Между двух огней

      Я чувствую сильную боль, просто невыносимую, потому что вновь делаю это. Невероятно противно признавать свою никчемность, но это, к сожалению, так. Нельзя противиться — не могу противиться — иначе будет только хуже. Но «хуже» уже настало, да только Егор все еще не замешан в этом напрямую.       Снова меня ждет Рамм, и я уже в который раз приезжаю к нему. Так пролетели адские пол месяца. После случая в гараже у меня до сих пор мурашки по коже, но парень заметно приутих и позволяет себе лишь шлепнуть меня. А как позволяю это я ему?        Такая плата за мое распутство.       С утра крутит живот, хотя врач сказал, что у меня все нормально относительно такого маленького срока. То и дело кусаю губу, чтобы не застонать, когда боль становится нестерпимой, а хочется вернуться домой и залезть под плед.       В назначенном месте жду, пока Рамм заберет меня, потому что он хочет заехать в торговый центр. Еще этого мне не хватало — это же куча поводов спалиться. Но делать нечего, и я терпеливо смотрю на часы. Почему этот индюк опаздывает?       Наконец Рамм паркуется неподалеку и жестом зовет меня, и я не спеша шагаю в его сторону. Совершенно нет никакого желания видеться с ним, хоть убейся, но надежда на то, что он наконец отстанет от меня или хотя бы придумает что-нибудь стоящее, не покидает меня. Забираюсь на переднее сидение, даже как-то бесцеремонно, и приветственно киваю Рамму.       — Ну здравствуй, красавица, — ехидно улыбаясь, произносит он, но от меня ответа так и не дожидается и заводит авто.       Торговый центр находится неподалеку, в пятнадцати минутах умеренной езды, но мне уже не хочется туда идти: больше народу — больше шансов быть узнанной. Поправляю платье, только ступив на асфальт, и накидываю на голову капюшон ветровки. Москва снова дождит, но на этот раз я даже радуюсь возможности скрыть хоть часть своей персоны.       Влад же выглядит счастливым, и слякотная погода ничуть не мешает ему улыбаться во весь рот. Перед тем, как войти внутрь, он достает из кармана измятую пачку сигарет и закуривает, то и дело отворачиваясь, чтобы выпустить дым в сторону выходящих с пакетами людей.       — Что тебе тут надо? — наконец задаю вопрос я, и Рамм на пятках поворачивается ко мне. Он тушит сигарету и железную урну и выкидывает бычок, не отрывая взгляд от меня.       — Мне — ничего. Я лишь хотел прикупить тебе немного новых вещей, — спокойно отвечает он, будто перечисляет клички своих котов. — То, что понравилось бы мне.       Фыркаю. Его права на меня слишком относительны, чтобы так заморачиваться, но, однако, даже при таком коротком знакомстве с этим парнем я поняла одно — он ничего не делает просто так.       Вся проблема в том, что деваться мне просто-напросто некуда, и лучше вытерпеть все его выкидоны, нежели потом пожалеть сильнее.       — Веди, — хмыкаю, потерев переносицу и поглубже вздохнув, в надежде, что свежий воздух, дым в котором наконец растворился, прогонет тошноту. — Только без рукоприкладства, окей? — отталкиваю Влада, когда тот наклоняется ко мне, чтобы поцеловать в щеку.       — Киса, не забывай, что месяц еще не кончился, — в след кричит мне он, но слов я практически не слышу, потому что как раз захожу в торговый центр.       Перед глазами столько вывесок, и я понимаю, что очень давно не ходила по магазинам. Завалы по учебе, выматывающая работа, последние ссоры с Кридом совсем избавили меня от таких приятных женских мелочей. А еще эта беременность… Я сейчас только о ней и думаю.       