Храбрые сердца

       Каждый верит, что у него есть выбор. Но его нет. Как бы он не верил...       На протяжении всего пути до самой дальней хижины Леви не проронил ни слова. Зоэ не удивилась. И на самом деле была благодарна. Он всегда немногословен, да и собеседник не самый приятный.       Ночной воздух приятно холодил кожу. Небо блестящими глазами звезд рассматривало происходящее внизу, подсвечивая заросшую травой дорожку. Никто не обитал в дальней хижине, по причине ее отдаления от остальных, как бы банально это не звучало. Она была самой маленькой. Находилась у самого края деревни на северо-западе. Но одной из немногих, перед которой была выстроена небольшая веранда, укрытая покосившимся козырьком крыши.       Бросив ему, что злые люди не растут, и оставив позади, Ханджи бегом припустилась к нужному строению.       Она в два шага преодолела подгнившие ступени и рывком распахнула дверь, врываясь внутрь. В комнате уже горело несколько свечей, отбрасывая пляшущие тени на потертые бревенчатые стены.       На краю кушетки сидела девушка, бледная как сама луна.       Зоэ поставила сумку на стол, быстро раскладывая необходимые принадлежности. Резко повернув голову, она заметила Смита. Он стоял неподалеку, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал за раненой.       – Какого черта ты стоишь? – зло прошипела Ханджи, закатывая рукава рубашки и растирая ладони антисептиком.       Смит посмотрел в ее сторону, тыкая пальцем в девушку на кушетке, каким-то чудом все еще не потерявшую сознание.       – Я подойду, как только ты ее вырубишь.       Ханджи в недоумении глянула на Эрвина, но промолчала и живо подскочила к девушке. Она сжимала правую ногу чуть выше середины бедра, пережимая артерию. Штанина насквозь пропиталась кровью. Она часто и отрывисто дышала, потеряно смотрела в одну точку где-то у сапог Смита, не поднимая головы.       Зоэ мгновенно оценила ситуацию, запах крови ударил в нос.       – Эй, как тебя зовут? – она потрепала девушку по плечу, привлекая внимание. Та часто заморгала, словно возвращаясь в сознание, и уставилась на Ханджи горящими глазами. Зоэ резко стало не по себе от этого взгляда.       – Рея... – прохрипела незнакомка, опуская ресницы.       – Хорошо, Рея, – кивнула Ханджи, наполняя шприц прозрачной жидкостью из стеклянного пузырька. – Я Ханджи, и я помогу тебе. Не волнуйся. – На этих словах иголка проткнула плечо, глаза гневно распахнулись и тут же затуманились. Рея не успела ничего предпринять, погружаясь во тьму. Подоспевший Смит не дал ей упасть, аккуратно поддерживая за плечи. Ханджи стащила с нее походный плащ и бросила на пол.       – Уложи ее на живот, – скомандовала она.       Эрвин послушно исполнил приказ. Когда дело касалось жизни или смерти, любой разведчик подчинялся распоряжениям Зоэ, даже сам главнокомандующий Легионом Разведки.       Она разрезала штанину острыми ножницами, аккуратно развела в стороны ткань. С холодным отстранением приказала Смиту принести антисептик, пинцет и отрез чистой ткани.       – Нажми здесь, – она показала на точку немного выше резаной раны, – и не отпускай, пока я не скажу.       Эрвин сильно нажал на указанное место, и кровь перестала заливать рану, давая Ханджи возможность осмотреть ее полностью. Она наложила ткань, моментально впитавшую кровь, отбросила ее в сторону, быстрыми движениями зашивая артерию.       Неожиданно пинцет что-то задел внутри раны. Она почувствовала, как инструмент коснулся чего-то твердого. Но это была не кость, потому что ощущение было от прикосновения металла к металлу. Руки на миг замерли, и продолжили делать аккуратные быстрые стежки.       Зоэ бросила взгляд на Смита. Заметил ли он? Вроде нет.       – Все, Смит. Можешь идти. – Он вопросительно посмотрел в карие глаза. – Я же вижу, что тебе не хочется находиться здесь. Я справлюсь. – Ханджи поджала губы, надеясь, что Смит не начнет спорить. Она легкими и уверенными движениями стирала кровь с кожи Реи, обрабатывая края раны.       Эрвин кивнул, убирая пальцы с бедра девушки. К его удивлению, кровь не брызнула с новой силой. У Зоэ и правда все под контролем. Он встал с колен и не оборачиваясь покинул хижину. Мысленно отблагодарив товарища за возможность уйти. Было тяжело дышать. Грудь сдавило с того момента, едва он увидел хрупкий дрожащий силуэт у ног Леви. Когда он занес руку для удара – что-то щелкнуло в голове Смита, заставив немедля вмешаться. И с тех невыносимо долгих секунд он был лишен возможности нормально дышать, просто-напросто задыхаясь и давясь густым воздухом. Словно невидимые ладони вцепились в легкие, погружая пальцы все глубже и глубже, вонзая острые ногти и раздирая ткань.       Медленно. Монотонно. Неотвратимо.       Зоэ проводила его внимательным взглядом, и как только за командиром закрылась дверь, встала на ноги. Найдя на столе необходимый пузырек, она вновь наполнила шприц, одновременно прислушиваясь к происходящему снаружи. Убедившись, что никто не пытается проникнуть внутрь хижины, взяла алюминиевый подсвечник и вновь оказалась около Реи. Поставленная у изголовья свеча, залила теплым светом кушетку, робко обнимая раненную, и давая Зоэ больше пространства для обзора.       Чтобы достать то, что находилось в ране, нужна еще одна доза наркоза. Сделав укол, Ханджи стащила с нее сапоги, кинув их сверху плаща. Послышался звук ударившейся о пол стали. Она удивленно вскинула брови, наклоняясь за упавшим предметом. Окровавленные пальцы сомкнулись на рукоятке очень красивого кинжала. Она поднесла его к свету, рассматривая через линзы очков. Тонкое, длинное обоюдоострое лезвие, прочная и достаточно тяжелая крестовина, на рукоятке небольшой камень в виде сердца. Кинжал был отполирован, однако местами на гладком лезвие были заметны бурые пятна. Он ярко блестел в свете свечи, отбрасывая блики на стены и на Рею. Ханджи спрятала оружие в свою сумку с медикаментами, намереваясь позже передать его Эрвину. Вернувшись к кушетке, она продолжила избавлять Рею от грязной одежды, пропитанной кровью. Штаны пришлось разрезать полностью, и частями вытащить из-под девушки. Ханджи аккуратно высвободила тонкие руки из рукавов рубашки, оголив спину с выпирающими позвонками.       Зоэ судорожно сглотнула, замерла с рубашкой в руках.       Белые, словно кость, шрамы, разной длины и толщины, в хаотичном порядке покрывали всю спину. Контрастируя с и без того бледной кожей, они уродливыми белоснежными узорами извивались вдоль позвоночника, обрамляли выпирающие кости лопаток, выделяли почти каждое из ребер. Ханджи с ужасом в глазах рассматривала своеобразное произведение на спине девушки. Карие глаза в миг расширились еще больше, заметив рваные безобразные шрамы прямо под лопатками. Они выглядели так, словно им намеренно не давали заживать, пронзая плоть снова и снова.       Кто бы не истязался над ней, он конченный ублюдок. Отмороженный на всю голову, хладнокровный и безжалостный. Зоэ прижала ладонь к дрожащим губам. Воображение ярко нарисовало картину пережитых пыток. Обычному человеку не под силу вытерпеть подобную боль. Девушка непременно должна была скончаться если не потери крови, то от болевого шока уж точно. Убрав с лица Реи спутанные волосы, ей открылся еще один шрам. Вот только он был хирургически чистым, аккуратным, словно его оставили как подпись, напоминание о содеянном. Он тонкой нитью обрамлял снизу правый глаз.       Руки мелко задрожали, карие глаза за стеклами очков тупо рассматривали белую бороздку.       – Блять... – тихо выругалась Ханджи, вытирая нос тыльной стороной ладони, размазывая чужую кровь.       Спустя полтора часа Ханджи закрыла дверь в свою хижину, устало навалившись на нее спиной. Чудный день. И чудное завершение. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.       Пальцы нащупали небольшой предмет в кармане брюк.       Бросив сумку с медикаментами у самого входа, Зоэ прошла к умывальнику. Зачерпнула немного воды из жестяной миски и сполоснула лицо, предварительно сдвинув очки на темя. Медленно провела пальцами по щекам, размазывая чужую кровь, немного жидкости попало и на очки.       