— Алек Лайтвуд? — Дот задумалась, смотря куда-то поверх плеча Бейна. — Я, вроде, слышала о Лайтвудах. Мутные типы.
— Это ты слышала о старшем поколении. Мариз и Роберте. А дети у них совершенно другие… Ну, Александр другой. С сестрой он меня так и не познакомил.
Повисло молчание, в котором можно было ощутить сожаления о тех вещах, что так и не случились. Они устроились на диване в гостиной. Доротея проявила чудеса деликатности, обойдя стороной тему убранства в лофте, за что Магнус был ей безмерно благодарен. Как и за то, что девушка на время приняла на себя роль хозяйки, самостоятельно доставая праздничный сервиз (так как вся посуда стояла печальным сооружением в раковине) и наполняя его содержимым взятой с собой бутылки. Французское Cheteau Cheval Blanc. Как жаль, что он сейчас даже не в состоянии полноценно насладиться этим напитком. Позор.
Дот повертела в руке наполовину выпитый бокал, алая жидкость медленно перетекала из одной стороны в другую. Магнус знал её достаточно долго, чтобы понимать, что молчание подруги — еще не значит, что ей действительно нечего сказать. Наверняка, она с ним не согласна. Скорее всего, Роллинс считает, что дети всегда похожи на своих родителей. Как бы далеко не упало яблоко от яблони, они все равно окажутся в одном огороде. И самое печальное, что в любой другой ситуации Дот определенно это бы сказала. Вывалила бы даже самую непростую правду на плечи своего старого друга — для его же блага. Но сейчас, видимо, по её мнению Бейну не нужны лишние отрицательные эмоции. Черт, насколько же дерьмово, должно быть, он выглядит.
Магнус рассказал ей почти все. Начиная со знакомства в клубе и заканчивая днем возвращения Камиллы и той самой роковой смс. Но при этом упустил личные детали отношений с Алеком, ограничившись одновременно туманным и сентиментальным: «Это было что-то… В общем, у меня такого еще не было». Девушка выслушала, не перебивая, избегая взгляда друга. На середине попыталась позвать проходящего в коридоре по направлению к кухне кота, Председатель бросил на неё равнодушный взгляд и даже не остановился. Дот разочарованно фыркнула.
Вздохнув, она все-таки встретилась взглядом с Магнусом, в карих омутах плескалась веселая грусть.
— Ты в своем репертуаре, Магс, — как-то печально усмехнулась подруга. Она была единственной, кто называет его так. — Я уезжала, когда ты убивался из-за этой своей Камиллы. Возвращаюсь и натыкаюсь на тебя все в том же состоянии. Только теперь уже из-за другого человека.
— Ну, что сказать. Я человек-стабильность, — хмыкнул Бейн, изучая свой пустой бокал, смотря как перекатываются в нем красные капли. Почти загипнотизируемый этим явлением.
— Или просто встречаешь не тех людей.
Магнус удивленно поднял на неё глаза.
— Магнус, — она аккуратно поставила недопитое вино на пол около дивана. Неосознанно придвинулась к мужчине. — Ты все время связываешь себя с людьми… не достойными тебя. Ты никогда не думал начать встречаться с кем-то, на кого ты можешь положиться? С кем-то, кто будет разделять твои чувства в полной мере, а не лишь наполовину? С кем-то, кто всегда будет с тобой в трудную минуту?
Магнус почувствовал, как его запястья, там, где заканчивался халат, обнажая кожу, коснулась неуверенная маленькая ладонь. Сначала невесомо, кончиками пальцев, а затем более уверенно. Дот была так близко, что он мог слышать, как быстро бьется её сердце. Его глаза расширились. Бейн знал, что она однажды была в него слепо влюблена. Той нежной девчоночью влюбленностью, о которой пишут в детских романах. Когда-то очень давно, когда они еще оба не были обременены повседневными хлопотами взрослых людей — вроде работы и оплачивания счетов. Но он был уверен, что это чувство прошло, когда девушка осознала, что все это не взаимно. Просто такая, обожающая путешествовать, Дот как-то вернулась из Италии и привезла с собой местного ухажера. И Магнус вздохнул спокойно, радуясь за подругу. И за то, что он больше не будет невольно причинять ей боль… Так неужели, она все еще к нему что-то испытывает?
