Крайности

Криденс узнает о том, что Геллерт Гриндевальд заселяется в отель именно в тот момент, когда к нему на колени прыгает кот по имени Геллерт. Криденс в это время сидел у окна и смотрел в окно, за которым было видно, как из отеля выводили зеленого крокодила, а к главному входу подъехала черная машина. Из нее вышел его бывший партнер, и Криденс с такой силой сжал в руках кота, что он завизжал и начал царапать его руки. Криденс смотрит на порезы и думает о том, что Мэри бы они понравились. Только ее сейчас в номере не было – был только Ньют, к которому он зашел в гости, и он начал причитать, забирая пушистого кота к себе на руки. Забавно, но царапины Криденса волновали Ньюта куда меньше, чем то, что бедного котика сжали слишком сильно. Спустя еще четыре часа они с Грейвсом сидели в актовом зале и слушали речи новых постояльцев. Когда на сцену вышел Геллерт и начал рассказывать про то, что вчера он расстался со своим партнером, Персиваль слушал его с вежливой незаинтересованностью, а Криденс постоянно вытирал вспотевшие ладони о свои брюки и думал о том, что он бы с радостью хотел вновь оказаться в этом отеле, в котором нет никаких эмоций и в котором их можно было получить, только посмотрев какой-нибудь дурацкий фильм. Сейчас он испытывал эмоции. Сильные эмоции – но все они были завязаны вокруг страха и стыда. Ему хотелось, чтобы их с Грейвсом поскорее перевели на яхту и оставили на две недели совершенно одних. А потом они смогут уйти в город, начать работать и продолжать вместе жить. Персиваль не говорил о том, что он его любит, но почему-то Криденсу казалось, что они были связаны между собой с тех самых пор, как друг друга увидели. Он сжимает пальцы Грейвса так сильно, как может, и ловит его удивленный и внимательный взгляд. Спустя еще пять минут Ньют вместе с Мэри подбегает к Криденсу и начинает его обнимать. Говорит ему что-то про «ты главное не переживай» и «лучше вообще с ним не разговаривай», а Персиваль хватает Скамандера и встряхивает его за плечо, заставляя отстраниться от Криденса. - Что здесь вообще происходит? – Грейвс выглядит так, словно был готов их всех сейчас избить, если ему не ответят, но Криденс лишь втягивает голову в плечи и чувствует, что начинает дрожать. - Как что? Тот новенький, Геллерт, он же бывший парт… Криденс с мольбой в глазах качает головой, жестами уговаривая Ньюта замолчать, и он растерянно закрывает рот, неожиданно понимая, что Грейвс ничего не знает. Впрочем, и Ньют не должен был знать – но как-то он спросил у Криденса, почему его так раздражает имя кота, и он рассказал, что так звали его бывшего партнера, с которым у него были проблемы. Впрочем, уже было поздно. Ньют и так сказал достаточно. Персиваль сжимает челюсти, а потом отпускает рубашку Скамандера, которую он успел здорово помять. Тихо перед всеми извиняется, а потом берет Криденса за руку и уводит в другой конец зала. Через десять минут должен был начаться танцевальный вечер, а Грейвс чистит свои ботинки салфеткой, которую взял со стола. Криденс старался не смотреть по сторонам, чтобы случайно не наткнуться взглядом на Геллерта, но он постоянно попался в его поле зрения. Поэтому спустя еще минут двадцать он садится за стол и решает, что ему просто нужно напиться. Выпить бутылку вина, а потом лечь спать и просто отрубиться. И плевать, что Грейвс иногда говорил ему, что ему не следовало бы так много пить. Сегодня он мог делать все, что хотел. Когда к нему предсказуемо подсаживается Геллерт, Персиваль разговаривает с гитаристом и, кажется, уговаривает его дать ему гитару, чтобы что-нибудь сыграть. Наверное, он тоже решил сегодня напиться, иначе бы так себя не вел. Криденс упорно пытается поймать его