Страсть

Ричард проснулся в своей голубятне, болезненно щурясь на дневной свет, проникающий в мансарду через окошко на крыше. День… значит… А как?.. Он со стоном прижал руки к раскалывающейся голове, постепенно понимая, что кроме того, что он невесть как оказался дома, так еще и прежде чем лечь в кровать, сумел раздеться — прямо-таки небывалый случай. Но оставался вопрос: как? Последнее, что ему более-менее удалось припомнить, это полынная горечь зеленного цвета в стакане, и таких стаканов было много. Воспоминание об выпитом абсенте подкатило тошнотой, что сделало боль в голове еще отвратительнее. — Го-о-о-осподи… — протянул Дик, закрывая глаза, — клянусь, больше ни-ни… — Не стоит обещать всевышнему того, чего не сможешь выполнить, Ричард, — раздался насмешливый голос из ниоткуда, что заставило Дика открыть глаза и, несмотря на слабость, резко сесть. Обладатель голоса обнаружился сидящим на табурете рядом со столом, заваленным эскизами, набросками, огрызками угля и разным художественным инвентарем. Дик непозволительно долго моргал, пытаясь разглядеть незнакомца, который в свою очередь с любопытством изучал одну из тетрадей с набросками. — Эм… — Утро доброе, — незнакомец обернулся к Ричарду, заставив того внутренне застонать — на долю секунды Дику показалось, что он смотрит на Рокэ — но почти сразу наваждение отпустило, мужчина был заметно моложе матадора, хотя сходство с Алвой было столь велико, что болезненно кольнуло за грудиной. — Не против? — спросил мужчина, кивком указав на тетрадь. — А… м… — Ричард, все еще не понимая, что происходит, ошалело невпопад ответил: — Да… вернее нет… в смысле, не против… А… что собственно… — Оу… — карие глаза незнакомца лукаво блеснули, — хочешь сказать, что не помнишь, вчерашнего вечера? — Вчера… нет… ничего, — Дик зажмурился, покачивая головой. Кроме бара и желания упиться вусмерть, что, похоже, блестяще получилось, он ничего больше припомнить не мог. Зато постепенно становилось понятно, что до дома он добрался при помощи кого-то издевательски похожего на Алву. И это отчасти повторяло безумные и хмельные события корриды. Ричард тяжело вздохнул, принимая тот факт, что он стремительно катится под откос, знала бы матушка — убила бы собственными руками. — Хм… Неумеренное употребление абсента без должной сноровки и закалки иногда способствует потере краткосрочной памяти, — произнес незнакомец менторским тоном, однако у Дика возникло ощущение, что над ним насмехаются. Парень, отложив эскизы и поднявшись с табурета, шагнул в сторону кровати, на которой сидел Ричард: — Что ж, придется знакомиться заново. Меня зовут Ротгер Вальдес, я подобрал тебя вечером в одном из баров на набережной, надо заметить, не в блестящем состоянии, но в достаточном, чтобы ты смог внятно назвать свой парижский адрес. — Ничего не… — Ричард до сих пор пребывал в неблестящем состоянии. — Тебя знатно развезло. Пришлось проявить гражданскую ответственность. Пока тащил тебя по указанному адресу, выяснил, что у тебя слабый желудок — ты облевал меня дважды, а также что зовут тебя Ричардом, и в Париже ты на каникулах. Я ничего не упустил? — Эм… кажется… — Ричард смущенно поглядел в лицо Ротгеру, — я тебя… господи, прости… — Не бери в голову, — улыбнулся Вальдес, совершенно естественным образом опускаясь на кровать Ричарда, — с кем не бывает. — Мне так… стыдно, — Дик кидал на него осторожные взгляды, все еще не зная, как себя вести. А еще Вальдес действительно очень сильно походил на Алву, отчего скверное состояние Ричарда делалось еще хуже. Возможно к этому привыкнуть? Сам по себе Ротгер показался Дику обходительным и милым, но… Пожалуй, ему нужно время, чтобы перестать дергаться всякий раз, когда взгляд падал на темную шевелюру и тонкие черты Вальдеса. Окделл еще раз вздохнул. — Вот что, Ричард, — Ротгер широко улыбнулся, — тебе просто необходимо выпить кофе. — Не думаю, — Ричард поморщился, — я… просто не могу… — Ерунда, — фыркнул Вальдес, поднимаясь на ноги, — хороший кофе, настоящий, крепкий и черный, приведет тебя в чувство. Сейчас ты поднимешься, умоешься, и я угощу тебя отличной колумбийской арабикой, здесь