Говорящий со зверями: Песнь бубна

Облетел все свои владения бубен на один круг, опустился на землю. Много еще сделать надобно, прежде чем вернуться к своему владельцу в умелые руки. И не все эти дела легкие. Его подбросило в спальнике, и он, еще не раскрывая глаз, сидя рядом с прибором, понял, что-то тут не то. Володар разлепил веки, сушняк брал свое, он дотянулся до воды и, опрокинув в себя кружку, прислушался. Прибор работал исправно, как и генератор... судя по сытым урчащим звукам. Он скосил глаза на ручные часы на узком запястье и нахмурился, по ним он проспал часа два. Мужики еще к этому времени не должны были вернуться с гулянки, и, если что-то его разбудило — значит, тут в лагере кто-то есть, и он чужой. Володар давно заметил, что обладает странным звериным чутьем, поначалу ему казалось это собственной блажью. Мало ли, кого мы только из себя не мним. Но в армии он усвоил одно — своему чутью стоит доверять. К примеру, он за счет него находил заблудившихся товарищей или спрятанные в земле неразорвавшиеся снаряды и мины. Как-то солдат перебросили на экскурсию на поля былой славы, и Володар не пошел смотреть на дальние окопы, а когда его старший поинтересовался, попросил миноискатель. Сначала над ним посмеялись, но смотрители местного музея молча сползали до первой подсобки и вытащили оттуда один, оповещая старшего лейтенанта, что у них недавно пара ребятишек подорвалась, полезли в окопы за патронами и взлетели на воздух, одного удалось спасти. И ведь сколько раз тут минеры проходили, но в Великую Отечественную здесь шли ожесточённые бои, не всех погибших-то похоронили, некоторые так и остались лежать под осыпавшимися рвами — место болотистое, да и рук свободных мало. И когда один из саперов, что был приписан к их взводу, нашел, что почувствовал Володар, на него смотрели еще с большей опаской и неприязнью, как на чумного, правда старшие по званию предложили перейти в саперы, от чего парень мудро отказался. И теперь это самое чувство орало буквально ему в ухо. Рядом кто-то был опасный и сильный. Володар плавно, дабы не выдать себя, выбрался из спальника. Сделал вид, что проверяет прибор, медленно подходя к генератору. Там рядом с ним всегда валялась двустволка Николая Федоровича. Геолог слыл заядлым охотником и в каждой партии, когда мог, стрелял небольшую дичь, не учитывая сезон охоты. В этот раз ему было не до этого, но двустволка все равно лежала с его вещами. Конечно, она была незаряженная, да и пользовался чаще всего Николай Федорович дробью. Но с оружием в руках, хоть таким, Володар себя чувствовал спокойнее, ведь тот, кто следит за ним, не знает, что ружье пустое. Конечно, пукалка — не нарезное, но попугать незнакомца можно было и таким. Приклад лег в умелые руки, и Володар, прихватив ствол, решил обойти их небольшое становище, заваленное нужными вещами и необходимым оборудованием. Может, ему все же показалось? Он нашарил фонарик, впрочем, и без него было хорошо видно. На раннелетнем небе, подсвеченном снизу закатившимся солнцем, висела прозрачная луна, заливая все вокруг холодным светом, да и фонарь над прибором работал исправно, отбрасывая от предметов длинные зыбучие тени. Он сделал крюк, плавно кружа и прислушиваясь. Генератор шумел в унисон с прибором, и кроме этой знакомой ему музыки не было ничего слышно. Но ведь его что-то разбудило? Володар прошел еще чуть-чуть и заглянул на их летнюю кухню. Обычно готовил у них Илья, они ему только помогали — картошку почистить, лук покрошить и так по мелочи, но аспирант кулинаром был знатным. Старшие все прикалывались, мол, ему следовало бабой родиться — от мужиков бы отбою не было. И вот когда Володар дотопал до их кухни, то похолодел изнутри весь. Он прекрасно помнил, что оставались еще шашлыки, и Лукич с Ильей их