"Колорадо"

— Привет. — Привет. Бет глупо улыбается, не сводя с байкера глаз. Тиг ухмыляется, касается нежной кожи ее щеки, отчего Маршалл прикрывает глаза. Они валяются в постели до десяти утра, ни о чем не говорят, просто лежат в обнимку. Им и не нужны эти разговоры, будто понимают друг друга с полу взгляда, движения. Так комфортно. Она ни разу не спросила его о дочери. Ни разу, хотя длинный язык Брэдли, который не раз ублажал девок, мог уже давно разболтать младшей сестре о бешеном байкере. Но Бет не спрашивает, словно чувствует, что не время. И Тигги благодарен ей за это. Благодарен за то, что она рядом. Настоящая, искренняя, живая — рядом с ним таких по пальцам одной руки пересчитать. Маршалл от него ничего не требует. Нет, она не такая, как те девки, с которыми он пытался забыться. И байкер понимает, почему Козик не отпускал ее, держал в тайне ото всех. Она была его сокровищем. Когда-нибудь Тигги расскажет ей все, что творится в его голове. Расскажет о Доун и демонах, что скребут внутри. Но сейчас он хочет просто наслаждаться этой женщиной, любить ее на старых серых простынях мотеля на окраине Чарминга. Любить ее вдали ото всех и вся. Бет заслуживает намного больше, чем имеет. И Треджер хочет весь мир кинуть к ее ногам, хоть он ей и не усрался. — Ты можешь мне доверять, — Бет словно его мысли читает, закидывая на него ногу. Да, может, ей может. Но сможет ли рассказать? А вдруг сбежит? Не поймёт. — Ты можешь рассказать, Тиг. — Чтобы ты сбежала, пока я отлучусь поссать? — Треджер улыбается, но в душе погано. Маршалл к нему с душой, а он ведёт себя как паскуда. Он долго и требовательно ее целует. И в этом поцелуе смесь благодарности и какой-то отчаянности. — Ты же и так почти все знаешь… — О клубе — да, — Бет приподнимается на локте и запускает пальцы в чёрные кудри. Байкер прикрывает глаза и улыбается уголками губ. — Но я хочу знать о тебе… Если… Если мы вместе, так и застревает где-то в районе гланд. Бет этих отношений не понимает. Да и отношения ли это? Они редко проводят время вместе — в основном из-за жизни Тигга — трахаются, пьют и ещё реже разговаривают. Но ее это устраивает. — Если я твой мужик, — Треджер валит ее на спину и прижимает, пригвождает тяжестью своего тела к старому скрипящему матрасу. В его глазах вселенский холод боли, отчаяния и тоски, ей жарко под ним и гулко холодно под его взглядом. Он близко и отчаянно далеко так, что малодушно хочется сдохнуть прямо в постели мотеля. — Я не хочу, чтобы ты привязывал себя ко мне, — слетает с ее зацелованных губ раньше, чем мозг успевает обдумать. Байкер хмурится, наверно обидно звучат ее слова, но в чём-то она права. Со своим образом жизни он не хочет причинять ей ещё одну боль. — Не хочу, чтобы ты чувствовал себя… — Я никогда не чувствовал себя так, как чувствую сейчас с тобой, — Треджер заглушает ее поцелуем, ставит свою печать на покрасневших губах цвета вишни. Маршалл действует на него успокаивающе, с ней шквальный огонь прекращает свой грохот. — Рядом с тобой пустота внутри уже не кажется такой бездонной… — И моя пустота рядом с тобой больше не ноет, — от её безудержной нежности колет в груди, она хочет быть сверху, байкер усаживает её на бедра, чувствует, как она скользит ладонью по налитому кровью стволу вверх и вниз, направляя его в себя, смотрит, как он медленно входит в неё. Бет насаживается сама, следуя собственному ритму, сплетает ладони с его. Она развязно стонет, гнётся в пояснице, закидывая назад вьющуюся тьму волос. У неё красивая грудь, Тиг зацеловать ее до синяков хочет, и острые ключицы, тонкие руки с обрисованными линиями вен и мускулов, кто вообще позволил ей носить тяжести и работать ночами? Она словно часть его бредовых видений, хочется схватить её в охапку и не отпускать никуда. Маршалл рвёт их телесный контакт, опускается ниже, прокладывая себе путь поцелуями, захватывает ртом налитую плоть. Она знает, как доставить удовольствие, — Бет замирает, когда ему хочется кончать фонтаном, и вновь