Нет, он не может давать ей ложных надежд.
— Дот, — тихо произнес Магнус, мягко освобождая руку, отстраняясь. В её глазах вспыхнула обида, от которой ему стало еще более скверно, чем раньше. Но нет ничего хуже, чем дать человеку повод для надежды, чтобы позже это отобрать. Поэтому ему придется быть честным. — Я действительно думал об этом. И думал, что нашел все это. С Алеком.
Последние два слова выделены особой, горько-сладкой, интонацией. Она резко отвернулась, выпрямляясь, а затем застыла на месте, наткнувшись на что-то. Магнус проследил за её взглядом и увидел синюю кружку на журнальном столике, приветливо сверкающую серебряной буквой «А».
— Этот твой Лайтвуд — большой счастливчик, — сказала Роллинс. Её лицо было скрыто занавесом выпрямленных каштановых волос, и Бейн мог видеть лишь кончик носа. Но неровный голос выдавал истинные чувства девушки.
— Он больше не мой. И наверное, никогда им не был, — покачал головой Магнус. Слова вырвались наружу, не успев до конца сформироваться.
Черт, какой же ты «отличный друг», Бейн, раз не можешь перестать вываливать свои проблемы на человека, которому самому нужна поддержка.
Если бы можно было ощутить отвращение к самому себе еще сильнее, он непременно бы это сделал. Словно дав пощечину самому себе, он очнулся, загоняя все чувства и эмоции под замок. Надевая на себя привычную улыбку, как надевают старый и немного поистрепавшийся костюм.
— Ну, что же это мы всё о грустном? Знаешь, что я думаю? — и не дожидаясь ответа, продолжил. — Я думаю, что эта комната требует ремонта! Немедленного и незамедлительного. Ты только посмотри на это! Эта гостиная больше подходит для обитателя престарелого возраста, но уж явно не меня.
Он даже практически не преувеличивал. Холодные пастельные тона выбирала Камилла. Когда-то, когда их отношения еще имели надежду на свет в конце тоннеля. Это было её условие переезда в Бруклин, к нему. Бейн, в принципе, не был против; главное, что драгоценная Белкорт в конечном итоге будет рядом. Каким же он был ослепленным дураком.
Дот обернулась к нему. Прежняя грусть пускай хоть все еще и присутствовала на лице Роллинс, но её количество уменьшилось, как минимум, втрое. Видимо, она тоже взяла себя в руки.
— Ты ведь понимаешь, что этим ты никаких проблем не решишь? — закатила Доротея глаза, но на губах появилась слабая улыбка.
— Почему же? — деланно удивился Магнус. — Это место, наконец-таки, станет ярким и пригодным для обитания.
Пускай, проблем это не решало, зато неплохо так отвлекало. Они отодвинули всю находящуюся у стен мебель к центру комнаты, при этом умудрившись опрокинуть с десяток книг с книжного стеллажа; закрыли всё строительной пленкой, которая осталась еще с прошлого ремонта в кладовке; сорвали скучные серые обои с жутким орнаментом и побросали их на пол. Когда был сорван последний кусок, прошло уже около трех часов. Председатель Мяо наблюдал за ними с любопытством, иногда подбегая, чтобы поиграть с оторванными обоями на полу. Запыхавшиеся и грязные от пыли, они рухнули на диван, который в помещении остался единственным в прежнем состоянии и который не накрыли.
