Крайности

Когда Криденс думал о суициде, то ему всегда казалось, что самый правильный вариант – прыгнуть с крыши. Люди не умели летать, они были навсегда привязаны к земле, и самым последним, что он хотел ощутить в своей жизни – полет. И плевать, что он бы падал камнем вниз, а потом превратился бы в груду мяса – зато он мог бы оказаться в воздухе дольше, чем на какую-то жалкую долю секунды. Сейчас же ему казалось, что самый правильный вариант был бы выпить снотворного. Уснуть и не проснуться – самое желанное, что только могло бы быть, и когда Криденс ложился спать, то ему безумно хотелось и правда больше никогда не открыть глаза. Грейвса рядом с ним не было. За эти четыре дня одиночества он успел несколько раз самостоятельно убрать номер, хотя это делали уборщицы, четыре раза пострелять из лука и ни разу не сходить на обед. Поэтому Ньют приносил ему пищу в номер и следил, чтобы Криденс все съедал до последней крошки. На самом деле, с аппетитом у него проблем не было. Он не видел кошмары и довольно быстро засыпал, просыпаясь только от будильника и ни разу не вставая ночью. С ним пытались разговаривать и определить степень стресса, но не нашли ничего. Криденс думал о том, что самые болезненные раны всегда были спрятаны внутри. Есть люди, которым больно. Они показывают это всем своим видом, они заставляют других людей себя жалеть и они совершенно открыто демонстрировали стресс. Плохо спали, много курили, у них постоянно тряслись руки и они были готовы заплакать в любой момент. Все равно что открытая рана, из которой льется кровь. Криденс был другим. Внешне с ним все было совершенно нормально, но ему было больно. И если рана других людей кровоточила, то его покрылась коркой. Она в целом была безобидной, но в ней постоянно пульсировала боль, а вокруг было красноватое воспаление. И он знал – в какой-то момент корка сорвется, а из раны польется желтый и густой гной. Его гноем был мистер Грейвс, но пока он был под коркой где-то совсем в другом от него мире. Криденс давно не чувствовал себя таким одиноким. Он уже успел привыкнуть к тому, что рядом с ним всегда кто-то был – родители с их гиперопекой, Геллерт, который постоянно его контролировал, и Грейвс, который был единственным, кто дарил ему тепло. Сейчас же Криденс мерз. Он попросил второе одеяло, он спал с закрытыми окнами, но ему все равно было холодно. Его ступни напоминали лед, и никакие носки не могли их согреть. Он пробовал их отогревать в горячей воде, но тепла хватало всего на пару минут. Ему хочется проснуться и почувствовать дыхание Персиваля на своей коже, но вместо этого он чувствовал лишь то, как тяжесть двух одеял и всех его проблем сдавливали его грудь. Вчера Ньют рассказал ему про одного постояльца, который однажды был вынужден прибегнуть к крайностям. Его партнерша убила его брата, и тогда он не смог выдержать и насильно превратил ее в животное, которым никто не хотел быть. Эту историю хотели держать в тайне, но она передавалась между постояльцами, хотя с того времени прошло уже полгода, а дольше, чем на сорок дней, тут мало кто задерживался. Тогда его могли бы и оправдать, но он отправился к одиночкам и жил среди них. Что с ним стало дальше, не знал никто. Криденс думал, что этот мужчина был героем. Таким же, как и его мистер Грейвс. А еще он был уверен – никто бы этого человека никогда не оправдал. Отель должен был быть местом, где образуются пары, а не где люди убивают друг друга из мести. Криденс с равнодушным лицом открывает шкаф, в котором лежали вещи Персиваля. Их почти не было, потому что в отеле разрешали носить только здешнюю одежду, но на дне шкафа лежал небольшой чемодан. Он опускается на колени и медленно расстегивает молнию. Достает несколько пар обуви и какую-то одежду – наверное, Грейвс был в ней, когда заселялся в отель еще очень давно, и Криденс прижимает белую рубашку к лицу и шумно втягивает носом воздух. Никакого запаха. Еще в чемодане было шесть пачек сигарет – не было понятно, где он их покупал, учитывая, что их не выпускают в город, а сами сигареты были запрещены, но за это время он мог подружиться с персоналом. Они могли провозить ему сигареты за какую-то плату. Наверное, у Грейвса было много денег, если он до сих пор мог позволить себе покупать сигареты. Еще он находит пистолет и какое-то удостоверение. Открывает его, видит Персиваля, который хмуро смотрел на него с фотографии, и видит печать ЦРУ. Наверное, поэтому он был лучшим в охоте. Наверное, поэтому у него были деньги. Впрочем, Криденс не знал, сколько получают агенты. И уж тем более не знал, почему мир был устроен так, что наличие пары было так важно в этом обществе, что такого первоклассного стрелка и охотника заперли здесь вместо того, чтобы дать ему спокойно работать. Криденс ложится на кровать и обнимает подушку. Слышит, как открывается дверь, и в первую секунду жалеет, что не спрятал пистолет под подушкой. Впрочем, он даже понятия не имел, как из него стрелять. Или хотя бы снять предохранитель. Но спустя секунду он подскакивает на постели и тяжело дышит, глядя на то, как Грейвс включает свет и устало на него смотрит. - Оправдали. Сказали, что все сделал правильно. Криденс путается в простыни и чуть не падает с кровати, когда пытается как можно быстрее оказаться рядом с Персивалем. И когда он обнимает его плечи и втягивает носом такой знакомый и родной запах, то думает – плевать. Плевать на пистолет и плевать на то, что старая рубашка уже давно не пахла Грейвсом. Все будет хорошо.