Семнадцать мгновений

За окном внезапно взблеснула очередная вспышка молнии, а затем сурово громыхнул раскат грома. Я лишь равнодушно одёрнула занавески в сторону и посмотрела в окно. Ливень. Самый настоящий. Открыла лежавший на кухонном столе дневник и начала спешно его пролистывать, пытаясь выискать чистый лист, коих со временем становилось всё меньше и меньше. Наконец нашла искомое, — несколько раз придавила страницу, чтобы не заворачивалась. Щёлкнула выключателем на шариковой ручке и принялась воодушевлённо строчить: Похоже, он и не собирается прекращаться. А ведь выходной же день. Я планировала в кои-то веки сходить на выставку. Сегодня в городе должно было проходить мероприятие в Океанариуме. Говорят, кто-то из рыбаков нечаянно поймал редкий сорт рыбы, так что теперь заветный образец официально перемещён в подобающее место, где фильтры будут круглосуточно обеспечивать приток кислорода и чистой воды, а пространство — измеряться метрами. Интересно, самой рыбе такой расклад нравиться? С одной стороны — да, её могли запросто зажарить на сковородке, или же сварить уху, или попросту продать на рынке, чтобы, опять же, потом кто-то запёк её в духовке. Вариантов много. А с другой — в свободное плаванье она теперь вряд ли когда-нибудь отправиться. Ей суждено до конца дней своих мерить плавниками аквариум, дружить с энным количеством соседей-сородичей и получать питательный корм строго по часам. А. Ну и, конечно же, ежедневно, за исключением понедельника в Океанариуме в этот день выходной, с десяти утра и до восемнадцати без перерыва на неё будут глазеть посетители, а их дети — тыкать пальцами в толстое стекло, наблюдая за реакцией экспонатов. Какие уж тут перспективы? Может, оно и к лучшему, что сегодня никуда не пойду? Я же не сумасшедшая, чтобы в такой дождь нос из норки высовывать! Да и ба сидит дома. Хм, можно попросить её обучить меня вязанию или вышиванию крестиком. Она будет ворчать и удивляться моей тупоголовости, я же, в свою очередь, исколю в кровь себе все пальцы, бесконечно сетуя на то, что бабушка так и не удосужилась купить напёрсток. В конце концов брошу это бесполезное занятие и плюхнусь на любимый и единственный диван смотреть телевизор. Но вскоре мне надоест реклама и начну беспрерывно перематывать каналы в попытках найти что-то путное. В итоге ничего путного не обнаружу и, расстроенная, выключу железный ящик, передав эстафету бабусе, у которой по расписанию идёт просмотр сериалов. Можно позвонить по Дэн Дэн Муси Коби и спросить, как у него дела. Он ответит, что всё хорошо. У него всегда «всё хорошо», даже когда и плохо. А Коби, в свою очередь, спросит, как дела у меня. Отвечу: «Нормально, бабаня жива-здорова, а я немного простудилась, кажется, забыла закрыть окно на ночь». Коби предложит купить таблетки и попытается нагрянуть с визитом и банкой мёда под мышкой. А я ему тактично откажу, соврав, что этот лёгкий насморк скоро пройдёт. Поинтересуюсь Гарп-саном. Коби ответит, что тот пошёл в ресторан и не вернулся. Я посмеюсь, предположив, будто бы вице-адмирала опять взял в заложники хозяин заведения, заставив отмывать всю посуду и драить пол, потому как многоуважаемый герой Дозора «забыл» заплатить за еду. Коби оценит шутку и заговорит о ком-то из своих подчинённых, скорее всего, о Хельмеппо. Мне же останется только поддерживать вялую беседу, время от времени вставляя нужные реплики. Можно всё же рискнуть и пойти прогуляться, отжав у бабуси её парадный, вишнёвого цвета, зонт. Я надену тёмно-серые бесформенные калоши, предназначенные для работы в саду, обмотаюсь бабушкиным вязаным шарфом и накину сверху ветровку. На улице продрогну до невозможности и, из-за сплошного месива на дороге, вконец испачкаюсь, зато озоном подышу. Вернусь домой мокрая до нитки и сразу же залезу в горячую ванну — отогреваться и отмокать. А это, кстати, идея. Можно ведь устроить себе СПА-салон. Набрать тёплой водички, сжечь несколько ароматических трубок и представить себя русалкой. Хороша русалка в маленькой узкой ванне, ничего не скажешь! Я полусогнутые ноги нормально поместить в ней не могу, что уж говорить о воображаемом «хвосте». И это если учесть мой относительно маленький рост. Так ещё наверняка ба будет снизу орать про то, что я опять намочила и без того влажный коврик. М-да, ванная комната у нас явно предназначена исключительно для холодного бодрящего душа. Почему «холодного»? Потому что мэр любимый часто воду отключает горячую, мол, субтропики же, тепло. Экономия, чтоб её. Приходится изредка выставлять в солнечные дни тазик с водой на улицу и ждать, пока он нагреется до сносной температуры. Или же по старинке кипятить чайник. — Шай, почему, скажи на милость, я опять нашла в гостиной твою книгу? — донёсся гневный возглас из соседней комнаты. — Неужели так сложно положить её на место? Для этого же есть целый шкаф! — Извини, ба, — вяло пробормотала, осенённая внезапной мыслью. — А что за книжка? — «Король абесинских пиратов». — Поэзия, что ли? — сосредоточенно нахмурилась, пытаясь припомнить содержание. — Можешь, пожалуйста, положить её на место? Помниться, я, благодаря этой книге, удачно написала и защитила курсовую пару лет назад. — Я-то могу, но ты только послушай! — бабушка возбуждённо засопела, чиркнув спичкой — верный признак того, что она собиралась закурить. — Вырывай глаза, приятель, уши заливай свинцом… Что ты читаешь? — Это было давно и неправда, — прикрыла рукой лицо, поднимаясь со стула и следуя нетвёрдой походкой к холодильнику. — Как насчёт какао, ба? — Что? — Говорю: молоко у нас есть, скоро, судя по виду, должно прокиснуть, а так хоть не испортиться. — Ну давай, — делай. Только вот порошка-то у нас нет, — из гостиной повалил густой табачный дым и, кажется, бабаня включила телевизор. — Разве? — открыла верхнюю дверцу кухонного шкафчика. Действительно. — Я могу сходить. Здесь до магазина буквально минут пять-десять пешком. — Иди, коли хочешь, — бабушка, видимо, уже полностью погрузилась в захватывающий мелодраматический многосерийный мир. — Можно взять твой зонт? — Бери, только оставь меня, ради всего святого, в покое хотя бы на полчаса. Я лишь картинно закатила глаза, вышла в коридор и начала спешно надевать ветровку.