— Да уж, не так я планировала провести вечер, когда шла сюда, — пробормотала девушка. Сарафан её был безнадежно испорчен, кое-где даже порвавшись, волосы забавно растрепались, делая её, как ни странно, моложе. Но все же она улыбалась. Расслабленно и умиротворенно. Вот эту Дот он знает, вот эта Дот и стала одной из его близких подруг.
— Веришь или нет, но я тоже, — усмехнулся Бейн, стараясь не обращать внимания на возвращающуюся апатию. Плохие мысли были явно не довольны, что о них забыли на целых три часа.
— Знаешь, что я думаю? — внезапно посерьезневшим голосом спросила Роллинс.
— Что, дорогая?
— Что это забавно, что Алек решил бросить тебя именно в тот день, когда вернулась Камилла. В смысле, судя по всему, до этого все было нормально. А тут возвращается сучка-манипуляторша и «на тебе», — она вопросительно повернулась к другу, говоря, мол «что скажешь?».
Магнус нахмурился. Внутри зашевелились лучи той самой ненавистной надежды, которой нельзя позволять появляться. Ни в коем случае. Иначе потом… Потом, когда она не оправдает себя… Потом он уже вряд ли сможет себя полностью собрать.
— Его не было в моем офисе в тот момент. А после она тут же вновь покинула страну. Один из моих знакомых видел, как она садится на самолет.
Дот кивнула, а затем приподняла бровь:
— А ты уверен, что его там не было?
***
Алек не знал, какого черта его понесло в «Лунный Свет». Может быть, и правда соскучился по этому заведению. Или же, ему нужно было найти какое-нибудь оправдание, чтобы не присутствовать на семейном ужине Уэллов. Уэллов, которые были слишком добры к нему и даже не взяли деньги за чистку ковра. Уэллов, которым теперь и в глаза-то смотреть стыдно. Уэллов, чье семейство теперь ассоциируется с чувством вины и тоской. А еще привкусом тухлятины во рту.
Выбирая из двух зол, он выбрал меньшее. Сказав
(соврав) Тому, что должен помочь Льюису в работе. Тот даже поверил. Да и почему нет, ведь Алек так и не рассказал ему, что Саймон их с Джейсом хорошо так избегает. Как-то вылетело из головы, да и Том не то, чтобы давал ему такую возможность, не очень-то и интересуясь, с кем там Лайтвуд общается кроме него самого. (Если дело, конечно, не касалось Магнуса). Но в конце концов, может быть он действительно встретит тут Саймона? Как давно они друг с другом разговаривали? С той самой смски рафаэлевского номера телефона? Это вообще можно считать общением?
Вот чего Алек точно не ожидал, так это огромного столпотворения в таком обычно тихом заведении (посещаемость здесь обычно была средняя, если сравнивать с действительно популярными местами). В кафе не было ни одного свободного места, бар тоже был полностью оккупирован людьми, официанты с бешеной скоростью носились от одного столика к другому. Свет здесь необычным образом приглушили, копируя, похоже, ночные клубы. А откуда-то из конца помещения доносились знакомые звуки бас-гитары. Именно там и находилось наибольшее скопление людей. Значит, Льюис действительно здесь. Решительно направившись в ту сторону, Алек краем глаза заметил мелькающую по залу копну кудряшек и тут же вспомнил про новую официантку Майю, про которую рассказывал Магнус. Видимо, это она и есть.
Людей было так много, что паре человек он все равно умудрился отдавить ногу. В голову лезло дурацкое ощущение дежавю, отбрасывающее его в тот день, когда Иззи повела брата «отвлечься от очередного отфрендзонивания». В тот день, когда он познакомился с Магнусом. В тот день, когда все изменилось. Потому что, если посмотреть правде в глаза, его жизнь разделена на две части: «до Магнуса» и «после Магнуса». И то, сколько красок появилось в той части жизни, что «после» не передать словами. Мысли о Магнусе, которые в последнее время и вовсе его не оставляли, отозвались уже такой привычной болью в груди. Он крепче сцепил зубы.