Ощущение загнанности, и предчувствие необратимых последствий так и не покидали ее, появившись, едва она переступила порог дальней хижины. Карие глаза встретились с собственным отражением в прибитом к стене листе меди. Ужасный вид. Как после схватки с Титаном. Ханджи опустила руки в миску, размачивая кровь и смывая ее с ладоней, с перепачканного лица.       Отделившись от реального мира и сосредоточившись на системе Легиона Разведки, все они, поголовно, не только она сама, забыли, что худший и самый жестокий враг человека – он сам.       Она была не робкого десятка, закаленная сотнями операций, как успешных, так и не очень; многие считали ее чокнутой, помешанной, но даже ее глаза, казалось, привыкшие ко всему, в ужасе расширялись, вспоминая увиденное. Плечи вновь дрогнули. Зое мотнула каштановым хвостом, резко отвернувшись от своего отражения и хватая пожелтевшее полотенце.       Дело прежде всего.       Она прошла к столу и зажгла свечу, смахнула на пол несколько листов бумаги, исписанных мелким четким почерком. Села на стул, положила перед собой предмет, который достала из раны Реи. Закусила губу. Внутри происходила ожесточенная битва между любопытством ученого и профессионализмом солдата. Как ей поступить – она не знала. Ученый требовал повременить с оглашением находки. Разузнать больше, собрать информацию, поговорить с Реей. Однако, солдат требовал немедленно доложить о произошедшем Смиту.       Ханджи просидела несколько часов, гипнотизируя взглядом предмет. Взвешивала каждый свой выбор. Теряясь и путаясь, совершенно не предполагая, к каким именно последствиям приведет ее решение.       Леви резко открыл глаза, сбрасывая сонное оцепенение.       В окно робко пробивалось утреннее солнце, разливая теплоту по небольшой хижине, подсвечивая золотым мерцанием частички пыли, медленно плавающие в воздухе.       Напротив окна стоял небольшой, но крепкий деревянный стол, у входной двери – трехногий табурет с миской для умывания, над ним аккуратно прибит тонкий медный лист, служащий своего рода зеркалом. И койка, изголовьем упирающаяся в противоположную от входа стену. Слева небольшая тумбочка с двумя полками. Вот и все убранство самой маленькой хижины в поселении. Единственным, что привносило толику уюта был совсем крошечный, но достаточно чистый и ухоженный очаг. Сейчас он не горел. Не было надобности, погода стояла жаркая и сухая. И даже ночь едва ли приносила долгожданную прохладу.       Леви откинулся на стуле, потягиваясь всем телом, пальцами разминая затекшую от неудобного положения шею. Широко зевнул, его взгляд упал на ночную гостью. Брови тут же сошлись к переносице. А он то надеялся, что это был кошмарный сон. Но девушка казалась самой не на что есть реальной. Она спала в той же позе, что и несколько часов назад.       Леви опустил ноги на пол и встал, по-прежнему разминая мышцы. Хотелось крепкого чая и сигарету. И умыться. Бросив равнодушный взгляд на девушку, он быстрым шагом последовал к двери. Никуда она не денется. А пропускать утренний чай он не намеревался.       Рея распахнула глаза, едва Леви переступил порог хижины. Она лежала не шелохнувшись, слушая глухие удаляющиеся шаги. Судя по звуку, за дверью была небольшая веранда и три ступени. Самая нижняя громко скрипнула. Удостоверившись, что ее надзиратель не вернется в ближайшее время, Рея шумно выдохнула, пытаясь приподняться на локтях.       Она помнила как Смит нес ее на руках, не проронив ни слова. Он ни разу не наклонился к ней, его профиль словно высекли из куска скалы: челюсть плотно сжата, взгляд холодный и устремлен вперед, брови задумчиво сдвинуты. Однако, остался полностью безучастным к ее персоне. А у нее тупо не оставалось сил, чтоб вымолвить хоть слово. Рея заметила, что он убрал свой хвост. И теперь носил короткую стрижку. Почему-то эта перемена запомнилась ей намного больше, чем остальная обстановка.       Рея потерла пальцами переносицу, пытаясь вспомнить, что происходило дальше, но ничего кроме обрывков фраз не врывалось в ее воспаленное сознание. Хотя ей вспомнилась молодая женщина, и ее обещание помочь. Свет свечи плясал в линзах очков, придавая ее виду немного безумия.       Рея повернулась вправо, пытаясь осмотреть свою рану. Ничего не вышло, мышцы словно сковало металлом. Глаза забегали по обстановке, цепляясь за все, что могли увидеть: обшарпанные бревенчатые стены, деревянный сводчатый потолок и стул, стоящий неподалеку от ее койки. Это все, что было видно в таком положении. Слева стояла только невысокая тумба.       Рея принюхалась, уловив запах цветов и свежести утра. Насыщенный и сладкий аромат левкоя, или ночной фиалки, как обычно ее называли в простонародье, казался не таким уж ярко выраженным. И, конечно, не сменным оставался металлический запах крови, мерзко оседающий на языке.       Видимо солнце встало пару часов назад, потому что в воздухе все еще сохранялась осязаемая прохлада ночи. Рея сжала губы. Значит есть окно. И оно открыто. Хорошая новость. Жаль, пока что единственная.       Она попробовала пошевелить раненой ногой: разряд боли, словно молния, пронзил бедро, приливной волной поднимаясь к позвоночнику и оседая зубодробящей пульсацией в голове. Рея громко вскрикнула и тут же закусила угол подушки, вдыхая запах прелости, совсем забывая, что надо выдыхать. Легкие наполнялись воздухом, почти разрывая грудную клетку. Ладони сжались в кулаки, ногти впились в кожу, причиняя уже другую боль. Однако, она меркла, в сравнении с предыдущей.       Хреновая ситуация. Бежать она не может, это факт. Хотя даже пошевелиться для нее непосильная задача, чего уж там.       Паника расплылась в широкой улыбке, запуская холодные щупальца в сознание Реи, сжимая легкие и моментально выгоняя весь воздух, подсовывая яркие картинки безысходности и потаенных страхов. Шептала прямо в уши, доходя до самых дальних уголков сознания, чем чревато ее бедственное положение.       Ее пробила крупная дрожь. Мозг пытался не поддаваться, анализировать и искать выход.       Она одна. Ей никто не поможет. Она ошиблась, понадеявшись на Смита. Он даже не взглянул на нее. Лишь приставил своего верного пса, оставив тому на растерзание.       Но ей была необходима хоть какая-нибудь помощь. В Периметре ее тут же схватят. Именно поэтому единственным местом, куда не сунутся ее недоброжелатели оказался Разведкорпус, по благоприятному стечению обстоятельств, оказавшийся на очередной вылазке за Стену Роза. И если ее сообщник сделал все верно – ее уже считают мертвой. Остается подлечить ногу и скрыться. И раз это займет некоторое время, она надеялась, что и в Периметре буря поутихнет. А потом можно будет вернуться и начать все сначала.       Вновь.       Умерла так умерла.       Рея восстановила дыхание, следуя за мыслями, успокаиваясь и расслабляя напряженные мышцы. Вновь завертела головой: теперь в поисках своей одежды, хотя слабо верила, что найдет ее в хижине. Оставалось только гадать, куда подевали ее стилет.       Она повела носом, словно дикий зверь, внезапно почуяв сигаретный дым. Рот моментально наполнился слюной. Тело сковал страх неожиданности, будто ее застукали за чем-то непристойным.       Когда он вернулся? Рея не могла видеть его, но прекрасно чувствовала присутствие, и как он нагло разглядывает ее. По телу пробежала легкая дрожь отвращения. «Или ты хочешь, чтобы тебя отодрали?» – в уставший мозг ворвались слова. Она не была на сто процентов уверенной, что он не воплотит свою угрозу в жизнь. Очень хотелось накрыться простыней до самой макушки, чтоб не оставить его прожигающим глазам ни одного сантиметра своего тела.       Леви с наслаждением курил. Медленно затягиваясь, смакуя терпкий дым, и также медленно выдыхая. Он прекрасно знал, что девчонка не может повернуться, чтоб улучшить себе обзор. Серые глаза сузились. Он упивался ее беспомощностью, страхом неизвестности; изводил тишиной и собственным молчанием. Наверно, если бы он мог, то сейчас трахнул бы сам себя. Настолько он кайфовал от ситуации. Леви видел, как она мечется, словно подбитая пташка, как дрожит ее сломанное тело. Он сделал несколько медленных шагов, остановившись у изножья, снова замер, догадываясь, какую реакцию вызовет у нее.       