«…Wake me up Won’t you wake me up? Caught in a bad dream Caught in a bad dream Wake me up I wanna feel the sun Caught in a bad dream Caught in a bad dream…» *¹
Ещё никогда солнце не было таким ярким, ослепляющим. Создается впечатление, что вокруг ничего нет, кроме этого потока белого света и ЕЁ — девушки, что никогда не боялась находиться рядом с самым опасным человеком Готэм-Сити, а то и больших масштабов; девушки, что крутится сейчас вокруг своей оси и напевает песню. — Столько радости… — протянув перед собой руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, проговорил Джокер. — Ты такой ребенок, Серена… Ребенок… Кто-нибудь видел ребенка с кобурой на перевес? Несмотря на внешний вид Ангелочка, чьи золотистые волосы напоминают те слитки, что они «изъяли» у банка, этот «ребёнок» может уложить на лопатки любого, причем просто взглянув на врага. Её не спроста упекли в Аркхем… Серена — обладательница невероятного дара убеждения. Гипноз, по мнению девушки, — это проклятие, из-за которого её сторонились даже родные. Они то и отправили девушку в Аркхем. Конечно, все уверяли, что это для её же блага… Но она не глупая, прекрасно понимала, что семья боится её. А точнее того, что она может сделать… Но именно ОНА стала настоящим открытием для Джокера! Он восхищался этой девушкой. — Тебе нравится моё платье? — шепотом спрашивает блондинка, забравшись на большую кровать, демонстрируя мужчине свои ноги, слегка приподымая белую шифоновую юбку. Она всегда прекрасно знала, что он не умеет делать комплименты, а если и умеет, то делает это крайне редко… — Оно… — протянул, с восхищением рассматривая Серену. — Должно быть… ужасно неудобное. — Ну, оно же свадебное… — протягивает она, словно он и так этого не понимает. — Без него определенно лучше… — он старался держать себя под контролем, но тело… Оно предательски выдавало его с потрохами. Джокер притянул девушку к себе за талию, когда та опустилась подле него. Внутри него кипела целая буря эмоций, опаляя, как бурлящий магний. Знакомые светлые глаза, острые скулы, мягкие волосы, шрам на левой щеке, которым наградил девушку отец, и которого она так стеснялась… Она не изменилась. Такая же, как в последнюю их встречу. Вот только глаза её не искрят радостью, как казалось до этого, в них есть что-то другое… Ни страха, ни тревоги или счастья… Нет… Тоска… Серена затаила дыхание и протянула руку. Наделано медленно, осторожно она дотронулась до него. — Ты скучал по мне…- шепнула девушка, без вопросительной интонации. Она любила его… «Она продолжает любить — наперекор здравому смыслу и собственным моралям» — думает мужчина. А он… Он уже и забыл, какого это — чувствовать её рядом… — Серена… Ты же знаешь, я не поддаюсь гипнозу… — отвечает Джокер, чувствуя её ледяные руки. — Даже твоему… — Ты скучаешь по мне… — словно эхом раздается голос в голове, когда она, наклонившись, целует мужчину. Этот голос всегда действовал как успокоительное, и данный случай не исключение. Одна лишь фраза — и голова идет кругом. Ему кажется, что он проваливается в какую-то бездну — мир, над которым он не властен. Такое бывает только с ней… Но это же не возможно! Она не может находиться здесь… Они не могут находиться здесь. Вместе… И когда он отстраняется, буквально выныривая из этого безумного омута, в очередной раз понимая, что всё происходящее не реально — видит как белоснежное платье девушки окрашивается в ярко-красный. Кровь… Она везде: на лице, шее, платье, на его руках, простыне… «Научи меня стрелять!» «Никогда не видела зрелища прекрасней…» «Я не хочу, Джей!» «Не думала, что кровь такая липкая. Мне кажется, я в жизни ее никогда не отмою…» «Отсюда некуда бежать…» «Разбуди меня…» Он снова слышит эхо — эхо воспоминаний, некогда сказанных ей фраз. Только это звучит уже во всём помещении, доставляя головную боль… Заставляя закрыть ладонями уши, зажмуриться… — Что-то не так, мистер Джей? — лицо девушки мелькает, как картинки в черно-белом старом фильме… Когда Джокер открывает глаза, видит перед собой Харли, блондинку, чей голос раздается вместо голоса Серены. «Прошу, разбуди меня…» — продолжает слышаться ему, когда в глаза светит яркая лампа. Он пытается встать, но не может — руки и ноги скованы. Неужели всё это было плодом совместной работы его мозга и шокотерапии? — Мистер Джей? Вы меня слышите? — переспрашивает блондинка в белоснежном халате. Он молчит, чем вызывает раздражение у доктора. Если бы только он мог представить, чего ей стоило договориться с начальством продолжить сеансы с ним… Если бы он знал… Может, был бы сговорчивее? «Харлин, неужели ты и впрямь так считаешь? Ему же плевать на тебя, глупая…» — ей тут же хочется себя ударить. Не быть такой… размазней, черт возьми! Если бы ты знала, милая Харли, как он себя чувствовал последние две недели… А именно столько, ты, доктор Квинзель, отсутствовала в его жизни. Возможно, тогда бы в твою головушку не пришла мысль о его безразличии. По крайней мере, пока он в лечебнице…***