Ничего, нужно только потерпеть.
Когда он все-таки дошел до Саймона, песня закончилась. В кафе не было специально оборудованной сцены, поэтому друг просто скромно стоял у стены, но людей это, кажется, совершенно не волновало. Народ вокруг зааплодировал, и Лайтвуд, остановившись в первой линии зрителей, тоже машинально хлопнул пару раз в ладоши. Саймона было не узнать. Вроде бы это был все тот же Льюис — в той же клетчатой и измятой рубашке и извечными синими кедами, с которыми он никогда не расставался, — но что-то в нем было другое. Наверное, все дело в том, как он себя вел. От немного робкого, неуверенного и жизнерадостного парня не осталось ни следа. От робости и неуверенности, по крайней мере, так точно. Вот насчет последнего качества…
— Спасибо, спасибо большое! — прокричал Льюис. Он говорил без микрофона, поэтому его голос все равно тонул в гомоне толпы. Но Саймона, похоже, это совсем не волновало. Он улыбался широко и открыто, глаза блестели. И Алек, наконец, понял, что так смущает его в друге.
В этот момент Льюис-таки увидел Лайтвуда. Улыбка сделалась еще шире, хотя казалось бы — куда уж шире. Двумя крупными шагами он пересек расстояние до Алека, схватил его за плечо и потянул в сторону импровизированной сцены. Гриф гитары, которая висела на шее Саймона, неприятно уперся Лайтвуду в бок.
— Смотрите все! Леди и джентльмены, — его язык заплетался. — Хочу представить вам моего дорогого друга, Алека Лайтвуда!
Толпа довольно заголосила, снова зааплодировали. Создалось впечатление, что они поддержат любую ересь, что вылетит изо рта Льюиса. Алеку захотелось провалиться под землю и забрать друга с собой, чтобы хорошенько так встряхнуть, привести в себя.
— На самом деле, его полное имя Александр, но он ненавидит, когда его так называют. Так что тс-с-с-с, — одной рукой он все приобнимал Лайтвуда за плечи, а другой приложил палец к губам. Со второго раза, с первого он промахнулся и попал себе по носу. — Проявите уважение перед юристом-отличником! Может быть, когда-нибудь вам понадобятся его услуги.
Некоторые одобрительно засмеялись, другие же просто снова захлопали.
Так, ну это уже полный дурдом.
— Саймон! — Льюис его не услышал, поэтому Алеку пришлось повторить. Дождавшись, когда друг переведет на него немного расфокусированный взгляд, он громко произнес. — Пойдем отойдем? Поговорим?
Лайтвуд думал, что Льюис сейчас будет возражать, но к его удивлению тот кивнул. А повернувшись к толпе крикнул:
— Прошу прощения, господа! Мой друг нуждается во мне. Но не переживайте, пока меня не будет, вас развлечет Майя. Майя, иди сюда!
Перед тем, как скрыться от чужих глаз в подсобке, Алек заметил поднимающуюся на сцену и немного недовольную девушку с теми самыми кудряшками. Она садилась за барабанную установку, которую Лайтвуд каким-то образом сначала не заметил. Когда закрылась дверь, заглушая звуки в зале, Саймон равнодушно повернулся к нему, складывая руки на груди. С гитарой на шее это было немного проблематично.
— Ну и? Чего хотел? — поинтересовался он таким тоном, каким спрашивают обычно погоду.
Здесь Люк устроил моечное помещение, где хранилась вся грязная посуда, оставшаяся после посетителей, а так же все прилагающиеся моющие средства. Да ведро со шваброй. Из-за двери раздались ритмичные звуки барабанов, а вслед за ними приятный женский голос. Майя оказывается тоже неплохо пела.
— Ты серьезно? — поднял брови Алек. — Что это за херня там такая была?
Саймон фыркнул.
