***
Спалось очень плохо. В одну ночь разболелось сердце, и Лайтвуд пластом пролежал в постели. С нездоровым интересом думая, случится ли сердечный приступ. Вроде бывают случаи и в таком молодом возрасте. Где-то он слышал об этом. Или видел. К счастью или нет, но ничего не произошло. Наверное, это просто реакция на сильную жару. Под утром ему удалось уснуть. Снились чужие теплые руки, пробирающиеся под майку; чудился до боли знакомый смех, который никак не мог принадлежать Тому. Магнус игнорировал его. Подчистую. Он не закинул Лайтвуда в черный список, но те пару раз, что Алек пытался позвонить, пропустил. Честно говоря, Лайтвуд был даже немного рад этому, потому что он понятия не имел, что хочет ему сказать. Он просто по-бабски хотел услышать его голос. Чувствуя себя каким-то последним наркоманом, которому была необходима новая доза. Но имеет ли он на это право? Да, Магнус хотел остаться с ним друзьями, но, судя по всему, передумал на этот счет. И нет, Алек не собирается его винить. В конце концов, он не самый лучший собеседник для кого-либо, тем более для такого человека, как Бейн. Но старые привычки не сразу забываются. Несколько раз Лайтвуд ловил себя на том, что ноги ведут его к лофту. Или Пандемониуму. Каждый раз при этом он в раздражении останавливался, сжимал зубы и поворачивал назад. Снова смотреть на самодовольную Камиллу, которая наверняка будет где-то рядом тереться, не хотелось. Нет, он не имеет никакого права злиться на Магнуса. И, тем более, ревновать его. В конце концов, Камилла, судя по всему, та, что делает его счастливым. А раз так… Раз так, то он потерпит.***
— Чего это Том такой злой в последнее время? Алек кинул ленивый взгляд на примостившегося рядом с собой Джейса и снова вернул внимание телевизору. На улыбчивую белозубую девицу, рекламирующую зубную пасту. Эрондейл устало провел рукой по волосам, размял мышцы шеи. Сегодня он снова пришел домой поздно, почти в одиннадцать. Алек уже бросил затею узнать, где же он все это время бывает. — Не знаю, — пожал плечами Лайтвуд. — Наверное, все дело в сексуальной неудовлетворенности. Он почти физически почувствовал, как вылупился на него друг. Даже вновь поворачиваться не пришлось. — Подожди-ка… А вы разве не… — пауза. — Вы что, все еще не спали? — Нет, — ответ прозвучал практически весело. Джейс посмотрел на него, как на умалишенного. — А, — что-то было определенно забавное в том, как Эрондейл пытается подобрать нужные слова. — Но почему? В смысле, вы уже довольно-таки долго встречаетесь. И я бы понял, если бы вы просто хотели поближе узнать друг друга… Но вы-то друг друга знаете, как облупленные. — Да, ты прав, — легко согласился Алек. Переключил канал. Снова реклама, теперь уже на экране толстый младенец, которого пытаются накормить детским питанием. — Но он не предлагает. А я и не настаиваю. Джейс некоторое время сверлил его внимательным взглядом, а потом тоже повернулся к телевизору. Алек не видел этого, но знал. — Может, он просто боится того, что ты можешь ответить? Лайтвуд промолчал.***
Кэйтлин забрала документы из университета. Алек узнал об этом случайно. Один из сокурсников обмолвился на предпоследнем зачете. Так, между делом. Кажется, даже не подумав, кому именно он об этом говорит. — Как забрала? — они вместе ждали очереди тянуть билет. Преподаватель вызывала по одному, тянешь билет и тут же отвечаешь, без подготовки. Лайтвуд знал этот курс на отлично, так что его это мало беспокоило. — Вот так вот. Уезжает теперь обратно к себе в город, — скучным голосом ответил парень. Его эта тема, похоже, не особо интересовала. Он и не знал, что Холл из другого города. — А почему? Собеседник одарил