Фетишизм

— Почему вы с Намджуном расстались? — Тэхён мешает трубочкой остатки молочного коктейля в стакане и смотрит в окно. Там снова дожди, и иногда в голове заседает мысль, что это всё непролитые слёзы людей льются на землю. Именно такое состояние у него сейчас на душе. Они сидят всё в том же кафе, в котором когда-то встретились впервые. Здесь всё так же вкусно пахнет булочками с корицей, милая официантка разносит апельсиновый сок в высоких расписных бокалах и кофе в серых чашечках. Жизнь течёт своим чередом. Вот звенит колокольчик у входа и мужчина в зелёном дождевике заходит вместе с собакой, стряхивает капли влаги на пол и немного на посетителей, а его золотистый ретривер важно шагает между столиков. Когда пёс проходит мимо Тэ, парень улыбается и погружает пальцы в мягкую влажную шерсть. Животное совсем не против, тычется мордой в чужую коленку и подставляет шею ласкам. Тэхён думает, что было бы здорово, если бы и с людьми было так же просто. Сейчас бы протянуть руку, погладить Юнги по жёстким черным волосам и не получить по голове, за то, что до такого прекрасного и драгоценного Мина дотронулся. Тэ представляет, как бы парень растекался под его уверенными ладонями, как бы жмурились серые глаза… -…Так что всё довольно банально. Тэхён, ты меня вообще, блять, слышишь?! — доносится до парня как через вату, так что внимание на слова Юнги он обращает лишь после того, как ему на голову опрокидывают стакан колы. Сладкая жижа стекает по лицу, щиплет глаза и пачкает одежду. Ткань моментально липнет к коже, и Тэ морщится от мерзких ощущений. Юнги же в этот момент просто клинит. Вид текущей по лицу младшего жидкости отчего-то до жути возбуждает. Так, что стреляет в кончики пальцев. От того, как Ви морщится и слизывает капли с губ и подбородка, можно просто-напросто спустить прямо сейчас. — Блять, да ты чокнутый, — шипит тем временем Ким, спешно утираясь салфетками, но это никак не помогает — сладость успешно впиталась в одежду, а шею и лицо чуть ли не печёт. Мерзко. — Тебе под стать, — Юнги рычит и вообще соображает слабо. Ему хочется слизать блестящие сахарные дорожки, но он ещё не настолько сошёл с ума, чтобы делать это прямо в кафе. Поэтому на запястьях младшего смыкаются холодные тонкие пальцы, а его самого тянут прочь на улицу. Красивый, но чужой пёс остаётся дружелюбно махать хвостом где-то за спиной. Юнги не любит собак. Ему по душе свободолюбивые, самодостаточные коты. Ну и свалившиеся чёрт знает с какой планеты кролики-психи тоже подходят. Стоит выйти на улицу, как снова хочется вернуться обратно, в тепло. Холодный ветер приносит дождевые брызги, а скатывающиеся с козырька у вывески капли падают Тэхёну на нос. Ви от этого морщится смешно до жути, трёт кончик носа пальцами и демонстрирует Мину свою до жути недовольную мордашку. Брюнет закусывает губу и опускает голову, чтобы хоть так скрыть улыбку, что сейчас сдержать невероятно трудно. Дождь растекается каплями по земле, а Ким чувствует себя невероятно счастливым, потому что они с Юнги стоят под вывеской любимого кафетерия, в нескольких сантиметрах от них настоящее стихийное буйство, а старший трогательно обнял сзади и укрыл полами своей толстовки, ведь мелкий же мокрый от колы, простынет. — Я думаю, мы похожи на дождь, — невесть почему шепчет Тэхён, сжимая чужие ладони на своей талии. — Жизнь пролетает так быстро. Кажется, ещё только вчера стоял в ряду первоклашек, а сегодня… — А сегодня спишь до полудня и пропускаешь пары, потому что прошедшую ночь успешно протрахался… — Фу, всё-то ты опошлишь! — ТэТэ шипит и выворачивается из объятий. Губы поджимает обиженно и неосознанно высовывается дальше козырька, тут же вымокая полностью. Юнги стоит рядом и ржёт как накуренный, потому что: «Ты такой идиот, Ким Тэхён!», и как вообще можно выглядеть настолько нелепо, когда это всего лишь дождь?! Мину на самом деле сейчас весело до жути, как не было уже давно. С младшим комфортно, младший слабее морально, что ли. Он смотрит с щенячьим обожанием, но при этом не стелется и в попу не целует, знает точно, чего хочет, и от этого дать ему желаемое хочется ещё больше. И Юнги даже немножечко плевать, что он, вообще-то, суровый мужик, и всякие там нежности — не для него, потому что дождь льёт похлеще душа, Тэхён боится щекотки, а прохожие смотрят на них, как на полных придурков. И да, блять, Мин Юнги смело заявляет на весь свой крохотный мирок — ему хорошо с чокнутым пиздаболом Ви.