— Это, мой дорогой друг, к твоему сведению, моя начинающаяся слава. Можно сказать, первая ступень в будущей карьере музыканта, — гордо произнес он, смотря куда-то в сторону. В будущее этой самой карьеры, наверное. А потом, очнувшись, продолжил. — Люк достал барабаны для Майи, и мы с ней стали выступать по вечерам. Вместе и по отдельности, когда как. Людям, по всей видимости, понравилось, и они рассказали о нас другим. В общем, последнюю неделю тут все время такой аншлаг.
Алек кивнул. В принципе, так он и думал. И на секунду его затопила справедливая волна гордости за своего друга, но стоило ему вспомнить, как тот себя вел перед своими зрителями, это чувство быстро ушло.
— Это, конечно, все очень замечательно. Но я говорю не об этом. А о тебе.
— Обо мне? — искренне удивился Саймон. — А что со мной?
— Ты пьян! — не выдержав, выкрикнул Лайтвуд. Чувствуя, как кровь закипает от злости «старшего брата». — Ты забил на учебу. И…кхм… ты пьян.
Льюис посмотрел на него таким выражением, в которым черным по белому читалось «и что?». Алеку почти нестерпимо захотелось ему хорошенько так врезать, привести в чувства. Черт подери, хоть кто-то в его жизни ведь должен оставаться самим собой. За исключением Изабель все будто с ума посходили.
— Алек, я в порядке, — лениво растягивая слоги, сказал Саймон. — То, что я наконец-таки счастлив — не значит, что со мной что-то не так.
— Счастлив? — выгнул бровь Лайтвуд. — Тут счастьем даже не пахнет.
— Значит у тебя что-то с обонянием, — жестко ответил Саймон, меняясь в лице. Это произошло так быстро, что Алек еще ничего не успел сообразить, а Льюис уже шагал по направлению к двери. — Ты очень удивишься сейчас, Алек, но в моей жизни все наладилось. Публика меня любят, у меня есть девушка, а Люк недавно повысил мне жалование.
Он уже открывал дверь, но Алек бросился ему наперерез, вновь резко захлопывая её. Загораживая собой выход.
— Подожди, о чем это ты? Какая девушка?
— Майя — моя новая девушка, — холодно ответил лучший друг. Совершенно непохожим на себя голосом, а потом вдруг горько усмехнулся. — Ну, или как сказал бы Джейс — моя первая и единственная девушка.
— Но… —
Все это неправильно, так неправильно. — Но как же Рафаэль?
Взгляд Саймона стал нечитаемым.
— А что Рафаэль? — Лайтвуд не нашелся, что сказать, и Льюис вышел.
***
Сил находиться в «Лунном Свете» больше не было, так что Алек постарался, как можно быстрее покинуть кафе. На свежем воздухе дышать стало куда легче.
Дурдом, какой же дурдом. В какой момент его жизни всё, просто
всё, пошло под откос? Как так получилось, что двадцать с чем-то лет буквально ничего не происходило, а потом за несколько месяцев практически ничего не осталось таким, как прежде? И более важный вопрос: если бы была возможность повернуть время вспять, сделал бы он это? Алек попытался представить себя таким, как прежде. Вспомнить ту жизнь, какой жил раньше. И не смог. Нет, все-таки он не стал бы ничего менять.
Домой идти не хотелось. Ничего не хотелось. Поэтому он просто бесцельно брел вперед. Не важно куда, главное, что куда-то. Сегодня было прохладно, ветер развивал отросшие волосы. Давно нужно было уже постричься. Или хотя бы побриться. Но на него напало какое-то бесконечное и мучительное безразличие. Вплоть до того, что по утрам он перестал смотреть в зеркало, когда ополаскивал лицо или чистил зубы. Собственное отражение стало для него настолько неприятным, что он научился не обращать на него внимания. Так было жить даже проще. Тем более, Том по этому поводу ни слова не сказал.