его раздраженным взглядом. Лайтвуд ему надоел. — А тебе не насрать? Алек не успел ничего ответить, подошел его черед. Взяв первый попавшийся листок бумаги, он с безразличием прочитал написанные вопросы. Преподаватель устало вытерла носовым платком пот со лба, ей хотелось уйти отсюда также сильно, как и студентам за дверью. Если даже не сильнее. Но она все равно находит в себе силы ободряюще ему улыбнуться. Кэйтлин бросила учебу. Из-за него. Раньше, несколько месяцев назад, когда он представлял их разрыв с Томом, никто никуда не уходил. Все были в порядке. Как в детском мультфильме, где рейтинг от шести лет. Наигранно хорошо. Кэйтлин просто куда-то исчезала из кадра, как в сериале «Друзья» через две-три серии исчезали второстепенные персонажи. В итоге, она и в правду исчезла. Просто не так, как он хотел. «Гляди, что ты наделал, Лайтвуд. Из-за тебя я ушла!» — выдуманная чувством вины Холл демонстративно помахала билетом на поезд. Выходит, чью-то жизнь я все-таки разрушил? На зачете он получил сто баллов.***
Том, наконец-то, снова пригласил его к себе. Прислал короткое сообщение, деликатно приписав в конце, что мама уехала в командировку на несколько дней. А значит, они будут совершенно одни. Алек прекрасно понимал, что это обозначает. Перечитав дважды эти несколько строк, вздохнул и написал, что приедет. В этот день его жутко тошнило. То ли что-то съел, то ли подхватил какой-то кишечный грипп — не понятно. Он до последнего верил, что это пройдет. Жители Форест-Хиллса оглядывали его с опаской. И Алек в который раз задавался вопросом, как же он, черт возьми, выглядит, раз люди обходят его стороной? — Чувак, ты в порядке? На тебе лица нет! — охнул Том, пропуская Лайтвуда в дом. — Я в порядке, — выдавил Алек, чувствуя, что на большее не способен. Перед глазами все плыло и качалось, а ведь ему еще на второй этаж подниматься! — Ты весь зеленый, — возразил Уэлл. — Поверь мне, все хорошо, — и как можно более убедительно улыбнулся. Уэлл пару секунд недоверчиво на него пялился, а потом кивнул. — Хорошо, пошли. Лайтвуду казалось, что прошла целая вечность, когда они, наконец, оказались в комнате Тома. Пот градом катился по лицу, дыхание затруднилось, в голове все перемешалось в отвратительную кашу. Уэлл улыбнулся той улыбкой, которую считал кокетливой — хотя Алеку она больше казалась глупой — и толкнул гостя на кровать. Верх и низ словно поменялись местами. Мозолистые пальцы потянулись к лайтвудскому ремню, но тот резко схватил его за руку. — Том, я… — В чем дело? Слушай, я послушно ждал, когда ты сделаешь первый шаг, но ты все ничего не делал. И я подумал, что ты ждешь его от меня… Я не прав? Алек не знал, что ответить. Он знал, что должен был сказать — как его парень, а еще знал, что хотел сказать — как Александр Лайтвуд. Забавно, оба эти ответа противоречили друг другу. Он промолчал, но Том кажется все понял по его лицу. — Так значит, не прав, — не вопрос, утверждение. Алек хотел было что-то сказать. Хотя бы что-то вроде клишированного «дело не в тебе, дело во мне». Но вместо этого быстро извернулся на кровати. Его вырвало. Прямо на бежевый ковер Уэллов.***