взгляд, но Грейвс был слишком занят тем, что выбирал медиатор. - Не успел оказаться один, как сразу же начал налегать на вино? – Геллерт непринужденным тоном с ним заговаривает, а Криденс втягивает голову в плечи и сутулится еще сильнее обычного. Он думает о том, что все шло слишком предсказуемо – и именно поэтому он не мог понять, почему Персиваль куда-то от него ушел. Может, решил проверить, как себя поведет Криденс. Может, от этого и будет зависеть их дальнейшие отношения. - Я не один. У меня есть партнер, - он угрюмо отвечает, пытаясь звучать самоуверенно, но выходит так, словно он пытается себя защитить или оправдаться. - Я о тебе заботился лучше. Почему ты хромаешь? И почему он разрешает тебе пить? – Геллерт, впрочем, вполне предсказуемо просит налить ему бурбон, и спустя полминуты перед ним ставят наполненный стакан. Криденс ловит на себе взволнованный взгляд Ньюта и прикусывает губу. Грейвс по-прежнему возится с гитарой и пьяно смеется. Криденс не знает, когда он успел так напиться. Может, выпил несколько рюмок водки подряд. Какая-то девушка восторженно просит Грейвса что-нибудь ей сыграть, и в ответ он начинает на пробу брать минорные аккорды. - Попал в капкан. А мой партнер говорит, что я сам должен решать, что мне делать. - Это вот этот мужик, да? – Геллерт насмешливо улыбается, кивая на Грейвса, который теперь играл уже для трех девушек, которые хлопали в ладоши и постоянно поправляли волосы. – Это все объясняет. Криденс трет пальцами лицо и тихо выдыхает. Он думает о том, что сейчас самое время для того, чтобы снова приложиться к вину, но насмешливый взгляд Геллерта мешает ему сделать простое движение рукой и обхватить пальцами бокал. Он знал, что теперь они были не вместе. Что теперь он может делать все что угодно. Что теперь он был свободен – но только воспоминания и инстинкты застревают в наших костях куда прочнее, чем мысли о том, что все нормально. Рефлексы диктовали ему одно: «возьмешь бокал – спустя минуту будешь искать лед, чтобы приложить его к пылающей скуле». «Уйдешь – получишь удар по почкам, а потом неделю будешь ссать кровью». Криденс прикусывает губу и затравленно смотрит перед собой на танцующих. Они были такими счастливыми. Как животные, у которых был рефлекс – знакомиться, общаться, улыбаться и танцевать. - У меня есть для тебя подарок. Криденс поднимает взгляд на Геллерта, и ему кажется, что этот взгляд был как у побитой собаки. - Я не… - Пойдем. Я оставил его у себя в номере. Это займет не больше минуты. Грейвса теперь не было рядом с музыкантами. Криденс ищет его взглядом, чтобы потом привлечь к себе внимание и попросить его помочь. Потому что именно рефлексы заставляли его по-прежнему здесь сидеть, ссутулившись, и не знать, как отказаться. Воспоминания слишком въелись в кожу, чтобы протестовать. Ему нужна была помощь. Ему нужна была помощь Грейвса, но его не было рядом. Он куда-то ушел. Может, захотел взять добавку, а может ему поплохело и он ушел в уборную из-за тошноты. Или спать. Или спать с одной из тех девушек, что восторженно слушали его игру. Криденсу больно и одиноко. Он кивает головой, поднимается на ноги, засовывает руки в карманы и смотрит в пол. Геллерт же залпом допивает бурбон и приобнимает его за плечи, чтобы отвести к себе. Криденсу хочется заорать «помогите», но вместо этого он облизывает губы и быстро стирает пальцем покатившуюся слезу. - Пойдем по лестнице. Не хочу на лифте, - Криденс почти бегом срывается к ступеням, но потом почти сразу же начинает идти медленно. Если они будут подниматься хотя бы несколько минут, то наверняка встретят хоть кого-нибудь. Ньюта или Мэри. На Грейвса он даже не надеялся. Они никого не встретили. Дверь с щелчком