продолжает. Брюнетка стоит на коленях на краю постели и от одной мысли, как она выглядит сзади, у Тига башню сносит. Бет снова оказывается на лопатках, он входит в неё аккуратно с какой-то особой нежностью. В ложбинке груди и на лбу дрожит испарина, Маршалл содрогается и орёт в голос, и кажется, даже отключается на секунду. Глухой, воющий стон теряется в её мокрых от пота волосах, она чувствует, как напрягаются мышцы его пресса, как хрустят её кости от силы его объятий, как внутри толчками проливается сперма. Она тысячу лет не пила таблеток, да и вряд ли у администратора они найдутся. Но сейчас не хочется об этом думать. Слишком хорошо, чтобы заботиться о таких мелочах. Телефон орет на тумбочке, и Бет машинально тянется к нему. У неё сегодня выходной — взяла сама, отчего Кит был в полном шоке. Маршалл взяла выходной — тушите свет, господа! Что-то тут неладное. И дело вовсе не в освободившимся брате. — Где тебя, блять, черти носят? — голос Брэдли злой и разъяренный. Видимо, всё-таки приехал в отцовский дом после недели пьянок с клубом. Он ещё пьян, но Бет ему ничего не хочет говорить. — Где ты? — Уехала по делам, — она нагло и неправдоподобно врет родному брату, замечая краем глаза ухмылку на губах Тига. — Что-то случилось? — Куда? — Брэд так просто ее не отпустит, чертов старший брат! Он всегда чувствует за неё ответственность. Джек ему всегда твердил за ней приглядывать. И даже перед покойным отцом Брэдли обещание держит. — Надолго? — Брэдли, мне не пятнадцать! — вздыхает Бет, поднимаясь с постели. Брат кряхтит на другом конце связи. — Я уехала по делам бара, доволен? — С кем ты уехала? Не с Треджером случайно? У Бет воздуха в лёгких не хватает. Она тяжело дышит, пытаясь выглядеть спокойно. И понять не может, когда смогла допустить осечку. — С чего такие выводы? — Вы мило ворковали у «Мустанга», — в голосе Брэда недовольство и ревность. И Бет хочет при встрече по башке ему настучать, но для начала себе. — Он не тот, кто нужен тебе, Бетти. Он ебаный псих! Я лучше знаю! — Позаботься для начала о себе, Брэд, — Бет не хочет больше слушать его. Да, ей ли не знать, кто такой Тигги. От отца наслушалась в своё время. Но она давно взрослая, чтобы решать самой, кто ей нужен. — Поговорим, когда приеду… Маршалл отключается первой, не хочет больше продолжать этот бессмысленный разговор. Брат упрямый, будет до последнего ее донимать. А ещё оказывается на редкость смышлёным. И как она только могла так спалиться! Бет берет сигарету и чиркает зажигалкой. Хочется курить и есть. Она бы не отказалась от хорошо прожаренного куска мяса и картошки фри. У неё давно таких секс-марафонов не было. Живот крутит от голода. — Может к Эрлу? — Тиг заключает ее в объятья, когда Маршалл снова забирается в постель. Ему точно не хочется покидать постель этим днём. — Я голодная как волк… — Бургеры? — Треджер улыбается, вспоминая, с каким наслаждением и удовольствием Маршалл поедала второй бургер с курицей и вялеными помидорами. Бет улыбается и оставляет на губах байкера смазанный поцелуй. — Хочу стейк, картошку фри и молочный коктейль. Душу дьяволу бы продала за это… — Я, конечно, не дьявол, — Тиг подминает под себя подушку, наблюдая за Бет. Смотрит, как она надевает нижнее белье. От этих видов у байкера снова кол под одеялом. — Не хочешь уехать на пару деньков? У меня домик есть за городом, там тишина и спокойствие, — Он подходит сзади и заключает Маршалл в стальной кокон объятий. Вдыхает запах трав и апельсинов. — Никто нас не потревожит. Только ты, я, озеро, вино… Она молчит. Вроде с минуту, но Тигу кажется, что мучительно много. Бет напрягается. Покинуть Чарминг с Тигом — пусть и пару-тройку дней, — дать всем повод для сплетен. Да, Кит прав, она никому ничего не должна, не обязана нести траур, но что-то ещё держит ее. Призрак Козика рядом с ней, следует за ней по пятам. Бет хочет поделиться с Треджером, рассказать, что по ночам, во снах, Козик приходит к ней. И он улыбается. Рад, что у неё теперь налаживается