Страсть

Прикрыть за собой дверь номера было облегчением. Ричард выдохнул, застыв на мгновение, и прислушался. Сквозь распахнутое окно приглушенно доносилась музыка и радостные голоса. Опустив довольно небрежно на кресло изрядно помятый парадный плащ матадора, который Окделл каким-то чудом до сих пор держал в руках, Ричард пересек комнату и захлопнул окно в надежде получить тишину. Тщетно: Памплона, весело шумящая, пробивалась и через стекло. Да и дьявол с ней… Дик подошел к кровати, которую кто-то в его отсутствие аккуратно поправил, и, стянув одежду, откинул красно-желтое покрывало, на котором, разумеется, красовалась пара быков, собрался было упасть на простыни, но в последний момент остановился. Строгое воспитание госпожи Мирабеллы неожиданно проклюнулось через усталость и не позволило ему забраться в чистую постель в невозможно грязном состоянии; накануне, будучи вусмерть пьяным, он такими вещами не озаботился, да и то лишь потому, что не помнил себя, а проснувшись, обнаружил, что спал на покрывале. Ночные пляски, жгучая испанская жара, пыль, которую с арены поднимали порывы сухого ветра — все это оставило на теле Ричарда след. — Черт бы побрал Испанию, — тихо пробурчал он и со вздохом потащился в небольшую ванную комнату, для которой нашлось место в номере. Открыл воду, скинул изрядно несвежее белье прямо на кафельный пол и забрался в почти пустую ванну. Лег, позволяя воде с плеском наполнять чугунную чашу, закрыл глаза и прислушался, блаженно улыбаясь — городской шум стих. Ричард зачерпнул воды, плеснул ее себе в лицо, смывая липкий слой, который оставил на нем этот нескончаемый день. Наконец у него появилось время подумать о том, что происходило, однако сил не было даже на размышления, несмотря на относительное спокойствие, беспорядок в мыслях никуда не исчез. Он устал… А значит, обо всем решил думать наутро. Вода набиралась неспешно, теплая, чистая, она позволила телу расслабиться. Дик разглядывал стены, покрытые разноцветной мозаикой, цветной и пестрой, как сама Испания, и старательно не позволял глазам закрываться. Но тишина и умиротворение сделали свое дело, он незаметно погрузился в блаженную дрему, позволяя теплой воде нести себя… куда-то на далекие туманные берега, где не было жгучего солнца, ярких красок, от которых больно глазам, и сумасшедших синеглазых матадоров, в Англию. Ему снился дом, вересковые пустоши с кучей оттенков серого, журчащий ручей в лесу и сидящая на берегу лесного озера хорошенькая фейри с неожиданно ярким цветком, заложенным за ухо. Дикон притормозил, любуясь нереальным созданием, потом осторожно опустился рядом. — Опасно, герцог, — голос фейри звенел подобно струям бегущего за деревьями ручья, а губы ее вдруг соблазнительно улыбнулись. — Опасно? — удивился Ричард, глядя в глубокие синие глаза девушки и едва сдерживаясь, чтобы не коснуться рукой ее шелковистых волос. — Спать лежа в воде, Ричард. — Ерунда. Да и не сплю я вовсе… — Как знаешь, герцог, — звонко рассмеялась она, неожиданно подавшись вперед и коснувшись его губ поцелуем, забираясь маленькими пальчиками под охотничий камзол, ловко расстёгивая пуговицы. Ричард целовал ее в ответ, позабыв старые сказания, которые предупреждали о том, как опасно иметь дело с потусторонней нечистью, которая заиграет и утянет на дно, заманит в подземный лабиринт, столкнёт со скалы… Ричард целовал фейри, она, обвив его шею тонкими, но сильными руками, постепенно соскальзывала с берега в омут, которого прежде не было. — Проснись, Ричард, — шептали росшие по берегу старые ивы, тревожно шелестя серебряными узкими листьями. — Быть беде, — тонко свистели стебли сухого камыша. — Так и богу душу отдать недолго, Ричард, проснись! — неожиданно громко каркнул громадный черный ворон, прямо