***

— Хэй, хён, кем ты работаешь? — Ви подползает сзади и обнимает Юнги поперёк груди, укладывая ушастую голову на чужое плечо. Небо, кажется, проясняется, ведь за окном уже не так пасмурно, вдалеке даже солнышко через тучки проглянуло. — А тебе разница есть, мелкий? — Мин щурится и напыщенно фыркает, хотя, признаться честно, ему приятно, что хоть кому-то есть дело до его жизни вне постели. — Нет… Тэхён смущённо опускает взгляд и замолкает, думая о чем-то своём, явно космическом, и посапывая старшему в ухо. Голые, они сидят на кровати, укутавшись в одно одеяло на двоих. В воцарившейся тишине стук проворных пальцев по клавишам старенького ноутбука слышен особенно отчётливо. Мокрая одежда сохнет в ванной комнате. — А что ты пишешь? — Тэхён, как истинная егоза, не может усидеть спокойно дольше нескольких минут. Он вообще искренне считает, что прошёл уже целый час, хотя, на самом деле, лишь каких-то три минуты. Юнги вопрос игнорирует и продолжает строчить. Затем останавливается, перескакивает взглядом со строки на строку, что-то спешно стирает и печатает вновь. Тэхён лезет посмотреть через плечо, и это не остаётся незамеченным. Крышка ноутбука хлопает просто с оглушительным стуком, а Ви обиженно шипит, потому что ему только что дали подзатыльник. — Тебя не учили не совать нос в чужое? — Тэхён готов поклясться, что Юнги сейчас не на шутку зол. У того глаза горят недобро, поэтому Тэ медленно отползает назад, не учтя одеяльный кокон и коварство своего любовника. Юнги всего лишь чуть дёргает за полы одеяла, а Ким уже падает лицом в чужие колени и поскуливает. — Ким-блять-Тэхён, ты грёбаный ребёнок, и ты мешаешь мне работать! — Мин злится совсем не по-детски, вот только Ви плевать. Он утыкается носом в плоский живот, дышит в самый пупок и обнимает поперёк спины. Потом целует возле самого паха, приподнимается и лижет шею, как безумный. — Мудак, — констатирует старший, но совсем не против того, чтобы парень продолжал. Прядки высветленных волос щекочут грудь, а руки младшего невероятно горячие, от них плавиться хочется сладкой ватой на солнце, а ещё на стену лезть. Тэхён мягко касается губами щёк, трётся кончиком своего носа о минов и прижимается близко-близко. Мелкий глаза закрывает, пока оглаживает не по-мужски хрупкие плечи парня и зарывается пальцами в мягкие тёмные волосы. Киму целоваться нравится невероятно, и, кажется, ему всегда будет мало губ этого грёбаного эгоиста. Тэхён ради него, вот честно-честно, и в огонь, и в воду. Тэхён счастлив каждую минуту, когда этот низкий, татуированный, обалденно красивый парень с ним рядом. — Я люблю тебя, — Ви дышит часто-часто, целует куда ни попадя и отпустить боится, а ещё где-то под рёбрами саднит, потому что Юнги после этих слов мгновенно напрягается и пытается отстранить от себя. — Ты же понимаешь, что всё это несерьёзно?       Внутри младшего всё холодеет. Потому что это всё не серьёзно для самого близкого человека. Это всё не серьёзно больно вибрирует во всём теле. — Не для меня, Юнги. Слёзы сами наворачиваются, но Тэ держится. Ему кажется, если он сейчас заплачет, то будет выглядеть ещё более жалко. Его разносит и заносит, ему в сердце что-то впивается и разрывает изнутри. Тэхён готов вот прямо сейчас пеплом рассыпаться в чужих руках, потому что его смысл жизни растоптали напрочь. Это даже хуже, чем вены резать, там хотя бы боль осязаемая, Тэхён знает, он пробовал. Он