Perfect body

Людскую натуру во всей красе Спок до конца не изучил, но и глупым не был, да и человеческое в себе имел. Возможно, он не разбирался во всех причинно-следственных связях человеческих отношений и в общении, но зато был очень наблюдателен. Умел слушать, подмечал малейшие детали, ощущал перемены настроений и психофизических состояний. И особенно хорошо по какой-то причине он чувствовал капитана. О, как же легко было читать Джима. По его несдержанности можно было бы написать целую энциклопедию (Спок реально подумывал об этом). Все малейшие смены настроения, все его эмоциональные реакции: резкие, прямые, предельно-прозрачные, без двоякого отзеркаливания (как казалось Споку). Еще Кирк наверное думал, что умеет сдерживать и подавлять свои эмоции, но на самом деле по сравнению со Споком в сокрытии чувств он был полным профаном, так что все всегда изо всех щелей лезло. Капитана так просто было прощупывать, предсказывать его поступки, угадывать решения, и это порой очень помогало. Но это только в тех аспектах, которые касались непосредственно исполнительных обязанностей Кирка: общение с экипажем, штатные экспедиции, миротворческие дипломатические миссии, почти все всегда по одному сценарию. В остальном же — девушки капитана, друзья, семья, экстренные ситуации — этого всего Спок уже никак связать в логические цепочки не мог. Такие вещи закономерностям не поддавались. И многого Спок, конечно не ощущал в полной мере. Но вот злость, обиду и отчаяние капитана после исчезновения главного врача по какой-то неведомой причине вулканец прочувствовал весьма хорошо. Старпом не мог назвать своего капитана гиперчувствительным или сентиментальным, но он буквально ощущал, как Джиму тяжело — эта мутная, тяжелая, нестабильная аура распространялась весьма успешно, и с каждым днем росла чуть ли не в геометрической прогрессии. Хотелось сорвать с друга эту темную оболочку, скомкать и выбросить в утилизатор, в открытый космос. К сожалению, так сделать было нельзя, а потому приближенным к Кирку приходилось работать с весьма нестабильным молодым капитаном. Спок правда пытался успокоить Джима, и несколько раз пробовал поговорить с ним вечером в каюте (чтобы никто не видел и не слышал), но все эти попытки приводили лишь к эмоциональным срывам землянина. Джим мялся, заламывал руки, кусал губы, вытирал ладонью со лба капельки пота, и ужасно, ужасно сильно краснел. Переживал, как никогда раньше. Пожалуй, Спок мог бы сказать, что эмоционально скомпрометировал друга разок-другой. Он знал, что Джим врет на все его вопросы. «Ты скучаешь по доктору Маккою? Он больше, чем друг тебе, Джим? Хочешь ли ты по-настоящему, чтобы он вернулся?» Спок никоим образом не пытался мучить его или издеваться, он всего лишь хотел понять, что же происходит. Не получалось. Максимум, что он выбивал из Джеймса Тиберия Кирка — надорванный голос на грани полухрипа и чертовски злой взгляд. Но дело в том, что Споку все было ясно и с первого дня. Ну, не прямо-таки явно, но догадки имели место быть. Странное предчувствие царапало изнутри грудную клетку. Не нужно иметь и семи пядей во лбу — и так понятно было, что последуют какие-то проблемы. О, разумеется он последовали. Новый главврач. Странный новый главврач. Эбигейл Вару была до странного напряжена при зачислении в команду. От нее тянуло ужасно знакомой энергией, веяло какими-то далекими размытыми воспоминаниями, и все ее движения, мимика, тембр голоса и даже словарный запас говорили Споку: перед тобой совсем другой человек. Вовсе никакая не помощница главного хирурга из Вашингтона. И хотя все это было странно, почему-то именно в профессионализме девушки он не сомневался ни минуты, будто знал ее уже несколько лет, вот почему защитил ее перед капитаном тогда. Хотя это был весьма необдуманный поступок. Но тогда он просто посмеялся про себя и подумал, что у него так паранойя скоро разовьется. Но. Каждый раз, когда Спок находился рядом с Вару, его накрывало