Пьяная проблема Гридина

Этому чувству надо дать отдельное название. Напротив меня сидит Никита, стучит пальцами по столику и смотрит неотрывно в окно. А я смотрю на него. Восхищение, удивление, смущение, стыд в некоторой степени, а также радость. Люди вообще способны испытывать такое количество эмоций одновременно? Он что-то говорит, вероятно рассказывает очередную историю, в которой он и его друзья в шестнадцать напивались и тусовались по улицам. Я внимательно слушаю его, но не слышу. Собственные мысли, которые озвучиваются в моей голове громко и четко, заглушают объект моего внимания, сидящий относительно близко. Мы едем в Москву. Почему? Не знаю, это его предложение. А я просто согласился и, собрав вещи, поехал с ним. Мне никогда не нравилась Москва. Я всегда сравниваю её с ульем, а жителей этого поганого города - со злыми осами. Люди тут и впрямь ужасные. Все так и норовят тебя толкнуть, наступить тебе на ногу или задеть твой рюкзак, а все только потому, что им могла не понравиться твоя прическа. Ульяновск лучше. Хотя, он просто родной. Я считаю, что лучший город Земли вовсе не Москва, как пелось в той песне, а Санкт-Петербург. У него даже название лучше звучит. Тут архитектура интересная, что ни дом, так нечто необычное, ещё музеев много. Да даже улицы. Все тут приятнее. А ещё в Питере все интеллигентные. Это не стереотип, так и есть. Все такие красивые, добрые, интересные, начитанные, приятные, как...как...как Никита? Объясните, это нормально, что все мои мысли сводятся к одной точке? Большой, нет, огромной точке, занимающей в моем мозге добрую половину всего пространства, а может и того больше. В точке с прекрасным названием "Никита Гридин". Ничто не может быть хуже, чем съёмная квартира в Москве. Мы добирались до неё час, если не больше, так что прибыли в место назначения лишь в час ночи. Мы стоим на балконе в футболках, быстро надевая куртки и пожимая плечами от холода. Я достаю пачку сигарет. Всего три. Протягиваю одну Никите, а вторую зажимаю губами, пытаясь найти зажигалку. Маленькие искорки. Затяжка. Оба погружаемся в серо-белый дым, смотрящийся крайне ярко на фоне темного хмурого неба в спальном районе худшего города планеты. - Знаешь, я так больше не могу - я снова несу что-то непонятное мне самому - Надо разобраться во всем в этом. Никита просто смотрит на меня и нервно курит, облокачиваясь на черные высокие перила. - Я люблю тебя. Эти слова я произношу очень быстро выдыхая дым и хмурясь, а затем резко накрываю его губы своими. Он сначала недоумевает, но потом бросает наполовину недокуренную сигарету вниз, прямо в один из мелких сугробов, что лежат на козырьке подъезда, а затем обхватывает меня за талию и отвечает на мой поцелуй. Вдаваться в подробности этой ночи я не хочу. Теперь мне ещё хуже, чем в поезде. Испытываю все то же самое, только теперь стыд выходит на передний план, скажем так. Я внезапно приехал в Москву и той же ночью выебал своего друга и коллегу. Две вещи, которые ещё месяц назад я бы мог совершить только будучи бухущим в хлам и обколотым чем-нибудь. И кто мы теперь друг другу? Явно не друзья. Этот вопрос я и задал Никите во время завтрака. - Скорее друзья, которые периодически ебутся. Но это не точно. За ночь, спасибо, кстати, мне понравилось. Я затягиваюсь и смеюсь, сильно краснея и опуская глаза. Надеюсь, что я быстро привыкну к таким подъебам.