Смит оказался прав. Ему скучно. Даже Петра и Луис оказались не в состоянии прогнать его скуку, завлечь. А эта рыжая тварь увлекла. И теперь он жаждал игры.       Леви протянул руку и коснулся внешней стороны здорового бедра девушки. Почти невесомо. Она тут же вздрогнула и часто задышала, повернув голову влево, и пытаясь приподняться на согнутых в локтях руках. Напряженная, словно пружина.       Не заметила его. Прекрасно.       Он глубоко затянулся, а ладонь с длинными пальцами медленно поползла вверх, проникая под простынь. Прохладная, нежная кожа. Реакция оказалась мгновенной.       – Прикоснешься ко мне еще раз – я вырву твое сердце. – угроза прозвучала тихим уверенным тоном человека, не бросающего слова на ветер. Резкий голос, пропитанный нескрываемой враждебностью. Слова подобны увесистым камням, с такой легкостью брошенным ему прямо в лицо. Два лихорадочно горящих зеленью глаза из-под клубка спутанных огненных волос завершали образ: предостерегающий и предупреждающий.       Леви физически почувствовал, как яд проникает в тело, подгоняемый кровью, и разливается по венам и даже самым мелким сосудам.       Он на секунду задержал руку на ее бедре, в большей степени лишь для того, чтобы дать понять этой зверюге, что он не воспринял всерьез брошенные ею слова.       Игра началась.       – Ты не в том положении, чтобы угрожать, – вместе с дымом выдохнул он, поднимая голову вверх. Рея повела плечами, физически почувствовав его холод. Он убрал руку, но нежная кожа продолжала плавится, немея и покрываясь мурашками; и в два шага оказался у изголовья койки, наткнувшись на зеленое пламя глаз. Металл встретился с зеленью. – Но в отличном положении для... – он перекатил дым на языке, пробуя слова на вкус, многозначительно поднимая бровь, отмечая мельчайшие изменения в ее взгляде.       Непонимание. Шок. Испуг. Гнев.       Ох, какие сладкие эмоции.       Сожрать бы их вместе с кипящими зеленью глазами.       Теперь он прекрасно мог ее рассмотреть, жаль только, что смотреть было не на что. Волосы спутанным грязным гнездом венчали худое лицо, одна бровь была рассечена, отчего глаз казался немного заплывшим. Кровоподтеки и запекшаяся кровь под носом. Удивительно длинная шея, хрупкие плечи и тонкие руки. Еще из-под простыни были видны ноги. Короткие и худые. Ничего примечательного. Если ему раньше приходилось сомневаться во вкусе командира, то теперь Леви был уверен. Он напрочь отсутствовал у Смита.       Девушка продолжала смотреть на него, ожидая окончания фразы, которого так и не последовало. Раздражение от незавершенности дробью стучало в голове. Гад! Часто прерывисто дышала, выдыхая через рот. Она медленно моргнула, заходясь в напряженной дрожи, решаясь на просьбу.       – Мне... – облизала сухие потрескавшиеся губы, – воды... – теперь ее голос был тихим и слабым, совершенно не похожим на тот резкий голос, прозвучавший недавно.       Леви вздернул подбородок, хищно всматриваясь в побитое лицо. Притворяется? Или все силы растратила на пустую угрозу? Он хмыкнул. Ему совсем не хотелось поить ее, однако, что тут поделать. Она нужна ему живой. И живой нужна Смиту.       Леви молча затянулся, сузив глаза, и прошел к столу у окна, на котором стоял пузатый кувшин с водой и две глиняные чаши. Он затушил сигарету в подсвечнике, и налил в чашу воды.       Рея внимательно вслушивалась, отмечая про себя, что делает ее тюремщик. Она должна была признаться, двигался он крайне бесшумно. Вот и сейчас она не заметила, как мужчина оказался возле нее, протягивая воду в небольшой коричневой чаше. Рея стрельнула в него глазами, ища подвоха.       – Бери! – скомандовал резкий стальной голос, чаша оказалась прям перед ее носом. Вода опасно заплескалась о края.       Видимо подвоха не было, и Рея взяла чашу дрожащей, с содранными костяшками, рукой, полностью перенеся вес тела на другую. Сделав несколько маленьких глотков она закашлялась, разлив немного воды на матрац. Сделав еще пару глотков побольше, устало поставила чашу на кушетку, не отпуская из пальцев, благодарно кивнув.       Леви резко выхватил чашу, со стуком ставя ее на невысокую тумбу у кровати, разливая остатки воды, угрожающе наклоняясь над девушкой.       – О! Мне на секунду показалось, будто ты решила, что это жест доброй воли? – спросил он, упершись взглядом в дрожащую макушку. – Конечно же нет. – медленно, даже слегка лениво продолжил он. – Я уничтожу тебя. Но для этого ты должна быть в норме.       – Уничтожишь? – она подняла на него уставший, но такой дерзкий и живой взгляд, что Леви невольно отпрянул и сжал губы в тонкую полоску. – А что потом? – ее губы растянулись в совершенно безумной улыбке. – Заставишь меня выблевать извинения кровью? – он дернулся на этих словах. Если Леви и удивился, то со стороны это осталось незамеченным. Он прекрасно владел собой и своими эмоциями. – Которым ты поверишь не сразу. – закончила она, выпрямляя руки и роняя голову на подушку. Оставляя Леви в недоумении взирать на нее.       Откуда?       Как она смогла повторить его фразы слово в слово, он ведь даже не произносил их вслух!       Леви выпрямился, округленными глазами открыто пялясь на девчонку.       Какого хрена сейчас произошло?       Рея устало шевельнулась, поворачивая лицо в его сторону. Из-за подушки сверкнули глаза, опаляя Леви злорадной волной.       На! Жри.       Ресницы затрепетали и Рея открыла глаза. Нос уловил запах мыла, каких-то малознакомых терпких трав и табака. Она повернула голову, путаясь в собственных волосах. Плевать. У нее не было лишних сил смахнуть их с лица. Взгляд тут же наткнулся на прожигающее серебро. Он неотрывно следил за ней, закинув ногу на ногу, и курил, выдыхая такой сладкий и манящий дым. Рее захотелось вцепится ему в глотку, разорвать зубами, чтоб вдохнуть пряный табачный дым. Настолько самодовольный вид был у Леви.       Она облизала сухие губы.       – Дай мне покурить, – хриплым низким голосом потребовала она, успокаивая гнев внутри.       Сказать, что он охренел от такой наглости, значит не сказать ничего. Леви моргнул несколько раз, удивленно вскидывая брови, глубоко затянулся, впуская дым в легкие.       – Я не курю. – коротко ответил он, продолжая сверлить взглядом. С наслаждением замечая, как вспыхивают зеленью глаза, как трепещут ноздри. Как учащается дыхание. Оказалось, что ее очень легко выбить из равновесия, развести на эмоции, которыми Леви подпитывал свою черную очерствевшую душонку.       – Ты сволочь! – прошипела Рея, убирая волосы с лица, чтоб лучше запомнить физиономию, которую разукрасит в недалеком будущем. О, она непременно оставит следы своих ногтей на этих идеально выбритых скулах! Она приподнялась на локтях, но даже это движение отдалось болью в теле. Стиснула зубы, но не пискнула. Не перед ним. Она не покажет свою слабость.       Пристальный взгляд отмечал любые детали. Он немного удивился силе воли девчонки. Злая, дикая тварь.       – Для тебя я капитан Леви, – холодным голосом произнес он, – и тебе лучше запомнить. – он крепко затянулся, сузив глаза, и поставил обе ноги на пол, указывая в ее сторону зажатой в пальцах сигаретой. Доски скрипнули.       Рея отметила, что одет Леви в обычную одежду: темные брюки и белоснежную рубашку. Почему он не в форме? Смутно, но она припоминала, что ночью он был в форме Разведотряда. Неужели он собрался безвылазно сидеть около нее? Она бегло осматривала его, скосив глаза, выискивая спрятанные ножны. Ни за что бы не поверила, что он безоружен.       – Запиши, а то я не запомню, – огрызнулась Рея, недоумевая, какого вообще хрена он к ней прицепился и где пропадает Смит.       Осознание медленно, но верно дошло до нее.       Смит не придет.       Он приставил Леви следить за ней. И видимо у него были веские причины для этого, иначе один из сильнейших бойцов не просиживал бы штаны у ее койки.       