"Колорадо"

— Поставь сюда,— Бет кивает на стол, кидая пакет на кухонную тумбу. Тиг молча выполняет ее просьбу, ставя тяжелые пакеты с едой на стол. Он наблюдает за ее суетящейся фигурой. Бет быстро перемещается по кухне, расставляя купленные продукты по своим местам. Треджер усмехается, работа в баре не прошла для нее даром. Пачки сигарет летят в верхний шкафчик к специям и приправам. Ему хочется помочь ей. Остановить, посадить на стул и самому все разложить. Неужели она всю жизнь в таком ритме? — Давай я помогу,— Маршалл, кажется, вздрагивает на его голос.— Сядь, я все разложу. Она поворачивается к байкеру лицом и долго смотрит на него. — Ты ведь не знаешь, куда что класть. — Ну, молоко точно должно быть в холодильнике,— ее губ касается тень улыбки, и Треджер усмехается.— Просто можешь командовать мной. Тигги чуть не силой усаживает женщину на стул, а сам принимается распаковывать пакеты. Бет говорит ему, куда положить крупу, чай и банку кофе, но ему кажется, что он сам все знает. Вот чай и кофе должны быть в третьем шкафчике, а крупы – в нижнем. Когда продукты разложены, байкер садится напротив хозяйки и закуривает протянутую сигарету. Тишина не кажется им гнетущей. Нет никакого дискомфорта. Треджер пытается не смотреть на Бет слишком долго, иначе поцелует эти полураскрытые губы. С ней невозможно сохранять самообладание. Тиг криво усмехается. Забавное словечко для того, у кого крыша давно слетела. Бет поднимается со стула, и отчаянно принимается что-то искать по шкафчикам. Она бормочет ругательства себе под нос, проклиная кого-то. И Тиг молится, чтобы эта сирена проклинала не его. Он ведь раскладывал все туда, куда она говорила. Его взгляд скользит по ее фигуре, задерживаясь на тонкой талии, спускаясь ниже. Губы пересохли, и байкер припадает к стакану с водой. Маршалл достает бутылку вина. А Треджер хочет орать во все горло. Сука! Он точно знал, откуда эта бутылка. Ебаный призрак Козика повсюду. …— Какого хера ты затащил меня в этот сраный магазин?— Тиг до конца не понимает, чего удумал этот пьяный придурок.— Э, Козик… Блять! Они единственные покупатели в круглосуточном супермаркете, который находится на ебучей окраине Чарминга. И какого хера он вообще поехал с этим долбоебом? Уж лучше бы этого идиота арестовали, чем теперь стоять с ним рядом с винным отделом. — Белое или красное?— Карие глаза друга светятся, будто гирлянда на рождественской елке.— Может, красное полусладкое? Тиг ошарашено хлопает глазами, пытаясь понять байкера, который перебирает все бутылки. Козик вертит их итак и сяк, словно он ебаный сомелье. Он долго вникает в то, что написано на этикетках, но скоро бросает это дело. — Слушай, Треджер, я нахуя тебя с собой взял, а? Тигги усмехается, взяв в руки бутылку вина: — Вот и мне интересно. Погнали обратно в клуб… сейчас девочки приедут. Не обламывай мой сегодняшний трах покупкой ебаного вина! — Вот выберем, и поедешь ты к своему заслуженному траху. Козик надсадно смеется, и Треджер готов ему все зубы выбить. — Спорим, эта девчуля решила, что мы пара байкеров педиков?— Козик подмигивает другу, не скрывая своей пьяной улыбки. Идиот и только. Тиг материт его на чем свет стоит, но улыбку сдержать не может. Свела его скотина-судьба с этим полоумным. Козик достает бутылку с четвертой полки, над которой написано «Франция». Байкер хмыкает, рассматривая бутылку дерьмового пойла за двести баксов. И у Треджера одна мысль в голове: «Неужели бабу нашел?». — Думаю, ей понравится,— сам себе сказал Козик.— А то меня домой не пустят. Тогда у Тига мозг к хуям собачим взрывается. — Я вообще не понимаю, что происходит!— заявляет Треджер, требуя хоть каких-то объяснений.— Кому понравится? Думаешь, эти киски без бутылки дорогого вина не дадут? — Да нет, придурок,— Козик отмахивается от дебильной шутки, словно от мухи, и оплачивает вино.— Я не поеду в клуб. Я… — Да ладно, ты разыгрываешь меня! Неужели нашел бабу? Козик ударяет его в плечо, заставляя прекратить смеяться. — Она не баба,— Козик надувает губы, как обиженный ребенок.— Она – самая прекрасная женщина. — Ты это своей бывшей жене скажи, Ромео,— Тиг заводит байк, разразившись очередной смеха.— Она оценит… — Пошел ты нахер, ублюдок… … Бет молча достает два бокала и ставит бутылку на стол. Тиг подскакивает с места, рыща в поисках штопора, пока не находит его в самом дальнем ящике. Они молча занимались своими делами. Он открывал проклятую бутылку красного полусладкого, она резала фрукты. Если бы кто-то увидел их со стороны, то точно решил, что это простой вечер у супругов. Может, скромное празднование годовщины. Тигги усмехнулся, стараясь прогнать навязчивые мысли из головы. Бет подхватила тарелки с нарезанными фруктами и сыром и направилась в гостиную, а Треджер смирено поплелся за ней, наблюдая, как изящно она двигала бедрами. Черт, ему срочно нужно выпить! На трезвую голову он вообще не в состоянии себя контролировать. От нее пахнет травкой и красным вином. В серых глазах