Говорящий со зверями: Песнь бубна

Летит бубен над землей, гудит волшебной колдовской мощью, отражает все деяния мирские, помогает слабым, поддерживает сильных. Вот и начался великий пляс жизни, ее дыхание, ее желание, ее сила... Вырваться-то пацан вырвался, но оказаться единственным бесправным студентом в партии никак не ожидал. Так что, Володар со всего размаха, так не хлебнувши жаждаемой воли, попал под настоящую дедовщину, но в хорошем смысле слова. Пахал Володар за десятерых, ел за семерых, да и работал больше руками, чем головой. — Смотрю я на тебя, паря, вроде мослы одни, а силен, чертяга, невъебительно силен. И в кого только такой уродился? — Лукьянов Петр Лукич только вылез из-под капота буханки и теперь смолил самокрутку, пуская кольца табачного дыма в вылинявшее красками, вечернее недавно вызвездившее небо, оттирая тряпкой руки от машинного масла. — Да и имечко у тебя, не приведи Господи, и кто только умудрился? Володар же, притулившись рядом, просто смотрел на первые проявившиеся блеклые звезды и ждал, когда мужики дожарят на мангале привезенный Лукичом готовый шашлык. Мышцы приятно побаливали после длительной физической работы, но это того стоило, пока он впахивал по полной, совесть его не грызла на пару со странными мыслями об отце и оставшейся с ним беременной деве. Правда, запахи от костра перебивали все, что угодно, после практически трех недель консерв и доширака мяска особо хотелось, и приставленный к ним шофер, что каждые две-три недели перебрасывал их с одной точки на другую, выполнял заказы истосковавшихся мужиков, как мог. — Я по отчеству Афанасьевич, отец Анастасьевич, а дед вообще Виссарионович. — Мля, — мужик аж закашлялся, подавившись дымом от цигарки, — ну, у вас и семейные традиции, язык сломаешь. Ты скажи, в поселок с мужиками покатишь? — Не... Володар будет сторожить оборудование и все наши вещи, — начальник партии, ехидный крупный мужик с бритой черепушкой, аж перся от прессинга младого подчиненного. — Да ладно тебе, Василий, вы и в прошлый раз его не брали и позапрошлый. Парень один корячится на всех вас, так дай хоть с бабенками пар спустить. Можно и сейчас хотя бы часть погрузить, а после девочек сразу двинуть на новую точку, и мне мотаться меньше. Василий Андреевич только сплюнул на едкие замечания шофера: — Его никто в партию силком не тащил. Если сказал, что он тут сидит и караулит, значит жопу прижмет, член на клюшку и пусть пашет. Кроме того, Илья еще не все данные снял, у него прибор должен еще ночь, как минимум, отпахать, и работающему агрегату необходим присмотр. Хотел романтики и практики — так вот она, романтичнее и практичнее некуда. — Вот же ж... прости Господи, упертый баран, — сплюнул брезгливо шофер в удаляющуюся широкую спину в энцефалитке. — Как спец, единственный на все Зауралье в своем деле. Но как человек редкостный гад, любит над студентами и аспирантами измываться. А все почему? Докторскую ему не дают защитить — вот и скабрезничает, спуская пар на других. А если у студента еще и лохматая лапа есть в руководстве, то хоть топись. Володар с такого даже завис, а интересно, когда ректор давний друг отца — это как обозвать по шкале неприятия Василия Андреевича? Так вот почему такая беспросветная жопа? А он все гадал, где же наступил на лапу или перебежал дорогу этому лысому чурбану с замашками прапорщика. И все оказалось проще некуда, ведь документы по командировкам сделал ему ректор, а он, наивный, думал, что прошел грандиозный отсев, как было прописано в брошюрке, что висела на доске объявлений рядом с ректоратом, и попал сюда сам и только за свои заслуги. Но тогда получается, ректор пошел против его отца, давнишнего друга, так как он не раз слышал, когда Афанасий переругивался по телефону с ним, называя