Неужели Смит боится?       Леви стрельнул уничтожающим взглядом и отошел к столу, где она не могла его видеть. Он затушил сигарету. Все же ему становилось немного не по себе в ее присутствии. Что-то было в ней, таинственное и вправду опасное, и это «что-то» заставляло внутреннего зверя запускать острые когти ему в кишки, требуя разобраться с ней немедленно. Предварительно выпытав все, что она знает. Или не знает.       – Могу вбить это в твою головку, – он положил ладони на стол, всматриваясь в бескрайнее небо через открытое окно. – По моему опыту, боль дисциплинирует лучше всего.       Рея вздрогнула. Слова холодом пробежали по спине. Она вслушивалась, пыталась понять, что задумал Леви. И стоит ли ей бояться. Они одни в этой гребанной хижине. Видимо она стояла вдали от остальных, ибо голоса разведчиков доносились очень и очень неразборчиво и отдаленно. Рея сглотнула. Если ему вздумается что-то сделать с ней – ее никто не услышит, и никто не поможет, а его никто не остановит. Возможно никто и не узнает. Она испуганными глазами посмотрела на стул, на котором обычно сидел Леви, стараясь успокоится. Он ведь не всерьез кидает ей угрозы. Не всерьез же?       Внезапно она почувствовала, как слабость наваливается на нее. Сил сопротивляться не было. Говоря честно, у нее ни на что не было сил. Ее словно размазало по дороге, как слизняка колесом. Ей не становилось лучше, только хуже, с каждым пробуждением. И неизменной вишенкой на торте ее поганого состояния оказывался именно он. Проваливаясь в беспокойное забытье, Рея то и дело распахивала глаза, желая не увидеть рядом Леви.       Он стоял неподалеку, наблюдая за ней, склонив голову на бок. Когда она перестала дергаться, Леви смежил веки и провел руками по глазам и щекам, медленно выдыхая.       Вот спасибо тебе, Смит. Удружил.       Он был в замешательстве. Совершенно не верил словам Смита. Леви повернул голову к девушке. Вот это сломанное, неуравновешенное нечто якобы способно надрать ему задницу? Обыграть? Он прыснул, подходя ближе, всматриваясь в своего врага. Слабая. Беспомощная. Жалкая.       Это ее в случае диверсии необходимо будет уничтожить? Да она сама в ближайшем времени отправится к прародителям, как пить дать. И без его помощи. К сожалению, чего уж тут скрывать. Леви прошелся к двери, развернулся, и прошел обратно, сложив руки на груди. Напряженный. Готовый в любую секунду атаковать, если возникнет необходимость. Либо Смит переоценил ее, либо...       Рея дернулась во сне, приглушенно застонав в подушку. Леви тут же обернулся в ее сторону, замирая на месте. Рука машинально дернулась к ножнам на правом бедре. Она повернула голову на другую сторону, ему даже с такого расстояния были видны ее сдвинутые брови и налипшие на белое лицо волосы. Но события не получили никакого развития, девушка затихла. И тогда он возобновил свое шествие.       Так вот: либо Смит переоценил ее, либо она искусно притворяется, выжидая подходящего момента для атаки. Он вновь бросил мимолетный взгляд. Без изменений. Неужто она прощупывает его оборону? Выискивает слабые места, которых у него, к слову, не было? Внутренний зверь оскалился, словно посмеиваясь над ним. Действительно, бред какой-то.       Он шумно вздохнул, останавливаясь у стула. Но приказ есть приказ.       На этот раз она проспала почти до самого вечера. Небо за окном окрасилось в бледно-оранжевый, предзакатные сумерки накрывали деревню, подгоняя солдат доделывать свои дела.       Рея застонала, поднимая тяжелые веки. Долгожданного облегчения не пришло: тело по-прежнему напоминало сплав металла, Леви все также восседал на стуле около койки. Нога пульсировала жаром, каждым ударом распространяя паутину боли, тонкими ниточками отдававшейся в каждой клеточке ее тела.       – Готова поспорить, что ты уже обоссал кровать, – хрипло проговорила Рея, следя за реакцией Леви. Он вскинул подбородок, на щеках заиграли желваки, взгляд пророчил мучительную смерть. – Как послушный песик – гадишь только там, где показали.       Она прикрыла глаза, справляясь с болью. Пытаясь справится, ибо это было поистине не просто. Ей было плевать, что последует за ее словами. Ей хотелось задеть его, уязвить, разозлить. Чтоб он снова припугнул ее, ведь тогда она сможет хоть на какое-то время отвлечься от этой убивающей боли.       Но Леви ничего не ответил. Он молча встал и отошел к окну, полностью игнорируя.       Рея застыла в недоумении, тупо уставившись на пустой стул. На глаза навернулись злые слезы. Она зарычала, отворачиваясь, погружаясь в облако боли.       Леви не оборачивался, прекрасно зная, как сильно ее взбесил молчаливый уход. За оскорбления он потом непременно спросит с нее, но сейчас, он злорадно сверкал глазами, рассматривая такой уже знакомый и успевший надоесть пейзаж за окном.       Окно выходило на край деревни, и ничего кроме кустов терна и шиповника здесь не было. Такая природная колючая изгородь. Леви достал сигарету и чиркнул спичкой, подкуривая и заодно зажигая свечу. Уголек табака и бумаги едва уловимо затрещал, угощая терпким вкусом. Задумчиво покрутив между пальцами сигарету, он с удивлением для себя, обернулся.       Почему бы и нет?       Лекарство давно перестало действовать, боль вернулась. Он сам на своей шкуре не один раз прочувствовал подобное состояние: когда готов грызть глотки, лезть на стены и потолок, но на деле не можешь даже пошевелиться.       Он вздернул подбородок и взял подсвечник со стола, медленно направился к койке. В этой части хижины было уже темно, дрожащее пламя плясало по потолку и стенам, неожиданно выхватив этот горящий яростью взгляд. Леви замер, не в силах отвести взор от такой бешеной энергии, которую излучали ее глаза. Неожиданно она моргнула, зрительный контакт был утерян. Он с облегчением затянулся и подошел на полшага ближе, отвернувшись от нее. Поставил подсвечник на тумбочку около изголовья и аккуратно присел на край койки, благо места было предостаточно, настолько несуразной и мелкой была девчонка. Тем не менее, она поспешила заворочаться, пытаясь отодвинуться на другой край как можно дальше. Свет свечи заставил ее поморщиться, словно причинил физическую боль. Она часто заморгала, а он поднял глаза к потолку, не соображая, зачем это делает.       Он пододвинулся ближе, поднес руку с зажатой между пальцами сигаретой к ее сухим губам. Рея вскинула брови, не сводила с него пристального зеленого взгляда, осторожно обхватывая губами сигарету и затягиваясь. Тлеющий уголек отразился в глазах, теперь они были похожи на глаза хищной птицы: зазеваешься – и она непременно обглодает твое лицо.       Она задержала дым в легких на несколько секунд и выпустила тонкой струйкой, прикрывая глаза от наслаждения.       Леви протянул свободную руку, убирая спутанный, горящий рыжим, локон с ее лица. От неожиданности ресницы взметнулись вверх, брови изогнулись в удивлении, а глаза расширились в непонимании происходящего.       Всего на секунду.       Ибо когда их взгляды встретились, и Рея увидела открытое самодовольство в серой стали, ее собственное зеленое пламя вспыхнуло пониманием и холодной яростью.       – А ты прыткая, – Леви провел длинными пальцами по предплечью и резко схватил ее запястье, до боли впивая пальцы, как раз в тот момент, когда ладонь Реи сомкнулась на рукоятке небольшого ножа, спрятанного в ножнах в правом кармане брюк.       – Вряд ли он тебе пригодиться, – угрожающе прошипел Леви в самое ухо, еще немного и он влезет ей в голову. Холод проник в мозг, медленными витками спускаясь по лопаткам, спине, заканчиваясь в районе коленок, поднимая волну мурашек. Одна рука по-прежнему больно сжимала тонкое запястье. В длинных пальцах другой – медленно тлела сигарета. Но, казалось, Леви этого даже не замечал, напрочь позабыв. – Если только ты не надумала перерезать себе глотку, – он сильней сдавил руку, пальцы послушно разжались, выпуская нож. Леви отбросил ее руку, словно это была ядовитая змея, и спрятал оружие обратно в ножны. В глазах застыл холод.       