"Колорадо"

Бет снимает очки и трёт глаза. Он заебалась. Заебалась разгребать эти бумаги, которых с каждым днём только прибавляется. Может ее мать и была права, что она только зря потратит время. Ее отцу, Мэд Джеку было срать. А теперь ей разгребать. И в голове совершенно мысли не о работе. В этих поганых мыслях сумасшедший байкер с небесно-голубыми глазами. Бет касается губ, ещё помнящие его смазанный, но такой нежный поцелуй. Она не должна была позволить всему этому случиться. Нет, черт побери! Но кислое вино и косяк на двоих решили по-другому. — Ты в порядке? — Никки стоит около ее столика и вглядывается в черты лица, словно так найдёт ответы. Бет даже не заметила, когда барменша успела подойти. — Ты уставшая. Если хочешь… — Все в порядке, Никки, — брюнетка выдавливает из себя натянутую улыбку, которую натягивает каждый вечер с семи до трёх. Ей не хочется, чтобы кто-то рылся в ее голове. — Проверь остатки на складе. Блонди поджимает пухлые губы и кротко кивает. Привыкла к замкнутости босса. Сколько она предпринимала попыток вывести несговорчивую Маршалл на разговор по душам? И все равно не сдаётся. Бет смотрит, как Никки уходит, виляя жопой, и чувствует себя куском говна. Она хорошая, Элизабет это знает. Николь одна воспитывает дочку, пока папаша на нарах догнивает последние два года. Она умная, хоть по ее личику не понять. Телефонный звонок разрезает тишину за ее столиком. Бет дёргается и оглядывается по сторонам, будто чертов параноик. — Бетти, здорова! — этот весёлый голос она узнает из тысячи. Выдох облегчения какой-то радости вырывается из ее груди. — Че молчишь? — Привет, Брэд, — Бет встаёт из-за столика и направляется в сторону своего кабинета. Закрывает за собой дверь, словно боится, что их разговор подслушают. — Как ты? Прости, что давно не заезжала… На другом конце раздаётся хрипловатый смешок. Ему как всегда смешно, и Маршалл не знает, чего ей хочется больше — врезать по роже брату при встрече или улыбнутся в ответ. — Да, камон, Бетти, — ухо режет от его ласкового и такого простого «Бетти». Только он и Козик называли ее так противно мило. — Мне ли не знать, что ты там в полном дерьме с баром Джеки. Но я, блять, чертовски соскучился. Слушай, тут такое дело, — Брэд кашляет, и Бет знает, что ее непутевый старший брат пытается помягче подойти к сути своего звонка, — Меня выпускают по УДО… — Когда? — Сегодня блять, — Брэдли смеётся, но в смехе нет нихера ничего весёлого. Маршалл хватает куртку с крючка. — Джекс хотел приехать с Бобби… Маршалл хлопает дверью и ржавая ручка оказывается в ее руке. Одна из официанток, что до этого хихикала за стойкой, резко оборачивается и обеспокоенно смотрит на хозяйку. — Пошли они нахуй, — шипит Бет, оставляя ручку на стойке. Попросит Хэнка за стакан пива сделать. — Я еду за тобой. Поживёшь здесь, в старом доме. А «Сыны» пусть катятся к ебени матери! — Воу-воу, сестренка, — Маршалл-старший снова смеётся, а Бет уже знает, что пропишет ему по зубам, как только увидит. И пусть снова вывихнет запястье. — Полегче! Приезжай через часа полтора. Маршал выходит на улицу и закуривает. Чертыхается на месте. Отцовская тачка в ремонте, а ехать ей не на чем. Тупая овца, шипит себе под нос брюнетка, выбрасывая бычок и ныряя под вывеску. — Чей «Тахо» на парковке? Кит качает головой и лениво спрыгивает с высокого табурета. Конечно, кому ещё может принадлежать такой монстр! — Мне нужно знать что-то? Кит держит ключи за