вообще многое пробовал, но ничто не может сравниться с тем, как медленно его убивает самый любимый человек. Ему утонуть хочется, потому что он врезался по самое «не хочу», как грёбаный Титаник. — Ты слишком много смысла вкладываешь в… — договорить Юнги не успевает. В комнате раздаётся оглушительный шлепок, а когда до старшего доходит, что же произошло, Кима в комнате уже нет. Он закрылся в ванной и рыдает слишком громко, потому что слышно, даже если не вслушиваться. Мина злость берёт от этого. Щека горит, словно к ней тлеющий уголь приложили, а самому даже пошевелиться страшно. Он сам не верит до конца, что сказал это, и правильными свои слова совсем не считает. Юнги злится на себя, только что уже можно сейчас сделать? Подойти к двери в ванную, поскрестись, как бедный родственник? А сказать что? «Прости, не хотел обидеть, но ты же знаешь, я с тобой только из-за секса…» Нет, брюнет всегда знал, что он сука ещё та, и считаться с мнением других даже не пытался, но в этот раз стало невероятно стыдно. С мелким было хорошо, с ним можно было расслабиться и быть собой всегда и во всём. Парень собирает свои вещи быстро-быстро, ведь их и немного совсем, наспех обувается и выскакивает в подъезд, громко хлопнув дверью. Уже на улице Юнги понимает, что оставил у Тэхёна свою зажигалку, но возвращаться ради этого… хм, как это будет? «Эм, привет, я только что растоптал твои чувства, но, знаешь, там на столе моя зажигалка лежит, можешь принести? Вещь дорогая всё-таки…» Чушь, да и только.

Музыкальное сопровождение: Merlin Manson-Coma Black

А Ким где-то там остался, в своей квартире, рыдающий и жалкий, даже не подозревающий, что у старшего внутри тоже всё на части разлетается, расползается сгоревшим муравейником куда угодно, но только лишь бы вон из этого человека. Юнги рвёт и крутит всю дорогу до дома, до самой квартиры в центре столицы. Погружённый в свои мысли, он не здоровается с консьержем, пешком проходит четырнадцать лестничных пролётов, долго-долго шарит в карманах в поисках ключа, пока не вспоминает, что у него вообще-то карточка-пропуск в телефон встроена. В квартире пусто, тихо и воздух затхлый, потому что не проветривалось давно. Серый, как жизнь Юнги, кот лениво выглядывает на шум и приветственно мажет по ногам парня хвостом, после чего на кошачьего обожателя выливается ушат мяу-ругательств, которые Мин попросту игнорирует. У брюнета дерёт горло и под самой кожей, хочется снять с себя шкуру и прополоскать в хлорке раза три, чтоб от всякой заразы избавиться… В шкафчике на кухне — старая полудохлая зажигалка, в пальцах любимые ментоловые, а в груди — дыра размером с космос. В наушниках ёбанный пиздец на самом деле, потому что музыкальный депрессняк добивает, говоря откровенно. Он не знает, тонет или плывёт, потому что разум бездействует, а сердце стучит в такт поцелуям Тэхёна прошлой ночью. Да и вообще паршиво всё как-то, несправедливо, только вот раздумывать ни над чем не хочется. На телефоне пропущенных с десяток от Хосока и ещё два десятка с напоминаниями о сдаче текстов, чтоб его! Ближе к вечеру Хосок внаглую заявляется в его квартиру, неизвестно каким местом почувствовав, что «Мин, ёбнутый нахуй, Юнги дома!» На подколы и издевки Юнги не реагирует, на вопросы отвечает односложно, а про тексты и подборку битов вспоминает лишь часа через полтора, и то лишь потому, что на вопрос: «А хули вообще пришёл?» Хосок ответа