Он резко поднялся с койки, глубоко затягиваясь, прожигая взглядом девушку. Облако дыма поднялось к балкам потолка, медленно рассеиваясь. Неужели она действительно думала, что в силах справится с ним? Со здоровым мужчиной, сама находясь в таком плачевном состоянии. Она действительно опасна настолько, насколько и глупа. Идиотка. Он сразу разгадал ее намерения. Слишком внимательно она изучала его. Но прокололась она в момент, когда задержала взгляд на его бедре.       Рея чувствовала его тяжелый презрительный взгляд, пробирающий до самых косточек. Она подняла голову, встречая его.       Леви невольно закашлялся, когда, делая очередную затяжку, его полоснуло такой нескрываемой враждебностью. Девчонка нахально взирала на него, мол, выкуси. Я все равно попыталась. И я не сдамся.       Она не отвела взгляда, пока Леви резко не скрылся. Рея выдохнула, даже не заметив, что перестала дышать. Она медленно опустилась на матрац набитый соломой. В голове царил легкий туман, вызванный табаком. Спасительный туман. На самом деле, Леви удивил ее, выкинув такое. Она не ожидала, что сможет как-то достучаться до него. Хотя... Рея открыла глаза, понимая, что он всего лишь навсего позволил ей сделать то, что она задумала.       Он раскусил ее.       В этот момент Леви схватил кувшин с водой и шарахнул его о стену. Мелкие глиняные осколки градом рассыпались по полу. На стене осталось мокрое пятно. Он стоял и смотрел, как вода стекает по дереву, оставляя темные дорожки. Пытался восстановить дыхание, глубоко вдыхая, но отрывисто выдыхая сквозь плотно сжатые зубы.       Рея втянула голову в плечи, стараясь уменьшится в размерах. Мысль о том, что план может не сработать, как-то не посетила ее. Вызвав гнев Леви она и вправду испугалась, вдруг он придушит ее? Они находились в отдалении, что и толкнуло Рею на свершение задуманного. Однако, соперник оказался не обычным солдафоном. Разумный, хитрый, опасный монстр. И она умудрилась прищемить ему хвост.       Леви повернулся к ней, сжимая и разжимая кулаки. В секунду он оказался рядом, сграбастав рыжий спутанный комок на затылке в кулак, приподнимая Рею над койкой. Она вскрикнула, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Леви, скривив губы в презрительной ухмылке наклонился к ее лицу, обжигая ледяной сталью глаз. Рея инстинктивно зажмурилась.       – Провернешь нечто подобное еще раз, я переломаю тебе руки и ноги. – спокойно, бесцветно прошелестел он, обжигая дыханием и с силой отталкивая Рею. Она упала на койку, тяжело дыша, уткнувшись носом в матрац.       Леви одернул рукава рубашки, кровь стучала в голове, отбивая знакомый ритм: «Убей, убей!». Он с презрением окинул взглядом дрожащее обездвиженное тело, распаляясь еще сильней.       Сука!       Он резко повернулся и почти бегом покинул хижину, от души хлопнув дверью. Стекло в единственном окне опасно задрожало.       Вечер встретил его прохладными объятиями, подбадривая легким ветерком. Леви опустил ладони на перекладину, ограждающую веранду, с силой, до боли в пальцах сжимая ее. Представляя, что сжимает цыплячью шейку этой твари. Он втянул носом вечерний воздух. Аромат ночных фиалок успокаивал зверя внутри, постепенно заставляя того свернуться клубком.       Он запустил пальцы в черные волосы, зачесывая их назад. Вывела. Тварь. Он глубоко вдохнул, восстанавливая равновесие. Конечно, Леви немного сожалел о том, что сорвался, но еще больше он сожалел о том, что пошел на поводу и все же исполнил просьбу. Из жалости. Мелочь, вроде бы. Однако, для него оказалось потрясением, что он еще способен испытывать жалость по отношению к другому существу - назвать ее человеком не поворачивался язык. Даже мысленно. Больше всего хотелось разорвать ее на мелкие кусочки. Выдавить наглые зеленющие глаза, так и сочившиеся ядом. Леви всячески старался абстрагироваться, взять себя в руки, но, казалось, будто девчонка нашла некие струны в его разуме и по-свойски рубанула по каждой из них, просто выбивая из равновесия. Едва он это понял, взбесился, расколошматил кувшин, хотя явно представил ее голову.       Через некоторое время, успокоившись, Леви поднялся по ступеням. Нижняя скрипнула.       Рея повернула голову вправо, едва уловив скрип дерева снаружи. Через секунду дверь распахнулась и тут же глухо закрылась.       Леви подошел к койке. Под ногами хрустнули черепки от кувшина.       Он окинул ее холодным ничего не выражающим взглядом. Рея невольно поежилась, бедро поспешило откликнуться резкой болью.       – Так уж вышло, – начал Леви, не сводя глаз, – что мне решать: дать тебе сдохнуть сейчас или чуть позже. Если ты перестанешь вести себя как дикая тварь, то у нас, возможно, подчеркну – возможно, получится диалог, и ты мне расскажешь, кто ты и что с тобой произошло.       Рея повернула к нему лицо, насколько позволяла невыносимая боль. Тем не менее она удивлено вскинула здоровую бровь, внимая словам Леви и встречаясь с ним взглядом. Лицо непроницаемо, теплый свет на идеально выскобленных скулах, подбородок гордо вскинут. Рея готова была поспорить, что он упивается своим превосходством в данный момент – далеко не часто ему приходилось говорить сверху вниз. Но вовремя прикусила язык. Поорать друг на друга им еще предстоит, но не сейчас.       Она окинула его внимательным взглядом: неужели успокоился?       Он спрятал руки за спину, чтоб не дать ей увидеть, как ладони сжимаются в кулаки.       – Если же, ты захочешь вести прежнюю игру, – продолжил он все тем же невозмутимым голосом, от которого волосы на загривке поднимались, – то проиграешь. А проиграв – подохнешь в мучениях. – Рее показалось, или на последних словах уголки его губ едва заметно дернулись.       Леви буквально видел, как ворочаются извилины у нее в голове.       Хорошо.       Пусть обдумает его слова, если вообще способна думать.       Новая волна боли накрыла с головой, прибивая тело к жесткому матрацу, заставляя пальцы сжать простынь до белизны в сбитых костяшках. Рея завертела головой, стараясь прийти в чувство, а не отправится вслед за манящей тьмой спасения. Ей жизненно необходим лекарственный отвар. Без него она труп. Странно, что Айк до сих пор не проронил ни слова. Видимо что-то знает, гад.       Леви расценил ее метания по-своему. Качнувшись с пяток на носки сапог, он повернулся в сторону выхода.       Снаружи всяко приятней, чем здесь.       – Стой! – Рея запаниковала, резко повернулась в сторону уходящего мужчины.       Леви остановился через пару шагов и развернулся, сложив руки на груди, вопросительно уставившись на нее.       Она прикрыла глаза, несколько раз прерывисто вдохнув. Собираясь духом.       – Раз уж тебя обязали следить за мной... – она сглотнула, приподнимаясь на локтях, – мне кое-что нужно. – Насколько позволяли раны, она повернулась к нему, закусив губу от боли. – Седельная сумка.       Он даже не собирался пододвинуться на пару шагов, чтобы ей было лучше его видно и не потребовалось так изгибаться.       Интересно, каких усилий ей стоили эти слова?       – Ты просишь меня о помощи? – медленно произнес он.       Девушка сверкнула глазами.       – Я прошу тебя принести мою сумку, мерзкий ты говнюк! – прошипела Рея, отворачиваясь, опуская голову на дрожащие руки.       Сукин сын!       Она часто дышала, волосы прилипли ко лбу. Боль в правой ноге была невыносима. Она отдавалась гулом в ушах, тело трясло в лихорадке.       Глаза Леви недобро потемнели.       – Хреново тебе, да? – раздался сухой голос недалеко от ее уха. Она даже не заметила как он подошел! Снова. Рея выругалась про себя, или не про себя – она уже не владела ситуацией, плохо соображая.       Леви склонялся над ней, держа руки по прежнему скрепленными на груди. Ему было ничуть не жаль девчонку, но тут он заметил, что она теряет сознание. Сначала взгляд размылся, а потом глаза вовсе стали закатываться, словно решив взглянуть на мозг изнутри. Он бесцеремонно и нарочно грубо тряхнул ее за плечо. Голова дернулась как у куклы, рассыпая волосы по подушке.       – Эй! Не вырубаться!       