Магнус хмуро смотрел на присланные по почте наброски. Смотрел и не видел, как не пытался сосредоточиться. Не мог вспомнить, что именно ему с ними надо сделать. Просьба клиента оказалась подернута дымкой алкоголя. Надо было попросить прислать задачу в письменном виде, потому что снова перезванивать и просить повторить предыдущие слова как минимум неловко. Как максимум — непрофессионально. Черт, работа снова встала. Бейн откинулся на спинку дивана, отбрасывая в сторону листы бумаги. Они листопадом разлетелись по гостиной, медленно приземляясь в разных частях комнаты. Председатель Мяо, воспользовавшись этим, мгновенно запрыгнул на освободившиеся колени своего хозяина, потоптался, оставляя многочисленные затяжки, и свернулся клубочком. — Ну, хоть ты меня не бросаешь, — пробормотал Магнус, запуская пальцы в мягкую серую шерстку. Кот ответил уютным мурчанием. Вот уже полторы недели он работает на дому, после того, как, не сдержавшись, наорал на чересчур наглого клиента, чего еще никогда себе не позволял. Как назло именно в этот день, в этот час, в эту гребанную минуту, в офисе присутствовал Рафаэль. Ворвавшись в кабинет, он горячо извинился перед «уважаемым» старикашкой, а когда тот ушел, перевел взбешенный взгляд на Бейна. — Ты с ума сошел? — прошипел он, предварительно закрывая за собой дверь, отрезая от лишних ушей и глаз. Магнус тогда еще успел заметить обеспокоенный взгляд Клэри.— Хочешь нам все дело развалить? Учти, я от своих слов не отказываюсь. Еще одна такая выходка, и я увольняю тебя. — Да и увольняй, — неожиданно для самого себя произнес Магнус и взмахнул свободной рукой, мол «валяй». А второй плеснул себе в пластиковый стакан скотча, доливая остатки. Рассеянно подмечая, что не помнит, как умудрился так быстро прикончить бутылку. Сантьяго опешил, явно ожидая совершенно иной реакции. В любой другой ситуации, Бейн бы гордился собой: не каждый день умудряешься вывести из равновесия самого невозмутимого человека на земле. Но сейчас ему было глубоко плевать. На всё. Через пару секунд его друг взял себя в руки, опомнившись. — Dios, — фыркнул он. — Ты посмотри в кого ты превращаешься. И вышел. Но увольнять не стал, лишь перевел начальника дизайнерского управления работать дома. Наверное, это к лучшему. Хотя все равно помогло несильно. Воспоминания того самого дня все равно продолжали возвращаться. Сначала в кошмарах, потом и наяву, как бы пьян он в этот момент ни был. Он как сегодня помнит, как получил эту проклятую смс. «Нам надо поговорить» и место встречи. Помнит, что этот день начал лететь в тартарары с самого начала, когда заявилась Камилла. Неприятный привет из прошлого. Но он-то наивно предполагал, что на этом плохие сюрпризы закончатся. Что они пересекутся где-нибудь с Александром, поужинают, быть может, погуляют, а потом пойдут домой. Как бы сентиментально это ни звучало. Он верил в это и когда его вызвали на незапланированное совещание, не дав предупредить своего парня, что он задержится. Верил в это сидя в душном кабинете среди кучи серьезных начальников других фирм, которым так же, как и ему, приходилось мучиться в дорогих костюмах, слушая совершенно скучнейшую информацию и запоминать бесконечный поток разных цифр, вместо того, чтобы, наконец-таки, вернуться домой. Верил в это, когда долгие часы подошли к концу, и он, облегченно вздохнув, вышел из ненавистного помещения. Но вера рассыпалась на тысячи осколков, когда он прочел то, что написал ему Лайтвуд. Нам нужно поговорить. Черт подери, в эту же секунду он понял, что это начало конца. После этого он помнит мало. Помнит, как руки тряслись, когда он набирал краткое «хорошо». Помнит, как выйдя из офиса на улицу, малодушно хотел просто никуда не пойти. Спрятать голову в песок и надеяться, что если не состоится разговора, то Александр передумает и все у них будет, как и прежде. Но он обещал Алеку. Как он может нарушить данное ему слово? Пришлось идти. Через «не могу», на не слушающихся ногах. В последний раз заглянуть в любимые ореховые глаза. Изображать безразличие и радость за парня. И при этом чувствовать себя преданным. Потому что в итоге Лайтвуд все же встречался с ним просто из надежды забыть о студенческой