Анатолия Михайловича — Толькой, и все рычал, если тот хоть как-то намекал на неприкрытую проблему их семейства, или в лоб утверждал, что детей не стоит держать у родительской юбки. То, что разговор был о нем, Володар не сомневался. Отец часто отвечал своему другану Толику, ворча в трубку из разряда: «Моего сына это не интересует», «Володару это не нужно», «Обойдемся оба без твоей протекции, и раньше жили — не помрем» и так далее. Пока Лукич задумчиво рассуждал о том, какой Васька мудак в прямом смысле этого слова, Володар успел передумать кучу вещей и, сославшись на малую нужду, отошел от лагеря в лес. Ссать он не хотел в данный момент, а просто обошел их еще не собранное к отъезду разметанное становище и приблизился с другой стороны, вставая за завесой лапника ели, как раз с той, где верткий смазливый Илья колдовал над мангалом. Вообще, они чаще готовили на газовой плитке с баллоном, а когда на костре, если хотелось романтики и свободное время это позволяло. А еще так, когда Лукич приезжал к ним на университетской машине, привозя продовольствие, необходимые вещи, забирая образцы породы и почвы и уже первично обработанные данные. Мангал был Лукича, а на мясо они складывались общаком. Замариновал шашлык шофер у себя дома прямо перед поездкой и уже притартал им все нужные заготовки, даже уголь прихватив, а еще зеленый лук, укроп и помидоры. К Илье подошел крепко сбитый невысокий седовласый мужик с нанизанной новой партией шашлыков. Николай Федорович как раз больше всего заставлял работать Володара руками, а когда еще и вооруженными лопатой, так как геолога кроме своих проб почвоведы обязали привезти образцы почвы с разных горизонтов. Конечно, его в первый же день познакомили с их незабвенной единственной дамой, с совершенно не женским именем «ВЕКТОР ВР-2.200», малогабаритной переносной буровой установкой, которую мужики называли любовно — наша «Вера». Но когда начальник партии был зол, то всучал Володару чаще лопату, чтобы тот шел с рассвета и до ненормированного по времени обеда копать почвенный профиль, ну а когда пребывал в должном настроении, все работы по бурению сваливались снова на студента. Конечно, без обучения и без тотального контроля его бы на такое дорогостоящее оборудование не поставили. Однако, в паре с Николаем Фёдоровичем именно Володар был силовым элементом, так же, как и при монтаже и демонтаже всего оборудования, а главное, его перенос, упаковка, распаковка — были всецело взвалены на студента. — И чего шеф Володьку невзлюбил? — Илья почему-то Володара называл совершенно иным именем, Володькой или Володей. — Хм... — помогли часть почти готовых шашлыков сместить в сторону, располагая порцию новых. — А ты бы взлюбил на его месте? Если Василий хотел с самого начала полевых работ взять в партию Артема, а ректор навязал неуча-студента, которого натаскивать пришлось с полного нуля. Артема же разрешил подключить только со следующего месяца, да еще и правую руку Василия — Олега Константиновича выжил из науки — заставил уволиться. Олега Константиновича, весьма нечистого на руку, знали все в универе, поэтому следующий вопрос Володара не удивил. — Артем кто такой? Его аспирант? — Нет, родственник, технарь при универе, а в полевой сезон шофером подрабатывает, парень звезд с неба не хватает, но в поле хорош, шельма — замечательный охотник. Только цыц, не болтай сильно, правда пол-универа в курсе, такое хрен скроешь, хотя и шиш докажешь. Василий в прошлом году хорошо наварил на партии, заставив начальство заплатить за липовые расходы. А в этом году такой финт не прокатит, кроме Володара ректор в помощники нашему Ваське вместо Олега Лешку навязал, а он мужик дотошный — каждый рубль подсчитает. Такого хрен проведешь, хотя Васька Алексея и пытается либо