плавится серебро, а губы искусаны чуть ли не до крови. В приглушенном свете торшера Бет выглядит слишком сексуально. Возможно, в нем говорит алкоголь и травка, но ему чертовски трудно не желать ее. Стоит огромных усилий не тянуться к ее губам, который буквально призывают его к действиям. Теперь Тиг понимает, почему Козик прятал это сокровище. Она не многословна, но сейчас Маршалл так напоминает Треждеру ее отца. Джека тоже было хрен заткнуть, если старик хотел поговорить. И почему-то всегда он попадался под руку старому Маршаллу. Тигу нравится ее голос. Он готов слушать ее всю ночь напролет, пока за окном не появятся первые лучи калифорнийского солнца. Бет тянет ему косяк, блаженно улыбаясь. Бет не говорит с ним о Козике. Это не его дело, и он понял это еще прошлой ночью, когда она просила забить. Ей не легко, как и ему. Треджер молчит о дочери, напускает на себя привычный для окружающий глаз образ, а внутри все давно мертво и похоронено вместе с Доун. Но рядом с Бет все меняется. С ней не хочется напиваться до беспамятства, не хочется забываться в чужой пизде, в драках и мордобоях. С ней хочется вот так просто сидеть за бутылкой вина и косяком. — Я скучаю по нему,— Бет говорит тихо, но байкера ее слова бьют прямо по черепушке.— Кажется, что он сейчас войдет в эту дверь со свежим фингалом, улыбнется в своей манере и спросит, что на ужин. Тиг молчит. Молчит и тупо смотрит на Бет. Она не плачет, как обычно должны это делать женщины. Он не раз успокаивал этих женщин, что только что вступили в отряд вдов. Маршалл грустно улыбается. И Тигги понимает, что она еще хранит чувства к Козику. А ведь полгода прошло с его смерти? — Ты еще любишь его?— язык опережает мозг, и Тиг уже начинает себя ненавидеть за такой вопрос. Бет поднимает на него затуманенный алкоголем и марихуаной взгляд. Она молчит некоторое время, раздумывая, что ответить. Барменша тяжело вздыхает и пожимает плечами: — Я не знаю. Просто… просто мы оба были одиноки. Мы были нужны друг другу тогда. Сейчас или никогда. Тиг касается грубыми пальцами нежной кожи на щеке, проводя по раскрытым губам, и приподнимает ее голову за подбородок. Он не понимает, что сейчас творится в ее глазах. Бет не отталкивает пьяного байкера, лишь наблюдает за его дальнейшими шагами. И тогда Треджер неуверенно поддается вперед. Он материл себя за свою сраную неуверенность, зная, как, возможно, Козик добился от этой женщины первого поцелуя. Он нежно целует Бет в губы. Не так, как он мечтал это сделать еще с первого вечера в «Колорадо», но так, чтобы она смогла бы отступить, если он, осел непроходимый, совершает большую ошибку. Бет на секунду отстраняется, разрывая поцелуй, и судорожно вздыхая. — Мне, наверно, пора,— ему самому не хочется это говорить, но приходится. Бет смотрит на него слишком серьезно, переваривая сказанное. Пора. Она, кажется, на секунду выглядит растеряно. Но тут же берет себя в руки. — Хорошо. Она плетется за ним, шаркая босыми ногами по старому паркету. Смотрит, как Тиг накидывает на широкие плечи свою косуху. Он делает шаг к двери, дергая стальную ручку на себя. И в этом момент чувствует, как холодные пальцы крепко и отчаянно цепляются за его рукав. — Не уходи. Последняя линия обороны, диверсия в собственных рядах. Бет приподнимается на носочки и целует байкера в губы. Длинные пальцы скользят под ворот его черной рубашки, обнимают за шею. Ее сладкие, до дрожи манящие губы требуют ответить. Ему бы уйти, не делать шаг навстречу, не поддаваться, но он просто не успевает за ней. Бет слишком горяча, суматошна, а мозг вообще отказывается соображать. От нее пахнет Lucky Strike и какими-то травами, от нее пахнет женщиной, теплом, нежностью. И у Тигга окончательно срываются тормоза. Бет снимает с него косуху, принимаясь за маленькие пуговицы. Движения торопливы, она не может расстегнуть и пуговку, пальцы дрожат. Тиг усмехается, когда Маршалл матерится сквозь поцелуй, а когда пуговицы поддаются ее манипуляциям, улыбается. Рубашка летит на пол следом за косухой, Бет топчет ее, спотыкается, когда Треджер прижимает ее к стене. Она целует его жарко, с чувством, зарываясь пальцами в черные кудри. Маршалл сладко стонет, когда Тиг прикусывает нежную кожу на шее, целует ее, спускаясь к ключице. Стаскивает с нее тонкую футболку, любуясь телом. Но лишь секунду, чтобы снова припасть к ее губам. Во рту металлический привкус крови – она прикусила ему губу. Но ему насрать. Черт, да ему сейчас на все поебать, когда она так целует его! Его губы с жадностью покрывают ее шею смазанными горячими поцелуями. Она тяжело дышит, когда он оставляет грязный засос на ее ключице. Завтра она точно знатно отпиздит его за это, думает Тиг. Но когда ее опухшие от поцелуев губы отыскивают его губы, ему вообще не хочется ни о чем думать. Он нежно подхватывает ее под ягодицы, заставляя оплести себя ногами. Не разрывая поцелуя, Тиг несет Маршалл в спальню… А в старой косухе телефон разрывается от непринятых вызовов.