I heard your footsteps On the wooden floor But I couldn’t face What was behind the door Blood of my blood Flesh of my flesh We are one My passenger And I think the stars are Peepholes in the firmament In the firmament Someone is watching
Уже далеко за полночь, на улице темно и лишь редкие фонари освещают округу. Но и это не помогает… Дождь стоит столбом, заливая всё на своём пути. Эта ночь была особенной… И не из-за того, что его, наконец, взяли на важную «встречу», которая закончилась пальбой и брызгами… А из-за того, где именно всё это происходило… Джей никогда не был любителем подобных «злачных» мест, но девушка, что там выступала, поразила его воображение, хотя он понимал, раз этот ангел работает в подобном месте, значит её нимб в крови… Он пытается завести байк, но тщетно… По всей видимости, электрику залило водой. — Чертов ублюдок! Извращенец! Ругательства буквально лились рекой, всё приближаясь и приближаясь к парню, вместе с отголосками звонких шагов. Серена бежала, не зная куда. Холодные капли дождя смешивались с горячими слезами девушки. Мокрая одежда и волосы неприятно прилипали к телу, но ей было плевать. Она бежала, шлёпая ногами по лужам, думая о том, что случилось и, пытаясь забыться, сбежать от всего. От брата, который чуть не изнасиловал её; от дяди, который эксплуатирует её дар в своих корыстных целях; от родной матери, что вышла за него замуж. Девушка, кажется, уже хотела сбежать от самой себя… Лишь бы всё это закончилось… Ей хотелось раствориться, растаять под дождем, смешаться с рекой, в которую стекают все эти дождевые потоки воды… Вот только нельзя сбежать от самой себя, как бы ты не старалась… Парень обернулся, чтобы посмотреть на источник звука и… замер. Это была ОНА, девушка, которая полностью завладела его разумом. Белокурая красавица, поющая в одном из ночных заведений города. Ангел, спустившийся с небес прямо в преисподнюю. Или же дьявол, проникнувший на эту землю в облике невинного создания.***
Стук каблуков раздавался где-то в конце коридора и Джокер сразу понял, кто это, когда ночной гость замедлил шаг и остановился прямо за дверью. Харли, несмотря на погоду (дождь лил как из ведра), добралась достаточно быстро. Она успела к одиннадцатичасовой смене охраны, что дало ей шанс пройти без проблем. Правда, пришлось соврать, что это Николсон послал её сюда, но ведь никто не будет проверять? Подойдя к нужной палате, остановилась, чтобы перевести дух. «Что ты творишь?» — кричал рассудок, но Квинзель его не слушала. Девушка тихо открыла дверь, предварительно поправив своё платье. Ей хотелось выглядеть идеально, как будто на свидание пришла… Довольно долго в комнате царила тишина. Джокер не смотрел на неё. — Привет… Харли. Его голос был чуть хриплым и очень тихим. — Здравствуйте, мистер Джей, — сказала она, радуясь тому, что её голос был спокоен. Это внешнее спокойствие никак не отражало творящийся внутри хаос. Квинзель радовалась тому, что он все еще был здесь… Что его не приговорил суд… Черт возьми, благодаря блондинке он ещё жив. Ведь именно ей суждено решить, болен он или намеренно и осознанно совершал все свои злодеяния. Харли знала ответ, но не осмеливалась его озвучить… Она боялась находиться с ним в одной комнате… злилась, вспоминая его атаку… и… И еще ко всему этому примешивались влечение, и совершенно иррациональная волна счастья. — Неожиданно… В его глазах загорелся дьявольский огонь, стоило ему посмотреть на своего доктора. Губы растянулись в улыбке. — Это…всё, — он обвел фигуру Харли в воздухе. — Для меня? Воцарилась недолгая пауза. — Знаешь, красный тебе идет больше, — быстро произнес Джокер, сделав скучающий вид. Он