Между двух огней

      Булаткин нависает надо мной, только я продираю глаза, и щекочет. Мычу что-то невнятное, ибо ранним утром меня трудно заставить нормально соображать. Отпихиваю парня от себя, пытаясь высвободиться из его цепких объятий и снова провалиться в сон. Не выходит.       — Ну малыш, если ты сейчас не встанешь, пропустишь событие века, — доносится до меня бодрый голос парня. Хорошо ему.       — Мне плевать. Хочу спать, — подушкой закрываюсь от бьющего в глаза солнечного света и переворачиваюсь на другой бок — задом к Егору.       — Я тебе серьезно говорю, — не унимается блондин. Этот дурак на студии проторчал практически до рассвета, заставив меня знатно понервничать своим выключенным телефоном. И смеет ещё и будить меня так рано. — Ни-ичка, поднимайся. Надо еще успеть собраться, заехать в супермаркет за продуктами и завезти документы в офис.       — Куда это собираться? — приподнимаюсь на локте и смотрю на улыбающегося во все тридцать два Егора. Какой же мешок счастья свалился ему на голову?       — Помнишь, я говорил, что со хотим съехаться друзьями? Собраться в лесной зоне, пожарить мясо, потанцевать. Там будет Марвин со своей, Нат с Дамиром, Мельниковы, возможно, еще пара девочек и парней.       Голова раскалывается. Запоздало воспринимаю слова Булаткина и хлопаю ресницами. Такое состояние, будто вчера на голову мне упала тонна кирпичей. В висках постукивает.       — Все, поздно возражать, через час выезжаем, — Егор чмокает меня в макушку. — Люблю тебя.       Мы въезжаем в лесную зону, не огороженную и не занятую очередной базой отдыха. Лапы деревьев то и дело цепляются за авто и гладят черное, поблескивающее от редких лучей солнца, покрытие «Мерседеса». Пахнет свежестью, дождем, смолой. Повсюду разносится трель птиц.       — Красота, — выглядываю в окно, полностью опустив стекло. Егор смеётся, радостный от того, что у меня наконец поднялось настроение после утреннего ворчания. — Тут так хорошо.       — Дом у озера, — говорит Булаткин, когда я сажусь ровно и поправляю ремень. — Там тебе еще больше понравится.       Наконец мы сворачиваем на менее изъезженную дорогу и едем вдоль озера. Оно кажется огромным — краев не видно. Водная гладь поблескивает на солнце, на поверхности барашки от легкого прохладного ветерка. Умиротворение.       Через несколько минут среди деревьев можно разглядеть крышу дома. Синяя черепица мелькает среди листвы, я замечаю белую трубу. А позже, когда мы паркуемся у большого белого особняка, не могу скрыть восторга.       Отделанный в приятных тонах двухэтажный дом поражает своей красотой: везде стоят огромные окна в пол, у балконов кованые железные перила, на террасе есть камин, между двумя крыльями дома (а он сделан в форме буквы «г») — бассейн.       Возле дома уже стоят две машины, и в одной я узнаю джип Тимати. Егор паркуется возле рядом. Навстречу нам выбегает маленькое светловолосое чудо.       — Алиса, — смеется Булаткин, подхватив на руки малышку, — ну здравствуй, зайка. Где папа?       В джинсах и легком кардигане я чувствую себя уютно: с озера тянет свежестью, а пушистые кроны деревьев пропускают солнечный свет только у самого дома.       Егор кружит дочку Юнусова, а та звонко смеется, обвив его шею маленькими ручками. Это умиляет, и я зависаю на пару секунд, наблюдая.       Через минуту из дома выходит Тимати. Он, в ярких шортах и шлепанцах, машет рукой и идет в нашу сторону, а Алиса зовёт его. Блэкстаровцы жмут друг другу руки, я лишь киваю. Тим зовёт нас на экскурсию по дому.       Внутри он еще лучше, чем я могла подумать: камин, большие диваны, белые мягкие ковры, на втором этаже несколько спален. На барной стойке, служащей одновременно и столом, стоит тарелка с кашей и кружка с какао.       