брелок. — Брэдли выпускают сегодня, — ей нет смысла врать, да и Кит масштаб трагедии понимает с одной фразы. Ключ ложится ей в раскрытую ладонь, а на лице мужчины читается полный пиздец. — Спасибо! Бет выруливает с парковки, срываясь с места, оставляя после себя лишь след шин и запах бензина. Красавчик улыбается, когда видит ее на тюремной парковке. Бет стоит, прислонившись к кузову и скрестив руки на груди. Брэдли будто не изменился, но она все равно видит в его глазах сожаление. Он никогда не попросит прощения, не так был воспитан Мэд-Джеком. Брэд почти его копия — высокий с наглой походкой и чертями не только в глазах, но и в тупой башке. Из всех пожиток у него скромный крафтовый пакет. Пять лет и три месяца заметно его потрепали. Дымка седины тронула чёрные виски, вокруг глаз залегли морщины, а правую бровь украшает шрам. — Сестрёнка, — Брэд отрывает ее от земли и заключает в крепкие объятья. Бет чувство дежавю ударяет по лёгким. Точно также она обнимала его после суда. От него несет потом, табаком и кровью — истинный Маршалл, чтоб его! — Блять, я так скучал! Слышал про Козика… — Завали хлебало, Брэд, — Бет толкает брата в плечо и усмехается. Ей не хочется, чтобы он жалел ее. — Не нужно мне сочувствовать, лады? — Узнаю свою сумасшедшую сеструху! — мужчина смеётся запрыгивая на пассажирское сидение. — По коням, блять! Давай съебемся нахуй отсюда! За пять лет заебало! Бет качает головой, когда брат включает радио. Голос Джонни Кэша наполняет салон, а Брэдли начинает подпевать. Маршалл улыбается и чувствует на душе покой. И не было пяти лет без этого придурка. Словно они только вчера виделись. Они почти не разговаривают. Груз прошлого, сожаление и какой-то паршивой недосказанности царят в салоне «Тахо», но разговор начать никто первым не решается. Брэдли наслаждается тёплым ветром и запахом свободы, такой сладкой и долгожданной, а Элизабет пытается подобрать темы, которые ещё остались для непринужденного трепа. В ее голове так много вопросов к брату, но не сейчас. Она понимает, что ещё не время. — Как дела в баре? Брэд находится первым, щурясь от яркого солнца, разглядывает сестру. Она уже не та, ее жизнь потрепала не меньше, но от этого чувствует связь ещё больше. — Ещё на плаву, — кивает Бет, проезжая вывеску «Добро пожаловать в Чарминг!». Брэдли отбивает ритм «Smoke on the water» о бардачок и мурлычет себе под нос мелодию. — Ещё не думал, чем займёшься? — Ну у меня два путя, — усмехается мужчина и высовывает голову из окна на перекрёстке, рассматривая родной городишко. — Либо в «Теллер-Морроу» механиком, либо к тебе вышибалой, если возьмёшь, конечно… — В чем вопрос, конечно, — Бет кивает и выруливает на Мэдисон-стрит. Она не позволит ему снова сесть из-за этих ублюдков. Не в этот раз. — Только официанток не чпокать в подсобке! Мне не нужен бэби-бум на работе! Брэдли громко и заразительно смеётся, запрокинув голову. И Бет не может не усмехнуться в ответ. И сейчас признаётся себе, что скучала по этому придурку. — Слушай, высади меня у мастерской, — Маршалл-старший улыбается, когда они выруливают на улицу, где располагались Сыны. Его дом, дом отца. И ее персональный ад. Но она не может сказать Брэду «нет!» и запретить там появляться. Он все равно туда придёт. Вопрос времени. — Зайдёшь? Возможно, он хочет услышать от неё хоть какое-нибудь одобрение и слово поддержки. Они ведь в детстве ещё поклялись на крови, что всегда будут прикрывать спины