Если бы могла, Рея непременно бы прыснула от смеха. Это было забавно. Он приказывает ей не терять сознание. Какая непоколебимая вера в собственную значимость! Собрав остатки сил, она вынырнула из тумана, голос доносился сквозь толстый слой ваты, распахнула один глаз и уставилась на своего мучителя.       Сволочь!       – Убери свои лапы... – не слишком внушительным слабым голосом пробормотала она, намереваясь опять прикрыть глаза и вернуться в спокойное ничто.       Леви выпрямился, скрипнув от злости зубами. Он считал, что последнее слово останется за ним. Но сейчас все повернулось задом наперед, и он не мог объяснить себе – как же это произошло? Как она умудрилась втянуть его в свою изощренную игру, а он даже и не заметил?       Рея выглядела спящей. Вот только дышала она часто и прерывисто. Леви опустил глаза на ранение и сморщил нос: кожа покраснела и воспалилась.       Хреново.       Он снова взглянул на ее лицо, бледное, побитое. И принял решение. Еще одно идиотское решение за сегодняшний вечер. О котором непременно пожалеет.       Леви быстрым шагом пересек хижину и вышел в сумерки.       Леви с удивлением осмотрел лагерь, словно видел его впервые, путаясь в мыслях. Эти солдаты, новобранцы, деревня – все оказалось таким непривычным и отдаленным, неестественным, будто он провел в дальней хижине куда больше времени, чем было на самом деле. Его больше не волновали дозоры на вышках, обходы и тренировки. Словно своим приказом Эрвин закупорил некий сосуд внутри, который не давал ему расслабить бдительность столько времени.       Он прошел мимо колокольни. Солдаты, подобно муравьям, слонялись по своему муравейнику, зажигая факелы, устраиваясь у костра, чтоб обсудить день или просто скоротать время до отбоя.       Леви случайно выхватил взглядом из толпы молодого новобранца, того самого, который пререкался с ним ночью. Парень, секунду назад что-то весело рассказывающий своему товарищу в миг побелел лицом, глаза в испуге распахнулись, а улыбка пропала с губ, едва он встретился взглядом с капитаном. Леви сощурил глаза, не останавливаясь прошел дальше, к хижине Хиппа и конюшне. Боковым зрением он заметил, что новобранец пихает в бок товарища и что-то горячо рассказывает, жестикулируя, а тот оборачивается в сторону Леви.       Отлично!       Он злобно поднял глаза, плотно сжимая губы. Видимо скоро тайна присутствия ночной гостьи перестанет быть тайной. Солдатам необходимо о чем-то судачить. И он готов был поклясться, что обсуждать будут не только его отсутствие в жизни лагеря, но и присутствие в дальней хижине наедине с незнакомкой.       Леви подошел к хижине Крейтса, однако света не было. Он повернул голову, значит Хип все еще на конюшне. Тем лучше.       Он сменил направление и направился дальше. Уже с такого расстояния были видны зажженные факелы, ветер робко перебирал пламя, заставляя отбрасывать спокойные длинные тени на деревянное строение и сводчатый вход.       Запахло сеном и лошадиным навозом. Леви не имел ничего против этой вони, отнюдь, по необъяснимым причинам она его успокаивала. Это не означало, что он с радостью возьмется за вилы и будет выгребать дерьмо, вовсе нет; запах не раздражал, не заставлял сию секунду нацепить на нос платок. Он был терпим.       Леви подошел, надеясь застать Хиппа недалеко от входа, но того не оказалось поблизости. Лошади, отдыхавшие в стойлах, с любопытством уставились на него огромными умными глазами, повернув длинные торчащие уши в его сторону. Леви невольно поерзал, переступая с ноги на ногу.       Неуютненько.       Пламя факелов выхватывало статные лошадиные фигуры, но через небольшое расстояние терялось в голодном мраке барака.       – Крейтс! – крикнул он в темноту. Лошади недовольно зафыркали, перебирая передними ногами. – Крейтс! – чуть громче повторил Леви, щурясь и всматриваясь в полумрак конюшни.       Неожиданно показался Крейтс, выныривая откуда-то справа. Он был с голым торсом и в одних штанах, наспех зашнурованных. Леви удивленно поднял брови. Но Хип ни чуть не смутился своего вида. Пламя подсвечивало его бронзовую гладкую кожу, будто тот сам светился изнутри.       – О, это ты, Леви, – он пытался справится с узлом на штанах, совершенно по-дурацки улыбаясь, – привет!       Леви коротко кивнул, а Хип наконец-то развязал узел на шнуровке и затянул завязки.       – Надеюсь ты по делу, а то... – он многозначительно повернулся в темноту, нелепо улыбаясь и ероша черные волосы. Он был одним из немногих, кто не боялся Леви и свыкся с его скверным характером, а также мог переносить его дольше трех минут.       – Я не хотел мешать, но...       – А ты вовремя, не переживай, – резво перебил Хип, отмахиваясь от Леви как от мухи, и совершенно игнорируя нехороший блеск в стальных глазах.       – Ты осмотрел лошадь? Что можешь сказать?       Хип резко стал серьезным, из карих глаз пропали шальные искорки, моментально переключившись на работу. Он взял факел из кованого держателя на стене, кивком головы указывая направление. Он прошел пару шагов и обернулся к Леви, неподвижно застывшему у входа.       – Идем. Они привязаны, не бойся. - он подмигнул ему и пошел вперед.       Леви сверкнул глазами, но молча последовал за Крейтсом, мысленно матеря ветеринара.       Они прошли через небольшое помещение, на стенах были вбиты крюки. На них как раз располагалась вся амуниция для лошадей: седла, сбруи, подпруга и так далее. Леви с удивлением отметил в каком порядке Хип содержит конюшню. В левом углу он заметил движение, тут же поворачиваясь и опуская пальцы на рукоятку спрятанного ножа. Но он встретился взглядом с хорошенькой девицей, широко распахнувшей голубые глаза. Она сидела на стоге сена, прикрывая наготу зеленым форменным плащом, сжимая край ткани у груди. Он лишь заметил, как огромные глаза в удивлении становятся еще больше, уже с ужасом взирая на капитана. Однако, Леви не проронил ни слова, проследовал дальше.       Хип остановился у дальнего загона, водружая факел в такой же чугунный держатель.       Черный, как сама тьма, конь дернул ушами, высоко поднимая голову, рассматривая ночных посетителей.       Леви остановился в нескольких шагах, на расстоянии, Хип же поднял балку на двери и спокойно зашел прямо внутрь. Он смело положил ладонь на нос коню, успокаивающими движениями поглаживая.       – Конь в прекрасном состоянии, – он повернул голову к Леви, скрестившему руки на груди. – Конечно, пришлось его отчистить от крови, но не он был ранен. – они встретились взглядами. Крейтс ничего не знал о новоиспеченной головной боли Леви. До него дошли только слухи. – А та, что он привез сюда – потеряла очень много крови. Она жива?       – Что еще по коню? – проигнорировал вопрос Леви.       Крейтс прокашлялся, отворачиваясь от него.       – Ухожен. Подковы менялись не так давно, может с неделю назад. Устойчивая психика. В общем прекрасный боец. – он ласково потрепал длинную гриву, запуская пальцы, конь уперся носом в голое бронзовое плечо. – Однако, есть одна деталь, которая меня насторожила. И тебе будет весьма любопытна.       Леви встрепенулся и подошел на шаг ближе. Но Хип поманил его рукой, будто прося зайти в загон. Леви цокнул языком, но прошел следом, стараясь держаться ближе к стене, а не к лошади.       – Ты же в курсе, что всех лошадей в Периметре таврят? – он подошел к задним ногам коня. – Хозяйственные таврятся самим обладателем лошади – и чаще всего это первые буквы фамильного имени. – Он замолчал, внимательно глядя на Леви. – Служебные таврятся той службой, которой принадлежат. И выглядит тавро как и эмблема того или иного подразделения. У нас это перекрещенные крылья, рогатые лошади у Военной полиции и розы у Гарнизона. Конечно есть еще лошади в учебке, но и у них своя эмблема.       – Какое клеймо у этой?       Крейтс медленно погладил круп коня, словно показывая, что тому совершенно нечего бояться.       – Никакого.       – Не понял, – Леви поднял брови, подходя ближе к коню. Любопытство переселило страх. Устойчивая психика. Это немного успокаивало.       – Смотри, – Крейтс положил ладонь на верхнюю часть бедра лошади. Леви подошел еще ближе, чтоб лучше увидеть то, на что указывал Хип. Но увидел лишь шрам, поросший темной шерстью. Он вскинул взгляд на Крейтса. Тот улыбался. – Тавро убрали. Содрали.       – Он краденный?       – Именно. Но под зажившей кожей когда-то была эмблема Военной Полиции.       Леви выдохнул, провел рукой по волосам.       – Ты уверен?       – На все сто, капитан, – кивнул Хип, убирая ладонь с лошади и делая знак рукой, что они могут выйти из загона.       – Ты же знаешь, кто ворует у Полиции? – спросил он, водружая засов на место.       Леви закурил, выпуская дым через нос, невольно сам напомнив Хиппу дикого мустанга. Он промолчал. Но Хип прав, он знал, кто ворует у Рогатых лошадей. И это совершенно не облегчало понимание происходящего.       – Седельная сумка, – он глубоко затянулся, – что в ней?       – Одежда, пучки трав, сушеные ягоды и грибы, и склянка с непонятной жижей, – Хип как-то внимательно посмотрел на него, будто что-то замечая.       – Тряпки мне не нужны, а остальное я заберу, – вместе с дымом вдохнул Леви.       – Склянку я отдам, пахнет она как целебные травы, но вот остальное... – он замотал головой, улыбаясь одним уголком губ, – я бы не советовал.       – Почему? – в недоумении поинтересовался Леви.       – Ты знаешь, что такое волчеягодник?       – Нет.       – Может, красавка? Ею увлекаются высокородные напудренные дамы и господа в столице, – Хиппо сложил руки на груди, по-прежнему не сводя взгляда.       – Слышал.       – А сможешь отличить ягоды сонной вишни от обычной?       У Леви невольно задергался глаз. Он ненавидел загадки.       – Знаешь, что такое цикута? – продолжал свою пытку товарищ. – Крушина?       – Блять, Крейтс, что это за херня? – наконец-то взорвался Леви, отводя руку в сторону.       – Это растение, ядовитое от корня до лепестков белых цветов, – как ни в чем не бывало ответил Хип. – В смоле корневища содержится токсин, сто грамм которого убивают корову.       Леви сузил глаза, поднес сигарету к губам.       Хип смотрел прямо, слегка наклонив голову вперед.       – Если ты проглотишь этот яд, то уже через несколько минут пустишь пену изо рта, а потом выблюешь все кишки. Если ты сожрешь несколько ягод то в лучшем случае продрыхнешь сутки, а в худшем – у тебя встанет сердце.       Леви прыснул, всем своим видом показывая, что не очень-то впечатлен. Хотя внутри закралось сомнение: хотела ли она заполучить весь этот цветочный арсенал по его глупости? Или ей на самом деле нужна только долбанная банка?       Он медленно подошел к Крейтсу, даже не поинтересовавшись откуда тот знает о травах и ядах. Он ветеринар, а значит и лекарь. Тот опять как-то странно оглядел его. Леви стало неуютно под пристальным взглядом. Словно Крейтс пытался влезть в душу, и что-то обнаружить.       – Я заберу только склянку.       – Леви, ты какой-то другой, – внезапно тихо произнес Хип. Серебро вспыхнуло гневом. – Что с тобой? – он с прищуром смотрел. От него не укрылся едва заметный, почти не различимый, но румянец на острых скулах Леви. Будто у того внутри происходит ожесточенная борьба, между разумом и инстинктами. И сам еще не осознавая, он менялся.       – Пошел ты! – рыкнул Леви.       – От тебя волнами исходит, – он потряс ладонью перед лицом, – энергия, эмоциональная энергия. А еще ты ни слова не сказал Мире.       – Что еще за Мира? – огрызнулся он в ответ.       – Девушка, с которой мне еще предстоит пообщаться, – с медом в голосе закончил Хип, отходя в сторону. Он взял в руки склянку с жижей и вернулся к Леви. Протягивая банку, он на секунду задержал взгляд на нем, хитро улыбнувшись.       – Приятной ночи, Крейтс. – Леви выхватил банку из цепких пальцев и, резко развернувшись, пошел прочь из конюшни, не дожидаясь Хиппа.       – Будь осторожен с ней, Леви! – предостерег Хип, крикнув в спину, тающую в темноте. Он имел в виду совсем не банку.       Крейтс провожал взглядом силуэт капитана, в замешательстве сдвинув густые черные брови. Серые, дымчатые, туманные глаза товарища, обдающие холодом и безразличным презрением, впервые за время их знакомства показались ему живыми.       – Эй! – Леви уже несколько минут пытался растолкать девчонку, – эй! – но та не спешила приходить в себя.       Черт.       Он с треском поставил склянку на тумбочку. Присев на кровать, он убрал с лица мокрые рыжие пряди и коснулся шеи. Она была такой тонкой, что он мог запросто передавить одной рукой. Вена слабо, но пульсировала.       Отлично.       Ее губы слегка дрогнули.       – Не дождешься… – едва слышно прошептала она. Леви убрал руку с шеи, удивившись такому настрою и боевому духу.       – Я принес, – сухо бросил он, пересаживаясь на стул у кушетки.       Девушка удивленно открыла один глаз, второго не было видно, облизнула пересохшие бледные губы.       – Там... – она прикрыла глаз, словно волна боли захлестнула ее тело, махнула ладонью в сторону. – Есть… настой…отвар… – отрывистый шепот, едва слышный, по несколько раз повторяющий одни и те же слова.       – Хрена с два, принцесса, – встрял Леви, сводя брови к переносице. – Я принес твою сраную банку, а не весь букет прекрасных трав для убийства.       Он готов был размозжить этой склянкой ее чертову голову. Она на самом деле рассчитывала, что он притащит ей все содержимое сумки!       Ух, сучка!       – М-можешь... оставить... себе...       Он хмыкнул и отошел к столу. Под подошвами вновь хрустнули осколки глиняного кувшина. Леви повел головой, тяжело вздыхая. Надо отправить кого-то прибраться. Он быстро зажег свечу и вернулся к койке, поставив подсвечник на тумбочку. Пламя озарило девушку. Леви бросил быстрый взгляд, заинтересовавшись ее состоянием. Бледная как смерть, в искусанных, повторяющих одно и тоже, губах ни кровинки, над верхней даже заметна испарина. Ее трясло от лихорадки, раненая нога подрагивала в судорогах. Это было похоже на агонию.       Его пальцы сомкнулись на склянке. Рея заметила спасительную жидкость, потянулась за ней, но от слабости рука шлепнулась на кушетку, заставив ее зарычать от боли и досады. Она попыталась немного приподняться, но без сил упала лицом в подушку.       – Мать твою, ты что творишь? – резко спросил Леви, наблюдая за безуспешными попытками. – Ты не справишься сама. – он встал с кушетки и подошел с другой стороны. Рея повернула голову в его сторону, с опаской наблюдая за его действиями. – Я полагаю, этим раствором надо промыть рану? – он подбрасывал баночку одной рукой и ловко ловил другой. А у Реи сердце обрывалось каждый раз, как отвар зависал в воздухе.       – Внутрь...       Леви замер, взбалтывая и пытаясь разглядеть мутноватую жидкость через темное стекло.       – Внутрь? Ты его пить собралась?       Рея судорожно вздохнула, предпринимая очередную попытку приподняться на локтях.       – Ты, клоун!.. Внутрь раны. – насколько могла она повысила голос, словно пыталась выразить всю свою неприязнь и отвращение.       Опять оскорбила.       Который раз за их недолгое знакомство?       Леви хрустнул шейными позвонками. С этим он разберется потом. Сейчас надо довести дело до конца, его уже перестала забавлять происходящая ситуация. Прям ассистент Ханджи, честное слово. Он присел на край стула, закатав рукава рубашки.       – Видимо сейчас будет больно, – спокойно прокомментировал он, пододвигаясь ближе к кушетке.       – Заткнись уже, и займись раной…       – Я вообще-то помогаю, не надо грубить. – он вскинул голову, зло сверкнув стальными глазами. Девушка ничего не ответила. Леви вздохнул и аккуратно, едва касаясь, прощупал кожу вокруг раны.       Рея дернулась в сторону от боли, но теперь от нее было не сбежать.       Не сбежать...       Слова набатом отдавались в голове, вызывая приступ панической атаки. Вот только теперь она не могла рационально мыслить и успокоится, все глубже и глубже увязая в трясине собственных страхов. Но ослабленный организм решил отреагировать по-своему: от потрясения, боли, лихорадки и слепящей паники она просто вырубилась.       