться из хватки Ильмо. По его коже начали бегать нежно-голубые молнии. На месте Ильмо, я бы его отпустил, но мой приятель-сержант всегда был упорной сволочью. — Нам. Надо. Делать. Ноги, — отчеканил он. — Пошли, придурок, не заставляй меня... Одноглазый почти успел открыть рот, чтобы разразиться очередной героической тирадой, но тут же замер, потешно округлив глаза, окруженный мерцающим полем стазиса. Молчун. Молчун всегда вовремя. — Вот и славно, Молчун, — хмыкнул Ильмо. — А теперь, будь добр, перетащи его на борт. Я понимал боль Одноглазого и отчасти поддерживал его желание отомстить за брата. Там-Там был другом нам всем. Но такой же однозначной правдой было то, что нам действительно пора было сматываться из Берилла. Этой колонии мы уже ничем не были обязаны.***
Мы построились на просторной средней палубе корабля, чувствуя, как мерно гудит ядро двигателя, как один за одним запускаются дамперы инерции. Наш новый наниматель, все так же не поднимая забрала черного шлема, медленно шел перед строем, а за ним семенил паренек в черной форме, отмеченной знаком белого черепа, с каким-то ящиком. Приглядевшись, я увидел, что точно такие же значки, вынимая из ящика, Душелов крепит каждому на щитки на груди. Остановившись передо мной, он усмехнулся. Это прозвучало, как усмешка капризной девицы, которая знает себе цену. — Добро пожаловать на борт, док, — пропел Душелов женским голосом и мягко приложил значок к моей груди. Магнит, присасываясь к металлу, издал мягкий стук. — Рады видеть вас на службе у Госпожи. Госпожа... Я пытался откопать из недр памяти все, что когда-либо слышал на ее счет. Ничего однозначного, только безумные легенды. С нижней палубы внезапно раздался болезненный вой. Это было вовсе не звуком от включения модулей двигателя. Это кричало животное. Внезапная догадка пригвоздила меня к застеленному антишоковым покрытием полу палубы. Душелов смотрел на меня, и я могу поклясться, что за глухо-черным забралом шлема я увидел блеск улыбки. Тук-тук, раздалось из-под моих ног. Тук-тук.