Такси удалось поймать быстро. Почти ждать не пришлось, как перед ними остановилась машина апельсинового цвета. За рулем сидел хмурый мужчина, который явно был из тех, кто не поддерживает общение во время поездки, сосредотачиваясь на дороге. Это к лучшему.
Алек устроился сзади около окна, рассеянно размышляя о том, не возьмут ли с них лишнюю плату за то, что намочили сидения. Не с них, с Магнуса. Они расстались, а Алек продолжает приходиться Бейну занозой в заднице. Но он отдаст эти деньги, разумеется, отдаст.
Тем более, это лишний повод увидеться. Последнюю мысль он предпочел проигнорировать.
Магнус закрыл зонтик и так же примостился на заднем сидении — но возле второго окна, деликатно соблюдая расстояние между ними. Ну, или он просто не хотел находиться рядом.
— Вам куда? — даже голос у водителя был хмурый. Мрачный, угрюмый, абсолютно лишенный света. Интересно, какая у него жена? Такая же неприветливая и немного надутая леди, которая ненавидит всех людей вокруг и за завтраком поливает грязью соседей сверху. Или же он все-таки чем-то привлек жизнерадостную простушку, что по вечерам делает ему массаж ног и замечательно готовит запеканки? Любовь — странная штука, так что оба варианта вполне возможны. Вон Магнус же выбрал стервозную фурию своей единственной.
Алек все еще размышлял об этом, не сразу осознав, что нужно что-то ответить, поэтому Магнус сам назвал лайтвудский адрес. Водитель хмыкнул и набрал нужные координаты в навигаторе. Лайтвуд смущенно отвернулся к окну. Ну вот, теперь Магнус подумает, что он совсем мозгами поехал.
Такси тронулось с места. За тонированным стеклами замелькали многочисленные огоньки зданий, слепящие фарами встречные машины, дорожные знаки. От включенного обогревателя в салоне становилось теплее. По крайней мере, ладони начали согреваться.
— Александр? — Магнус говорил тихо, но в повисшем молчании его голос прозвучал невыносимо громко.
Алек, не хотя, повернулся к нему. Бархатный голос действовал на него противоречиво: с одной стороны тело прошибали безграничные спокойствие и гармония, правильное ощущение дома. Не той квартирки, которую они с Джейсом снимают у сумасшедшей старухи, нет — настоящего дома. Того, где находится сердце.
Все это было с одной стороны. Но другая отвечала за обязательные последствия, с которыми придется столкнуться, когда Магнус снова уйдет. За всплеск эйфории всегда надлежит расплата.
Магнус дождался, когда Лайтвуд полностью сосредоточится на нем и лишь потом продолжил:
— Я знаю, что это не мое дело… Но не расскажешь, что ты делал на Гринвич Вилладж?
Алек не отвел взгляда. Он и так слишком много сил приложил на то, чтобы встретиться с этими родными карими глазами, вряд ли у него получится повторить этот поступок.
Не расскажешь, что ты делал на Гринвич Вилладж? Гулял — вполне закономерный ответ. Вот только они оба знают, что Магнус спрашивает не об этом. Таксист, быть может, не знает. Наверное, его бы «гулял» очень даже устроило. Но проблема в том, что его мнение никому здесь совершенно неинтересно.
Лайтвуд тяжело вздохнул, удерживать взгляд становилось все сложнее. Тем более, когда на лице Бейна такая искренняя тревога. Словно, его все еще волнует, что происходит с одним из его «несерьезных». Или и правда волнует? Может быть, он как Мать Тереза — переживает за всех и каждого, не заботясь о том, в каком времени отношения с этим человеком находятся. В прошлом, настоящем или они только наступят.
— Магнус, я не знаю… Наверное, хотел просто отдохнуть от всего того, что творится здесь, — наконец, отвечает Алек. Устало трет переносицу. Дождь барабанит по крыше, по окну. Он везде и повсюду, отгораживая их с Магнусом от всего этого мира, даже от водителя на переднем сидении. Словно куполом накрывая. Или же это всего лишь разыгравшееся воображение.
Магнус продолжает смотреть на него с этим чертовым беспокойством, от которого нигде не укрыться. И от этого зависть к Камилле становится только сильнее.