неразделенной любви. Как он с самого начала и думал. Наверное, тот все же не планировал добиваться Тома и не вызывал с помощью их с Магнусом отношений ревность у спортсмена. Нет, Алек не может так поступить, он лучше этого. Просто Александру повезло, и Том — как там его фамилия — вовремя осознал, что упускает. Мог упустить, но не упустил, в итоге запрыгивая на последний вагон уходящего поезда. А вот Магнусу не повезло. Опять. Его любви оказалось недостаточно сначала для Камиллы, теперь для Алека. Он самый большой в мире неудачник. На следующее утро после расставания он проснулся в пять утра с твердой уверенностью, что всё это ему приснилось. Сбросил влажную простыню — ночь снова была жаркой — и быстро проследовал в гостевую комнату. Кровать была аккуратно заправлена, ни намека на то, что здесь кто-то спал. Осознание было очень тяжелым. Гораздо тяжелее, чем во время самого расставания. Сердце упало куда-то далеко-далеко вниз, в груди все обрывается. Ему было плохо. Сейчас в лофте царил хаос и беспорядок. Ему просто не хотелось ничего менять, словно даже случайно сдвинутая в сторону зубная щетка Лайтвуда нарушит какой-то определенный ход вещей. Магнус ничего не трогал. Алековское махровое полотенце по-прежнему лежало на стиральной машине. Там, куда Лайтвуд его кинул, перед тем, как кинуться помогать своему бестолковому другу. Стакан Александра до сих пор покоился на журнальном столике. Там, куда он сам его поставил, перед тем как… Сердце предательски сжалось. Бейн отвернулся. Гостевая комната теперь всегда была плотно закрыта, и Магнус старался как можно реже проходить мимо этой двери. Все чаще он стал просыпаться до рассвета, в холодном поту. Сердце в груди бешено стучало, а глаза, привыкнув в темноте, быстро оглядывали комнату. Ему казалось, что Алек вернулся. Вошел в его спальню и наблюдает за ним своими огромными оленьими глазами. Как у Бэмби. Но, осмотревшись, он разочарованно понимал, что это не так. Снова ложился. Пытался провалиться в объятия Морфея. Если сон никак не шел, то проходил на кухню, чтобы выпить таблетку. После этого удавалось снова заснуть.***
Дверь разрывала противная до боли в мозгу трель. Магнус посмотрел на часы — почти семь вечера. Он не ждал гостей, никого не ждал. За все время заточения в квартире, к нему пару раз лишь захаживала Катарина. Проверяла, не умер ли её друг с голоду, заполняла продуктами холодильник. Но она приходила на выходных, а в такое время Лосс обычно была в госпитале. Дверной звонок снова задребезжал. Устало простонав, Магнус все-таки поднялся на ноги. Добрел до ванной и плеснул в лицо холодной воды. Чтобы хотя бы немного прийти в себя. Снова протяжное дзиииинь. — Да иду я, Господи. Кому так не терпится меня увидеть? — недовольно проворчал, с этими словами распахивая дверь. Удивленно замер. — Ого, Магнус. Что с тобой? Пожалуйста, только не говори, что ты все еще переживаешь расставание с этой Камиллой. Ну, серьезно. Уже больше года прошло. На пороге стояла его подруга детства. Доротея Роллинс. В своем любимом оранжевом сарафане она обеспокоенно изучала Бейна взглядом карих глаз. На запястье висел подарочный пакет, в котором Магнус узнал бутылку дорогого вина. — Дот, милая. Я думал, ты в Англии? — прохрипел он. Нахмурившись, прочистил горло. Запахнул приоткрывшийся на груди халат. — Я вернулась, — сказала Роллинс, все еще бегло осматривая мужчину. — Думала, мы с тобой по старинке отпразднуем мое возвращение. Но… как вижу, ты тут успешно напиваешься и без меня. Магнус грустно усмехнулся. Распахнул дверь шире: — Да уж, тут ты права. Ну, входи. Невежливо с моей стороны держать гостью на пороге. Девушка хмыкнула и прошла внутрь.