жизнь. Потихоньку, небольшими шажочками, но Маршалл идёт по верному пути. Но потом она смотрит в голубые, полные вселенской печали глаза и не решается. Захочется ли ему слушать о старом друге и о том, что она ещё не отпускает его. — Можешь хотя бы что-нибудь соврать, — Тиг выпускает ее из объятий, натягивая джинсы. Бет снова в своих мыслях, снова с другим. Хоть и таким извращённым способом. Не отпустила. — Я все пойму… — Это хорошая идея, Тиг, — она подходит к нему, сидящему на краю постели, и запускает пальцы в отросшие кудри. В груди неприятно колет от тягучего чувства недосказанности. Они прячутся по мотелям, как подростки. Бет скрывает от брата, а Тиг просто ей подыгрывает. — Но как же бар? — Оставь Кита за главного. — А Брэдли? Он же снова надел косуху… Бет вспоминает, сколько криков и перебитой посуды было, когда Маршалл-старший заявился домой в этой чертовой жилетке с косой на спине. Он ее снова не послушал, нассал в уши, что все исправит. Нет, не исправит. Брэдли снова вернулся в строй, снова сел на своего железного коня. — Джекс позаботится о нем, — ему хочется сказать ей что-то хорошее, подбодрить, но выходит хреново. Бет этого еблана любит, у него, кроме ещё матери, единственная из Маршаллов сумевшая покончить и с Чармингом и с клубом, никого нет. — Мы все о нем позаботимся, Бет. Однажды уже не позаботились, упустили, думает про себя Маршалл, прикусывая щеку. Она не доверяет клубу, на то ей веские причины. А Брэдли… Тупо идиот, что вечно встревает в проблемы. Он привык жить на острие ножа, ходить по краю. Ее старший брат всегда играл со смертью в русскую рулетку. — И когда поедем? Треджер паркуется свой Харлей на стоянке и заглушает движок. Тупая улыбка блуждает на губах, он достаёт сигарету блаженно прикрывает глаза, выпуская дым из лёгких. Без алкоголя пьян. Пьян от девчонки Маршалл. А ведь он ещё помнит ее курносой малышкой с вьющейся темной гривой. Помнит, когда ей было семнадцать, эти короткие джинсовые шорты и похотливые взгляды пацанов. Тиг замечает Джемму и кивает ей. Она явно удивлена его хорошему настроению, но вида не подаёт, впрочем, как всегда. Миссис Теллер-Морроу возвращается в автомастерскую, не закрывая дверь. Он давно не говорил с Джемм по душам. Но он не хочет обсуждать с ней Бет, не хочет ни с кем о ней говорить. Она его, точка. — Эй, Тигги, надо побазарить, — Брэдли настигает его неожиданно, прямо у входа в клуб. Маршалл-старший зол, в ярости. Тиг его не первый день знает. — Отъебись от неё. — О чем ты, малыш? — Треджер снимает тёмные очки и прищуривается. Этот сосунок пытается строить из себя крутого, как его батя. Только Мэд-Джек был не просто крут, он был полнейшим психом. — Не протрезвел после вчерашней пьянки? Тиг хочет уйти, но Брэд хватает байкера за рукав рубашки. — Отъебись от Бетти, — Маршалл огрызается, тяжело дышит. А у Тигги кулаки чешутся. — Не приближайся к ней… — А то что… Тиг договорить толком не успевает — поставленный удар прилетает прямо в челюсть. Байкер делает шаг назад, правда остаётся на ногах. Ещё не так стар, чтобы свалиться от одного удара. Для Треджера это как для быка красная тряпка. Второй удар слева он не пропускает, ловко уходит, а потом бьет прямо в солнечное сплетение Маршаллу. Удар за ударом, Тигги слышит голос Джеммы где-то на периферии, но ему плевать. От запаха и вкуса крови у него башню сносит. — Ну все, Тигги, остынь, — голос Пыра приводит его в чувство. Рэтбой пытается удержать Брэдли, только тот в два раза больше, и малышу прилетает локтем в нос. — Красавчик! Джекс вылетает из клуба, встаёт между байкерами и готов их самих переубивать. — Охренели? Совсем мозги говном забились? Тигги сплевывает кровь под ноги и улыбается окровавленной улыбкой. — Пошли вы. — Убью, если ещё раз сунешься к ней! Маршалл что-то ещё орет, но Треджер плевать. Плевать на все. Он садится на свой байк и газует прочь, оставляя после себя лишь запах бензина и пыль. — Что за хуйня только что здесь была? Вопрос Бобби так и остаётся без ответа.