— А много плохого творится?
— Нет, — Алек все-таки не выдерживает, отворачивается. Впивается глазами в сомкнутые в замок пальцы, сжимает зубы. Он не знает, зачем врет.
Магнус молчит. Дольше, чем положено в подобной ситуации. И Алек уже думает, что разговор закончен, что Бейн отчаялся пытаться чего-то добиться от глупого студента, когда мужчина заговаривает снова:
— Ты очень нехорошо выглядишь, Алек, — он не пытается обидеть, просто делится своими мыслями. Как делал все время, приходя с работы. Рассказывая о накопившемся за день — важном и нет. И всегда Алек выслушивал с огромным удовольствием, ловя каждое слово. А потом и сам открывался о том, что успело с ним случиться за эти часы разлуки. Его речи были более сбивчивые и менее живописные, но Бейн никогда не жаловался. В карих глазах неизменно блестел искренний интерес, от которого Лайтвуд чувствовал себя… исключительным. Куда делись эти дни?
А Магнус, так и не дождавшись какой-то реакции, продолжил. Вдруг в его голосе появился слабый намек на игривые нотки.
— Я, конечно, ничего не имею против суровой мужской небритости, тем более, она так хорошо смотрится на тебе… Но что-то мне подсказывает, что эта твоя борода — не дань моды.
Под конец все-таки игривость сходит на нет, кривая полуулыбка становится лукавой. И от этого Алеку становится почти физически больно. Почему, черт подери, Магнус такой грустный? Он же должен быть счастлив. Ради этого ему пришлось закончить их странные отношения. Ну, и ради того, чтобы быть с Томом, конечно же.
Водитель впереди молчит. Лайтвуду даже кажется, что он их совсем не слышит, отстранившись от реальности. Наверное, вот такие вот разговоры клиентов здесь довольно частое явление.
— Кто бы говорил, — услышал он собственный голос. Не сухой или грубый, а легкий и немного насмешливый. Алек не знает, как у него это получается, потому что внутри душа разрывается на части — неровные и некрасивые, — но Магнусу плохо, и больше всего на свете прямо сейчас ему хочется хоть как-то это исправить. Хотя бы чуть-чуть.
И у него это получается. Лицо Магнуса проясняется, на губах расцветает уже настоящая улыбка. А затем — медленно — она появляется и в глазах тоже.
— Ты прав, — Бейн провел рукой по своей щетине. Алек машинально проследил за этим движением. Дыхание участилось, всё тело окатило жаром, в висках застучало. Он только сейчас осознал, как давно у него не было секса. По сути, после первого раза у него нихрена и не было.
Блять. Огромным усилием воли он отвел глаза в сторону, сделав вид, что засмотрелся на размытый пейзаж за окном. Все происходило в течение
секунд, но для Лайтвуда прошла целая вечность. Магнус продолжил, для него все это осталось незамеченным. — Знаешь, давай просто сойдемся на том, что мы оба решили поэкспериментировать.
— Отличная идея, — прохрипел Алек, отчаянно пытаясь совладать со своим организмом. И прежде чем успел о чем-то еще подумать, добавил. — Тебе, кстати, идет. Очень.
Зачем я это сказал?!
— О, ты так думаешь? — поднял брови Бейн, в глазах плясали бесенята. — Ну, в таком случае, я не стану бриться.
И, неожиданно для самого себя, Алек сделал то, чего не делал уже целый месяц — запрокинул голову назад и рассмеялся. Приятное тепло разливалось по телу. Тепло и такая забытая легкость. Боже, что они делают? У каждого из них есть партнер, у Магнуса — Камилла, у него — Том. Так почему они сейчас сидят в этой машине и беззастенчиво флиртуют друг с другом? Ведь по-другому это не назовешь. И почему от этого мимолетного флирта он счастливее, чем от месяца отношений с Уэллом? Блять, он знает почему. Но как же не хочется признаваться в этом самому себе.
Когда он успокоился, то понял, что Магнус все это время наблюдал за ним. А на его лице проступила плохо скрываемая боль. Лайтвуд оцепенел, задохнувшись воздухом.
