Около десяти вечера послышался стук в дверь. Это время Харлин, даже к своему удивлению, проводила на кухне, выкладывая в формочку для выпекания шоколадную смесь. Вытерев руки об полотенце, девушка подошла к входной двери и, заглянув в глазок, никого не обнаружила.
«Что за ребячество…» — подумала она, направляясь обратно на кухню.
Как только девушка сделала пару шагов, стук раздался вновь. На этот раз ей стало не по себе. Дело идет к ночи — она никого не ждет. Кто это может быть?
Снова стук. Уже громче предыдущих… Квинзель даже подскочила. Она бы не побоялась открыть дверь и разобраться с шутником, нарушающим её покой, но… Это Готэм-Сити. Здесь сложно не испугаться, в данной ситуации. Именно поэтому девушка берет со столешницы кухонный нож, и подходит к двери, снова заглядывает в глазок. Никого…
Вздохнув и сжав покрепче рукоять, блондинка поворачивает замок, открывает дверь и…
— Харли, дорогая! — это был хриплый голос Памелы Айсли, высокой рыжеволосой девушки.
— Рыжик… — вздохнула Квинзель, чувствуя, как расслабляются напряженные плечи. Голос лучшей подруги явно успокаивал.
— До тебя трудно достучаться… и дозвониться, — сказала она улыбнувшись. — Это что, нож? — кивнула девушка на руку Харли, зайдя в дом.
— Я не знала, что это ты… — блондинка опустила нож, вызвав очередной смешок со стороны гостьи.
«Трусиха» — ругала она себя. — Я была очень занята, прости… — Харли чувствовала себя виноватой, ведь подруга ей и вправду звонила несколько раз за последние два дня, но ответить не было времени. Наверное, поэтому Памела стоит сейчас на пороге её квартиры.
— Пытаешься от меня избавиться? — пошутила она.
— Нет, что ты! Просто… Слушай, Рыжик, ты не представляешь, что случилось!
— Да… И заметь, не по моей вине… — пожала плечами она, когда они прошли на кухню.
На душе сразу же повеселело. Лучшая подруга в Готэм-Сити — этого уже достаточно для того, чтобы чувствовать прилив жизненных сил.
Они познакомились ещё университете. Тогда Пэм, как называла девушку Харлин, приехала по программе обмена студентами из Сиэтла. Харлин назначили её
«куратором» — человеком, который должен помочь новичку в адаптации. Оказалось наоборот — девушка очень быстро освоилась и во всю помогала в адаптации уже самой Квинзель. Адаптации на биологии. Харлин не очень хорошо давался этот предмет, хотя он и был одним из основных в психологии и психиатрии…
Ещё тогда начинающий биолог поражала всех своими обширными познаниями в области ботаники и токсикологии, что позволяло ей выделяться среди остальных. Девушки сдружились.
На первый взгляд между ними было очень мало общего. Пэм была помешана на защите окружающей среды. Она постоянно таскала с собой блокнот, в который записывала спонтанные идеи о выращивании новых гибридов и использовании экзотических растений в медицине (позже такая привычка завилась и у Харли, только она записывала в свой блокнот размышления о своих пациентах. Джокер, например, уже занял далеко не один такой блокнот). Памела действительно любила природу, в то время как Квинзель относилась к растениям равнодушно. Она даже была уверена, что в её доме не выжил бы даже кактус. Зато она могла часами разговаривать о психологии и своих больных.
Но несмотря на разные интересы, глубоко внутри они были похожи — две одинокие девушки в большом, недружелюбном городе. Они обе относились к окружающим их людям с долей скептицизма. Одна не могла понять, почему человечество разрушает природу, а у другой в голове не укладывалось, как люди могут доводить друг друга до сумасшествия и причинять окружающим столько боли.
Пэм была не только пугающе умной девушкой, но и чертовски привлекательной особой. Стройные ноги, густые рыжие волосы, ярко-зеленые глаза и белоснежная кожа. Она была по-настоящему сногсшибательна. Харли много раз ловила себя на мысли, что она, к сожалению, не обладает и половины той очаровательности, что имеет при себе её подруга.
