***
— Чувак, мне правда так жаль, что я все испортил. Алек поморщился. За последние четыре дня эта фраза ему уже порядком поднадоела. Злость на Тома прошла уже следующим утром после случившегося в кафе. Когда голова прояснилась, и он окончательно понял, что вины Уэлла тут действительно нет. В конце концов, тот же не выслеживал его специально. Нет, просто оказался не в то время, не в том месте. А вот чего действительно Лайтвуд не понимал – это реакции Магнуса. Обдумав все хорошенько, он пришел к выводу, что поведение мужчины абсолютно нелогично. Нет, конечно, Том и вел себя так, словно того и не существует вовсе, но разве из-за этого стоит так расстраиваться? Расстраиваться, психовать, обижаться. Ему всегда казалось, что таких людей, как Бейн, не волнует чужое мнение. Они выше всех остальных и вполне этим горды. И Алек всегда восхищался подобному качеству, жалея, что сам не может хотя бы чуточку быть таким человеком. Что обдумывает каждую случившуюся деталь дважды, а то и трижды, в то время, как никто другой и не вспомнит об этом вовсе. Но, видимо, он ошибся. — Все в порядке, Том, ты ни в чем не виноват, — устало ответил Лайтвуд, лениво записывая монотонную речь профессора Фелла. По правде говоря, Алек готов был отдать сейчас все наследство своих родителей – если, его, конечно, еще не вычеркнули из завещания, — лишь бы узнать, кто именно виноват в случившемся. Черт подери, разве это не были несерьезные отношения? Или и на них действуют все те же правила, что и на обычные? И если так, то в чем смысл? Как надоест спать друг с другом разбежаться без криков и истерик? Или как все это работает? В голове вспыли слова сестры: «В любом случае, везде сплошные плюсы — отношения, где никто никому не делает мозг, каждый получает из них лишь положительные эмоции». Да уж, одно сплошное веселье и простота. — Так вы с этим Магнусом расстались? – снова подал голос Уэлл. Алек стиснул ручку так крепко, что пальцы побелели, а на листке в клетку образовалась небольшая дыра. Расстались? А разве для этого ни нужно по крайней мере встречаться? Ну, или что-то вроде этого? В любом случае, Магнус похоже не хотел больше иметь с ним дело вообще. Вряд ли он мог четыре дня подряд просто не замечать входящие звонки. — Я не знаю, — буркнул Лайтвуд. И это было правдой. Насколько он жалок, если все еще надеется, что Бейн просто где-нибудь потерял сотовый и очень занят на работе? На все сто процентов… Прозвенел звонок, и во всей аудитории тут же зашуршали закрывающиеся тетрадки. Это была последняя пара — тем более такая поздняя (спасибо вам, люди, составляющие расписание), — студенты спешили домой. Ну, или просто выбраться побыстрее из университета. — Что ж, я так понимаю, на этом все, — подвел итог преподаватель, закрывая блокнот со своими конспектами к лекции. – Не забывайте о приближающимся зачете. Не дослушав профессора Фелла до конца, Джейс уже выскочил из аудитории, с кем-то увлеченно разговаривая при этом по телефону. Наверное, бежал на встречу с Клэри. В его личной жизни-то все двигалось к свадьбе. В душе на миг шевельнулась щемящая тоска, и Алек с трудом заставил себя отвернуться и сосредоточиться на том, чтобы собрать собственные вещи. Где-то рядом возился Саймон, так же, как и он поглощенный своими мыслями. — А ты не хочешь с ним расставаться? – в очередной раз задал вопрос Том, делая особое ударение на личное местоимение. — Блять, Том! Да чего ты прицепился? Тебя так бесит, что ли, что я встречаюсь с парнем? – не выдержал Лайтвуд, от злости закрывая сумку чуть более резко, чем нужно было. Льюис, уже закинувший рюкзак на плечо и собиравшийся отправиться к себе в общагу, в удивлении поднял на них глаза. Том же посмотрел на него с каким-то странным выражением на лице. — Твоя ориентация меня совершенно не волнует, Алек. С этими словами тот ушел. И только сейчас Лайтвуд осознал, что весь день не видел сегодня Кэйтлин. Он настолько зациклился на собственных проблемах, что и не заметил, что вечно маячащей рядом с Томом красавицы курса нет рядом. Проводив глазами Уэлла, Саймон подошел к лучшему другу, осторожно