дежавю. Он долго пытался разобраться для себя в чем же дело. Наблюдал, требовал от мисс Вару отчеты, подмечал детали, инспектировал ее работу в лазарете — в общем, делал то, чем должен был на самом деле заниматься Кирк — общался во время отдыха в кают-кампании и спустя примерно три недели пришел к конечному выводу. Странному, будоражащему сознание, таинственному выводу: Леонард Горацио Маккой никуда не пропадал, он все время прятался в Эбигейл Вару. Это открытие так ошарашило поначалу Спока, что он даже не поверил в свою теорию. А потом он решил обратиться к Ухуре, женщины ведь все немного под другим углом видят, а Ухура весьма умна. — Как ты относишься к мисс Вару? — они сидят в кафетерии в самом углу и пьют кофе. Спок по прямой траектории наблюдает за Эбигейл, сидящей вместе с доктором М’Бенга дальше тремя столами. Они обсуждают что-то явно из профессиональной деятельности, и Спок почти поклясться готов, что держится Эбигейл в разговоре более чем уверенно, даже слишком уверенно для доктора, вступившего в офицерский состав около месяца назад. Собеседник не прерывает Эбигейл, лишь согласно покачивает головой. Ниота отрывает взгляд от падда и отставляет в сторону чашку. — И ты туда же? Только не говори, что Кирк и тебя науськал, — Ухура тяжело вздыхает, смотря Споку прямо в глаза. — Она замечательный квалифицированный врач. Только порой у меня создается ощущение дежавю, — девушка хмыкает. Спок мысленно выдыхает: нет, вряд ли он сошел с ума, он не один такой… — Будто я уже стояла с ней рядом на мостике или заходила в лазарет, или пересекалась в коридоре, только давным-давно, — Ухура отводит глаза в потолок и вздыхает. — Это странно, да? Спок пожимает плечами, потому что правда не уверен, что на это лучше ответить своей возлюбленной. Но слова Ниоты лишь укрепляют в нем веру, что вся эта ситуация с пропажей Леонарда Маккоя и появлением в экипаже Эбигейл Вару имеет единую причину. И если до этого дня Спок оправдывал пропажу доктора простой физической слабостью, необходимостью восстановить тому силы, то теперь он знал, что за этим всем таилось нечто странное. И ему следует отыскать ответ на эту загадку как можно скорее. Сначала Спок даже не знает, за что схватиться, чтобы докопаться до истины — ну разумеется, ничего такого вопиющего в последнее время — хотя потом все же вспоминает экспедицию, после которой доктор слег в лазарет, и те странные события. Высадка на планете класса Зет — это единственная адекватная зацепка. Вот ее-то он вспомнить и не мог. Он поднимает архивные отчеты по той экспедиции, внимательно изучает приложенные фотографии, и на одной из них все же замечает в левом нижнем углу то, что разбил Леонард. Спок скрещивает на груди руки. Вероятность взаимосвязи повреждения артефакта, недомогания доктора и затем его пропажи равно примерно девяноста процентам. Не мало, не так ли? Да и потом, у некоторых народов и рас действительно существует священное отношение к реликвиям. Может и эта имела какую-то силу. Но чтобы вот такую? Спок погружается в медитацию с невероятно странным ощущением внутри. Будто он почти знает правду, которая может быть абсурдна и глупа. Почти весь следующий день он проводит в крошечной комнате, которую можно было бы назвать библиотекой Энтерпрайз и читает различные книги по более-менее изученным духовным практикам, оккультным наукам и различным обрядам многих стран и рас. И лишь вскользь, под вечер, находит что-то похожее на то, что могло случиться с доктором Маккоем. Практика «переселения душ, входа одного сознания в другое» практиковалась еще у некоторых древних цивилизаций. Достигалось подобное состояние путем принятия одурманивающих напитков или ввода людей в трансоподобное состояние, и чаще всего это был свадебный обряд. Что-то вроде мелдинга у вулканцев, отмечает сходство Спок. Ну да, как же. Вот только ни древние, ни вулканцы не меняли пол после подобных обрядов. Споку становится интересно, и уже только из принципа