произнес это, намереваясь задеть её? Или действительно ему врезался в мозг тот её образ (которым она никак не хотела его поразить): красная шелковая рубашка, с глубоким вырезом и юбка-карандаш? Помнится, что смотрел он на неё тогда всего пару секунд, пока охрана вела его мимо Харли. Но этого хватило с лихвой, чтобы понять, ему нравится… Харли посмотрела на мужчину, слегка приоткрыв рот. И это всё? Она же видит его реакцию. Взгляд такой же или… Нет. Сейчас глаза Джокера горели сильнее. Так почему он не признает очевидного? — Вы не умеете делать комплименты, — словно обижаясь, сказала Харлин. Он пожал плечами. — А вы решили меня соблазнить, доктор? — На его лице появилась ухмылка. — Интересный у вас способ терапии… — Нет… — возразила блондинка, но он уже неодобрительно тряс указательным пальцем. — Зачем ты здесь? — Наш сеанс отменили, и я… — Решила провести его ночью. В вечернем… платье, — вздохнул он, снова окинув её взглядом. Длинная с отливом синяя ткань, открытые плечи и V-образный вырез. Джокер встал с кровати и, забыв про оковы, направился к девушке. Его заинтересовал отпечаток чьих-то пальцев на шее блондинки. Дождь, от которого не спас и зонтик, смыл тщательно нанесенный перед вечеринкой тональный крем, открывая след от удушья. Харлин уже инстинктивно поддалась назад, сделав пару шагов, а потом замерла. — Страстный любовник? — усмехнулся он, в тот момент, когда цепи, громко звякнув, остановили его, и кивнул на девушку. — Пациент… — оправдалась девушка и подняла руку к шее. — Мне не нравится, что кто-то посмел поставить метку на коже. Моего доктора. — Мне тоже, — ответила Харли. — Это был доктор Картер. — Мистер вдовец потерял самообладание? Харлин поджала губы, вспоминая, что когда-то теряла голову от молодого холостяка и своего наставника Картера Роуза. — Он был вашим врачом. И вы говорили, что он вам нравится. Так почему вы так с ним поступили? — Харли- Харли-Харли… Ты хотела спросить кое-что другое, верно? Почему я не сделал того же с тобой? Я любезно отвечу тебе… Она ждала продолжения, но он молчал. — Ну? — не выдержала блондинка. «Попалась, » говорили его глаза. — У тебя есть потенциал, детка. Ты не такая, как все эти… хмм… — он тряхнул головой в сторону двери. — Не такая, как другие доктора. Они давно потеряли гибкость. Такое ощущение, что у каждого из них — кол в заднице. Ты, с другой стороны, все еще не уверена в том, что мыслишь верно. Пока она пыталась осмыслить его слова, он продолжал: — И конечно же не стоит забывать о том, что ты… совершенно очарована мной. — Что?! Подожди секунду… — опешила Квинзель. — Хм, — промычал он, снова помахивая пальцем. — Ты — взрослая девочка, Харли, и вранье тебе не идет. Да, она была очарована им. Её всегда восхищали необычные люди, если они были не опасны. Джокер был опасен, но он находился под охраной, и не представлял для неё прямой угрозы. До определённого момента. — Знаешь что? Доктор пристально вглядывалась в его лицо. Он тоже смотрел на неё из-под тяжелых, полуопущенных век. Затем он лениво облизал губы и опустился обратно на кровать. — В твоих словах есть смысл, — вдруг сказала девушка. — Без зла не было бы добра. Все, что ты делаешь, имеет смысл. -Ах-х, — удовлетворенно промурлыкал он. — Тогда как ты думаешь… почему я заперт здесь как… хмм… обычный преступник? — Потому что ты пугаешь общество, — ровно сказала Харли. — Ты не следуешь их правилам, поэтому они думают, что с тобой что-то не в порядке. — Хмм? — промычал он, склоняя голову на бок, ожидая продолжения. — Так как ты отличаешься от них, они решили запереть тебя… и вылечить. Обычные преступники просто сидят в камерах. Они как будто не существуют. Ты