Dynasty

[Lisa Mitchell — Donʼt let me fall] [Andrea Ross — Moon River OST Завтрак у Тиффани] — Долли-и, мамочка уже идёт! — стонет куда-то в глуби́ны трубки радионяни разочарованный неприездом Скотта и от этого ещё более отчаявшийся Стайлз. Но малышку Аделаиду мало занимают его речевые излияния; она нисколько не унимается и продолжает рыдать. Или кричать. Или и то и другое. — МАМОЧКА БЕЖИТ БЫСТРЕЕ ВЕТРА! Он мигом преодолевает преграду в виде лестницы и врывается в детскую, в которой, кажется, сотрясаются стены. И потолок. Стайлзу остаётся только удивляться, как такая крохотная девочка может издавать звуки, буквально достигающие максимального порога слышимости. Хотя одну такую девочку он уже знает. — Ну что, Долли, спать ты не хочешь, это я уже понял, — Стайлз нависает над сестрой, опершись на высокие ограждения розовой кроватки, и смотрит на неё, сердитый и влюблённый одновременно. — Я бы тоже не стал сейчас спать, честно. Сегодня же вечер пятницы! — он размахивает в воздухе своими длинными руками, изображая вселенскую радость. Мнимое веселье озаряет его лицо дурашливой улыбкой, обычно свойственной действительно веселому Стайлзу; Аделаида замечает эту перемену в нём, сиюсекундно замолкает и, удивительно, начинает улыбаться сама, так, как умеют исключительно дети — открыто, лучезарно, искренне. Парень не сразу понимает, что стало тихо, но когда всё-таки понимает, подскакивает на месте, как ужаленный: — Да! Продолжай в том же духе! Я обещаю, впереди нас ждёт ещё мно-ого классных приключений, — Стайлз скачет на одной ноге, — только не плачь! Аделаида ещё несколько мгновений завороженно наблюдает за чокнутым братцем, после чего смекает, что нельзя давать ему спуску и начинает тихонько хныкать. «О нет», — только и выдыхает Стайлз. Он, не сильно задумываясь, отшвыривает трубку радионяни куда-то в район сундука с игрушками — та тонет в море плюшевых медвежат; телефонную трубку Стайлз засовывает в задний карман старых потертых джинсов, вытаскивает раскрасневшуюся Аделаиду из кроватки и прижимает к своей неизменно клетчатой груди. — Тише, ти-ше, моя Долли, — воркует неумеха-брат, пытаясь укачать маленькую сестру. — Чем ты хочешь заняться в такой волшебный вечер? Посмотрим телек и пропустим по стаканчику пива? Нет, не нравится? О, может быть тогда устроим танцы под включённой вытяжкой? — Стайлз тут же считает последнюю свою идею просто гениальной, после чего, немного приободренный, отвечает сам себе: — Да, танцы под вытяжкой! Отлично! — он торопливо покидает детскую и толкает ногой дверь, закрывая её снаружи. * Несколько лет назад свадьба шерифа Стилински и Мелиссы МакКолл казалась всем окружающим вполне закономерным событием и «блин, отличной идеей», если цитировать Стилински-младшего. Они давно уже украдкой встречались в перерывах между изматывающей работой и разборками со своими неугомонными детьми. Всегда торопились, общаясь фрагментарно, вскользь: недописанными SMS-сообщениями, недоеденными завтраками, отложенными на потом приглашениями на кофе. Чуднó, но несмотря на все трудности, они оба являлись друг для друга каким-то неиссякаемым источником сил и энергии, который позволял им существовать в мире, ставшем таким сложным и непонятным для них. И вот однажды, когда Лидия допоздна засиделась дома у Стайлза под предлогом усердной подготовки к выпускным экзаменам [на деле, к восьми часам вечера их маленькое детективное агентство уже перевернуло вверх дном весь интернет в поисках очередного чудища, свалившегося на их бедные головы], шериф вернулся домой раньше обычного и, весьма озадаченный, остановился у распахнутой двери, ведущей в комнату сына. Он стоял на пороге, опершись о дверной косяк и сложив руки на груди, ровно до тех пор, пока они, Стайлз и Лидия, не обратили на него внимание: — Здравствуйте, шериф, — Лидия отреагировала первой, потому что она всегда, чёрт возьми, реагировала первой. — О, привет, пап?! — брови взбудораженного обсуждением «монстров Бейкон Хиллс» Стайлза недоуменно поползли вверх. Во-первых, он был удивлён, что отец вернулся с работы ещё до полуночи [задолго до полуночи], что случалось в последнее время крайне редко: обстоятельства нового дела требовали тщательного изучения и, как следствие, уймы времени. Во-вторых, Стайлз был несколько озадачен его поведением: шериф замер, недвижимый, погруженный глубоко в себя, и буравил отсутствующим взглядом стену. — Пап, всё в порядке? — повторил Стайлз. — Я… — тот словно очнулся от внутренних видений, — …Мелисса заедет на ужин. Будьте готовы спуститься вниз через двадцать минут. И еще, Стайлз, — Стилински-старший смерил своё чадо критическим взглядом, — смени рубашку. У тебя огромное пятно от кетчупа, — он указал сыну на область чуть выше живота, — вот здесь. Закончив свой монолог, произнесенный тоном не терпящим возражений, шериф развернулся и деловито прошествовал в направлении ванной комнаты, напевая себе под нос главную музыкальную тему из фильма «Завтрак у Тиффани». И едва только он успевает скрыться из виду, Лидия прыскает со смеху. Стайлз, вышедший из ступора