подставить — либо подкупить, ишь и сегодня всех к бабам потащит, или ты думаешь, у нас в каждой партии такая разгульная жизнь? Как бы не так — с Васьки где залезешь — там и слезешь, еще тот хитрый лис. — По роже он скорее бульдог, — прыснул над шашлыком Илья. — А Володю, если честно, жаль, парень вкалывает по полной, как бы вообще не отбили желание наукой заниматься. Я-то кто — аспирант, мне только вякни, потом хер на защиту выпустят, еще и шефы разосрутся. — Не... тебе лучше молчать, я и так пытаюсь Володара отвести от Васьки, как могу. Пусть уж он лучше лопатой машет, нежели ему повесят порчу дорогущего оборудования на шею. Но не всегда срабатывает. Мне и самому проще керны отбирать, чем с почвой вручную возиться, но раз обязали... только Лукичу лишние мотания на машине. А насчет псовой породы ты прав, хватка у Васьки, и правда, бульдожья. Володар все это слушал и фигел. Нет, он, конечно, понимал, что в любом коллективе подводных камней уйма, но таких убойных не ожидал. Он не стал выходить из своей засады, а, когда мужики, дожарив последнюю партию, крикнули его, обошел лагерь, только с другой стороны, не хуже охотника. И, выйдя из-за буханки, не обращая внимания на подъебки по поводу профузного поноса, занял с краю место. Он не был зол на руководителя партии или обижен на всех остальных. Каждый выживал и притирался к другим как мог. И Володар не был исключением из этих правил, сам же сюда пожелал — романтики захотелось, ну вот и получил ее полные закрома. *** — Не грусти, паря, — Лукич единственный вязал лыко, хотя тоже был выпивши, все остальные уже торчали в буханке и горланили песни. — Ты это… нашу «Веру» проверь и часть оборудования подготовь, я, как приеду, тебя с барахлом на новую точку переброшу, главное джипиэс не забудь, чтобы свериться по спутнику. Зато отдохнешь ото всех, а этих вторым составом закину. Иногда надо и самим горбатиться, а то взвалили всю черную работу на тебя. Дядька шофер был все же своим мужиком, а главное, не подчиняющимся руководителю партии. — А они на вас не накапают? — Володар, хоть и выпил, но практически не захмелел, ему куда больше надо было принять на грудь, чтобы быть в нужной кондиции. Практика распива спиртного с друганами и семейная устойчивость давали о себе знать. — Пусть попробуют, я живо распишу ректору куда часть командировочных уходит, — зловредно хмыкнул шофер и, помахав рукой, завел обшарпанный уазик. Как только шум мотора растворился в темноте ночи и свет от фар перестал проблесками попадаться на глаза, Володар со вздохом приступил к рутинной работе. Впрочем, хоть «Веру» разбирать не было надобности, это они втроем с Николаем Федоровичом и Ильей еще днем провернули и теперь ящики по восемьдесят килограмм каждый ждали погрузки в первую очередь. Обычно геолога с «Верой» и Илью с его оборудованием перебрасывали первыми, но так получилось, что вышел из строя на время один из датчиков, и Илья в этот раз припозднился с окончанием своей съемки. Володар собрал, что мог, без энтузиазма, так, автоматом, упаковал на совесть, перетаскивая громоздкие тюки к разобранной бурильной установке. А после, проверив генератор и как пашет прибор Ильи, решил ложиться спать. Было далеко за полночь, и он, забрав свой спальник, улегся прямо под навес рядом с работающим прибором. Вообще дрыхнуть как бы по ценным указаниям Василия Андреевича на ответственном посту не полагалось, но он на это забил. И, дремля под смесь шума генератора и попискивание датчиков прибора Ильи, здраво рассудил, если такая какофония прекратится, он уж точно проснется. Сон накатывал волнами, подбираясь к молодому человеку незаметно. Вот он смотрит, как прыгает на циферблате цветастая стрелка, а вот уже летит над землей, погружаясь с головой в сладкий мир сновидений.