открывается, а потом Криденс заходит внутрь. Геллерт запирает за ними замок, а потом расстегивает пуговицы на манжетах и закатывает рукава. В комнате был полумрак, и Криденс стоит посередине и чувствует, что еще секунда, и он просто заплачет. - И где он? Геллерт тихо смеется, а потом начинает расстегивать пуговицы рубашки. Криденс только сейчас замечает, что он сбрил свои усы, а также поправился килограмм на пять. А может на все десять. Когда рубашка начала свободно свисать по бокам, Криденс видит, как над ремнем свисал его живот. - Ложись на кровать. Криденс молча стирает пальцами слезы с лица и по-прежнему стоит на месте. - Я сказал тебе, чтобы ты лег. Наверное, если бы у него было хоть немного характера, всего этого бы не было. Он бы просто поднялся с места и утянул за собой Грейвса, который слишком много выпил, он бы заставил его уйти в номер, а потом они бы просто легли спать, потому что оба позволили себе налечь на алкоголь. Но рефлексы и инстинкты вопили о том, что ослушаться было нельзя. Ни в коем случае нельзя. - Хватит сопли размазывать. И выпрями спину. Смотреть невозможно. Криденс распрямляет плечи, но от этого ему становится тяжело дышать. Он ненавидел, когда ему говорили про его недостаток – он сутулился с детства, именно так ему было комфортно стоять и сидеть, а если он выпрямлялся, то лишь делая над собой усилие. И, разумеется, спустя минуту он снова начинал сутулиться. Поэтому что ему физически тяжело было стоять ровно. Словно позвоночник и грудная клетка были неспособны на такое усилие. Как будто ему было суждено до конца жизни выглядеть так, словно тяжесть всех его проблем вполне материальным грузом давила его к земле. Геллерт теряет терпение – грубо хватает Криденса за рукав, а потом тянет его к кровати. Это было глупо – он мог уже давно уйти, когда была такая возможность, но сейчас ее не было. Криденса придавливало лицом вниз к кровати тяжелое тело, и он беспомощно дергал руками и ногами, но никак не мог достать до Гриндевальда. Тот же в свою очередь удобнее сел на его бедра, а потом запустил пальцы в его волосы и уткнул лицом в подушку. Криденс бьется сильнее – пытается кричать, но все звуки звучат глухо и тихо. Он пытается вырваться, но ничего кроме простого дерганья у него ничего не выходит. От криков ему было нечего дышать. Только сейчас Криденс понимает, что он был близок к тому, чтобы задохнуться. Геллерт раздраженно дергает его голову за волосы назад – заставляет ее запрокинуть и прогнуться в спине, а Криденс жадно ловит воздух ртом и хватается руками за свое горло. - Успокоился? – Гриндевальд спрашивает это даже с каким-то отвращением, словно любое действие или слово могло вызвать у него исключительно тошноту. Криденс судорожно кивает головой, а потом снова падает лицом вниз на кровать. Пытается приподняться на локтях, выползти из-под чужого тела, но у него снова ничего не выходит. Неожиданно он вспоминает про книгу, которую читал когда-то давно. Может, лет семь назад – тогда он еще учился в школе, а после занятий любил закрываться в своей комнате и читать. Он совершенно не помнил название, но зато имя главного героя не забыл – его звали Рекс. И в этой книге его пытались сшить с монстром, чтобы он стал частью его тела. Когда Рекс проснулся, то он лежал на животе и чувствовал на своем теле сильнейшую тяжесть. И лишь спустя какое-то время он понял, что не мог выползти, потому что его туловище торчало из живота огромной твари, а сама тварь решила прилечь и отдохнуть. Криденс чувствовал себя Рексом, только в отличие от этого несчастного парня он был совершенно бесполезен. А еще у него не было верных друзей, которые бы его спасли. - Нет… - он чувствует, как Геллерт начинает