В животе снова колет, и я еле держусь, чтобы не согнуться пополам и не выплюнуть свой завтрак. Раствориться бы в толпе, потеряться, чтобы Влад ничего не успел сообразить.       С каждым днем все чаще в голове всплывают слова доктора на счет ДНК теста, а я все меньше и меньше хочу делать аборт. А что, если все пойдет не так, как я уже распланировала? Если во мне сидит не частичка голубоглазого блондинчика, а нахального идиота? Влад снова пытается меня приобнять, догнав, и я уворачиваюсь. Он больше не дает мне разглядывать бутики, а тянет куда-то в сторону. С удивлением и даже некой радостью вхожу следом за парнем в кофейню.       — Надо перекусить, сегодня я сильно загрузил день, — поясняет он такой неожиданный визит и жестом указывает на ближайший к выходу столик. — Что будешь?       Бегло смотрю меню и называю чизкейк. Он хмурится, будто я сказала что-то не то, и отводит глаза. Его дотоле властный взгляд, как мне кажется, на секунду сменяется усталым, но Влад тут же трясет головой и сводит брови.       — А посущественней? Я же сказал, что день будет тяжелый.       — А я много не ем, — с раздражением в голосе отвечаю я, но Рамм злобно зыркает на меня, и становится ужас как не по себе.       — Хуй с тобой, — пожав плечами, парень оставляет меня стоять у столика, а сам протискивается к стойке, чтобы сделать заказ. Он как всегда любезен.       Осматриваюсь, все-таки побаиваясь встретить знакомых. Не верится, что Влад выбрался из квартиры на открытое пространство, придумав для меня что-то более интересное, чем постоянные приставания и четыре стены. Мне бы поскорее «отработать» свой промах, так что любое изменение в системе как спасительный глоток свежего воздуха.       Пройдясь взглядом по очереди, сажусь на стул и беру в руки брошюру с новинками недели. Глаз падает на мороженое, сделанное из йогурта и дополненное кусочками банана, киви и апельсина. Раз уж Рамм сегодня в таком странном расположении духа, решаю, что не помешало бы воспользоваться его добротой. Довольная, тру руки и ехидно улыбаюсь. Не все мне страдать.       Наконец Влад возвращается с полным подносом еды: стакан кофе, сендвич, упакованный в бумагу, и заказанный мною чизкейк он ставит на мою сторону стола. Беру в руки крепкий напиток и вдыхаю приятный запах, а когда пробую, моментально обжигаю язык. Хмыкаю, прижав его к небу, а взгляд встречается с глазами Рамма. Карими, как мой кофе. Парень странно смотрит на меня, собрав брови в пучок, не отводя взгляда от кофе.       — Ты всегда пихаешь в кофе мороженое, и я подумал, что гляссе как раз подойдет, — произносит тот, когда я вопросительно щурюсь. Если бы я с первой встречи с этим парнем не поняла, что он конченный придурок, я бы, может, и подумала, что он загорелся симпатией ко мне. Но это полный бред и точно не мой случай.       — Ну… спасибо, — отвечаю только, пожав плечами. Если бы Рамм вел себя нормально всегда, а не распускал руки по поводу и без, было бы куда легче. Но его внимательность, заметно проявляющаяся в мелочах (то купит пластырь, увидев меня на каблуках, то включит треки моей любимой группы, а сейчас еще и кофе), одновременно приятна и непонятна мне. Тот факт, что Влад изменился после моей истерики от его приставаний, на лицо.       Разрыдавшись из-за очередной попытки Влада залезть ко мне в штаны, я пробила себе дорогу к более-менее спокойным оставшимся дням. Теперь Рамм ограничивается лишь легкими объятиями, касаниями и шлепками, от которых я уже не смогла оградиться. Он все еще хочет затащить меня в постель, и это желание ничем не прикрыто: то и дело жадно смотрит на меня или сжимает кулаки, когда я бью его по рукам. Вот только я одного не могу понять: если его «игра» потеряла смысл, то есть он все равно ограничивается лишь глупыми поручениями приготовить завтрак или побыть с ним до вечера, на кой-хрен все продолжается?       