над ухом Дика, который уже полностью погрузился за своей призрачной пассией в прохладную воду, по самый подбородок, продолжая упиваться сладчайшим поцелуем. Пробуждение оказалось резким и болезненным. Хлебнув воды, Дик закашлялся, и распахнул безумные ото сна глаза. Ванна, в которую все это время текла вода, набралась уже до края, а прямо над ним, склонившись, стоял Рокэ Алва, и сверлил его нечитаемым взглядом. Откашлявшись и немного отдышавшись, Ричард поднял взгляд на матадора: — Что ты тут делаешь? — хрипло спросил он и, чувствуя себя последним идиотом, дернул за цепочку, открывая слив воды. — Зашел пожелать спокойной ночи, — ухмыльнулся Рокэ, присаживаясь на край ванны, — и очень хорошо, что зашел, судя по тому, что вижу. Ты мог захлебнуться. — Исключено, — фыркнул Ричард, приподнимая голову и встряхивая намокшими волосами, — у меня все под контролем. — Я заметил, — съязвил Алва, а потом скосил глаза ниже, туда, где выпущенная из ванны вода уже начала обнажать тело Ричарда, и многозначительно, смакуя каждый звук, повторился: — Заметил. Дик проследил за его взглядом и обнаружил, что сонные приключения с фейри не прошли даром, член был эрегирован и вызывающе вздымался над медленно уходящей водой. Твою же мать… — Ты не мог бы… — неловко дернувшись, Ричард попытался скрыть свое положение и одновременно попросить Алву убраться, однако тот понял лепет Дика по-своему: — Не вопрос, — Рокэ широко улыбнулся, быстро склонился, прежде чем Ричард успел сообразить, что испанец собирается делать, и, обдавая кожу горячим дыханием, обхватил член Окделла губами, крепко сжимаясь на нем. — Нет, нет, не-е-е-е-е-ет, — простонал Ричард, вцепившись пальцами в края ванны, хотел было оттолкнуть Рокэ, но ощущения от чужого рта были так невероятны и сильны, что его прошило волной возбуждения и откинуло обратно в воду. Дик хватал воздух ртом, закатил глаза, и его невнятное «не-е-ет» самовольно превратилось в томное, едва слышное «да-а-а-а». Рокэ вытворял с ним что-то восхитительное. Ричард даже представить себе не мог, что бывает вот так, когда выдохнуть невозможно, каждую секунду задыхаясь от острейшего удовольствия. Рокэ ласкал его настолько чувственно и изощренно, как Ричарда еще ни разу не ласкали, впрочем, опыт у него был весьма невеликий, потому и продержался он всего несколько полных тягучего удовольствия мгновений, прежде чем, содрогаясь всем телом, излиться, сцепив зубы, чтобы в голос не заорать. — Замечательно, — Рокэ, отстранившись и языком пробежавшись по губам, плотоядно оскалился, — ты не перестаешь меня удивлять, Рикардо. Дик не в силах ни ответить, ни глядеть в синюю ухмыляющуюся бездну глаз Рокэ, поспешно прикрыл глаза, тяжело дыша, все еще переживал отголоски оглушительного оргазма. Он не переставал удивлять себя… Матадор творил с ним совершенно невозможные в обычной лондонской жизни вещи, а он не то что не противился этому, напротив, распутно получал от этого неслыханное удовольствие. Рокэ, только что отсосавший ему, выглядел так, словно завалил еще одного быка. И этого Ричард понять никак не мог. — Почему ты… — начал было он, не сформулировав связную мысль, — почему я… в общем, зачем тебе все это? — Не понимаешь? — Алва запустил руку в мокрые волосы Ричарда, поглаживая его затылок. Дик покачал головой, он действительно не понимал. — Все просто, — прошептал Рокэ ему в губы, — в тебе полно природной дикой страсти, нетронутой и практически целомудренной, а страсть — это то, что я ценю в жизни превыше всего. Я хочу получить ее всю, до последней капли! Усвоил? — Нет, — прошептал Ричард. — Не страшно, — улыбнулся Алва, — ты все поймешь в скором времени, но для начала следует выбраться из воды и перебраться в более подходящую для демонстрации плоскость.