же… ты экстраординарен, поэтому им кажется, что это жизненно необходимо — промыть тебе мозги. Как только Николсон получит все, что можно, из наших сеансов, он снова начнет испытывать на тебе электрошок и другие вещи… вот увидишь… Он сделает все, что угодно, с целью сделать тебя нормальным. Ты символизируешь хаос — противоположность порядка. Значит когда-то ты сам был нормален, правильно? Лишь нормальный человек может прийти к тому, чтобы восстать против нормы. Не в первый раз за последние недели ей захотелось узнать что-нибудь о его прошлом. Пространные разговоры с Джокером создавали впечатление, что он никогда не жил жизнью обычного человека. Он представлялся Квинзель каким-то иным, не имеющим отношения к миру людей существом. Но ведь когда-то и у него должна была быть нормальная человеческая жизнь! И та вскользь упомянутая девушка, которая по его описанию, была похожа на Квинзель, была единственным ключом к его прошлому. Она зглянула на Джокера. Он снова сказал «Хмм», желая, чтобы девушка закончила свои рассуждения. — Но… — продолжала Харли, поднимая взгляд к потолку, чтобы не смотреть на мужчину. — Но что, если ты никогда не был нормальным? Может ты просто родился таким, какой ты есть сейчас? Да, девяносто девять процентов людей рождаются «нормальными», но есть исключения. Некоторые люди рождаются без того, что мы зовем сознательностю… или совестью, некоторые — с дефектами мозга. А некоторые… такими гениями, что им трудно жить в обществе. Им необходимо… жить вне норм. Квинзель снова посмотрела на своего пациента. Он молча сверлил её взглядом, и ей вдруг подумалось, что он вот-вот испепелит её. Он моргнул, облизал губы, но ничего не сказал. — Допустим ты родился таким, какой ты есть. Если это так, не может быть и речи ни о какой реабилитации. Ты не можешь стать «нормальным» если ты не был таковым изначально. Твоя цель в этом мире — нести хаос, и изменить это невозможно. — Хмм, До-окторрр, — сказал он с довольной улыбкой. — Вы… адвокат надежды на человечество… Вы говорите мне, что на меня надежды нет? — Не совсем, — сказала она. — Нет, скорее я думаю, что надежда не имеет к тебе никакого отношения. Во всяком случае, не надежда на нормальность. Было бы мудрее надеяться на то, что ты никогда не станешь обычным человеком. — Значит, я идеален такой, какой есть? Значит, я должен быть собой? — Я говорю о том, что есть нечто, превосходящее человечество, — мягко сказала блондинка. — Есть нечто большее, чем даже добро и зло. Мир — огромная сцена, и ты являешься частью сюжета. Если ты станешь «нормальным», это будет похоже на глупый, нелогичный Голливудский хэппи энд. Я заметила, что в реальной жизни такие хэппиэнды случаются довольно редко. Джокер захохотал, а Харлин прокрутила в голове только что произнесенную речь, и поняла, что все это звучало довольно напыщенно и глупо. — Смейся сколько угодно, — устало сказала она. — Для меня все это ясно как белый день. — И всё же… — сказал он, успокаиваясь, — ты так и не ответила, Хар-ли. — Да, ты меня восхищаешь, — сдалась Харлин. — Потому что… Да ты посмотри на себя! В реальной жизни девушка никогда не видела его в гриме, но ей на глаза попадались отрывки видео. Краска на лице этого мужчины создавала впечатление, что он и не человек вовсе… Что для него не имеет значения сама смерть. Сейчас она видела перед собой плоть и кровь — в прошлом красивое, теперь обезображенное шрамами лицо, грязно-зеленые волосы… И глядя на него в упор, Харли вдруг заметила, что совсем не чувствует отвращения. Ни как к человеку, ни как к мужчине. И она не знала, что из этого ужаснее… Она прищурилась и чуть склонила голову, пытаясь представить