Закончив с сендвичем, облизываю пальцы, за что получаю томный взгляд Рамма. Если бы передо мной сидел Булаткин, я бы непременно начала его дразнить, но сейчас делать это совсем не выгодно. В конце концов, у меня уже есть план. Отвожу взгляд, когда парень сглатывает, и облизываю губы, на которых все еще остались крошки.       Как же хочется видеть перед собой Егора, готового к долгим прогулкам или чертовски уставшего после концертов, с идеальной укладкой или заросшего, только бы парень оказался рядом. Его теплые руки как никогда кстати обняли бы меня, Булаткин бы прижал к себе и мягко поцеловал в висок. Пожалел. Но скоро все кончится, совсем скоро, и мне больше не придется придумывать оправдания своим пропажам. Лишь бы Егор ничего не узнал, только бы не узнал.       Последний глоток кофе, и я отставляю пустой стакан в сторону. Влад тут же начинает собираться, вытирает губы салфеткой, но я расплываюсь в широкой улыбке.       — Хочу мороженого, — заявляю я, сложив руки на груди и кивнув на брошюру. — Ты же сказал, что я должна много есть. Хочу.       Рамм цокает. Подняв одну бровь, он пробегает глазами по тексту. Не могу с собой ничего поделать: хочется ликовать, ведь я смогла заставить Влада злиться. Сначала сендвич, медленное попивание кофе, хотя Влад следит за временем, то и дело поглядывая на часы.       — Давай на обратном пути, а? — после недолгой паузы говорит парень и встает из-за стола. Он накидывает на плечи куртку, давая понять, что не намерен поддаваться на мои провокации. Поджимаю губы и тоже поднимаюсь. Что ж… нет, так нет.       Выбросив посуду и мусор в контейнер, Рамм ставит поднос на стойку и выходит из кафе, а я плетусь следом. Он оглядывает этаж и вдруг направляется в детский гипермаркет.       Огромное помещение, занимающее практически половину площади первого этажа, встречает посетителей детскими песенками и аниматорами. На входе всем малышам раздают разноцветные шары, рвущиеся к потолку, а Микки Маус и Винни Пух готовы позировать для фото.       Полки сверху донизу наполнены игрушками: куклы Барби, машинки всех размеров, плюшевые собаки и медведи, пазлы, конструкторы, обучающие наборы, пирамидки для самых маленьких. Вокруг столько народу, все будто разом решили прикупить деткам обновки.       Взяв за руку, Влад ведет меня к отделу с плюшевыми игрушками. По пути я успеваю поглядеть на демонстрацию кинетического песка.       — На днях я заберу дочку, потому что Вероника уезжает в Питер на собеседование. Хочу купить ей игрушку, мишку или, может, пони, — пожимает плечами парень. Он берет кота, слишком пушистого и зеленого, и вертит в руках. — Это должно быть что-то хорошее, добрый персонаж.       — У меня нет детей, Влад, а младшая сестра, которая долгое время жила в Китае с родителями, уже ходит в школу. Я не знаю, чего хотят малыши, — «пока не знаю». Сердце сжимается, а я снова не могу не вспомнить свой промах. Всего один секс, послуживший разрядкой и то только одному партнеру, принес дохрена проблем. Я мечусь из стороны в сторону, как в погоне виляю между машинами туда-сюда, не в силах принять одно решение, которое, в любом случае, изменит все. Если с результатом теста ДНК все полетит к чертям, и он подтвердит отцовство этого придурка, придется все рассказать Егору. Сквозь слезы, боль, раскаяние, но Булаткин должен знать правду. По-хорошему, сделать бы это сейчас, но маленькая надежда на то, что ребенок все-таки от него, не дает мне этого сделать. Я уже основательно разрушила собственное счастье. Сейчас главное — беречь руины и не дать замку пасть окончательно и бесповоротно.       — Выбирай, я приду через десять минут, — оставив меня одну, Влад кидает в корзину с игрушками медведя и скрывается за стоящим слева стеллажом.       М-да, задача, конечно, не самая простая. Я-то могу выбрать животное на свой вкус, но понравися ли Рамму — дело другое.       Прохожусь взглядом по стеллажу сверху вниз, чтобы оценить ситуацию и предугадать будущий провал. Передо мной великое множество слонов, жирафов, несуразных розовых медведей. Что именно должно понравиться дочери Влада?       Что бы взяла я? Точно не странного цвета котов с обгашенными глазами, не мишек, потому что приелись. А если взять самую огромную, чтобы по ней можно было и ползать, и использовать в качестве седушки. Или же малютку — чтобы помещалась в рот.       Хочется взяться за голову, но вдруг возникает вопрос, почему я вообще так парюсь. Ответ появляется сразу же: малышка не виновата, что ее отец — полный идиот.       В конце концов останавливаю свой выбор на Стиче, герое мультфильма студии Дисней. В детстве я очень любила смотреть этот мульт и каждые выходные попадала перед телевизором. Игрушка очень мягкая, а Стич, пушистый и улыбающийся, смотрится довольно дружелюбно.       Рамм возвращается в обещанный срок, толкая перед собой тележку. Он набрал детских фруктовых пюре в баночках, несколько пачек сока и печенья, якобы богатого кальцием.       — Доверил тебе самое простое, — цокает Рамм, заметив игрушку в моих руках, — а ты выбрала какого-то уродца, — пожимаю плечами, кинув, что предупреждала его. Влад усмехается. — Возьми уже во-он ту пони. И эту синь забирай, тебе куплю.       Довольная хоть каким-то положительным моментом, кладу в корзину игрушки. Все-таки парень сегодня явно в хорошем расположении духа.       Забрав на кассе пакет из детского, Влад ведет меня в РИВ ГОШ. Он, что, теперь заставит меня выбирать ему туалетную воду?       В помещении стоит устойчивый запах духов, персика и, кажется, розы.       — У тебя закончились духи. Крайний раз ты забыла у меня почти пустой флакон, — сказанное снова удивляет меня.       — Я сама куплю себе их, — отвечаю я. Не хватало еще, чтобы Рамм делал это. В конце концов, последние два флакона покупал Егор мне в подарок и всегда точно угадывал с запахом. И вообще, мы договорились, что это делает он и только он, и будет странно, если я приду с новым флаконом.       — Ну уж нет, мне еще две недели нюхать его. Выберу то, что понравится мне, — спокойно отвечает Влад и даже не обращает внимание на мой от удивления открытый рот.       — А ничего, что ты мне никто? Егор… — запинаюсь, когда парень резко поворачивается ко мне и буравит злобным взглядом. Кажется, я его начинаю бесить. Или его раздражает любое упоминание Булаткина.       — Послушай меня, Ника, — он бесцеремонно хватает меня за подбородок, а второй рукой тянет на себя. — Мне наплевать, что там у тебя происходит с Кридом. Ты пиздец как облажалась перед ним, и то, как ты будешь прикрывать свою задницу, меня не волнует. Я лишь взымаю плату за молчание. Если я сказал, что сам выберу — значит так и будет.       Всучив пакет мне, Рамм идет вдоль стеклянных стеллажей, где стоят сотни флаконов от самых крутых производителей: Dior, Chanel, Kenzo, Nina Ricci. Туда-сюда бегают консультанты. Наконец выйдя из ступора, догоняю парня. Он взял в руки туалетную воду из новой серии Givenchy.       