— Ну, рассказывай новости! — потребовала Пэм, сев за стол, на что Харли усмехнулась и потрясла головой.
— Ты первая.
Квинзель видела, что подруга вся горит от нетерпения, и решила дать ей выговориться. Начав говорить о Джокере, Харлин бы уже не смогла остановиться.
«Джокер может подождать» — подумала она.
— Я еду в Египет, — сказала рыжеволосая с сумасшедшим блеском в глазах.
— Что?!
— Так… Спокойно! — прервала она истерику психиатра. — Это временно. На неделю-две.
— Но зачем?
— Джейсон… — воодушевленно начала она. — Доктор Вудроу… точнее. Ну, помнишь, я тебе о нём рассказывала?
«Конечно, помню. Ты всё время о нем только и говоришь, Рыжик…» — Харли закатила глаза, пока ставила в духовую печь пирог, который начала готовить ещё до прихода Пэм, и улыбнулась, ожидая подробностей. Айсли была увлечена своим боссом и довольно часто рассказывала о нем (иногда с такой же частотой, как и о растениях…)
— Так вот… Его пригласили изучать останки древних растений, найденных в таких же древних артефактах. А он, в свою очередь, пригласил меня.
— Оуу… Свидание двух ботаников, — поддразнила Харли, вызывая у собеседницы густой румянец на щеках.
— Не совсем так…
— Это потрясающе! — сказала блондинка с искренней радостью. — Это прекрасная перспектива. И не только в научном плане… — поиграла бровями она. — Когда ты вылетаешь?
— Через неделю. Я только вчера узнала об этом. Хотела тебе рассказать, а ты занята… — девушка сделала паузу. — Теперь твоя очередь… Что там у тебя за новости такие, раз ты занимаешься выпечкой на ночь глядя?..
— Я… Это… Не то, о чем ты думаешь, — смутившись, попыталась пояснить Квинзель.
— А о чем я, по-твоему, думаю? — издевается.
— Это не для парня… Вернее… Для парня, но не в том смысле… — начала мямлить доктор. — В общем, это для пациента.
— О боже… — девушка притворно прикрыла рукой рот. — Всё так плохо? Нормальных парней разобрали? — прыснула она.
— Ты забрала последнего… — буркнула Квинзель, пожав плечами. Она не подумала о том, как ей рассказать обо всём… Да и с чего начать? Было что-то в её истории… ненормальное.
«Естественно! Дело идет о Джокере!»
Наконец, она сказала:
— Ты же в курсе, что у нас в Аркхеме сейчас находится Джокер?
Пэм приподняла бровь.
— Да. Его суд отложен до тех пор, пока не готов точный психологический анализ, так ведь?
«Всё то ты знаешь, Рыжик… Или не всё?» — Харли утвердительно кивнула.
— Угадай, кто занимается его делом?
Повисла недолгая пауза.
— Харлииии… — медленно протянула девушка. — Только не говори, что они доверили это дело тебе? — спросила та. — Они что, с ума там все сошли?
«Так… Давай представим, что мне совсем не обидно» — Харлин моргнула и убрала руки со стола, чуть подаваясь назад, притворяясь, что хочет проверить духовку.
Пэм осознала свою ошибку и схватила подругу за руку.
— Ох, дорогая… Я не это имела ввиду! Я знаю, что ты чертовски умна. Я не хотела сказать, что ты не сможешь справиться! Но Харли… он же опасен. О чем они только думали?!
«Ты даже не представляешь, насколько ОН опасен…» — тут же пронеслось у блондинки в голове, и она решила не рассказывать о том нападении в палате Джокера.
— Не буду врать, Рыжик, находиться с ним в одном помещении… убийственно. Но он не желал говорить с другими терапевтами. Мне кажется, я смогу достучаться до него… Понимаешь? Он доводил других врачей до нервного срыва за считанные секунды… — она прервалась, посмотрев на реакцию подруги, которая была явно взволнована. — Ты же не будешь винить меня в том, что мне льстит… его отношение ко мне?