себе, как бы он выглядел без шрамов. Странно, но Джокер с чистым лицом не был для неё предпочтительнее того, который сидел сейчас на кровати. Этот травмированный, изрезанный жизнью человек обладал притяжением, которое вряд ли было бы таким же сильным, не имей он шрамов. Пациент пришлепнул губами, на мгновение прикрыл глаза, и тихо сказал: — Ты думаешь… о шрамах. Харли медленно кивнула. К чему было отрицать? — Это называется… ухмылкой Челси, правильно? Или… улыбкой Гласгоу. Он продолжал пристально её разглядывать, и она опустила глаза. Да, ей пришлось покопаться в книгах и словарях, но она не хотела, чтобы он знал об этом. — Знаешь, это очень занимательная и поучительная история, — сказал Джокер, переводя взгляд на свои лодыжки, на которых были закреплены железные оковы. — Видишь ли… когда я только приехал в этот город… Я выглядел иначе. Я был… на самом деле я был… тем еще красавчиком. «Да, я весь из себя, я знаю, » говорило его лицо, и Харли с трудом сдержала хихиканье. «Не смей хихикать ни при каких обстоятельствах, Харли, помнишь?!» — Итак, — продолжил он, бегая взглядом по потолку, словно собираясь с мыслями. — Я приехал сюда… мечтательный… нетерпеливый… и глупый. Я пал жертвой своего же доверия и ещё чёрт знает чего… — Из-за девушки? — любопытно спросила Харли, вызвав усмешку у своего пациента и подойдя ближе к нему. — Меня избили по указу главаря группировки, в которой я состоял. Ему не понравилось, что я позарился на его дочь. Мне засунули в рот кредитку. Вот так. Он развел пальцами губы, показывая размер карточки. Квинзель передернуло от отвращения и ужаса. Она знала, что он скажет дальше, и надеялась, что её эмоции не сильно отражаются на лице. — Когда меня ударили ножом в живот… я закричал. Ииии… — он сделал неопределенный жест рукой. — Остальное… просто история. В палате повисла мертвая тишина. Харли ощущала почти физическую боль, уголки её губ подрагивали. — Это ужасно, — наконец сказала она. Он негромко фыркнул, склонил голову на бок, и пристально посмотрел на неё. — Это люди, детка. С этим ничего не поделаешь. — Не все люди такие, — запротестовала блондинка. — Большинство, — весело сказал он. Квинзель тряхнула головой и опустила взгляд, чтобы собраться с мыслями. Она была не согласна с ним, но как девушка могла спорить? Он пострадал от человеческой жестокости, и блондинка была уверена в том, что безобразная улыбка была лишь частью его злоключений. В этом городе недолюбливали тех, кто выбивался из общей массы. В лучшем случае, их одаривали презрительными взглядами. В худшем — преследовали и избивали… Только за то, что они внешне отличались от окружающих. — Ну хорошо, — оптимистично сказал Джокер. — Можешь не принимать мои слова всерьез. В конце концов, кто я такой? Большинство… большинство даже не считает меня человеком. Бьюсь об заклад, порой даже ты сомневаешься в том, что я реален. — Ты человек, Джей, — мягко сказала девушка, сев рядом, как раз на так предусмотрительно оставленное Джокером место. Она сделала это, не думая о последствиях, забыв, что ещё совсем недавно он чуть не сломал ей ребра на этой кровати. Хотя тот факт, что он прижимал её к постели, нависая над ней, вызывал дрожь. И эта дрожь не была вызвана страхом. — Кажется, я и сам начал забывать, как это… — в его голосе появились нотки меланхолии. Не будь она так втянута в разговор, то наверняка бы осознала, насколько это нехорошее предзнаменование. Мгновение он смотрел на девушку без всякого выражения, а потом подался вперёд и замер в пяти сантиметрах от её лица и шепнул: — Напомни мне. Старая, рациональная часть Харлин поняла бы, что пациент явно зациклился на ней, а значит, пора