***
Дазай провел в ванной не меньше часа. За это время я успел немного перекусить из скудных остатков вчерашнего ужина, заново перевязать порез на животе и выкурить пару сигарет, смакуя незнакомый мне ранее вкус Мальборо с виски, брошенным на тумбочке перед уходом. - Как вижу, ты уже расслабляешься, Ода-кун. В проеме появился Дазай с полотенцем, небрежно накинутом на голову, и в расстегнутой рубашке на туго затянутое свежими бинтами тело. - Только не говорите, что вы все их снимали, а потом снова… - Именно, Ода-кун! – на его лице появилась довольная улыбка. – Вот только я не смог найти, что же такое кровоточит на голове. Не поможешь? В аптечке остался лишь маленький огрызок бинта. Дазай, болтая ногами, сидел на краю кровати, и, увидев моё секундное замешательство, развел руками. - Прости, кажется, это всё, что осталось. На ноги не хватило – пришлось наматывать свои же. - На ноги..? – я взглянул на его ноги, но черные плотные брюки скрывали их почти полностью, открывая обзор только на перевязанные щиколотки и голые узкие ступни. - Да, практически от бедер до щиколоток. - Боже, вы что – ходячая мумия? – я в недоумении уставился на него. И практически тут же пожалел. Лицо Дазая в секунду изменилось. Его взгляд стал колючим и холодным. - Только ничего не спрашивай. - И не собирался. Всё равно же не ответите, - я вернулся к поискам баночки с заживляющей мазью. - Именно, - подросток снова улыбнулся. – Рад, что тебе не нужно всё объяснять по пять раз. Ну, кроме того, что меня нужно называть «Дазай». Я вздохнул. Тяжелый день давал о себе знать – сдерживать себя становилось сложнее, особенно рядом с таким беспечным Дазаем. - Неужели, вы не понимаете? Вы исполнитель высшего ранга, а я – разнорабочий. На иерархической лестнице вы в двух шагах от кресла босса Портовой мафии, а я где-то чуть ниже плинтуса. Когда я обернулся к подростку с мазью в руках, он молчал, понурив голову. Здоровый глаз поблескивал за почти высохшей после душа челкой. - И что? Мы смотрели друг на друга несколько долгих мгновений, и отчего-то мне показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то, что я никогда не видел там раньше – искорка одиночества. - Хорошо, - и через секунду добавил. – Дазай. Выражение его лица тут же изменилось, будто где-то внутри, под кожей, вспыхнула лампочка и осветила его изнутри. - Так-то лучше, Ода-кун! Я неуверенно приблизился к подростку, который теперь с интересом поглядывал на стакан на тумбочке. На донышке ещё колыхалась золотистая ароматная жидкость. Он потянул носом, и когда я, придвинув кресло к кровати, присел напротив, спросил: - Виски? - Да. Откуда вы узнали? - По запаху. Ещё заметил бутылку на кухне, когда шел в ванную. - Вот как. А вы наблюдательны, даже несмотря на усталость. - Ещё бы! Вдруг ты заодно с ними и захочешь меня убить, как только я потеряю бдительность? Ни один мускул не дрогнул на лице Дазая - наоборот, он излучал беспечность. - Ведь ты так удачно оказался там, когда всё произошло! Невероятное везение, да, Ода-кун? – его губы растянулись в широкую улыбку, от которой веяло слишком уж наигранным дружелюбием. - Вполне вероятно, что ты все эти два месяца пытался втереться ко мне в доверие: слушал мои бредни, разрешал мне таскать печенья, всячески проявлял сочувствие, даже собирался сегодня на руках тащить в лазарет, - он усмехнулся. - Неужели ты надеялся, что я ничего не заподозрю? В комнате повисла тревожная тишина. Я отчетливо слышал, как на кухню залетела муха, сделала три круга и вылетела обратно, громко жужжа. У меня засосало под ложечкой. Подросток напротив меня закинул одну ногу на другую и сложил руки на колено, сцепив их замком, после чего наклонился чуть вперед, вглядываясь мне в глаза. Его лицо полностью переменилось. От наигранной улыбки не осталось и следа – её место заняла кривая ухмылка. Единственный, не скрытый свежей повязкой, глаз теперь казался черной дырой: чем больше я смотрел в него, тем отчетливей осознавал, что я не могу отвести взгляд – меня будто парализовало. - Так на чьей ты стороне, а, Ода-кун? Решил помочь обиженному до глубины души Казухаре Тацуе и его сообщникам свершить надо мною расправу? Или ты затесался в ряды «Токийских демонов»? Или же ты приспешник старого порядка и тебе не нравится политика Мори-сана? Или ты – всё это вместе? Краем глаза я заметил какое-то движение – это его рука скользнула куда-то в карман. Моё тело само собой напряглось, готовясь к возможной атаке. На задворках сознания инстинкт самосохранения отчаянно бил тревогу – вероятность опасности необычайно высока. - Любой