— И тебя это не пугает?.. В том плане… Он же маньяк. Психопат… Убийца! — воскликнула Пэм, убрав свою руку с руки Квинзель.
— Мне удалось собрать о нем информации больше, чем другим терапевтам, вместе взятым… Разум этого мужчины… Черт, Пэм, он так же увлекателен, как и пугающ.
Харли была права, когда думала, что не сможет остановиться, рассказывая о Джокере. Её сейчас и конец света не остановит. Глупышка Харли… Она даже не слышит, как её подруга недовольно хмыкает, только и делает, что продолжает свою браваду.
— Он так умен! Я имею ввиду… было бы замечательно, если бы нормальные парни имели хоть половину его мозгов. Он прекрасный собеседник! — Харли прерывает удивленный взгляд, но это не на долго… — Его идеи довольно странны, согласна… Но, когда слышишь их от него самого, они кажутся обоснованными и последовательными.
«Правильными» — подсознание подбрасывало именно это слово. Но кем Харли будет, если признает это?!
— В его словах есть смысл, даже когда он пытается оправдать нечто совершенно безумное. Создается впечатление, что его сумасшествие — всего лишь побочный эффект гениальности. Ему плевать на своё безумие, потому что безумие в его интерпретации не имеет значение. Ярлык… — последнее слово она выделяет по-особенному, как это сделал бы сам Джокер. С пренебрежением. Ядовито. — Во всяком случае, он так думает… — поправилась блондинка.
— Он тебе нравится, — внезапно сказала Пэм. Её заявление шокировало Квинзель настолько, что несколько секунд Харли не могла произнести ни слова. Потом, прейдя в себя, девушка одарила подругу пылающим взглядом.
— Памела Лилиан Айсли. Что ты несешь?
— Даже не думай, — она тряхнула головой. — Даже не думай это отрицать. Уж в чем я и разбираюсь, так это в отношениях. Ты же вся светишься, дорогая. У тебя это на лице написано…
— Что прости?
— Что-то в этом мужчине притягивает тебя. Нет, ты не настолько глупа, чтобы чувствовать сексуальное влечение…
Айсли замолчала, и в воздухе повисла недосказанная фраза:
«По крайней мере, пока…»
— Но, — продолжила Пэм, — тебя явно влечет к нему. К его разуму так точно… И это настораживает. Посуди сама, если он так безумен, и ты находишь его привлекательным, то… Что можно сказать о тебе?
— Рыжик… — протянула Квинзель.
— Что «Рыжик»? — передразнила Пэм. — Не спроста же ты ему пироги печешь… — она принюхалась. — Кстати, если ты его не достанешь, он сгорит…
— Чёрт! — подорвалась с места блондинка, спасая своё детище и вызвав хохот со стороны. — Всё с ним нормально… — произнесла Харлин, предварительно проверив шоколадный пудинг на наличие повреждений. — Я бы даже сказала… Идеальный, — добавила блондинка, улыбаясь.
— Ты ведь сейчас про пирог говоришь? — съязвила рыжеволосая.
— Конечно, про что же… Рыжиииик! — Харли не сразу поняла, что подруга говорит о Джокере.
— Не волнуйся. Даже если ты и втюкаешься в него… Он ведь за десятью замками… Твой босс, наверняка, заметит твоё странное поведение и отстранит тебя от дела. Но всё равно, будь осторожна, ладно?
Харли скрестила руки на груди, откинулась на спинку стула и пробормотала:
— Я не вижу повода для таких выводов… А это, — она кивнула на пирог. — Это способ подобраться ближе. Хочу выведать у него правду о некоторых вещах…
— Ох, для этого тебе нужна сыворотка правды, а не пудинг… — облизнувшись, девушка придвинула его к себе и спросила:
— Шоколадный?
— Ты такой ребенок, Рыжик… — сказала Харли, увидев расстроенное лицо Пэм, когда у той отобрали «конфету».
— Да-да, — насмешливо ответила девушка.
— Что я буду делать без тебя? — с ноткой грусти произнесла Квинзель, посмотрев на Айсли.