Тимур быстро показывает нам дом и отправляет занять себе спальню, а сам удаляется кормить дочь. Егор открывает дверь в первую попавшуюся комнату и, войдя, кидает сумки на маленький диван. Панорамное окно расположено прямо за спинкой кровати, и благодаря этому комната полностью освещена. Возле дивана — стол, а прямо напротив стоит комод для одежды. Шаркая по мягкому бежевому ковру, я иду к кровати и, упав на неё, на четвереньках ползу к окну. Оттуда открывается красивый вид на бассейн, лес и тропинку, ведущую куда-то вглубь.       — Малыш, я вниз, догоняй, — говорит Егор и выходит, а я ещё остаюсь наслаждаться атмосферой.       В комнате я нахожу ароматическую лампу, а рядом с ней три бутылька с маслом: с апельсиновым, иланг-иланг и с запахом хвои. Вечером не помешало бы зажечь её, чтобы полностью погрузиться в этот рай.       Поправив кардиган и завязав шнурок, я тоже выхожу из комнаты, но тут же натыкаюсь на Машу, жену Мота. Мы приветственно обнимаемся. Я очень рада встретить ее, что наверняка видно за моей счастливой улыбкой.       — А ты цветешь и пахнешь, дорогая, — девушка проводит рукой по моим волосам. — Что-то с тобой не так. Румяная такая, и щеки появились. Наконец перестала быть похожей на зомби, — смеется она. Естественно, все это сказано по-доброму, и я ничуть не обижаюсь на слова Марии.       — Не знаю, может, наконец наладившиеся отношения с Егором дают о себе знать, — пожимаю плечами.       Мы спускаемся вниз к бассейну, где собрались мужчины. Малышка сидит в лежаке и играет с куклой. Мельникова устраивается рядом, умудрившись незаметно для меня стащить с кухни пачку сока, и наполняет стакан им.       Обнимаю Егора со спины, прижавшись к нему грудью и уткнувшись носом в плечо. Булаткин поворачивает голову, одарив меня нежной улыбкой, и накрывает мои руки ладонями.       — О чем разговариваете? — шепчу я еле слышно.       — Мужские терки, — хихикает тот. — Тимати с Мотом поспорили, у кого от прыжка будет больше брызг.       — И за кого болеешь ты?       — Конечно за себя.       Нас отвлекает звук подъезжающей машины. Серебряная «Порше» скользит вдоль дома и встает около авто Егора. Новенькая машинка, кажется, только-только из салона существенно отличается от «брутальных» джипов Юнусова и Мельникова и даже от «Гелендвагена» Егора.       — А вот и Миша, — Булаткин раскидывает руки, готовясь обнять друга. Марвин помогает своей подружке выйти.       Артист знакомит нас со своей спутницей, и мы тут же находим общий язык. Юля кажется приветливой, сразу тянет меня на кухню за коктейлем, чтобы со стаканом развалиться у бассейна. Маша тоже поддерживает эту идею.       Сняв кардиган, я вешаю его на лежак и ложусь, губами тянусь к стакану.       К трём взрослым мальчикам с глупой идеей в головах присоединяется и Марвин. Все четверо стягивают одежду, оставшись в купальных трусах. Интересно, через сколько прыжков они лишат бассейн половины объема воды?       Они по очереди прыгают в бассейн, громко смеясь и стебя друг друга. Матвей изображает дзюдоиста, а Тимати просто летит в воду бомбочкой.       Ко мне подбегает малышка и просится на ручки. Сажу ее рядом и протягиваю сок. Алиса такая забавная, и это умиляет. Прижимаю малую к себе, обняв за плечи. Она улыбается.       Через десять минут приезжает Натан со своими. Его жена совершенно не в настроении, громко хлопает дверью авто и кивком здоровается с нами. Забрав пакеты из супермаркета, она проходит в дом. Миров лишь отмахивается, мол, расскажет потом и, оставив сына Егору, бежит вслед за женой.       Когда все четверо наконец накидывают на плечи полотенца и идут к нам, из коттеджа выходит и Нат. Алиса тянется к папе, и тот сразу хватает ее на руки. Та, довольная, обнимает его за шею.       Булаткин садится рядом со мной. Он прижимается ко мне мокрым телом, отчего я верещу, но парень не дает мне вырваться из своих объятий. В итоге майка влажная, на джинсах мокрые пятна и довольный Егор. Бью его в грудь, но в ответ получаю теплый поцелуй в нос и тру его кончик. Парень кладёт руку мне на затылок и, чуть надавив, тянет к себе. Его губы накрывают мои. Я моментально согреваюсь.       — Тут же дети, Егор, — в попытке прервать поцелуй шепчу я, но это даже не отвлекает парня. Он углубляет поцелуй, обвив руками мою талию.       Громкая музыка, нарастающая с каждой секундой, отвлекает нас. Хлопаю ресницами после столь головокружительного действия и всматриваюсь в промежуток между деревьями, из которого выныривает красный кабриолет.       Одна, две, три девушки в авто размахивают руками в такт песне и подпевают. На лице Крида появляется глупая улыбка, что действует на меня очень сильно. Одного взгляда хватает понять, что это за девчонки.        — Егор, ты специально? — складываю руки на груди, отпряв от парня и сжав губы в тонкую полоску.       — Что я сделал уже? — непринужденно, просто отвечает тот без раздражения, несмотря на мой тон.       — Ты зачем меня сюда притащил? — чуть громче говорю я, когда гогот ВиаГры становится невыносимым и перекрывает остальные звуки.       — Чтобы отдохнуть вместе, малыш, — Булаткин пытается обнять меня, тянет руки, но я отворачиваюсь, верчусь.       — Вместе? Вместе это когда только ты и я… и, может, друзья, — под конец фразы пропадает весь пыл, и я больше хочу плакать, нежели протестовать. — А не эти…       — Зай, с каких пор ты стала бояться людей?       — Не неси чушь, Егор. Я хочу отдохнуть и не видеть эту Эрику, — последнее слово особенно выделяю и кошусь в сторону вышедших из машины певиц.       — Вот в чем дело, Ник… ты просто ревнуешь. Не нужно, она в прошлом, правда, — отвечает Егор, наконец прижав меня к себе и зарывшись пальцами в мои волосы. Ощущаю его теплое дыхание у себя на шее и вздрагиваю, дернувшись назад. Парень усмехается.       — Я все равно не хочу ее видеть. Мне неприятно, как ты не понимаешь? — мое фырканье, как обычно, смешит Егора.       Но мне действительно не по себе: всего в двух от меня находится человек, которого я искренне ненавижу и мечтаю ударить пару раз головой о стену, но в такой компании я ничего не могу с этим поделать. Она здесь, все также косится на парня и как бы невзначай прикусывает губу. Чертова актриса. Интересно, это ей пришла в голову идея поехать на природу в платье и в босоножках на платформе? При том, что остальные надели что-то более удобное.       Булаткин целует меня в макушку и встает, чтобы поприветствовать приехавших. Девушки разгружают машину: привезли с собой кучу пакетов с едой, надувной круг для бассейна в виде пончика, Настя несет кальян. Егор по очереди обнимает каждую девушку, и я стараюсь не обращать внимания на жесты Герцег.       Ко мне подсаживается Мельникова. Приверженица семейного счастья, она поддерживала меня после разлада с Кридом и до сих пор с явным неодобрением смотрит на солистку ВиаГры. Маша опустошает стакан и отставляет его в сторону, приобняв меня за плечи.       Солнце сильнее пробивается сквозь листья, и становится теплее, почему хочется раздеться и прыгнуть в бассейн. Снимаю кеды, чтобы не было жарко.       — Не обращай внимание, Вероник, ты приехала сюда отдыхать, а не парить мозги. Егор не дурак — второй раз не облажается.       Стараюсь делать, как велит девушка, и перевожу взгляд на Тимура, играющего с дочкой. Малышка смеётся, обвив ручками шею мужчины. Беззаботное детство слышится в ее звонком смехе, и я даже на секунду загораюсь завистью к этому. Вот бы тоже стать маленькой…       Ближе к трем, когда я наконец успокаиваюсь и перестаю то и дело поглядывать в сторону Эрики, к дому приезжает еще одна машина. Её я узнаю сразу, и от этого передергивает. Впиваюсь взглядом в выходящего из авто Рамма, и тот подмигивает мне. Что он тут делает?       Дыхание сбивается, как у новичка на беговой дорожке, в горле встает колючий ком. Чуть ли не кашляю, забывая дышать. Вот это подстава.       