Первые дни после последнего сеанса, Джокер был в весьма приподнятом настроении, даже раскидывал шутки на право и налево. Конечно, застал своего психотерапевта врасплох, вот и радовался. Санитарам пришлось вколоть ему увеличенную вдвое дозировку транквилизатора. Но и это помогло ненадолго. По его подсчетам, Харли должна была прийти максимум через дня два-три. «Она же любопытная особа— эта… Квинзель… Квинзель… Квиииинзель… Квииинз… Квинн. Харли Квинн!» — повторял он про себя её имя. Эта малышка не испугалась Джокера — она испугалась себя, своих чувств к пациенту, а они определенно имеются, иначе бы она не приблизилась к нему, не доверилась… И какого же было его разочарование, когда девушка не пришла. Ни через три дня, ни через пять или шесть… Весь его задор сошел на нет. Минуты медленно складывались в часы, а часы — в дни… Атмосфера в Аркхеме становилась всё накаленнее и накаленнее, в то время как доктор Николсон отчаянно пытался заменить Харлин кем-нибудь более «подходящим»… Харли же, после своего внеочередного «отпуска», вернулась в лечебницу и начала работать с новыми пациентами. Один сменялся другим, не менее скучным. Естественно! После работы с Джокером все остальные дела казались серыми и унылыми. Зато как по волшебству исчезли проблемы с начальством. Шли слухи о том, что Джокер продолжал атаковать терапевтов. Некоторых он доводил до слез, как это было до Квинзель, иногда он просто молчал, оставляя врачей ни с чем. Джокер плюнул в лицо терапевту из штатной больницы, и тот убрался восвояси.,. Тогда к нему прислали специалиста из Метрополиса. Это была весьма молоденькая девушка, видимо, главврач думал, что Джокера привлекла молодость и красота Квинзель, раз он так долго «терпел» её. Аарон решил заменить одну девчонку другой, но мужчина заблуждался… В первый же сеанс с миловидным психиатром закончился, толком не успев начаться, Джокер потянулся к ней, и она подумала, что он сейчас расскажет ей какую-то тайну. Когда они были достаточно близки друг к другу, он боднул её. С тех пор его ноги привязывали к ножкам стула. Потом он укусил за руку медсестру, и Николсон, наконец, понял, что никакая хорошенькая на вид дурочка не может заменить мисс Харлин. Очевидно, она имела для Джокера особое значение. Часть блондинки… злобная, мстительная часть, услышав это, испытывала странное удовлетворение… Чтобы быть во всеоружии на сеансах с Джокером, а она была абсолютно уверена, что скоро они возобновятся, Квинзель занялась исследованиями. Целью была любая информация о пациенте. Вскоре она выяснила, что его ребята в клоунских масках работали независимо, перебиваясь грабежами. Интересно, знал ли он об этом? «Почему тебе так хочется увидеть человека, что чуть не сломал тебе ребра, Харли? Кажется, в день нападения он показал себя во всей красе… опасным, непредсказуемым… Преподал тебе урок — будь на чеку, и никогда не будь уверена в своей безопасности…» — она уже не замечает, что использует это имя «Харли»… Она только представляет, как это звучало бы из уст мистера Джея. Она и сама попыталась думать как Джокер. Идя по улицам Готэма, девушка представляла себе, как бы воспринимал бы окружающее ОН. Увиденное шокировало Харли. В какой-то момент ей стало трудно наблюдать за людьми, так как представлялись они ей безмозглыми машинами. Пустышками, как говорил как-то Джей. Словно стадо, они брели по намеченному курсу. Боялись потерять комфорт, приблизившись друг к другу. Мир Джокера был депрессивным, грязным и разочаровывающим местом. Вскоре терапевт перестала экспериментировать с восприятием. Но это не избавило её душу и голову от той части Джокера, что забралась слишком глубоко в подсознание. Это чувство было похоже на одну из тех «секретных» картинок из детства, когда на первый взгляд ты видишь лишь скопление ничего не значащих точек, а потом из этих точек вырисовывается полноценное изображение… Увидев его, ты уже не можешь видеть просто точки. Ты не можешь смотреть на мир через призму… Так и она уже не смогла отбросить эту картинку. Харли видела мир глазами Джокера. Только сейчас девушка смогла разглядеть всё. Город дышал безразличием и отчаяньем. Запуганные люди избегали случайных взглядов. Они не жили. Работали, ели, пили, спали, снова работали… Всё это бессмысленно. Существование — не жизнь. «Я тоже не живу…» — думала она, задумываясь над правильностью своего выбора в плане