не знает. Ещё через час они сидят на лавочке на улице, смотрят, как по лужам лупят дождевые капли и пьют пиво из одной на двоих банки. — Юнги… — Да? — Что случилось? — Я не знаю. Я ничего не знаю. И провалиться хочется, потому что взгляд Хоупа понимающий и сочувствующий, бесит до жути. Юнги думается, что его друг вообще всё всегда понимает, да и не осуждает никогда… — Он сказал, что любит меня… — и внутри буря-ураган-цунами. Потому что как его, такого эгоиста, любить можно? Юнги же всегда для себя, и на других реакции ноль, он там, где комфортно, а его всё равно любят. Мин привык быть сучкой эгоистичной, пригретым и любимым, только дать взамен ничего не может. Ему и с Намджуном-то хорошо было по одной простой причине — вокруг носились квохтушкой. Юнги стыдно до жути, но он сам себе признаётся, как кайфово быть любимым, когда всё для тебя, с полной отдачей и щенячьим взглядом. С Тэхёном всё по-другому, он где-то в своих мыслях и личных границ почти не нарушает, вроде и внимателен, и чувств не скрывал ни капли, но право выбора даёт и первого шага ждёт от самого Мина. И Юнги как на духу выкладывает, что ещё с первой встречи вштырило, что Тэхён красивый, пиздец, то есть, не просто красивый, а неправильный какой-то, нереальный, что целуется он по-детски и неправильно, зато вставляет от этого похлеще, чем от травы, а ещё у Тэ в глазах звезды и беспорядок в голове. И на то, как он любимые свои чупа-чупсы сосёт, залипнуть можно. Хосок отвешивает подзатыльник и смотрит пристально, потому что: — Ты дурак, Юнги. Полный. Береги его, потому что такого больше не будет. И всё, Хосок пошёл, а старший остаётся со своими мыслями наедине, он смотрит на небо, голову запрокинув, и звёзды считает. Затем смеётся полупьяно, потому что мокрый от дождя, потому что идиот и убиться хочется. Мин Юнги два дня в запое. Мин Юнги кота кормить забывает. Мин Юнги травку курит вместо сигарет и набивает новую татуировку. На ключицах появляется стая птиц черных, словно ребёнок нарисовал, и это почему-то невероятно «по-тэхёновски». В эти дни за окном, как назло, солнце светит, и на улицу выходить не стоит — жарко, только вот внутри холода, потому что: «Абонент не отвечает, перезвоните позже», и ничего не меняется. Проходит около недели, когда Тэхён наконец отвечает на звонок. У него голос уставший, сонный, и Юнги вспоминает — экзамены. Ким, кажется, не въезжает, кто звонит, разговаривает на автопилоте и на предложение приехать отвечает безразличное: «Угу». Мин смс-кой сбрасывает адрес и на нервах выкуривает две ментоловые за раз. Тэхён приезжает через грёбаных полтора часа, уставший в ебеня и смотрящий на мир полуприкрытыми опухшими глазами. Он на Юнги смотрит потерянно, затравленно как-то, и подойти совсем боится. Старший протягивает руки и сгребает блондина в объятия, крепко к себе прижимая и лишь сейчас осознавая, насколько тот его выше и шире в плечах. Ким в три погибели и носом старшему в шею, руки вокруг того оплетает и прижимается крепко-крепко — скучал невозможно просто. Брюнет по голове мелкого гладит, затылок массирует и целует попеременно в шею и плечо. Тэхён вроде взрослый и башня ещё та, но при этом как ребёнок, маленький, хрупкий, словно фарфоровый в руках Юнги, жмётся доверчиво. А потом гремит гроза, и кристальные слёзы скатываются по щекам в такт каплям дождя, потому что: — Я не могу ничего обещать, но останься рядом, пожалуйста.