спрятали в большой казан, закрыв его сверху чугунной крышкой. Теперь же крышка была свернута и... Студент заглянул внутрь. От готового мяса не осталось ни кусочка. Он стал шарить по столу дальше, зажигая свой фонарь, круг света высветил пустые миски из-под зелени и помидор. Кто бы ни был этот ночной гость, но кроме мяса он слизал подчистую все. «Медведь?» — с ужасом подумал Володар, осветил землю под ногами, но тут было так утоптано, что разглядеть следы зверя оказалось невозможно. Он, уже не скрываясь, а наоборот, нарочито шумя, вышел из-под навеса и осветил стену леса. После еще раз прошел вокруг становища, смотря теперь больше под ноги, но никаких отпечатков не было, да и давящее чувство исчезло, кто бы ни приходил к ним сегодня, он уже отбыл и перестал следить за Володаром. «Либо я сам ночью, как лунатик, дожрал мясо с помидорами, либо все же это был кто-то еще». Был ли это человек или зверь, он не мог утвердительно определить. Ясно только, что крышку, снимая, уронили, не ожидая ее тяжести, видно этот звук и вывел Володара из сна, ну а пока он приходил в себя и с пустой двустволкой ползал по лагерю — все подчистили. Вряд ли зверь был так аккуратен, ни одного куска мяса или остатков зелени на земле не нашлось. Но и человека в лесу стоило опасаться не меньше, кто его знает, почему голодного странника занесло к ним на базу. *** Лукич злым бесом растолкал его утром, все остальные были просто в дрова и, вывалившись из уазика, лежали как попало у их погасшего кострища. Так что грузили оборудование они вдвоем с шофером, а после, даже не сказав ни слова Василию Андреевичу, свалили до другой точки. — Может, стоило их предупредить? — Володар сидел рядом с шофером и слушал его семиэтажный мат. — Не хер, не облысеют, хотя у главного и так голова словно шар — на солнце отсвечивает, зато дурь свою выбьют, да и протрезвеют, пока с тобой мотаюсь. Судя по дерганному рассказу Лукича, мужики, не найдя доступных баб, завалились в какой-то ресторан-столовку среднего пошиба, ну и добрали там до полной кондиции. — Лучше уж по бабам, проще было бы их потом грузить. Мне ж не выплатят сверхурочные за вас, а я должен хоть костьми лечь, но вас перебросить за пять дней, — а тут такое… Даже Лешка ужрался, будь он неладен, Василий наподливал ему по самые закатившиеся зенки. Следующая точка была в трехстах километрах от старой, если пилить по всем установленным дорогам, и злой шофер в планы Володара не входил. — Да ладно тебе, Петр Лукич, не за меня надо беспокоиться, а за тех, кто остался, ночью кто-то по лагерю шарился, все мясо пожрал. Лукич даже тормознул на такое заявление на следующем повороте и взглянул узкими щелями невыспавшихся глаз на Володара: — Может сам съел, лунатиком ползал, ну и подчистил? Там не так и много было. — Нет, дядя Лукич, это был не я... может медведь? — задумчиво выдали в ответ, отчего старик сначала хрюкнул, а затем заливисто заржал, вдавливая газ в пол. Понеслись далее резво и уже без остановок. — Да когда тут медведей видели, за медведями надо еще дальше, на север. Тут слишком много поселков и дач, всех, что были, народ пострелял. Вот последние семь точек, когда будете снимать, то да, можно наткнуться. Ректор сказал, на них Артема пошлет на фермере, Василия родственничка, у того разрешение есть на нарезное ружье, вот он вас и будет охранять пол-лета и часть осени, да и мне мотаться не придется. Дальше ехали с шутками и прибаутками. Лукич все подтрунивал над Володаром и его страхами, затем сверялись по GPS, пробивали по спутникам, сгружали оборудование. — Ну, я и натягался с тобой, паря. Ты дальше сам-то управишься? Уже вечереет. — Управлюсь, дядя Лукич, — поддакнул Володар, устанавливая навес над оборудованием. — Ну, вот и ладно, в общем, жди, завтра-послезавтра будем, вряд