касаясь его плеча. — Приятель, все в порядке? Алек в замешательстве кивнул, неуверенный, как нужно реагировать. Ну, по крайней мере, одно парень осознал точно: он ни на йоту не врубается в то, что происходит в его жизни. — Друг мой, мне было приказано Катариной увести тебя из этого храма образования и науки. Лайтвуд, и до этого не особо спешивший покинуть помещение, теперь уже и вовсе в шоке замер. У него что, на почве недосыпания и раздражения разыгрались слуховые галлюцинации? Саймон ошарашенно ахнул, отпуская руку и поворачиваясь лицом к доске. Туда, где располагается законное место лектора. — Надо же, похоже, Магнус знаком с нашим преподом, — словно сквозь вату, услышал Алек голос друга. Значит, не галлюцинации. Медленно, будто боясь, что иначе обладатель знакомого и такого ненавистного прямо сейчас баритона вдруг исчезнет, он обернулся. И правда. Рядом с профессором Феллом стоял никто иной, как Магнус Бейн. Собственной, мать его, персоной. Со своими ослепительными нарядами и идеальным макияжем. Совершенно не убитый горем или обидой, как можно было бы подумать – абсолютно обычный и нормальный. Быть может, немного более усталый. И все же. Он живо жестикулировал, рассказывая что-то в своей яркой манере. Но слова ускользали, в воображении Лайтвуда превращаясь в огромный такой фак, предназначенный конкретно ему. И вот из-за этого вот человека он четыре ночи страдал от бессонницы? Алек почувствовал закипающую в жилах кровь. Не отдавая отчета своим действием, он словно со стороны наблюдал за тем, как широкими шагами преодолевает небольшое расстояние и встречается глазами с оторопевшим Бейном. — Ну, привет, Магнус, — его губы сами собой растягиваются в болезненной кривой усмешке. Сзади него беспомощно топчется Саймон, чувствуя себя явно в крайней степени неудобно, но все равно не бросая своего друга. — Алек? – Лайтвуд почувствовал почти физическое удовольствие от того, сколько растерянности в голосе мужчины. Хотелось по-детски кинуть в лицо: «Что, неприятно? Теперь ты понимаешь, каково было мне». Но он сдерживается, прикусывая себе язык. Нет, это все равно, что потопить самого себя. — Я так понимаю, у тебя телефон разрядился, не так ли? Где-то на периферии сознания, Алек осознавал, насколько глупо себя ведет, но ничего с собой поделать не мог. Он отправил тысячу извиняющихся сообщений, сделал столько же звонков, если даже не больше – потратил, бляха муха, все деньги на счете, если опускаться до мелочей – и все это ради того, кому, похоже, было плевать. Кому было похуй, выражаясь проще. Магнус помрачнел. — Почему же? С моим телефоном все в порядке, дорогой, — ядовито произнес мужчина, а потом чуть склонил голову влево. – Привет, Саймон. — Ага, да. Привет, — пролепетал друг, явно, жалея, что не ушел, когда была такая возможность. Под кожей заходили желваки, руки сжались в кулаки, до крови царапая ладони. На языке рождался язвительный ответ, о котором позже Алек несомненно бы пожалел, если бы не вмешался до этого молчавший профессор Фелл. «Мой друг Рагнор нашел это место однажды», — невольно вспомнил Лайтвуд. — Постойте-ка, — медленно проговорил преподаватель, переводя внимательный взгляд со своего друга на такого же своего студента. – Так этот твой Александр – это мой Александр Лайтвуд? Никто ничего не ответил, но этого и не требовалось. Все было понятно без слов. — Ну, вы с Рафаэлем даете, старина, — хохотнул он после напряженной паузы, а потом вдруг схватил со стола свой кейс и легкой походкой направился к выходу. – Я так понимаю, вам двоим нужно поговорить. Увидимся тогда у Катарины. Мистер Льюис, не хотите составить мне компанию? — Да, конечно, — облегченно вздохнул Саймон, и, кинув на Лайтвуда извиняющийся взгляд, исчез вместе с другом Бейна. Прекрасно.***