профессии. Может в этом мире есть что-то лучшее, более подходящее для неё? Ведь, что представляет собой терапия для психически больных? Они проходят терапию, принимают таблетки, их выписывают из Аркхема, а потом они снова совершают преступление и в очередной раз попадают в лечебницу. «Это тоже бессмысленно!» А может ей всё это снится? Что, если она откроет глаза, и весь этот мир окажется дурным сном? С тех пор как её отстранили от дела Джокера, это уже стало какой-то навязчивой идеей, поэтому девушка четко решила для себя: «Никакого Джокера! Хватит! Привнеси во всё, что делаешь, хоть немного энтузиазма.» Самовнушение работало. В каком-то смысле… В конце концов, ей попалась относительно интересная пациентка — женщина, убившая бывшего парня. «А не нужно было трахать всё, что движется!» — к своему ужасу, Харли отчасти, хоть и мысленно, но поддерживала свою подопечную. Черт возьми! Она перестала думать о Джокере, но продолжала думать как он! Видеть как ОН! И вот, когда Квинзель разбирала кипу бумажек в деле своей «интересной» пациентки, в дверях её кабинета появился Николсон. Он окинул девушку мрачным взглядом, и сказал: — Пойдем со мной. Они поднялись на второй этаж, и сердце Харли едва не выпрыгнуло из груди. — Не трогай его, — ровно сказал он, в то время как девушка не могла поверить в реальность происходящего. — Если он дернется, выходи оттуда. — Вы… Я… и в правду могу… — Поговори с ним, — прервал он блондинку. — Вытащи из него хоть слово. Всё что угодно. Затем доктор Аарон развернулся и пошел прочь, оставив Харлин возле палаты человека, захватившего разум девушки. Она слышит, как он манит к себе, в глубине души, сдавливая кости… «Он не отпустит меня…» — проносится у неё в подсознании.***
— Джей! — повысив тон, повторила она. Как же это не по профессиональному, мисс… Но её сейчас волнует нечто другое. Джокер продолжает молчать… Во внимание бросаются меры предосторожности предпринятые охраной. Руки и ноги зафиксированы к кровати так, что мужчина не может и пошевельнуться. Под его глазами темные круги. Он выглядит так, будто его избили. К тому же, он кажется гораздо более худым… Пугающе худым. «Неужели он и вправду не ел и не спал всё это время? А ты взяла и разбудила его… Умница! Но как же хорошо снова увидеть его… » — резкое изменение в ходе её мыслей удивляло девушку. В комнате царила тишина, полностью контрастирующая с творящимся внутренним хаосом Квинзель. Она радовалась тому, что он рядом и боялась находиться с ним в одном помещении… Злилась, вспоминая его атаку и… Ко всему этому примешивалось влечение и совершенно неконтролируемая волна счастья. — Давно… не виделись. Ты успела насладиться своим… отпуском? — хриплым голосом нарушил тишину Джокер. — Если это можно так назвать… — сухо ответила она. Несмотря на ужасное физическое состояние, его глаза всё ещё горели. Он усмехнулся, посмотрев на доктора. — Значит… Они. Наконец. Отчаялись… Найти. Тебе замену? — Да, — как-то робко подтвердила она. Джокер тряхнул головой, смахивая с лица прядь волос. А девушке хотелось придвинуться чуть ближе к нему, но она вспомнила об указаниях Николсона. Нужно быть полной идиоткой, чтобы повторить ошибку и ослушаться. Её же выгонят… — Знаешь… у тебя острые зубки. Кажется, эта фраза заставила смутиться. — Ладно… я не обижаюсь. Мне даже понравилось… Она слегка приоткрывает рот в удивлении. Все-таки Джокер остается Джокером. В любой ситуации. И он бы залился смехом, не будь таким слабым. — Мне сказали, вы не притрагиваетесь к еде… — она старается проигнорировать только что сказанные пациентом слова. — К еде? Я думал это новое орудие пыток… Харли закатывает глаза, понимая, что над ней издеваются, но, все же, находит подходящие слова. — Не стоит преувеличивать. Конечно, на Мишлен не тянет, но и невкусной здешнюю кухню не назовешь… — парирует она. — К тому же… Вам нужна энергия… — Столько заботы — протягивает он, если бы не крепкие ремни, он бы ещё руку на сердце положил. — Я тронут… Его голос полон сарказма и скрытого смысла, как будто он имел ввиду миллион других вещей. Гораздо более грязных вещей… Стук в дверь нарушает минутную паузу. Харлин знает, что это охрана. Беседа не должна была быть долгой — блондинка и так без сопровождения… Ей пора идти. И только перед самым выходом, она останавливается, вновь услышав его голос. — До встречи, Харли… Девушка покрывается мурашками, когда слышит, с какой интонацией Джокер произносит её имя. С придыханием, восхищением. Многообещающее. Как умеет только он… *¹ Разбуди меня. Прошу, разбуди меня. Я во власти дурного сна, Я во власти дурного сна. Разбуди меня. Я хочу почувствовать солнце. Я во власти дурного сна, Я во власти дурного сна.