— Магнус…
— Алек, — прервал его мужчина, не давая закончить. — Я должен тебе кое-что рассказать. Давно должен был, но я думал, что еще успею. Думал, что у нас будет больше времени.
Алек нахмурился. Он не понимает. И оказывается не готов к тому, что услышит.
Бейн рассказывает о Камилле. О том, как любил её. И как она не любила его. О том, какая она подлая и жестокая. О том, как любит манипулировать людьми. О том, что нельзя доверять ни единому её слову. Что даже, когда она говорит правду, в её словах все равно можно найти какой-нибудь подвох. О том, что почти месяц назад она приехала к нему просить денег. А он ей отказал, чем, вероятно, очень её разозлил.
Алек слушает и не может поверить. Новая информация не желает укладываться в голове. Понимание приходит неторопливо, черепашьим шагом. То есть, это получается, что…
— Так ты с ней не встречаешься? — выпалил он.
Глаза Бейна опасливо сверкнули. Но Алек отчего-то уверен, что гнев направлен не на него.
— Ты думал, что я с ней встречаюсь? — его тон обманчиво спокойный. — Ты знал о ней. Ты с ней уже виделся, не так ли? В тот день?
Магнусу не нужно уточнять о
каком именно дне идет речь. Они оба все понимают без лишних слов.
— Ну… Да, — Лайтвуд смутился. Ему было одновременно смешно и противно от самого себя. Подумать только, почти месяц он ревновал Бейна к тому, что сам нафантазировал. К блефу этой стервы. — Я зашел тогда к тебе в офис. Хотел увидеться.
— Тебе нужно было дождаться
меня.
Слова попали куда-то в область сердца. Как мастерски выпущенная стрела попадает точно в цель. Да, он должен был так и сделать. Должен был дождаться, когда за Белкорт закроется дверь, и вместо того, чтобы идти следом, ворваться в кабинет Бейна. Спросить, что здесь происходит. Выслушать все то, что Магнус рассказал сейчас. Потом извиниться за излишнюю грубость. За нелепые подозрения.
Я хочу встречаться с тобой!
Я не могу. Я встречаюсь с Магнусом.
Если бы все случилось именно так, согласился бы он встречаться с Томом? Даже зная, что на весах настоящие отношения против ничего не обязывающих. Зная, что пусть это сейчас и не Камилла, но будет кто-то другой. В конце концов, Бейн все равно кого-то встретит. И все закончится. Но зато закончится не сегодня.
Зная все это, сказал бы он Тому «да»?
Такси остановилось. Кинув взгляд в окно, Алек увидел свой дом. А еще то, что дождь кончился. Время так незаметно пролетело.
— Выходите? — как ни в чем не бывало интересуются с переднего сидения. Лайтвуд уже и забыл, что они не одни.
— Выходит Александр. А я с Вами еще покатаюсь, если Вы не против, — ответил Магнус, не сводя глаз с парня. От чего тот невольно ёжится.
— Любой каприз за Ваши деньги, — пожимает плечами мужчина, и Алек невольно задумывается о том, что не такой уж этот человек и угрюмый. Не стоит судить людей по обложке.
Нужно выходить, иначе, если он пробудет здесь хотя бы на пару минут дольше, то уже не сможет этого сделать. Кинется Магнусу в ноги и будет умолять возобновить то, что у них было. А если Бейн кого-то нового на эту роль уже нашел, то клясться, что он, Алек, будет лучше его или её. Унижаться.
Нет, в таком случае он не простит самого себя.
Лайтвуд открыл дверь, в лицо тотчас же ударило холодным воздухом. Даже под теплой шерстью кожа покрылась мурашками. Появилось иррациональное желание снять свитер и отдать его обратно Бейну. На память. Еще один жалкий поступок, которого лучше избежать. На кой-черт это Магнусу? Снова сдерживается.
Он уже высовывает наружу ногу, когда понимает, что не может просто так уйти. Не хочет, чтобы эта встреча, даже если она последняя — особенно если она последняя, запомнилась этим сдержанным холодом. Подается назад, разворачиваясь к мужчине. Нужно что-то сказать. Слова всегда так плохо ему давались, но нужно постараться.