ли эти козлы сегодня все подготовили для переброски. И когда снова воцарилась тишина и шум от мотора буханки заглох, поглощенный густым лесом, Володар поежил плечами. Он снова был один, и до того, чтобы вытянуться в спальнике, нужно было сделать многое. Палатку он разбил умело, оборудование все перетаскал под навес, но спать на голодный желудок не хотелось. Дождь начал накрапывать за полночь, когда он над приятно потрескивающим костром разогревал перловку с тушенкой прямо в банке, только вскрыв ее перед этим армейским ножом. Позже мазал ее на крупные куски ржаного хлеба и запивал душистым чаем, его заварил в небольшом котелке, что по наглому прихватил для себя с полевой кухни. Чувство дежавю вновь обострилось, кто-то смотрел на него со стороны леса, но не подходил. «Триста километров, кто бы это ни был, он явно другой», — подумал про себя Володар, либо сумасшедший дурак, что преследовал их машину на своей. Но кому это нужно? Ползать за их экспедицией... Оборудование? Так оно только для специалистов, даже если украдешь, не толкнешь на любом рынке, ну а у того, у кого хватило денег на бензин — чужие объедки со стола вряд ли нужны. Володар, хмыкнув, оставил часть жратвы в банке и кусок хлеба на полиэтилене, накрыв их тазом, сверху угнездив на него увесистый валун, если он еле поднял эту каменюку, то... чтоб даже свалить в бок эту махину, надо было приложить немалое усилие. А когда залез в палатку, полностью полог закрывать не стал. Дождь полил сильнее, отчего угли костра он по-умному прикрыл сверху железным листом. Огонь под ним периодически вспыхивал, достаточно освещая выбранную Володаром и Лукичем поляну, этого хватало, чтобы видеть таз с булыжником. И он, устроившись, стал кемарить, периодически цепляя взглядом художественную композицию эмалированного изделия и валуна... Дождь накрапывал, сон накатывал, как прибой волнами, Володар не помнил, как опрокинулся в него полностью, вновь воспарив над пушистыми облаками сновидений. Но в следующий раз, когда он вновь приоткрыл глаза... Тазик и валун были на месте... костер уже практически прогорел, дождь перестал моросить. Пришло хмурое пасмурное утро, и надо было до приезда основной группы выложиться по-максимуму. Вначале он размялся, сходил до ближайшей речки и, умывшись в ней, привел свою морду лица в порядок, даже выскоблил подбородок станком насколько смог, намыливая простым душистым мылом, а потом, набрав воды, вернулся к потухшему костру. Раскочегарить сухие угли было плевым делом. Оттащив железный лист, добавил со вчерашнего дня припасенного сушняка и, когда пламя возрожденного костра весело заиграло на поленьях, устроил над ним котелок. Что ж, у него еще оставалось, как минимум, полбанки каши с тушенкой и хлеб. Володар, крякнув, поднял булыжник, отбросил его в сторону, глухо уронив в чавкнувшую сырую почву, и приподнял таз. И от увиденного чуть задницей не сел в мокрую траву прямо с тазом... Хлеба не было, впрочем, и банки с кашей тоже. Кто-то не просто снял его пирамиду, но и аккуратно поместил все на место после того, как умыкнул жратву. После десяти минут тупого созерцания нетронутого полиэтилена, подтверждающего, что подкопа под таз не было, Володар, кинув гулко брякнувший об булыжник таз, помчался проверять свои припасенные консервы, но те были нетронуты, более того, остатки буханки хлеба висели в пакете на месте. Чтобы не думать лишнего, сутки отпахал как чумной. Как и предполагал Лукич, мужики в этот день не прикатили. Вечером же снова вскрыл консерву и, отобедав с остатками хлеба, повторил трюк с тазом и камнем. А когда подпрыгнул по утру от оглушительного гудка буханки, то внутреннее чутье Володару подсказало стопроцентно, гость снова был тут, и как показала свернутая в этот раз композиция — жратва опять пропала.