Скучаю

Ангел открыл глаза, в очередной раз вынырнув из пучины кошмаров. Перед ним на корточках сидел Ник, а сам мальчик был «пристегнут» к стене и потолку цепями. Руки его были в оковах, к которым тянулась тяжелая металлическая цепь от крючков, что располагались под потолком. Ноги же, - к слову, одной из них Король сейчас и был занят, - были пристегнуты уже к стене, так что Роланд вполне мог позволить себе раскачиваться на цепях, делать небольшие махи ногами, но не более. Однако, тело было настолько истощено, что парню было даже тяжело поднять веки. Но он быстро справился с этой задачей, чувствуя себя явно не в том положении, в котором он должен был находиться. - Чего смотришь на меня, словно перепуганный зверек? Пока ты не нарываешься – ничего страшного не случится, - Ник поднялся, внимательно посмотрев в глаза Ангелу и направляясь к небольшому столику, на котором расположились различные «игрушки». Взяв со стола один из длинных, средней толщины, вибраторов, оборотень вернулся обратно к мальчику. Вновь наклоняясь, Ник достал из кармана тюбик смазки и, выдавив довольно много на пальцы, обильно смазал дырочку нагого паренька, не промолвив ни слова. Ангел лишь шумно дышал, чувствуя разливающееся теплом по телу удовольствие от действий своего Хозяина. Ник, покрутив в руках вибратор, без должной осторожности ввел его в мальчишку, слушая пронзительный крик боли, наблюдая за исказившимся лицом Ангела с холодной улыбкой. Оборотень, взяв пульт, включил на минимум вибрацию и, в последний раз взглянув на Роланда, тихо постанывающего от движений внутри него, покинул комнату. Ангел приоткрыл губы, желая позвать Ника, срочно вернуть его, заставить усилить эти приятные ощущения, но издал лишь приглушенный стон, тут же прикусывая и без того растерзанные губы. В таком ужасном состоянии парень провел пару часов. Было не удобно, от ощущения железа на своих кистях, впивавшегося в запястье, и без того затекшие руки, словно бы вообще атрофировались, не подавая никаких признаков жизни и совершенно не слушаясь своего хозяина, жутко болела голова от всего пережитого, но и было… до дикости приятно. Все это время парень был возбужден, довольствуясь лишь игрушкой, которая мерно вибрировала в нем, не желая не остановиться, не ускориться. Это доставляло ужасный дискомфорт и непреодолимое желание кончить, что никак нельзя было получить в подвешенном состоянии. И это мучило мальчика. Но после появился Николас, вызывая улыбку ранее невинного мальчонки. Только вот зря. Мужчина и не думал его отпускать, взяв в руки хлыст для верховой езды и, подойдя к Ангелу, как-то неестественно, страшно усмехнулся, нанося не сильный первый удар, оставляя на теле узника длинную красную полосу. - Так ты научишься слушаться, верно? Раз уж другого пути нет, то пойдем этим, - Ник вновь ударил парнишку, на этот раз куда сильнее, рассекая кожу бедра, оставив небольшую кровоточащую бороздку. Ангел зашелся в гулком крике, истрачивая на него свои последние силы. Теперь не было приятного контраста между болью и удовольствием. Теперь первое явно перевешивало, оставляя наслаждение далеко позади. Мальчик зажмурился, стиснув зубы, но вновь взревел, как только хлыст в очередной раз прошелся по коже, оставив след на груди. Удары сыпались друг за другом, заставляя из раза в раз тело мальчика дергаться, опуская голову и сжимая зубы, пытаясь не проронить ни звука, но этого так и не вышло. Уже под утро, когда обе руки Ника, которыми он нещадно наносил хлесткие и обжигающие болью удары, устали, а Ангел уже далеко не раз потерял сознание, оборотень успокоился, отцепив мальчика и уложив его на большой черный диван, вновь покидая эту ужасную комнату и оставляя Роланда в кромешной тишине.