уходить пока не поздно. Новая же Харли противилась этому. И она сделала первое, что пришло в её глупую, одурманенную его рассказами голову. Она поцеловала своего пациента, вкладывая в этот поцелуй все те эмоции и чувства, что переживала за всё то время, что знала его. Страх, сочувствие, желание — три аспекта, которые слились в единый порыв. Он не отвечал ей и девушка уже боялась отстраняться. Что с ней теперь будет? Что? Что ты натворила, идиотка? Мысли путались и она решила для самой себя одно. Если уж винить себя, то за что-то. Потому девушка желала выжать всё из этого момента. Она обвила шею мужчины и углубила поцелуй. Спустя секунду девушка ощутила крепкие руки мужчины на своей талии. Его язык соприкоснулся с её, и послышался утробный рык. От этого Харлин почувствовала, как отозвалось всё её женское естество, заставляя чему-то тёплому разливаться внизу живота, отдавая пульсацией и мурашками по всему телу. Это настоящее безумие! Её безумие… Удивление, радость, смятение, сладость с горчинкой у корня языка. Близость и неловкость, восторг и ненависть к себе. Всё смешалось… Руками она забралась вверх по его затылку и стала гладить и обнимать его голову. Она делала всё так, будто это было её самоцелью последние лет сто, изливая тонны страсти, в которой сама же тонула, лишаясь ума и дара речи. Его горячие руки притянули блондинку ближе, и она оказалась на нем, резонируя с вибрацией его стальных мышц. Её колени опустились по разные стороны его бедер, и через шелк платья, через слой его больничной робы Харлин безошибочно распознала жаркий, неуемный трепет мужского тела. Покинув покрывшееся испариной лицо Джокера, она сползла вниз, ныряя руками под его жесткую рубашку, нетерпеливо сдвигая ее вверх, оголяя покрытый татуировками рельефный торс. Она касалась его губами, языком, щеками, лбом, кончиками пальцев, не пропуская ни единого рисунка. Все они были разными, какие-то — выведенными, какие-то — корявыми, размашистыми, и все они были для неё лакомее самых изысканных деликатесов. Он приподнялся, опираясь на предплечья, наблюдая за ней. Ее это нисколько не смущало. Она потянулась к его ширинке и ковырнула пуговицу на его штанах, потянула за собачку на молнии. Искушение и похоть, сбившись в отчаянный клубок, взяли верх над ним, и он схватил ее за запястья, опрокинул на лопатки, подминая под себя, налегая всем весом, практически бесконтрольно. Всё это сопровождалось звоном цепей на его ногах. Сверху вниз он смотрел на нее, замечая в выражении ее лица одну только одержимость. — Мистер Джей… — хрипло простонала она. — Что? — спросил он, поддерживая зрительный контакт. Она находилась под грузом мужского тела и изнывала от исходящего от его кожи жара. Одной рукой он держал её запястья над головой, а другой — гладил белокурые волосы. — Делай всё, что хочешь… Я доверяю тебе… Харли тянулась к его губам, а он не давал ей это сделать. Она пыталась расцепить руки, а когда осознала тщетность своих намерений, то пошевелила бедрами и высвободила одно колено, чуть отвела его в сторону и оплела его ногу. Джокер затих и напрягся. Казалось бы, что уже могло втиснуться между ними при таких обстоятельствах? Он хотел того же, чего и девушка, разве это не было очевидно? Пользуясь небольшой заминкой, доктор приподнимает голову и запечатлевает на его неровных губах невесомый поцелуй. Он рычит, и свободной рукой плывет вдоль её тела вниз, задирает платье до пояса. Втыкается лбом в её грудь, используя как опору. Её руки все так же охвачены его железной хваткой, и Харли остается лишь ожидать дальнейших его манипуляций. Но время виснет. Она лежит, как ей кажется, в кромешной тьме. Степень возбуждения не поддается ранжированию. Она ждет его, ждет, на грани обморока, а он медлит по причине, известной лишь ему.***