Влад то и дело тянется за новой бумажной полоской, пробуя парфюм один за одним, но ни один флакон не задерживается в его руках больше десяти секунд. Парень бракует известные бренды, но последний, кажется, его заинтересовал. Рамм принюхивается то к одной полоске, то к второй: перед ним два новых аромата от Givenchy.       А передо мной целая полка с Dior. Взяв первый попавшийся бутылек, крадусь к Владу со спины и прыскаю ему на затылок туалетную воду. Но тот даже не обращает внимания, зависнув на выборе аромата. Беру другой парфюм и повторяю действие, но на этот раз капли попадают на одежду. Рамм вдруг резко оборачивается ко мне, и вся вода из третьего бутылька попадает ему на лицо.       — Ты офигела? — шипит тот, вытирая рукавом губы и глаза. Случайно снова нажимаю, и вокруг Влада зависает пахучее облако. — Да прекрати, — он хватает меня за руку, и я чуть не роняю флакон.       Рамм ставит парфюм на место и прижимает меня к себе, зажав крепко руки, отчего я ойкаю.       — Ты сегодня смелости набралась что ли? Отчаянная, — Влад усмехается, качая головой. Неужели намекает на то, что мне конец? Кажется, я погорячилась с выводами на счет доброты.       Оплатив парфюм, Рамм выталкивает меня из магазина. Ему явно не нравится, что одежда и волосы пахнут, как богатая женщина, и парень морщится. Он снимает кофту и кидает ее в пакет с детскими вещами, куда отправляет и покупку из РИВ ГОШ.       Влад снова хватает меня за руку. У него это уже вошло в привычку? Хорошо хоть, что делает он это слабо, и синяки не остаются. Мы идем на второй этаж.       — Прошу, — Рамм жестом указывает на Black Star Wear.       — Какого… — шепчу я, перестав дергаться, а парень и сам отпускает меня.       — Иди давай, чего застыла? — парень широко улыбается и пожимает плечами, а я не в силах и с места сдвинуться. — Я ведь испортил твое платье, сейчас купим новое.       — Не нужно мне никакое платье, Влад, — поежившись, отвечаю я. — Пойдем отсюда.       — Нет уж, киса, я решаю, куда мы пойдем.       Магазин пустой, а девушка копошится под стойкой. Лавирую между витринами и вешалками, то и дело склоняясь над футболками и толстовками. А Рамм не спеша разгуливает по магазину и набирает одежду для примерки.       Когда я в очередной раз поднимаю голову, оглядываясь, Влад кивает на примерочную. Захлопываю плотную штору, забрав у парня все барахло, но тот пробирается ко мне. Облокотившись на стену рядом с зеркалом, он просит поторопиться с примеркой.       — Не собираюсь я переодеваться при тебе, — ворчу я в попытке выпихнуть рыжего придурка, но эта туша даже с места не сдвигается. Руки в боки. — Рамм, блять. Уйди.       — Ой, как мы заговорили, — смеется тот. Певец тянет меня на себя, так резко, что я падаю прямо на меня. Влад шепчет мне в губы: — Не забывай, милашка, кто тут главный. Я сказал — ты сделала.       Пихаю парня, но тот перехватывает мои руки и больно сжимает запястья. В одно движение мы меняемся местами, и я оказываюсь прижатой к холодной стене. Тяжело душу. То ли от резкой смены событий, то ли от близости Влада краснею, сердце колотится. Одной рукой придерживая мои руки над головой, второй он расстегивает мою блузу. Пуговка за пуговкой, ткань спадает и открывает грудь.       — Да какого хрена, — подаюсь вперед, но этот идиот навалился всем телом. — Прекрати, — практически шепчу, чтобы не привлечь внимание к примерочной.       — Я просто помогаю тебе быстрее раздеться, ничего более, — пухлые губы парня касаются моих, и я отворачиваюсь. Слишком близко. — Сама-то ты не в силах, я смотрю.       — Отпусти, — более решительно произношу я, приложив все силы, чтобы хотя бы освободить руки.       