он решает копнуть поглубже. Спустя некоторое время после ухода из библиотеки, он стоит в своей каюте напротив экрана и разговаривает с послом Споком с нового вулкана. Они редко связываются ради неформальных разговоров, отчасти потому, что Споку молодому это странно. А Споку Прайму некогда. Но в этот раз старпом перешагивает через свою внутреннюю антипатию и заводит долгий, важный разговор. Он честно высказывает свои предположения, приводит аргументы, пока Спок Прайм спокойно кивает головой и смотрит куда-то поверх камеры. Старпом говорит долго, размеренно, не тая ничего: начинает с экспедиции, которая «прошла вполне успешно, если бы не маленькая неурядица», продолжает странным исчезновением Леонарда Маккоя и заканчивает неожиданным переводом на корабль Эбигейл Вару. Он упоминает и про нервные срывы капитана, и про его странные реакции в сторону главы медотсека и напряженное их общение, а еще говорит про то, что Эбигейл Вару, скорее всего, совсем не та, за кого себя выдает. Но все, что посол Спок выдает молодой версии себя, это: — Что ж, Леонард нашел действительно хороших хакеров, — посол склоняет голову и хмыкает. Почти по-человечески. Старпом зеленеет, очень-очень сильно. Он рассчитывал услышать не это. — Спок, чего ты хочешь? Должно быть, чтобы я признал свою некомпетентность в этом сложном вопросе, — посол отстраняется от монитора и присаживается в кресло, а молодой Спок зеленеет еще сильнее. Его не учили перечить старейшинам. — Но этого не будет. — Вы ставите под сомнение мои манеры, посол. — Ох, прошу, Спок. Ты — это я. И я знаю, каким неуместным порой могу быть. И даже противным. — Это не относится к сути разговора. — Разумеется, — легкая ухмылка пробегает по губам. Старпому думается, что его старшая версия, пожалуй, чересчур развязна. — Я позвонил вам, потому что обеспокоен данной ситуацией, а вы отвечаете мне усмешкой. Если моя догадка верна, и мисс Вару — действительно Леонард Маккой, все это может обернуться большим скандалом. Раньше или позже. Поэтому я прошу вас никому не сообщать о том разговоре, который ведем. — Ну что ты, Спок, это же непротоколируемый звонок, — губы старика тронула слабая улыбка. Спок же по себя подумал, что его старшая версия еще и слишком эмоциональна. — Наберись терпения и позволь мне рассказать. Спок кивает и заводит руки за спину, расправив плечи и приготовившись слушать. — Поскольку я не могу сомневаться в твоих умственных способностях, а сам ты не склонен к пустым умозаключениям, я допускаю вероятность того, что ваш новый глава медицинской службы действительно может оказаться Леонардом Маккоем. Это весьма логично, и этим можно обосновать исчезновение доктора и появление его так называемой двоюродной сестры с замещением в должности. Однако, Спок, либо это были действительно сильные хакеры, либо командование в курсе случившегося, либо же мистер Маккой и правда на заслуженном отдыхе, и это его сестра. Последний вариант однако я почти не допускаю. — Посол, Эбигейл неимоверно схожа со своим кузеном, и я не могу обосновать данное явление даже родственными узами, которые с малой вероятностью все же могут иметь место. Не часто среди людей родные братья и сестра имеют такую схожесть, не говоря уже о двоюродных. Смею вас заверить, что лексикон, поведение и профессиональные навыки мисс Вару практически скопированы с Леонарда Маккоя. — Что ж, Спок, значит ты подвел нас обоих к простой истине: Эбигейл Вару — действительно не женщина. Разве что только физически. Если имела место быть смена пола, то это произошло под воздействием некой силы, которую земляне чаще всего именуют «мистика» или же «магия». — Это звучит абсолютно антинаучно, — Спок выдохнул и будто бы сдулся. Он не рассчитывал на разговор про всякие там магии. — Во вселенной существуют тысячи цивилизаций, культура и мировоззрение которых не изучено, и мы не можем утверждать, будто чего-то не существует. В космосе на самом деле очень мало научного, Спок, и пора