недалеко. Заведение, про которое говорил Вальдес, оказалось действительно совсем недалеко от голубятни Ричарда. Сначала идти было непросто. Даже держаться на ногах Ричарду стоило определенных усилий, но при поддержке нового знакомого, они без приключений добрались до кофейни и с Дик с видимым облегчением опустился за один из столиков. — Мадмуазель, — крикнул Вальдес официантке, — нам два эспрессо, пожалуйста. Пока они дожидались заказа, Дик все же решился задать вопрос, который его беспокоил с того самого момента, как он обнаружил Ротгера в своем комнате. — Почему ты делаешь это? — В каком смысле «это»? — удивился Ротгер, приподняв темные брови. — Возишься со мной?.. — Дик запнулся, с трудом подбирая слова, — ты же меня совсем не знаешь. — Считай, что ты мне приглянулся, — улыбнулся Вальдес, снова отчаянно напоминая Рокэ и раня этой улыбкой Ричарда в самое сердце, — а еще я альтруист. — Серьезно? Для тебя норма подбирать упившихся абсентом недоумков и развозить их по домам? — Дик расслабленно откинулся на высокую спинку стула и бледно улыбнулся. — Э-э-э не-е-ет, — ответил на его улыбку Вальдес, — только очень симпатичных и таинственных недоумков. Видишь ли, Рико, я по природе своей чертовки любопытен. — Вот как? — Дик сознательно проигнорировал это непривычное уху «Рико», все лучше, чем злосчастное «Рикардо», и решил уточнить: — И чем же я вызвал твое любопытство? — Я писатель и во всем, что вижу, стараюсь подметить что-нибудь ценное для моих историй. Тебя я увидел очень расстроенным и подумал: за плечами этого парня есть настоящая история, трагическая, может быть, это личная драма, разве можно просто так пройти мимо? Дик поджал губы. Ротгер, кем бы он ни был, попал в самую точку. Вчера, упиваясь зеленой мерзостью, Ричард чувствовал себя королевой драмы, и сейчас осознавать это было почти стыдно. Раскиснуть просто наткнувшись на дурацкий рисунок… — Эй, — воскликнул Вальдес, заметив взгляд Дикона, — это не значит, что я буду совать нос в твои дела! Я не таков, так и знай! — он снова ослепительно улыбнулся и поспешил добавить, — ну если только чуточку, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. — Я в порядке, — сообщил Ричард, с облегчением наблюдая, как к их столику идет официантка с заказанным кофе. — Вот и славно, знаешь, я чертовски этому рад. Не хотелось бы завтра прочесть в газетах о том, что из Сены выловили тело английского студента, который свел счеты с жизнью из-за несчастной любви. — О господи… — простонал Ричард, не зная, сердиться ему или уже можно смеяться. Несмотря на напористую бесцеремонность Вальдеса, он Дику был симпатичен, если бы не его сходство… Вот ведь черт! — Прости, прости… — Ротгер взял свою чашку и пригубил кофе, а потом прищурился и внезапно выдал: — Я ведь прав, дело в любви? — Это не совсем то, о чем ты думаешь, — Ричард вспыхнул и сделал большой глоток кофе, обжигая язык. Но Вальдеса было не остановить, он походил на гончую, взявшую след: — Прости мою назойливость, я знаю, что это не мое дело, но вчера ты проклинал некого Рокэ… — Пожалуйста, — простонал Ричард умоляюще, — я не могу… не желаю говорить об этом. — Ладно, — удивительно легко пожал плечами Ротгер, — возможно, позже ты захочешь поделиться своими горестями. Поделившись печалью с незнакомцем, ты облегчаешь душу. — Ты правда в это веришь? — не скрывая сарказма, спросил Ричард. Сама мысль о том, чтобы раскрыться перед чужим человеком, была для него немыслима. — Само собой… — Вальдес сделал еще глоток, — что может быть лучше, чем возможность излить душу перед незнакомцем? — Чтобы он потом написал роман про тебя и твои мучения? — Ну, это зависит от того, насколько твоя история уникальна, — усмехнулся Ротгер, — историю для романа не так просто отыскать среди банальностей, Рико… А если серьезно, меня задели твои отчаяние и боль, с которыми ты вечером орал на меня, когда обознался и принял за другого. — Что? — чашка в руке Ричарда дрогнула, и кофе слегка расплескался на белоснежную скатерть, — что я тебе говорил? — Ты назвал меня ублюдком, — очень тихо и удивительно серьезно произнес Вальдес, — и сказал, что я разбил твое сердце.