Скучаю

Ник растерялся лишь на мгновение, но это было заметно. Прищурившись, он сделал шаг назад, приближаясь к двери и, приоткрыв её, лишь усмехнулся. Ангел крепче сжал рукоять, чувствуя, как ладони нещадно потеют от волнения, а сердце отдает в висках набатом. Глаза оборотня потемнели, приобретая цвет коньяка хорошей выдержки, а после начали светлеть, превращаясь практически в две желтых бусинки с расширенными от гнева зрачками. Король сплюнул, резко хлопнув дверью, и замыкая её на ключ. - Решил права покачать, щенок? – голос был вкрадчивым, чуть хриплым и любой бы заметил, как Ник напрягся, произнося эти слова, - Так вот. Не думай, что я так просто на это куплюсь. Делай с ней, что душе угодно. Но потом все воздастся тебе вдвойне. И за эту свою выходку ты тоже не плохо получишь. Так что подумай прежде, чем что-либо делать. Я на тебе живого места не оставлю, Ангелок. Вырву к чертям твои крылышки, распотрошив их на мелкие части; избавлю тебя от такого тяжелого груза, как позвоночник, переломив его одним ударом; достану из тебя сердце, скормив его дворовым псам…. Прими верное решение, милюзга. Роланд ожидал чего угодно, но только не такой реакции. Он был напуган. В этот момент, казалось ему, лучше бы было сидеть себе в неудобной клетки да грызть локти от злобы, нежели под этим суровым горделивым взглядом, разжимая руки и отпрянув назад, забиться в угол комнаты, ожидая последствий. «Нет, он не сделает этого… Нет! Он же любит меня! Да, точно. Он меня любит. Почему же я его так боюсь?» - Ник, - прошептал Роланд и тут же поутих, увидев злобный оскал Короля. Сейчас с ним говорить не стоило. Надо было дать время остыть, отойти от этого происшествия. А после, непременно, попросить прощения. Да как угодно вымолить его! Ползать у него в ногах, лишь бы Ник простил. Роланд боялся. Но, как только Король покинул комнату и напряжение, повисшее в воздухе, спало, Ангел горделиво задрал голову. «Чего я боюсь-то?! Это он виноват, что довел меня до такого! Это он, а не я, должен выпрашивать у меня пощады. Я нахожусь взаперти, вдали от людей, черт пойми где и ещё и склоняю перед ним голову?! Да черта с два!» Однако, мыслям так и не суждено было материализоваться. Ник пропал, не появляясь в комнате парня уже трое суток. Однако, вместе с ним пропали и еда, и питьё, что заботило сейчас Ангела куда больше. Горло саднило от той засухи, что там образовалась, встать с пола, где он, свернувшись клубочком, провел последние несколько дней, не представлялось возможным, так как на это банально не хватало сил. Роланд устал. Физически и морально. И если первый день он ещё бился в истерике, громко рыдая, стараясь вырвать у себя клок волос, расшиб лоб об стену, старался удушить самого себя этим кнутом, опасаясь последствий, то на второй день он уже лежал на прежнем месте, превратившись в маленький клубочек и тихо всхлипывал, а на третий день сил и слез уже не хватало и на это. Тело нещадно ломило от того, что парень долгое время находился в одной и той же позе, не считая нужным двигаться, у него поднялась температура, так как пол был все же холодным, из покусанных губ струились ручейки крови, которые Роланд ежеминутно слизывал, закрыв подрагивающие веки. А сон все не шел… как бы сильно Ангелу не хотелось спать, как бы сильно он не измотал себя в последнее время, но просто прикрыть глаза и спокойно уснуть он не мог. Пару раз, проваливаясь в беспокойные сновидения, Ангел видел Ника, который рвал и метал, который впивался клыками в его плоть, терзая, разрывая на мелкие кусочки и неотрывно повторяя «Мой Ангелок», вот только спасения в этом кошмаре не было.