Леви отвлекся от раны, поднимая взгляд на затылок спутанных волос, заметил, что она расслаблено уронила голову, уткнувшись носом в подушку. Хмыкнув, он мысленно отсолютовал ей, как бы благодаря за проявленную вежливость. Слушать женские крики для него было невыносимым. Тем более крики боли.       Он быстрым движением скрутил крышку с банки, опустил туда пальцы, зачерпнув склизкую желтую жижу и аккуратно, стараясь как можно меньше прикасаться к открытой ране, стал наносить на поврежденную ногу. Кожа была влажной и горячей, пальцами он чувствовал как пульсирует артерия.       В воздухе повис аромат лекарственных трав и акации, неожиданно что-то шевельнувшей в его воспоминаниях. Конечно он сомневался в успехе данной операции, но все же надеялся, что хотя бы моральное успокоение девчонка получит. К такому выводу он пришел, прощупывая кожу, рана выглядела дерьмово, как она ощущалась - не хотелось даже и представлять. Вряд ли ей когда-нибудь удастся вновь воспользоваться приводом.       Мазь в ране смешивались с кровью и тоненькими струйками стекала по худой ноге, пачкая серую простынь.       Леви старательно обрабатывал, гадая каким оружием можно нанести такой разрез: края гладкие, в глубине также все аккуратно. Даже Крейтс подметил, что она потеряла много крови и усомнился, жива ли она вообще.       Он кинул на нее быстрый взгляд, но не смог понять пришла она в себя или нет. Леви закончил наносить мазь и выпрямился, достал из кармана рубашки платок, вытер пальцы. Привстав, он подошел к изголовью кушетки, свободной рукой повернул голову девушки в бок, слегка приподняв. Не хватало чтоб она задохнулась, мысленно проворчал он, убирая с ее лица волосы. Левая бровь была рассечена, как от удара кулака. Леви это сразу понял, не один раз щеголяя с такой же, да и не один раз сам раздавая такие же. Он обмакнул палец в мазь и провел по рассечению.       Пусть теперь Эрвин только посмеет усомниться в том, что он действительно присматривал за ней.       Закрутив крышку, он отставил склянку обратно на тумбочку.       Леви стукнул кулаком в дверь, даже и не сомневаясь, что Смит не спит. Через окна пробивался желтый теплый свет. И вот, услышав приглушенное: «Войдите», он толкнул тяжелую дверь и прошел внутрь хижины командира. В нос ударил запах бумаги и чернил, будто Эрвин проживал в библиотеке.       Вдоль окна стоял большой длинный стол, занимающий почти половину комнаты. Стопки бумаг и папок аккуратно покоились по всему периметру, оставляя свободным небольшой прямоугольник пространства, на котором Смит записывал очередной отчет. Отложив перо в сторону и закрыв папку с пометкой «Рея», поднял вопросительный взгляд на вошедшего. Зажженные свечи отлично освещали комнату полностью, лишь угол с идеально заправленной кроватью терялся в легком полумраке.       Леви коротко кивнул, а Смит в ожидании сложил руки на столе, переплетя пальцы.       – Леви. – он уперся в стальной кипящий взгляд.       – Не поинтересуешься, как она? – сухо спросил Леви, отбрасывая челку со лба.       Эрвин удивленно поднял брови, всматриваясь в непроницаемое лицо товарища, и накрывая ладонью надпись на папке.       – Мне это не важно.       Леви сжал губы в нитку, раздувая ноздри и пряча руки за спиной.       – А сообщить о том, что у нее сдвиг на фоне ядов – тоже по-твоему не важно? – его голос вибрировал от едва скрываемого гнева и раздражения. Слова еле просачивались через плотно сжатые зубы. Почти до скрежета.       Эрвин промолчал, но взгляда не отвел.       А Леви сам не понимал, от чего он так злится. Ведь отправлялся к Смиту в уравновешенном состояния, от чего же, оказавшись в хижине командира, его настроение в корне изменилось? Почему же он так раздражен, аж до дрожи в спрятанных кулаках?       – Что еще важного ты соизволил не сообщать, м? – а злился он, потому что Смиту было все равно. Он сидел тут, в своей хижине, писал письма, с задумчивым погруженным видом, в то время как Леви выполнял просьбы, искал какую-то странную жижу и обрабатывал раны его подружке. Он, Леви, а не Смит.       Вот что так выбесило Леви, едва увидев бесстрастную маску на лице Эрвина. Полное безразличие и отстраненность от ситуации. И теперь он сам осознал, что наилучший исход для девчонки — не пережить эту ночь.       Он скрипнул зубами.       Неожиданный стук в дверь прервал поток безрадостных мыслей.       – Войдите.       – Убирайтесь!       Небесная синева схлестнулась с расплавленной сталью. Смит сощурил глаза, едва заметно дернув уголком губ. Леви чуть не захлебнулся от возмущения, отворачиваясь и уходя в сторону.       В хижину зашла Ханджи, прикрыв за собой дверь. Она все еще была в форме, хотя ее дежурство кончилось двенадцать часов назад. Вид у нее был задумчивый и немного потерянный. Но заметив Леви, она улыбнулась, сбрасывая серьезность.       – О, привет, Леви! – весело поздоровавшись, она прошла прямо к Смиту.       Леви сложил руки на груди, не отреагировав на появление Зоэ. Он вообще предпочитал не замечать ее без крайней необходимости.       – Ханджи, – Смит кивнул, подметив нервозность Зоэ. – Чем обязан столь поздним визитом? – он видел метание девушки, мысленную борьбу, искусанные губы.       Что-то решив для себя, она достала руку из кармана брюк и хлопнула ей по столу напротив Эрвина.       – Это пуля, Смит, – голос прозвучал глухо. Она нависла над столом, упершись ладонями по бокам, взгляд за стеклами очков не мигая следил за командиром.       Леви выпрямился, заинтересовавшись, сделал шаг к столу, сразу же сообразив, откуда у нее эта пуля.       – У нее резаная рана, – лениво произнес он, впиваясь глазами в маленький цилиндрик, – не огнестрельная. Ты вообще в состоянии различить?       – Я в состоянии, – прошипела Ханджи, поворачиваясь в его сторону и злобно сверкая глазами. – Однако, так и есть. – она выпрямилась, на щеках вспыхнул лихорадочный румянец. – Рана аккуратная, разрез ровный, – спокойно продолжила Зоэ, переводя взгляд со Смита на Леви и обратно, – внутри оказалась пуля. Я извлекла ее, когда зашивала рану.       – Как такое возможно? – холодно осведомился Леви.       Смит крутил в пальцах цилиндрический предмет, голубые глаза пристально всматривались, выискивая что-то. Складка между бровей стала глубже.       – Хочешь сказать – в нее стреляли?       – Именно! – Ханджи вновь хлопнула ладонью по столешнице и победоносно выпрямилась.       – Тогда откуда разрез? – едва вопрос слетел с его губ, Леви тут же понял, что знает ответ.       – Она сама его сделала, – тихо отозвалась Зоэ, – пыталась самостоятельно извлечь пулю. – О шрамах она решила умолчать. Это не относилось к текущему делу.       Леви опустил руки и подошел к столу, встав рядом с Ханджи, обращаясь к Эрвину:       – Смит, ты же в курсе, что если она беглая преступница – всех нас отправят под трибунал как сообщников?       – Чем она это сделала? – словно не слыша его слов, Смит поднял взгляд на Зое, сжимая в кулаке пулю, и не обращая внимания на негодование Леви.       Она положила на стол небольшой сверток, откинула край. Свет свечи заиграл на полированной стали, отразился от красного и по всей видимости драгоценного камня на рукоятке небольшого и красивого тонкого кинжала.       – Вот этим. – Леви зыркнул из-под бровей. – Он выпал из ножен в сапоге, когда... – она немного замялась, бросив короткий взгляд на Леви, – я подготавливала к процедуре.       Эрвин тяжело вздохнул. Нос защекотал едва уловимый аромат.       Не привычный. Не соответствующий месту.       От неожиданности, Смит выпрямился, вновь втягивая воздух.       Неужели?       Он сделал еще несколько коротких вдохов. Незаметно.       По позвонкам пробежала дрожь.       Сомнений не осталось.       Тонкий, тоскливый аромат акации вновь ворвался в его жизнь, в привычный запах жилища, разбавляя его. Оскверняя его.       Украдкой, чтобы остаться не заметным, он удивленно окинул взглядом своего товарища, который невозмутимо, но с интересом о чем-то переговаривался с Зоэ.       Что же ты натворил, Леви?