Медленно, искоса наблюдая за парнем, ухожу в коттедж, но тут же натыкаюсь на Булаткина. Врезаюсь в него, уткнувшись носом в грудь. Он смеётся, легонько обняв меня, и дергает, чтобы я шла за ним.       — Сейчас с крутым человеком познакомлю, мы трек записывать вместе будем, — и машет Рамму рукой. Сглатываю и, кажется, делаю это так громко, что уши закладывает. Пиздец.       Артисты здороваются, обнявшись. Я давно не видела в глазах Крида столько радости: должно быть, их совместный проект обещает быть бомбой. Всё это время переминаюсь с ноги на ногу, стоя на не совсем теплой брусчатке. Рванув к дому, я оставила шлепки у лежака, и сейчас мне приходится терпеть.       — Это Ника, я тебе про неё рассказывал, — Булаткин вдруг обращает внимание Рамма на меня, а я и так уже минуту пялюсь на него. Нельзя выпускать из поля зрения этого мудака, иначе можно влететь.       Егор нахваливает меня, рассказывает про мои увлечения и занятия с такой страстью, будто говорит о себе. Влад ухмыляется.       — А еще она трахалась со мной, — наверняка думает сейчас певец.       Сославшись на дела, всё-таки ухожу в коттедж и поднимаюсь в нашу с Егором комнату. Окно открыто нараспашку, и прохладный лесной ветер мотыляет шторы из стороны в сторону. Падаю на кровать, лицом в подушку, а с губ слетает стон. Рамм наверняка знал, что я буду здесь, и не мог упустить возможности снова поиздеваться.       Переворачиваюсь на спину, обняв подушку. Медленно считаю до десяти, а потом и до ста, потому что унять дрожь с первого раза не получается. Как же он бесит меня.       Начинаю хныкать: я совершенно не готова рассказать всё Булаткину и, тем более, позволить сделать это другому человеку.       Тошнит. Нельзя было пить столько яблочного сока, а я ведь знала, что добром это не кончится. От половины того, что мне так хочется съесть, позже начинает воротить — пора относиться к этому более серьезно. Как и ко всей этой ситуации.       Осталась всего неделя до возможности сдать тест на отцовство, а там я либо сыграю радостную девушку и с грустным лицом покажу Егору положительный тест, либо сделаю аборт. Но с этим надо будет поторопиться, ведь совсем скоро мне будет это противопоказано.       Хочется, чтобы Егор оказался рядом и утешил, но тогда придется обо всем рассказать — хочется сейчас. Но не время!       Полежав в состоянии самобичевания еще несколько минут, я сползаю с кровати и оглядываюсь в окно. Кажется, все собрались у бассейна. Слышу очень много голосов.       Дергаю ручку, чтобы открыть дверь, но тот, кто находится по ту сторону, опережает меня. Отхожу назад, пропуская Влада в сторону.       — Значит так, — оглянувшись назад, тихо произносит тот, — веди себя нормально и не пялься на меня, а то спалишь нас обоих.       — Боишься? — усмехаюсь я, закатив глаза, и тут же жалею об этом, потому что Рамм хватает меня за подбородок.       — Детка, бояться здесь должна ты. Ты ведь не хочешь, чтобы Егор всё узнал?       — Ты думаешь, он поверит?       — А мы и проверим. Хочешь?       Достав из кармана смартфон, парень показываем мне фотографии, которые он сделал, пока я не видела. Попадаются и те, что он послал мне в сообщении ранее. Поджимаю губы: да какого хрена он шантажирует меня, для чего я ему? Кусаю щеки, когда Влад нависает надо мной, прижав к стене, и проводит рукой по волосам.       — Хочешь? — в нотками власти в голосе произносит он, что одновременно и звучит противно, и пугает. Отрицательно верчу головой. — Я тоже так думаю, — пытается поцеловать, но я отворачиваюсь. Рамм тянет меня за волосы, запрокидывая голову, и касается губами шеи. Обжигает горячим дыханием. — Будь хорошей девочкой, и тогда ничего плохого не случиться. Сегодня вечером жду тебя у озера, иначе расскажу всё Криду.       