Решение оказывается непредсказуемым для него самого и каким-то, своего рода, спонтанным. Детским. Но почему-то кажется до жути правильным.
«Не знаешь, что сказать — отсылайся на поп-культуру. Для чего еще она нужна?» — слышится в голове эхо из прошлого. Которое обладает голосом Саймона Льюиса.
— Путешествия с тобой заставили меня чувствовать себя очень особенным. Спасибо тебе за это. Спасибо за то, что позволил чувствовать меня особенным.
Магнус удивленно моргает, а затем на его лице отражается понимание. На губах мелькнула тень улыбки:
— Спасибо за абсолютно тоже самое.*
***
Магнус откинулся на спинку сидения, не в силах смотреть, как Александр уходит. Он знает, скоро вернется тоска. Скоро вернутся уныние и меланхолия. Эти сорок минут счастливого просвета аукнутся ему с двойной, а то и тройной, силой. Такой, что до ломоты в висках, когда никакая таблетка не помогает.
Бейн закрывает лицо руками, прикрывает глаза.
— Куда дальше? — учтиво интересуются спереди.
— В ближайший хозяйственный, — ответил Магнус, не отнимая ладоней. А потом зачем-то уточняет. — Нужно купить краску для стен. У меня ремонт.
Дернувшись, они снова начали набираться скорость. Прочь из этого района. Туда, где можно восстановить дыхание.
Да, Дот оказалась права. Камилла действительно успела запудрить Алеку мозги перед тем, как уехать. Этакий белкортский подарок напоследок. Но по сути ведь… По сути, что это меняет? На что он, собственно, надеялся? Александр все равно встречается с Томом, с парнем, в которого был влюблен почти все университетские годы. Даже если бы Камилла не появилась тогда, этот долбанный блондчик все равно бы признался Алеку в любви — и ничего бы не изменилось. Слабая надежда, что Александр сошелся с этим бейсболистом лишь из-за обиды, что у Магнуса кто-то есть, погасла. Как гаснут умирающие звезды.
Бейн убрал руки от лица, повернувшись к окну невидящим взглядом. Но, все же, кое-что отрицать будет бессмысленно. С Александром определенно что-то происходит. Такие родные ореховые глаза больше не излучали привычного света, потухнув. Превратившись во что-то болотное, пускай, и все равно такое же красивое. Хотя, возможно, Магнус просто необъективен.
Видит Бог, ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы оставаться на месте и не притянуть Лайтвуда к себе в этой машине, дабы укрыть от плохого. Защитить. Избавить от «всего того, что творится». Где, черт побери, Том, когда у его парня явная депрессия? Или это как раз и связано с блондином? Снова возникло желание врезать светловолосому ублюдку, вправить мозги. Как тогда — в первый день знакомства.
Машина остановилась. Сфокусировавшись, Магнус увидел за окном двухэтажное здание с лаконичной вывеской «Хозяйственный Магазин». Как оригинально.
— Вы меня подождите. Я скоро вернусь, — бросил он водителю и, не став дожидаться ответа, вышел. Хлопнув дверью.
На первом этаже продавали мебель. Здесь стояла практически мертвая тишина, лишь вдалеке о чем-то тихо переговаривались консультанты. На Бейна никто внимания не обратил. Красочные напольные стрелочки зеленого цвета указывали, что нужное ему находится выше. Что ж, ладно.
Магнус послушно поднялся на второй этаж, где народа было уже больше. По крайней мере, он не ограничивался одними лишь работниками магазина. Девушка на кассе, что находилась рядом со входом, приветливо ему улыбнулась.
— Добро пожаловать в «Хозяйственный Магазин».
— Ага, спасибо.
Нужный отдел он нашел довольно быстро, пролетев мимо всяких тазиков и тарелочек. Перед глазами предстали сотни разных баночек того и другого цвета. Бейн задумчиво обвел глазами каждую, походил по проходу — туда и обратно. Он ведь даже не решил, во что собирается превратить гостиную. Только знал, что это будут точно не обои. Дот, уезжая, посоветовала что-нибудь теплого оттенка или же яркого. Одно из двух.