Желудок громко заурчал, требуя еды. Алек постарался вспомнить, когда в последний раз ел, но не смог. Наверное, вчера вечером, перекусывая хлопьями — готовить было лень. Наткнулся на фургончик с хот-догами, оттуда ему улыбался полненький дяденька с пышными усами и белой майкой. Недолго думая, Лайтвуд купил один, отчего мужчина счастливо улыбнулся. Видать, никто больше к нему не подходит, не клеится хот-договый бизнес. Проглотив еду за три укуса, Алек понял, что теперь еще больше хочет есть.
Блин.
Интересно, чем сейчас занимается Магнус? Вспоминает ли он его? Или же Алек для него стал всего лишь размытом пятном в бесчисленном количестве прежних отношений «просто так»?
Алек уперся в станцию подземного метро и, недолго думая, спустился вниз. Здесь было еще холоднее, чем снаружи, от чего по коже забегали мурашки. В нос тут же ударил резкий запах несвежего мяса и отсыревших бычков.
Ох, эта «чудесная» атмосфера Нью-Йоркского метро!
В отличие от Изабель, он редко передвигался на поезде, поэтому карточки постоянных поездок у него не было. Пришлось покупать билет перед турникетами. Поезд подошел буквально в ту же секунду, как он спустился на платформу. Даже не взглянув, куда тот идет, Лайтвуд зашел в ближайший вагон. К большому удивлению, ему даже повезло со свободным местом.
Когда они встречались с Магнусом, на какие-то мгновения, Алеку казалось, что все это взаправду. То, как Магнус смотрел на него, то, как искренне улыбался, целовал; их чертов первый раз. Все это было настолько… по-настоящему. Ну, неужели, если человек тебе и правда не нравится… если ты к нему действительно ничего не чувствуешь, ты будешь
так себя с ним вести? Неужели, это и правда лишь игра воображения?
Черт…
Алек не знал, сколько он так проездил, рассеянно выводя невидимые узоры на стекле, избегая собственного отражения. Часы или минуты. Время как-то перестало правильно ощущаться. Людей в вагоне становилось все меньше и меньше. В какой-то момент Лайтвуд просто поднялся на очередной остановке, почувствовав, как затекают ноги, и вышел вместе с маленьким скоплением людей.
И остановился, неожиданно осознав, что понятия не имеет, где находится.
Первое, что привлекло внимание — отсутствие небоскребов. Как и Форест-Хиллс, этот район напоминал своими строениями европейскую деревню. Улицы здесь были невообразимо длинные и узкие, а различного рода заведения, в виде кафе и баров, располагались не в шахматном порядке, а хаотично. Еще одно сходство с Европой.
Алек неуверенно потоптался на месте. Первым желанием было вернуться назад в метро, но оно быстро ушло, стоило Лайтвуду вспомнить об отвратительном запахе и жутком холоде. Вместо этого он прошел вперед. И через минут пять прогулки он понял, что находится в Гринвич Вилладж. Большом историческом жилом районе на западе нижнего Манхеттена. Ну, конечно, как он мог сразу этого не понять?
Он гулял вплоть до того момента, пока окончательно не стемнело. И честно говоря, этот райончик подействовал на него успокаивающе. Может, все дело в непривычной, не приевшейся до глубины души обстановке или в никуда не несущихся стремглав людях. Кто знает. Главное, что здесь он наконец-таки ощутил себя свободнее.
Когда на всевозможных вывесках начали зажигаться огоньки, а он сам выбился из сил, Алек столкнулся с еще одной проблемой. На этот раз более важной — в кошельке не осталось денег. Проклятие, надо было утром положить себе еще пару сотен долларов.
Черт.
Первую волну паники удалось погасить быстро. Все в порядке, он просто позвонит кому-нибудь и его отсюда заберут. Как гребанного ребенка. Но другого выхода нет. До его дома добираться отсюда пешком около пяти часов. Быстрым шагом, при это точно зная, как идти.