И с довольной улыбкой выходит из комнаты. Скатываюсь по стене, обхватив голову руками. Сердце стучит словно отбойный молоток, не могу ни с мыслями собраться, ни дышать по-человечески. Хочется провалиться под землю. Слезы вот-вот польются из глаз, а от обиды сводит скулы. Ловлю воздух ртом.       Кому продать душу, чтобы отмотать пленку назад или вырезать неудачные дубли?       Когда дверь снова открывается, я бессмысленно пялюсь в потолок, практически лежа на полу. Положив под поясницу подушку, закинула голову и положила руки за голову. Маша тормошит меня за плечо и щёлкает пальцами перед носом, привлекая к себе моё внимание. Сажусь, поджав под себя колени, и улыбаюсь девушке. Она точно не заслуживает хмурого взгляда.       — Все потеряли тебя, милая, — теплый голос Мельниковой согревает изнутри. — Мы с Матвеем остаться решили, атмосфера тут очень вдохновительная. Я вот думала с тобой пропустить по бокальчику вина. Фрукты на столе, мясо тоже уже готово. М?       — Я бы с радостью, Маш, но согласна только на сок, — поднимаемся на ноги. Девушка потупила взгляд. Помню, я всегда говорила, что красное полусухое никогда не повредит, и в нашей компашке все знали о моем пристрастии к вину. Пожимаю плечами.       Шаги за дверью привлекают наше внимание. Третьей в комнате становится Настя, которая пришла с Дамиром на руках. Она переводит взгляд с меня на Машу и обратно и улыбается.       — Пошла за Вероникой и куда-то пропала, — смеется та. — Шепчетесь что ли? И без меня?       Малыш обнимает маму, и я щёлкаю его по носу.       — Ника говорит, что не будет с нами пить, — обиженно произносит Мельникова, склонив голову на бок. Это веселит.       Девочки начинают строить догадки и шутить, а я лишь отмалчиваюсь, поглядывая то на одну, то на другую. Мы громко смеемся, и это доводит меня до колик, отчего я начинаю часто дышать и корчусь. Приступы головокружения уже перестали меня удивлять: хватаюсь за дверной косяк и прижимаюсь к стене, прикрыв глаза. Это всегда помогает.       — Все в порядке? — спрашивает Настя.       — Ну… да, — наконец прихожу в себя и стараюсь скрыть плохое самочувствие за улыбкой. Видимо, выходит хреново, раз Маша хмурится и ставит руки в боки. — Я просто… беременная.       Глаза девушек моментально округляются, и Мирова отпускает сына вниз, к Натану. Складывается ощущение, что ни одна, ни другая не поверили моим словам, и я для подтверждения показываю им фотографию УЗИ с заключением.       — Егор знает? — голос Насти переполнен серьезностью, и меня это пугает. Я верчу головой. — Не думаю, что эта вертихвостка спокойно бы прыгала вокруг него, если бы он был в курсе… дел.       — Я скажу ему позже, — тихо отвечаю я, потому что новый шорох в доме заставляет изменить тон.       — Ну что ж, поздравляю, — Маша обнимает меня, и через секунду к ней присоединяется Настя. Мне становится хорошо, все накопившееся за день раздражение как рукой снимает. — Только не тяни с этим. Думаю, он должен уже знать об этом перед отлётом.       Воодушевленная, я спускаюсь к бассейну вместе с девчонками. Подумать только: всего одно признание, а будто гора с плеч. Тимур собирается уезжать и предлагает Мирову забрать Дамира, чтобы тот остался, и вместе с женой хорошо отдохнул. Девушка перекладывает нужные вещи в сумку и отдаёт её блэкстаровцу. Настя целует ребенка, и Юнусов заводит авто.       Булаткин сразу ловит меня. Он обнимает, приблизившись сзади, и щетина колет шею. Одной рукой берёт меня за руку, переплетая пальцы.       — Ну и почему тебя долго не было? — мурлычет он, наполняя воздух вокруг меня запахом алкоголя, причем довольно крепкого. Ничего удивительного: на столике у бассейна я замечаю несколько бутылок виски.       — Ты меня и не искал, — пытаюсь вырваться из цепких объятий, но Егор позволяет лишь развернуться к нему лицом и пьяно улыбается. — Вот зараза, — хмыкаю. — И зачем было напиваться?       — А зачем быть такой занудой? — дуется тот. Глубоко вздыхаю и кладу руки парню на плечи. — Пошли к нам, кис. Тем более, ты с обеда ничего толкового не ела. Он тянет меня за собой к бассейну, у которого собрались практически все: ВиаГра, Натан, Мот, Миша и, естественно, Влад. Он снова ухмыляется, только я встречаюсь с ним взглядом. Пока я с Егором, я в безопасности, да?       Булаткин подает мне помело и бокал, наполненный игристым. Ловлю на себе взгляд Эрики, и мне начинает казаться, что эта стерва только и ждет, когда я напьюсь, а она сможет расчехлить свои когти. Меня так смешит ее наряд, это легкое и чертовски короткое платье пусть и выглядит ничего, но напоминает ночную сорочку. Криво улыбнувшись, показательно целую Егора, но возвращаю шампанское обратно, а тот выпивает его за меня.       — С утра плохо не будет, малыш? — шепчу ему я, притянув к себе за воротник футболки.       — Поведёшь машину, и всё будет о’кей, — кажется, что парень добреет с каждой секундой.       Трио перешептывается, привлекая к себе мое внимание. Кошусь на них в надежде, что обсуждают не меня, но снова пересекаюсь взглядом с Герцег. Ух, как это раздражает. Она перекинула ногу на ногу, практически оголив её.       Держись подальше от моего парня.       Маша и Настя забирают меня к себе на лежаки, переманив с помощью американо апельсинового сока. Добавив в туда ещё немного мятного сиропа, Мирова протягивает мне этот божественный напиток. Холодный и щиплющий язык, он понемногу способствует моему успокоению, но я все равно не могу оторвать глаз от «компашки» у бассейна.       Пока Юля отходит от нас поговорить с братом, Маша наклоняется ко мне и начинает спрашивать про то, что сказал мне врач.       — Да все нормально, но срок маленький, чтобы что-то утверждать. Однако есть риск потерять ребенка… из-за генов матери, — отвечаю я. Матвеева прикрывает рот рукой, но я ее успокаиваю. — Ничего серьезного, просто как можно меньше переживаний и резких движений. Такой срок, что может произойти всё, что угодно.       — И ты еще истеришь из-за Эрики, — цокает Настя, тоже вклинившись в разговор.       — Так, давайте не будем об этом, — шипит жена Мота, когда замечает приближающуюся Юлю. Девушка плюхается на лежак и, выругавшись по поводу неприятного разговора, тянется за коктейлем. — Посмотрите, эти двое что ли баттл устроили?       Марвин и Крид решили проверить, кто же больше знает песен. Егор начинает их «игру», а Миша подхватывает и допевает начатые первым строки. Это продолжается больше десяти минут и вызывает у нас море смеха, а девчонки, кажется, вдоволь накидавшиеся, радуются происходящему. Они, словно судьи, оценивают выбранные парнями песни.       Булаткин, вдруг обернувшись ко мне и помахав, начинает петь Эда Широна — мой любимый трек. Я расплываюсь в теплой улыбке, когда блондин с чувством исполняет припев и не дает перебить себя Мише.       Я расслабляюсь, наслаждаясь песней, но вдруг происходит и странное, и вполне ожидаемое: Эрика вешается на Егора, обвивает его шею руками и что-то шепчет ему на ухо. Мне хватает нескольких секунд, чтобы подняться на ноги и, когда девушка ослабляет хватку, хочется оторвать её и хорошенько врезать по лицу.       Ладонь горит, но пожар в груди в миллион раз сильнее. Я сделала это, а эта мразь заслужила — никаких сожалений. Сжимаю руки в кулаки, когда Эрику передергивает, и она подносит руку в пострадавшему месту. Все вокруг замерли.       — Егор, она бешеная у тебя! Как я выступать буду? — повернувшись к Криду, жалобно произносит Герцег и отклянчивает губу, на что я лишь закатываю глаза.       — На чужих парней вешаться не надо, — шиплю, скорчившись. Какая же она неприятная, и ее кукольная внешность только усугубляет ситуацию.       — Кто бы говорил, — отвечает та, — сама-то глазками стреляешь. Как тебе Влад? Понравился? — думает, что задела меня или Егора, но тот даже бровью не повел, а я тщательно скрываю волну ненависти к этой дамочке.       — Думай, что говоришь, — лишь отвечаю я прежде, чем меня охватывает очередной приступ боли внизу живота. Кажется, не нервничать выходит отвратительно.       Жмурюсь, но тут же открываю глаза и полным ненависти взглядом одаряю блондинку. Да как она смеет? Хватаю ртом воздух, надеясь, что боль уйдет, но становится только хуже. Со стола беру бокал: мне абсолютно все равно, что там, главное — что это смочит мне горло. Виски просто обжигает.       — Сказать больше нечего? — смеется моей неудаче Эрика, чем заслуживает ещё больше ненависти и отдельный котел в Аду. — А может, потому что это правда? Егор, как ты её терпишь, ещё и живёшь с ней? — к блондину она обращается таким тоном, будто выпрашивает новые туфли или колье, а может, и жениться на ней. Стерва.       Ребята всё ещё молчат, наблюдая за нами, только Маша и Настя, кажется, напряглись, ожидая, что я захочу утопить Герцег в бассейне.       Девушка открывает рот, чтобы что-то еще добавить, но я перебиваю ее:       — Может ты заткнешься? Если тебе сказать больше нечего, кроме как «Егор, она не достойна тебя, у меня задница больше», можешь просто закрыть рот, — меня жутко трясет, хотя слова быть произнесены относительно спокойно.       Блондинка не отрывает от меня глаз, а из её ушей струйками тянется пар.       Мне необходимо остыть после такого, но в этот раз я беру пустой стакан и наливаю Колы. Ребенок не виноват, что его матери приходится подрезать когти одной твари.       — Никуль, хватит, что ты заводишься на пустом месте? — вдруг Егор берёт меня за руку и притягивает к себе. Он отводит меня в сторону, ближе к бассейну, и все вокруг моментально отстаивают, начинаются разговоры. Со стороны ВиаГры я слышу тонну недовольства и цоканье.       — То есть для тебя ее выкрутасы — это просто так? — более тихим тоном переспрашиваю я, вырвав руку.       — Ник, на моих концертах на меня точно так же вешаются, — Булаткин пожимает плечами. Он проводит рукой по моей щеке, но это не действует, потому что я до сих пор на пределе.       — Это разные вещи, не сравнивай фанатов и её, — шиплю, обернувшись на певиц. Егор виновато улыбается Эрике… и я даже не пытаюсь переубедить себя, потому что это именно так. Кусаю губу.       — Ладно, всё, зай, прекрати, пожалуйста, — очередная попытка обнять меня заканчивается неудачей, потому что я отпихиваю парня. Мне больно, ведь он защищает её. Её, а не меня. — Давай не будем ругаться у всех на глазах и не будем портить вечер.       — Тебе твоя репутация дороже? — развожу руками, на шаг отступив от Булаткина.       — Да почему ты всегда всё переворачиваешь?       Край бассейна оказывается слишком скользким и неустойчивым, и я падаю в воду, ничего не успев сообразить. В голове эхом отражается звук плеска, а живот больно стискивает давление.       Никаких резких движений и излишней физической активности.       А когда я выныриваю под общий хохот собравшихся у бассейна людей, откашливаюсь и тру глаза, потому что вода попала в рот. Голова кружится, и хочется разрыдаться, но я выбираюсь, жестом успокоив перепугавшихся Машу и Настю. Егор тоже, кажется, переживает, по повизгивания в приступе истерики Герцег не дают мне об этом думать.       — Я п-принесу плед, — наконец произносит Крид, но я отрицательно верчу головой.       — Спасибо, Егор, но тебе есть, за кем ухаживать, — обыденным тоном отвечаю я и отпихиваю его, появившегося на моем пути.       Напоследок оглядев всех, я обхожу столики и ухожу прямо в лес, по тропинке, ведущей то ли к озеру, то ли в чащу. Мне всё равно, заблужусь я или подохну от холода: сейчас нужно только побыть одной, пока мысли в голове не довели меня до безумия.       Все крики вслед я игнорирую, а взгляд Егора, такой тоскливый, возникший, когда я пихнула парня, быстро тухнет и исчезает из образа перед глазами.