Колёса машин шуршат по мокрому асфальту, разбрызгивая лужи. По воде дождь стучит не так. Звонкий чистый звук издают капли, разбиваясь об исходящую кругами поверхность городской реки. Прежде чем навсегда стать её частью, капли подпрыгиваю, как бы в последний раз прощаясь со свободой полёта. Теперь они часть чего-то большего. Им уже никогда не стать свободными. «Если прыгнуть с моста, бездонная пучина поглотит тебя, поверхность реки лишь слабо колыхнётся, она также равнодушно продолжит течь вдаль, даже не заметив, того, что кто-то отдал ей свою жизнь…» — подумала Серена, остановившись у ограждения и посмотрев вниз. На глаза снова навернулись слёзы… Сердце пропустило удар и застучало с новой скоростью и силой. Боль пронзила её сердце. Хотелось закричать. Девушка медленно перевела взгляд на бурлящую под дождём реку. Дождь глухо барабанил по её куртке. Казалось, что все звуки поглотил этот монотонный, удручающий звук и если сейчас закричать, тебя никто не услышит. Возможно так и есть… А река всё текла и текла. Ей было безразлично на мир вокруг. «Я могу прыгнуть и всё закончиться…» — Прыжок с моста, равносилен прыжку с 10 этажа, тебя расплющит в лепешку, — сказал Джей, медленно подойдя к девушке, пытаясь не испугать и не заставить сигануть в воду раньше времени. Однако блондинка всё же дрогнула, не ожидая, что кто-то следит за её трагедией… — Ты… — заметив уже знакомого ей парня, шепнула девушка. — Послали следить за мной? — она подходит ближе к краю. — Кто? Дядя? Или Дэвид? С каждым словом всё ближе к краю, от чего сердце бьет чечётку. — Нет, я лишь проходил мимо, — Спокойно проговаривает парень, сокращая расстояние между собой и блондинкой. — Джей-Джей, — представился он, протянув руку девушке. — Не подходи! — срывается на сиплый крик она, не задумываясь, что может навредить парню или, тем более о том, что он не отступит. — Хорошо… Видишь? Я стою, — только и смог произнести он, глядя на неё. Сейчас она не в блестящем вечернем платье, нет яркого вызывающего макияжа, и глаза… они стеклянные… Неживые. Сама она тоже: бледная, испуганная и уставшая. — Как тебя зовут? Девушка смотрит на него, словно что-то не так. Как будто инопланетянина увидела. То же чувство возникло и тогда… По всему заведению сидели одурманенные её пением люди, а она стояла возле него и не могла понять, почему этот парень не поддается. — Серена. — Должен быть другой выход, Серена, — подбирает нужные, на его взгляд, слова он. — Его нет! Она всхлипывает и отрицательно качает головой, словно понимая, что не хочет вот так сдаваться, но и терпеть весь этот ад она тоже больше не в состоянии. Делает шаг вперед. И вот, когда Серена готова сорваться вниз, он стремится за ней и уже через мгновение ловко хватает её со спины, даже чуть отрывая девушку от земли. — Отпусти! — в приказном тоне крикнула Серена, стараясь освободиться. — Нет, — крепче прижимая девушку спиной к себе, парень все же ставит её на землю, перехватывая одной рукой за талию, а другой за плечо. — Успокойся, — ближе к уху Серены шепчет он. — Я не хочу! Не трогай меня! Я больше не могу! — Успокойся! Из её легких выбило весь воздух разом, стоило ему встряхнуть девушку и перевернуть лицом к себе. — Успокойся… — мягко повторяет Джей, чувствуя её тепло и сердцебиение. Река бурлила и шумела, унося свои воды куда-то в недоступные человеку дали…Я слышу твои шаги На деревянном полу, Но я не вижу, Что за дверью… Кровь от крови, Плоть от плоти. Мы едины, Мой пассажир. И я думаю, что звезды Это оконца в небосводе. Кто-то наблюдает…