Вторая волна паники подступила, когда ни Иззи, ни Джейс не взяли трубку. Он даже рискнул позвонить Саймону, уже заранее зная, какой будет результат. Естественно, нулевой. Вздохнув, Алек набрал номер Тома, размышляя, как будет объяснять ему, что он забыл на Гринвич Вилладж. На седьмом гудке Лайтвуд понял, что ему снова никто не ответит.
Так, вот это уже нехорошо.
Он позвонил Уэллу еще раз. И еще. И еще. Но все с тем же результатом.
Хах, и что теперь? Можно, конечно, примоститься с одним из бездомных и выпрашивать денег у прохожих на «доехать до дома». И тогда мать с отцом окончательно откажутся от него, а он сам, наверное, застрелится, чтобы не чувствовать больше такой сжирающий изнутри стыд.
Алек добрался до небольшого парка и присел там на лавочку, молча прожигая взглядом сотовый. Будто от этого что-то изменится. Есть еще один человек. Магнус. Он сжал в руке телефон. Нет, нельзя. Магнус явно дал понять, что не хочет с ним больше общаться. Он ни разу не взял трубку, не позвонил сам. Судя по всему, он просто вычеркнул Алека из своей жизни. Ну, подумаешь, был какой-то студентик в его жизни. Был, да сплыл.
Ветер усилился, рядом на скамейку упала пара капель начинающегося дождя, люди стали разбредаться по домам. В попытках хоть как-то согреться Алек обхватил себя руками. Можно было бы зайти в какое-то нибудь кафе, но без денег там делать нечего. Батарейка на сотовом беспощадно садилась. Черт.
Алек снова взглянул на телефон. Магнус не отвечал на звонки, но он еще может попробовать написать сообщение.
***
Магнус приехал через сорок минут, что, учитывая расстояние, было очень быстро. Можно сказать, рекордное время.
Над головой с громким щелчком раскрыли зонт.
— Не лучшая погода для прогулок, не думаешь?
Алек вздрогнул от неожиданности, поднимая голову. Он рассчитывал, что сейчас наткнется на недовольство и раздражение из-за того, что по пустякам вытащили из дома. Но вместо этого увидел лишь теплоту в карих глазах и немного усталости. А еще недельную щетину и помятый вид. На секунду практически все прежние мысли вылетели из головы, оставив лишь одну — беспокойство.
— Магнус, ты в порядке? — вскочил Лайтвуд на ноги, моментально оказываясь рядом с Бейном. Руки потянулись к мужчине, но зависли в воздухе. Опустились. Что он, собственно, собирался сделать?
— Разумеется, я в порядке, — небрежно ответил Магнус, не обратив внимания на порыв парня. Или сделав вид, что не обратил. — Из нас двоих — это ты сидишь под дождем и без денег.
Алек промолчал, не зная, что на это ответить, а Магнус тем временем начал копаться в пакете, который принес с собой. Вручив перед этим Лайтвуду зонтик. Чтобы не мешался. На улице никого не осталось — только они вдвоем, да проезжающие мимо машины. Погода испортилась полностью. Кое-где вспыхивали белые молнии, время от времени грохотал гром. Порывы ветра грозились выбить зонт из заледеневших рук. Ладони вдруг коснулось что-то теплое.
— Надень, — Магнус протягивал ему свитер, алековский свитер. Видимо, он остался у Бейна со времен холодного мая.
Алек, не задумываясь, так и сделал, возвращая зонтик своему владельцу. Лучше почти не стало, но тут скорее всего была виновата промокшая насквозь футболка. Магнус, кажется, и сам это понял. Он тяжело вздохнул и аккуратно потянул парня за собой.
— Пойдем, — произнес он мягко. — Я поймаю такси.
И Алек пошел, уверенный, что в любом случае не смог бы ему отказать.