друг друга, будут держаться вместе, потому что у них больше никого нет. Но сейчас Бет не может и слова из себя выдавить, пока не натыкается на внимательный взгляд ярко-зелёных глаз. Маршалл-старший ее понимает. Понимает ее боль, чувствует у себя в груди. — Можешь у ворот остановить. Заставлять против воли он не собирается. Но Бет второй раз за день ощущает себя куском говнеца. Она ненавидит брата в этот момент, ненавидит всех и вся, но пыхтя от злости заезжает на территорию врага. Брэд сигналит своей второй семье, обращая внимание Сынов на них. Маршалл хочет резко дать по тормозам и сдать назад от этих взглядов. Но понимает, что смотрят вовсе не на неё. — Сукин сын! — Джекс первый крепко обнимает Брэдли. Они с детства были неразлучны, будто близнецы, из-за чего Бет бесилась. — Мы приехали, а нам сказали, что ты уже свалил! — Бетти забрала, — Маршалл-старший надсадно смеётся, обнимая свою семью. Он вернулся домой, туда, где ему всегда рады и готовы помочь. И Бет это бесит ещё больше. Бет спрыгивает с подножки и обходит стороной эту веселую какофонию смеха и подъебов. Она одаривает лишь Джекс коротким кивком, потому что когда-то они дружили, когда-то он не раз ее выручал. Брюнетка ещё в долгу перед старым другом. Маршал идёт в мастерскую, где видит свой «Мустанг». Она улыбается и проводит пальцами по отполированному капоту. Не думала, что так скучать будет по этой рухляди. — Теперь этот зверь не заглохнет посреди дороги, — знакомый голос с лёгкой хрипотцой вырывает ее из собственных мыслей, она вздрагивает и слишком резко оборачивается на источник своей внутренней борьбы. — Он готов. — Спасибо, — Бет свой голос не узнает, когда холодный металл ключей ложится в ее ладонь. Тиг стоит слишком близко, нарушает ее личное пространство и глаз с неё не сводит. Там, на дне его океанов, что-то происходит, и ей хочется знать. Они виделись этим утром, а у неё чувство, что месяц пролетел. — А то я уже всех достала… — Ты за машиной? Треджер сам не знает, что хочет услышать в ответ. Что она здесь из-за него? Что скучала? Что ее, как и его, весь день тянуло? Хера с два! Нет, конечно, идиота кусок! — Брэдли выпустили, — ей хочется себя по лбу ударить или леща знатного себе отвесить. Но Тиг выдавливает из себя улыбку и оглядывается на громкие мужские споры за стенами мастерской. — Вот привезла его… — Придёшь на вечеринку? О да! Ну как же без этого, думает про себя Маршалл. Вечеринка в честь ее брата, в честь его освобождения, пусть и по УДО. Бет пожимает плечами, стараясь не смотреть в этот омут. Ей бы сбежать, но кажется, что уже уверено встряла в это. Она не хочет ещё раз появляться здесь, но ее, видимо, никто не спрашивал. — Я сегодня до закрытия работаю, — она не врет. И вправду собирается оставаться до закрытия бара. Но эти глаза… — А если я приглашу тебя куда-нибудь? — Треджер цепляется ещё за одну попытку, не хочет ей снова дать отдалиться. У него под ложечкой противное чувство, что брюнетка снова стену возводит. — Как насчёт похавать в городе? — У Эрла лучшие бургеры, — Маршалл кивает и улыбается за долгое время по-настоящему, открыто. А у Тигги камень с души падает. — Тысячу лет их не ела… — К Эрлу, так к Эрлу, — байкер подкуривает и выпускает облако дыма. Они так и курят, облокотившись на капот «Мустанга». — Во сколько мне заехать? — В одиннадцать. Они перебрасываются парой-тройкой фраз, не обращая внимание на внимательный взгляд ярко-зелёных кошачьих глаз.