— Ну… Ты прекрасно справишься без меня. — отмахнулась Памела. — Джокер тебя утешит… — подмигнула она.
— Рыжик! — взревела Харли.
***
Тогда она не приняла обвинения Пэм всерьез, но той ночью ей не спалось, поэтому утром девушке пришлось нанести достаточное количество тонального крема на лицо.
Одно только предположение о том, что ей нравится Джокер, беспокоило её. Она всегда считала себя относительно нормальным человеком в плане отношений. Впрочем, у неё их было не так уж и много.
«Человек, увлеченный Джокером, должен быть мазохистом, а я не замечала у себя подобных наклонностей». Да, ей нравится работать с ним, но девушка это объясняет тем, что он сильно отличается от других пациентов.
«Пациентов… Разве можно чувствовать влечение к пациенту? Это смешно» — думала она, пока не зашла в палату к Джокеру.
Это была стандартная камера строгого режима, почти пустая, без окон, с мягкими белыми стенами. Пациент лежал на кровати в правом углу палаты. У них сейчас не назначен сеанс. Он будет ближе к вечеру, а сейчас раннее утро. Квинзель зашла лишь отдать свой небольшой презент и уйти. В этом нет ничего плохого… Она так думала.
— Доброе утро, — сказала она приветливо, хотя, признаться, ей было сложно.
Мужчина не ответил, но, кому нужны ответы, если тебя насквозь прожигает взгляд Джокера? Она так хотела принести ему этот пирог, порадовать…
«У него совсем никого нет…» — шептали чувства.
«Глупая Харли!» — отвечал разум.
— Вы в порядке?
Это был дурацкий, неуместный вопрос, но взгляд Джокера заставил девушку растерять все умные мысли. Она прочистила горло и продолжила, надеясь, что, в конце концов, он ответит ей.
— Я имею ввиду… всё в порядке, за исключением того, что вы заперты в камере? Вы спали?
Он моргнул, причмокнул губами, а затем наклонил голову, разглядывая блондинку с ног до головы. Взгляд его остановился на свертке в руках девушки.
— Ох, я принесла вам кое-что… — в этот момент она подалась вперед, а после тут же остановилась, поняв, что история повторяется снова… Она сейчас подойдет к нему, а тот, в свою очередь… Атакует. Поэтому Квинзель оставила сверток на столе.
— Это шоколадный пудинг… Сама приготовила, так что буду рада, если попробуете, — пояснила она. — Ну… Или сделаете вид, что попробовали, — шепотом добавила она.
— Должен признать, — сказал он, чуть подавшись вперед, насколько ему позволяли цепи. Мужчина мог добраться до стола, но не до Харли. — Я впечатлен. Не думал, что вы такая… отважная.
— Это моя работа… — пожала она плечами.
— Нееет, — проговорил он, — конечно, нет.
Он сделал особый акцент на последнем «т» чуть сильнее, чем было необходимо.
— Так почему ты здесь? — он выжидающе уставился на своего доктора. — Ну?
Квинзель не стала делать вид, что не поняла вопроса. Она прекрасно знала, что он ждал от неё, но она этого не произнесет.
— Я же темная лошадка, вы сами это говорили… — такой ответ заставил Джокера ухмыльнуться.
— Хотите подкупить меня и узнать всё обо мне? — прохрипел он, не убирая улыбку с лица. Словно перед ним ребенок стоит, а не психотерапевт…
— Для этого я бы принесла сыворотку правды, если таковая имеется, а не пудинг. Как думаете? — как же вовремя она вспомнила слова Пэм. Господи… Только сейчас девушка понимает, как глупо звучала её болтовня до этого.
С чувством какой-то победы она двинулась к выходу, оставив Джокера позади вместе с её вопросом.
Он думает, что не ошибся в догадках… Его доктор… Харли… Она определенно чувствует что-то к своему пациенту… Это подтверждает и небольшая записка на фольге, в которую был завернут десерт.
«Ваш мир поражает, мистер Джей…»
— Скоро ты погрузишься в него с головой, Квинн… — вслух проговорил Джокер.