только через какое-то время, кричит вслед уже ничего не слышащему отцу: — Это рисунок такой! — а потом обращается к Лидии: — Это. Такой. Рисунок! И она кивает, давясь смешком, мол, да, конечно, верю. Стайлз только охает и разводит руками. После, отложив все дела, они сидят на кухне и с упоением поедают необыкновенной вкусности бисквитные пироги, приготовленные Мелиссой. Они много болтают о всякой ерунде и смеются. Шериф, снова и снова наполняющий их бокалы красным вином, выглядит абсолютно счастливым; в глазах у Мелиссы пляшут огоньки. Стайлз, слегка захмелевший от вина, которое с удовольствием лакал на протяжении всего ужина [за что ежеминутно получал болезненные пинки от Лидии], откидывается на стуле и наблюдает за происходящим как будто со стороны: Настенные часы отсчитывают полночь; стрелки неторопливо ползут по кругу, унося с собой минуты, которые, к сожалению или, может быть, к счастью, уже никогда не удастся вернуть. Шериф откуда-то достаёт старый фотоальбом, и Лидия, позабыв о приличиях, прямо-таки хохочет над фотографиями юного Стайлза, который, как выяснилось, увлекался в детстве косметикой и всеми возможными разновидностями блесток для тела. Мелисса отправляется мыть посуду и улыбается, подслушивая разговор, завязавшийся между Стилински-старшим и раскрасневшейся рыжеволосой старшеклассницей. И правда, отмечает про себя Стайлз, каким-то удивительным образом, все они — самая необычная, но при этом самая что ни на есть настоящая — семья. Именно в этот вечер шериф Стилински и Мелисса МакКолл сообщают о своём намерении пожениться. Скотт, как выяснилось позже, всё знал заранее и лишь снисходительно улыбался, когда Стайлз и Лидия воодушевлённо посвящали его во все «тайны мадридского двора». А ровно через год на свет появилось крохотное, очаровательное и не замолкающее ни на секунду нечто. * — Но ведь раньше же работало! Что теперь-то не так?! — негодует Стайлз, не прекращая трясти сестру. Они уже битый час выплясывают наркотические танцы под гудящей вытяжкой. Стайлз уже проверял подгузник. Мерил температуру. Он пробовал её покормить. Пробовал звонить абоненту, который не доступен уже целую вечность, то бишь Мелиссе. Звонил абоненту, который застрял где-то за городом в снежной пучине — отцу, то есть. Но что бы он ни делал, затихла девочка всего лишь пару раз, и один из них случился тогда, когда нерадивый брат, оставив ненадолго свою ненаглядную Долли в детском манеже, преодолевал расстояние в каких-то пару метров и, споткнувшись о собственную ногу, рухнул на пол, растянувшись посреди комнаты. Аделаида молчала, с любопытством наблюдая за происходящим, а потом начала смеяться. Спустя пять минут заливистый детский смех превратился в страдальческие рыдания. Разрыдаться готов был и сам Стайлз. Он вернулся в родной Бейкон Хиллс на рождественские каникулы и сразу же попал впросак. Едва только трудяга-студент ступил на порог, как погрузился в водоворот под названием «семья Стилински». Мелисса мимоходом чмокнула его в щеку, поздравила с благополучным прибытием и тут же сообщила, что вынуждена ненадолго отлучиться и очень надеется, что может на него положиться. В больнице произошел очередной эксцесс, и она «обязана на это посмотреть» и «не может пропустить новое скандальное шоу, которое собирается устроить этот негодяй доктор Фуллер». Шериф, в свою очередь, вот-вот должен был вернуться со службы: в силу семейных обстоятельств он старался не задерживаться на работе и, по мере возможностей, передавать дела подчиненным. Так что если и предстояло Стайлзу выполнять свой старшебратский долг, то недолго. По крайней мере, таков был план. И вот, Стайлз, который ровно до сегодняшнего вечера души не чаял в сестре, разулыбался во все свои плюс-минус тридцать два зуба, с радостью соглашаясь выступить в роли доброй феи и подарить Мелиссе вечер так называемых развлечений, а себе — время, которое мог провести наедине с очаровательной кареглазой Аделаидой. В конце концов, однажды им со Скоттом уже приходилось оставаться одним вместе с крошечным розовым комочком, которому они придумали странное прозвище «Долли», и ничего страшного не произошло. Девочка мирно спала всё это время, а они лишь умилённо вздыхали, когда та дергала маленькой ручонкой во сне. Сейчас он скачет не хуже горного козла с вопящей Аделаидой на руках и не знает, куда деваться и что делать. — Думай, Стайлз, думай! — парень прибегает к своему секретному оружию — уму. Решение приходит моментально, Стайлз даже удивляется: вот что бывает, когда как следует напрягаешь извилины. Он бросает беглый взгляд на часы, прикидывает, не слишком ли поздно для звонка, колеблется. В конце концов он достаёт из заднего кармана джинсов телефон и набирает вызубренный наизусть ещё со школьных времен домашний номер. Слушая гудки в трубке, он думает о том, что возможно прямо сейчас совершает чудовищную ошибку. — Стайлз? — отвечает тихий голос на том конце провода. Чёртов определитель номера не дает ему ни малейшего шанса бросить трубку, оставшись непойманным. — Лидия, — отрывисто говорит он, — нужна твоя помощь.