В аудитории не осталось больше ни одного человека. Когда последний студент покинул помещение, Алек заметил на столе связку ключей, предусмотрительно оставленную профессором Феллом. Мысль о том, что придется заскочить на вахту, испарилась, так же быстро, как и появилась. Не выдержав соперничества с занимаемым всю его голову в данный момент Магнусом Бейном. Лайтвуду казалось, что они простояли так не меньше получаса, хотя на самом деле прошло не более нескольких минут. Каждый из них смотрел куда угодно, кроме как друг на друга. Магнус упорно молчал, отказываясь первым начинать разговор. Скрестив руки на груди, отчего его бирюзовая рубашка из шелка немного задралась, обнажая кусочек подтянутого тела. У Алека неожиданно пересохло во рту. — Алек, если тебе нечего мне сказать – не надо тянуть время. У меня есть свои дела, если ты не заметил, — сдался первым Магнус. Устало проведя рукой по волосам, он по-прежнему избегал встречаться глазами с парнем. — Мне нечего сказать? – опешил Алек. – Так это я должен извиняться?! Бейн, наконец, удостоил его взглядом. Одновременно раздражённым и раздосадованным. — А кто же еще? Я? — Ну, я очень на это рассчитываю, — процедил Лайтвуд сквозь зубы. Теперь они уже друг от друга глаз не отводили. — И за что же я, по-твоему, должен извиниться? – поднял брови Бейн. Казалось, ему действительно интересно. — За то, что не отвечал на звонки! За то, что игнорировал все четыре дня без особой на то причины. За то, что решил кинуть меня, даже лично об этом не оповестив, — Алек замолчал, переводя дыхание. Как ни странно, выговорившись, наконец, ему стало немного легче. Немного. Магнус горько усмехнулся, снова отводя взгляд. Теперь мужчина смотрел в немытое, полное разводов и многолетней пыли, окно — на то, как солнце неторопливо опускалось за горизонт, окрашивая небо оранжево-бардовыми красками. — «Без особой на то причины», — язвительно повторил мужчина. — Ты серьезно, Алек? Ты меня, конечно, прости, но мне не особо нравится, когда меня используют и превращают в того, кто заставляет человека, в которого ты влюблен, обратить на себя внимание, ревновать или что там еще. Алек пораженно моргнул. Стоп, что? Ему, должно быть, послышалось… Наверное, он произнес это вслух, потому что Магнус кинул на него долгий нечитаемый взгляд, прежде чем сказать: — Ты слышал меня, Алек. Теперь, взглянув на Бейна поближе и рассмотрев внимательнее, Лайтвуд осознал, что тот выглядит явно не как обычно. Ненормально. Магнус выглядел… постаревшим? Изможденным, с залегшими мешками под глазами и каким-то… беззащитным. Последнее слово больно ударило по парню, выбивая весь дух. Вся злость внезапно куда-то испарилась, уступая месту огромному чувству вины. И именно этот момент мужчина выбрал для того, чтобы отступить. Буквально и метафорически. Сделав шаг назад, Магнус начал поворачиваться к двери. — Слушай, Алек, мне правда нужно идти… И снова действия опережали мысли. Двинувшись вперед, Лайтвуд схватил Бейна за запястье. Заставляя остановиться. Снова посмотреть на него. Привлечь внимание. — Нет, Магнус… — смутившись, Алек отпустил руку. – Я… Я не знаю, откуда ты взял все это, но… Послушай, я думал, что ты злишься на меня за то, что пришел Том и начал вести себя, как… последняя свинья. К тебе и вообще… Еще эти его немного гомофобные намеки, хотя он и сам бисексуал… Ну, мне они гомофобными намеками казались, по крайней мере. Сейчас я уже ни в чем не уверен. Но не это важно! Черт, как же его жутко бесит, что он не может по-человечески сформировать свою мысль. Магнус не перебивал. Казалось бы, заикание парня мужчину совершенно не волновало. По мере того, как Алек говорил, в глазах его что-то менялось, однако Лайтвуд никак не мог понять, что именно. — Важно то… Магнус, я хочу сказать, что то, что ты сказал – неправда. Черт, да я даже вообразить подобного не мог! Бейн внимательно всматривается в ореховые глаза Алека, ища хоть малейший намек на ложь. Ища хоть что-то, что-таки развернет его и уведет прочь из этого университета, а затем и из жизни Лайтвуда. И видимо, он этого не нашел, потому что его губы вдруг растянулись в лукавой улыбке. — В таком случае, я прошу прощения, что игнорировал твои звонки, Александр. Не против второго шанса? Алек облегченно выдохнул, только сейчас осознавая, что все это время задерживал дыхание. А от возвращения своего полного имени в речь мужчины по спине забегали полчища мурашек.