«Что-то, что будет поднимать тебе настроение, а не наоборот», — произнесла она, опуская ноги в бежевые балетки.
Теплое или яркое.
Побродив еще некоторое время, он выложил на кассу краску теплого орехового цвета.
— Отличный выбор: прекрасный цвет, — поделилась с ним девушка, пробивая банку. На бейджике значилось «Бонни». Черноволосая и высокая — выше женщины среднего роста. А еще голубоглазая. Как ни странно, небесная лазурь его совсем не впечатлила.
— О, Вы себе представить не можете, — ответил он, дежурно улыбнувшись. И ушел.
***
Когда Джейс пришел, было уже около двенадцати. Входная дверь привычно щелкнула сначала один раз — открываясь, а через пару мгновений второй раз. Зайдя в гостиную и включив свет, он вздрогнул, застав там Лайтвуда.
— Господи! Старик, ты меня напугал! — воскликнул он. А затем нахмурился, присмотревшись к другу. — Ты чего сидишь в темноте?
— Просто, — сказал Алек. И это была правда. Почему бы просто не посидеть в темноте? В мокрой футболке и старом свитере.
Брови Эрондейла сдвинулись сильнее. Неловко потоптавшись на месте, он все же прошел внутрь. Присаживаясь рядом. Так осторожно и далеко, словно боялся Алека.
Минуту они так и сидели — молча смотря на черный экран телевизора. Слушая завывания ветра за окном. А потом Джейс не выдержал, поворачиваясь к Лайтвуду:
— Слушай, ты мне звонил, а я не услышал. Прости. Потом было уже поздно перезванивать.
— Ничего страшного, — пожал плечами Алек, отмирая. Наконец, перестав быть похожим на чертову безжизненную статую. — А где ты, кстати, был?
— Да так…
— Понятно, — в принципе, ничего другого он и не рассчитывал услышать.
Снова тишина. Только сверху надрывается младенец, которого, уже никто не пытается успокоить. Может, сходить наверх и проверить, всё ли в порядке?
— Ты знал, что Саймон встречается с Майей? — отстраненно поинтересовался Лайтвуд, снова приковывая взгляд к черному ящику.
— Ты серьезно?! — Джейс прямо-таки подскакивает на месте.
— Вот и я не знал.
Ожил сотовый. Алек по привычке положил его рядом с собой, когда пришел. Лениво перевел взгляд на определитель. Том.
Алек прислушался к себе, но ничего не почувствовал. Странно, должна же быть хотя бы какая-никакая обида. Это как минимум. Как максимум, справедливая злость.
Вздохнув, он принял звонок.
— Алек? — голос на той стороне извиняющийся. Но не такой, как у Джейса — другой. Наполненный тем особым чувством вины, в котором человек не желает сам себе признаваться. — Ты мне сегодня звонил пару раз, а я не смог взять трубку. Вот сейчас только могу. Все нормально?
— Да, все хорошо, — Лайтвуд предпочел проигнорировать чужие голоса на фоне уэлловского. Мужские и женские. Которые никак не походили ни на одного члена его семьи.
— А, ну хорошо, — посторонние звуки стали тише. Будто телефон зажали рукой. — Как прошел день?
— Неплохо, — равнодушно ответил Алек. — Помог Саймону, а потом погулял по городу.
— Звучит здорово.
— Так оно и было… — Пауза. Взгляд падает вниз, на свитер. Свитер, который он оставил у Магнуса, а тот его сохранил. Почему-то Лайтвуд абсолютно уверен, что Уэлл бы даже не вспомнил, кому принадлежит предмет одежды. Даже учитывая, что гости к нему заходят редко.
Кэйтлин любила Тома, а тот вышвырнул её, как вышвыривают нашкодившего котенка за дверь. Он вообще знает, что она уехала? Что три года учебы пошли коту под хвост? Уэлл очаровал её, забрал себе девчачье сердце, а потом не потрудился, как следует о нем позаботиться. Разве это не говорит о нем, как о человеке?
Мы в ответе за тех, кого приручили.*
В трубке его терпеливо ждут. Алек прижимает её к уху крепче, морщась от неприятного холода.
— Том. Нам надо поговорить.