Отступив на шаг назад, Рамм позволяет мне стянуть блузу и расстегнуть джинсы. Больше сделать я просто не успеваю, потому что парень снова приближается и нависает надо мной, положив руки на бедра. Он тянет за ткань, и та медленно сползает, оголяя кожу. Влад сглатывает.       Упираюсь ладонями ему в грудь, напрягшись, но это так же бесполезно. Ладони покрываются испариной от волнения. Пальцы парня скользят по коже вверх, рука ложится на грудь и слегка сжимает ее. Коленом пытается развести в стороны мои ноги.       Сразу перед глазами всплывает та ночь: пошлый взгляд, грубость, эгоизм парня. Он думал только о себе, и это отталкивает до сих пор. Синяки давно сошли, но такое не забывается просто так.       Лицо Влада снова практически наравне с моим, отчего я чувствую горячее дыхание парня. Его рука пробирается в джинсы и оттягивает ткань трусиков.       — Это уже не смешно, Влад, — попытка номер сто — крахом. Пора идти на бокс.       — Киса, перестань, — большим пальцем надавливает на клитор, и с моих губ срывается стон жалости к самой себе. — Тебе же нравится, — отрицательно верчу головой, а тот лишь усмехается и облизывает губы.       Схватив за горло, Влад проникает в меня пальцами. Не хватает воздуха: и хватка не слабая, и ситуация пиздец какая интересная, ведь в любой момент может заглянуть консультант.       Но судьба решила распорядиться иначе и подбрасывает мне очередную кучку дерьма на дорожку к счастью: отдаленно я слышу голос Булаткина. Закрываю глаза, отвернувшись от Влада, мгновенно ослабившего хватку, и начинаю хныкать.       Это последнее, что могло со мной произойти. И как теперь выкрутиться? Руки дрожат то ли от того, что Рамм сжимал их некоторое время, то ли от накатившего словно волна цунами волнения и безысходности. Не замечаю, как начинаю плакать, и соленые слезы стекают в ложбинку между верхней и нижней губой. Влад медленно застегивает мои джинсы, что я даже не слышу звона пуговиц, и протягивает мне блузу. Делаю все на автомате, отвернувшись от парня и глотая слезы. Начинаю всхлипывать.       — Влад, я тебе говорила, что это хреновая идея, — голос звучит прерывисто и сипло. — Что теперь делать? — я уже полностью одета, и мое шаткое состояние выдают лишь красные глаза.       — Закрой рот. Мне, знаешь ли, тоже не хочется получить пизды от твоего ненаглядного, — шипит тот, снова схватив меня за подбородок. Больно. Отпустив, он оставляет на коже красные следы, и я морщусь. — Подождем.       Спускаюсь по стене, закрыв лицо руками. Ка-ко-го хре-на? Не в силах остановить поток слез, я снова громко всхлипываю. Рамм оборачивается на меня.       На меня вдруг что-то находит, я резко поднимаюсь на ноги и делаю шаг к выходу. Влад успевает перехватить меня и взять за руки.       — Ника, стой! Твою мать! — шипит он, со всей силы удерживая меня, мечущуюся.       — Отстань, Влад, все из-за тебя и твоих тупых желаний. Из-за тебя я поругалась с Егором. Из-за тебя я его обманываю. Весь этот цирк из-за одного тебя! — еле удерживаю тон на шепоте, всхлипывая. Я не хочу тут больше находиться и связывать с этим человеком.       — То есть это я виноват, что ты вела себя, как шлюха? — изогнув бровь, спрашивает Рамм. Он ухмыляется, а я даже не меняюсь в лице.       — Ты… ты что себе позволяешь? Я как собачка перед тобой бегаю целый месяц…       — Этот месяц ещё не закончился, — прерывает меня Влад с той же улыбочкой.       — Да пошёл ты! — кидаю я и наконец высвобождаюсь из его рук.  — Мне плевать! Хочешь — иди рассказывай, и мы посмотрим кому поверит Егор       — Малыш, не будет такой самоуверенной, — этот придурок становится еще веселее, будто я рассказываю пиздец какие смешные истории. — Как думаешь, во что поверит Егор: в то, что ты его сильно любишь или в то, что ты ему изменяешь? Тем более, у меня есть куча фотографий в подтверждение.       — Какого… Все, Влад, это бессмысленный разговор. Запомни, я тебя ненавижу, — чуть ли не вылетаю из примерочной. Делай — что хочешь.       На секунду оглядываю помещение: Булаткина нигде нет, полная тишина, да и девушки за стойкой нет. Пулей вылетаю из магазина. Меня совершенно не волнует, что подумает и что сделает Рамм. Чертов Рамм! Я хочу к Егору: я соскучилась, я просто вне себя от ярости, я виновата перед ним. И я не собираюсь ему рассказывать… От этой мысли в сердце больно кольнуло.       Миную бутики и эскалатор, одной рукой вытираю слезы. Наверное, я выгляжу более, чем ужасно, ведь тушь потекла и размазана по лицу. На секунду останавливаюсь у входной двери и оборачиваюсь.       Дыхание никак не может восстановиться еще с того момента, как этот мудак зажал меня в примерочной. Кусаю тыльную сторону ладони, чтобы снова не расплакаться, и хнычу.       Развернувшись на пятках, все-таки собравшись силами, врезаюсь во вдруг нарисовавшегося передо мной человека. Боюсь поднять глаза, чтобы не напугать парня своим видом, но запах парфюма и знакомая футболка просят меня об обратном.       Булаткин. Он хмурится, убирая пряди моих волос со лба и проводя пальцами по измазанным тушью щекам. Его лицо искажается болью: кажется, мы настолько близки, что понимаем друг друга телепатически. Меня накрывает, я хнычу и всхлипываю, слабея в руках Егора.       — Тихо, тихо, — шепчет тот, накинув на голову капюшон и коснувшись губами моего лба.       Парень уводит меня к машине, помогая забраться на заднее сидение и сам садится рядом. Стекла затонированы, и некому смущать и пялиться на меня, и я начинаю рыдать, уткнувшись в любимое плечо. Как же боль-но.       Дрожь охватывает меня, и я схожу с ума от боли, которую испытываю. Стон срывается с губ и смешивается и тихим воем. Егор прижимает меня к себе плотнее, гладит по спине.       — Ничка, Никуля, — теплый голос блондина режет сильнее ножа, на сердце будто ставят раскаленное клеймо. Сука. — Что случилось?       А что случилось? Выговориться бы, сознаться, да это самое последнее, что я хотела бы причинить Булаткину. Он этого не заслуживает, как и любой другой любящий человек.       — М-малыш, — не унимается Егор, уже тормоша меня и зажав ладонями мое лицо. Моргаю, чтобы смахнуть остатки влаги с ресниц, и шмыгаю носом. Парень протягивает мне пачку салфеток и помогает привести себя в порядок.       Лихорадочно начинаю соображать, что сказать в свое оправдание. Не могла же я просто так разрыдаться. Обнимаю Егора за шею, сжав руки в кулаки. Он снимает джинсовку и тянет меня на себя, усаживает к себе на колени.       — Я рядом, я с тобой, — шепчет на ушко. — Если хочешь, можешь не говорить. Только успокойся, ладно? Не плачь. Я не могу смотреть на тебя в таком состоянии, — поднимаю на него взгляд и встречаюсь с синими, словно морская бездна, глазами. — Я люблю тебя.       Всего три слова, а столько боли: колет, режет, пинает, рвет, швыряет. Мое сердце сходит с ума от увечий и терзаний. Как теперь жить? Сказать — разрушить все. Промолчать — до конца жизни врать и прикидываться.       Две недели. Через две недели я узнаю, кто же отец ребенка. Но кто бы им не был, сделаю аборт. Это всего лишь точка, точка на снимке. А пережито столько, сколько и взрослый человек не может перенести бесследно.