тебе с этим смириться. Все научное создано человеком, остальное же — какой-то совершенно таинственный замысел. Тебе знаком феномен того, когда что-то становится священным, если в это верует множество? — Разумеется, — Спок кивает головой. — Можно привести в пример любую из человеческих религий. В частности, мы можем говорить о святых реликвиях мировых конфессий, которым присуждаются различные чудотворящие свойства. — Совершенно верно, мальчик мой, — Спок ежится от такого обращения, но не смеет возразить. Это не в правилах вулканской культуры. Да и посол имеет полное право так обращаться к нему. — Вы хотите сказать, что тот артефакт все-таки был некой реликвией этого народа, которую доктор Маккой осквернил своим прикосновением, за что и получил наказание?! — Спок почти кричит, не сдерживая себя. В его каюте достаточно хорошая звукоизоляция. — Других вариантов просто не остается. — Такое предположение имело место быть в моих мыслях перед тем, как я связался с вами. — Я читал о похожих случаях в государственном архивном засекреченном протоколе. Их всего-то было два или три. Например, сорок два года назад половина некой исследовательской группы после экспедиции на Уран утверждала, что члены экипажа поменялись телами. Парамедики списали это на бред после вдыхания атмосферных газов, выкрутились, сказав, будто не учли состав атмосферы планеты. Но много позже экспедиторы утверждали, что были в своей уме, адмиралтейство же до сих пор считает, что это был розыгрыш. Неизвестны ни настоящие причины так называемого помутнения сознания людей, ни что было с ними позже. — Сколько длился данный, как вы выразились, бред? — Если верить тому протоколу, кто-то из молодых людей вернулся в привычное состояние спустя полтора месяца, а кто-то — спустя два. Самый долгий зарегистрированный случай длился два месяца шесть дней, и в нем были задействованы глава службы охраны и энсин из научного отдела. Было отмечено, что после этого случая на корабле установилась идеальная дисциплина. Забавно, правда? — Это правда звучит похоже на розыгрыш. — Но это единственная зацепка, Спок. Я постараюсь найти тот протокол, если это важно. — Я был бы признателен, если бы вы разрешили мне с ним ознакомиться, — Спок кивнул, пытаясь уложить в голове все услышанное. Это звучало невероятно, слишком фантастично. — Однако вряд ли эти два случая могут быть действительно связаны. — Отнюдь. Мы не можем утверждать, что подержала в руках, а потом разбила та исследовательская группа. И то, что эти две планеты расположены в разных квадрантах, еще ничего не меняет. Спок задумался. В этом всем оказывается еще меньше смысла, чем в его догадках. — Должен ли я, по-вашему мнению, каким-либо образом проинформировать доктора? — Это было бы разумно. Полагаю, доктор Маккой нуждается в человеке, способном оказать ему моральную поддержку после произошедших событий. И во время событий, которые развиваются в данный период времени, — молодой Спок кивает. Он все же получает полезную информацию и некий совет. — Так же ты непременно должен рассказать обо всем Джиму, ведь его с доктором… близость- Старпом ежится. — Я понял вас, посол, — сердце начинает биться под ребрами гораздо быстрее, Спок чувствует себя глупо. Ну почему он даже не рассматривал до этого момента вероятность сильной эмоциональной связи доктора и своего начальника. — Я уверен, что ты примешь мудрое решение, Спок, — мужчина раскрыл ладонь в традиционном жесте, — живи долго и процветай. Молодой Спок почти рефлекторно повторяет жест своего двойника. Когда экран на стене гаснет, вулканец в буквальном смысле падает на кровать. Он действительно оказался в непривычной ситуации, и внутри бурлят противоречивые эмоции, которые он пытался подавлять, но безуспешно. Мыслям нужно время, чтобы улечься. Если он — первый, кто додумался до правды, то должен быть и тем, кто поддержит Леонарда Маккоя, а также примирит своего коммандера и начальника мед службы. Это его почти долг.