стягивать с него брюки сразу вместе с нижним бельем. Снова начинает биться и вырываться – и спустя несколько секунд вскрикивает из-за удара по почкам. После этого уже не вырывается. Рефлексы. - Не надо. Нет. Нет. Нет, - Криденс продолжает повторять эти слова, когда чувствует, как сразу два сухих и холодных пальца толкаются в его нутро. Это заставляет его действительно начать плакать – и он униженно хнычет, пока Геллерт пытается его растянуть. Но выходит не так хорошо, как ожидалось – Гриндевальд тянется к прикроватной тумбе и начинает по очереди открывать ящики в надежде на то, что там окажется хоть что-нибудь полезное. Спустя полминуты Криденс чувствует, как теперь в него толкались уже смоченные чем-то пальцы. Наверное, крем для рук. Неважно. Когда он слышит звук расстегивающейся молнии, то начинает банально реветь. Он шумно плачет и вытирает руками слезы, уже даже не прося Геллерта остановиться – знает ведь, что не бросит начатое, и поэтому даже не стесняется плакать в полный голос. - Ты узкий. Твой партнер даже не трахает тебя? Не заставляет бросить пить, не защищает и отпускает тебя со мной в номер? – Геллерт хватает руками его ягодицы, разводит как можно шире – Криденсу кажется, что еще немного, и его кожа просто пойдет трещинами, - а потом разом входит в него на всю длину. – Не переживай. Я позабочусь о тебе. Геллерт расслабляется, полностью перенеся свой вес на Криденса, а потом начинает судорожно двигать бедрами, вбиваясь внутрь. Его живот вспотел – Криденс чувствует это своей спиной, на которой задралась рубашка, и ему кажется, что этот пот прямо сейчас впитывается в его кожу. Он словно со стороны слышит свой плач, а потом вновь чувствует, как его хватают за волосы. Геллерт заставляет его запрокинуть голову и широко проводит языком по его щеке. - Криденс, ты там? Всего одна секунда – Гриндевальд замирает, прекращая хоть как-то двигаться, а потом начинает вбиваться в него в два раза быстрее. Словно пытаясь наверстать упущенное и успеть сделать так много, как сможет. Если бы Геллерт не остановился, Криденс бы решил, что голос из-за двери ему послышался. - Мистер Грейвс, помогите мне! – из-за рыданий было сложно сказать хоть что-то, но Криденс надеялся, что по одному тону его голоса станет понятно, что ему нужна помощь. – Пожалуйста, мистер Грейвс! Дверь дергается, но не поддается. Потом послышались шаги – судорожные и быстрые, и спустя пару секунд что-то снаружи сбивает дверную ручку вместе с замком, а в комнату заходит Грейвс с огнетушителем. Он кидает его в сторону, и Криденс дергается из-за громкого удара железа о дерево. Персиваль хватает Геллерта за волосы, скидывает его на пол, а потом ударяет кулаком по лицу. Криденс же переворачивается на кровати, быстро натягивает на себя брюки, а сам смотрит, не отрываясь – потому что Грейвс был в ярости, Грейвс горел ненавистью, и после пятого удара кулаком по лицу на костяшках его пальцев появляется кровь. Персиваль молчал. Он лишь держал Геллерта одной рукой за короткие волосы, а правой бил – бил ритмично и сильно, и теперь лицо Гриндевальда представляло собой одно сплошное месиво. Кровавую маску, которую уже нельзя было сорвать с лица или смыть водой. Эта маска оставит следы на его лице и будет постоянным напоминанием о том, что насилие – это крайность. А Грейвс не любит крайности. Персиваль снова берет в руки огнетушитель, и Криденс сползает с кровати и обнимает руками его ногу, продолжая плакать. Прижимается щекой к бедру, но Грейвс по-прежнему с холодной яростью смотрит на Геллерта и держит в руках красный огнетушитель. Когда Криденс слышит звук, с которым металл пробивает череп, а на его лицо брызгают капли крови, он начинает молиться.