вариант звучит достаточно правдоподобно, не правда ли, Ода-куууун~? Рука Дазая зашевелилась в кармане. Нож. Пистолет бы слишком сильно выпирал - я бы заметил, как только он появился в дверном проёме. Если только у него нет второго – компактного - пистолета. Он, черт побери, исполнитель высшего ранга, к тому же превосходный вор, у него в кармане может быть всё что угодно, хоть капсула с куском урана внутри. Почему моя способность не работает? Он хочет меня ранить, но не убить? Опять царапнет, как днем? Что у него вообще на уме? Дазай дернулся в мою сторону, вскидывая руку. Я тут же откинулся назад, со скрежетом сдвинув кресло обратно к стене. - Конфетку не хочешь? Перед моим носом была вытянута бледная ладонь, на ней – две конфетки в разноцветных обертках. Шипучки. Я такие очень любил, будучи ребенком. Я не сдвинулся с места. - Не возьмешь? Как жаль! Я ведь одну специально для тебя берег. Теперь Дазай выглядел больно уж довольным. Я протянул руку и осторожно взял зеленую конфетку. «Зелёное яблоко», я точно помнил. Обертка привычно зашуршала в руках. - О, так ты покислее любишь? Надо будет запомнить, – с улыбкой наблюдая, как я рассматриваю конфету, заметил подросток. – Она не отравлена, если тебя это интересует. Он ловким движением вскрыл обертку и закинул свою конфетку в рот. Красная обертка. «Клубника». Я вздохнул. Очень шумно. Так шумно, что Дазай рассмеялся. - Да ладно тебе, я просто пошутил! Твои глаза выдали тебя с потрохами ещё при первой нашей встрече! - Глаза? – я сморгнул, пытаясь понять, что подросток хочет этим сказать. - По твоему лицу, словам и телодвижениям мало что можно сказать, но вот глаза … - Если бы у меня был настолько читаемый взгляд, как вы говорите, то я бы не смог столько лет… - я запнулся, подбирая какое-нибудь не столь резкое слово. - …убивать людей? – закончил Дазай, качнув головой. – Что правда, то правда. Вот только не все, кто смотрит в глаза, могут прочитать их. - Вы, получается, можете? - Могу. Иначе давно бы уже пошел на корм червям. - И то верно. Я сверкнул глазами в его сторону, но подростка это только позабавило. Легкое раздражение щекотало глотку. Как же давно я не чувствовал ничего подобного… Я снова придвинул кресло поближе к незваному гостю и хотел было уже приступить к поискам кровоточащего пореза, как вдруг лицо Дазая вытянулось от удивления. - А что с лицом? Те парни вроде так и не успели тебе вмазать. Я провел рукой по лицу и шикнул, случайно задев разбитую губу. - Ах это… Это ещё днем было. Дазай, чуть нахмурив лоб, склонил голову набок. - Днем с тобой было все нормально. А в лазарете мы были уже под вечер. - Да, но… - Вляпался во что-то? – тут же перебил меня подросток. – Если это связано с работой, то тебе лучше рассказать мне об этом. Сейчас напротив меня сидел не шумный подросток Дазай, по какой-то странной причине обмотанный бинтами с ног до головы и беззаботно жующий конфету, а исполнитель высшего ранга, властный и опасный юный гений Дазай Осаму. В его позе и выражении лица не осталось ничего по-детски беззаботного. Однако рассказывать о том, что меня «отчитали» два пекаря за кражу сладостей, мне очень не хотелось. - Ничего особенного. Дазай ещё немного помолчал, внимательно смотря на меня. А потом улыбнулся, будто задумал какую-то новую игру. - Хочешь, я угадаю, что случилось? - Нечего тут угадывать, - я отвел взгляд и принялся откручивать крышку с баночки мази, которая с трудом поддавалась. - Лучше давайте разберемся с раной на голове. - Именно, угадывать тут нечего: тебя поймали за воровство. Я прикусил язык и медленно поднял на него глаза. - Дазай… Он вздохнул. - Идиот. Тебе нужно было всего лишь свалить всё на меня, - он зарылся рукой в почти высохшую шевелюру и вдруг цыкнул, видимо, задев больное место. - Надеюсь, ты не отпинал никого в ответ? Задержав на мне внимательный взгляд на секунду, он вздохнул ещё раз. - Сколько же от тебя проблем, Ода-кун… - протянул он. В груди что-то кольнуло. Вот же вляпался. Невероятный идиот. - Простите, Дазай… - Ладно, разберемся с этим завтра, - он продолжал массировать что-то на голове. - Я, кажется, порез нашел. Придвинув кресло ещё ближе, я было потянулся к Дазаю, как вдруг моя рука сама замерла прямо над его макушкой. Он вопросительно приподнял бровь. - Могу я..? Несколько мгновений он не шевелился, видимо, соображая, в чем дело. - Коснуться? Да. Я же сам попросил, - подросток повел плечом, будто сбрасывая свою же нервозность. – У меня нет гаптофобии или чего-то такого. Просто не люблю неприятных неожиданностей. - Гаптофобия? - Боязнь прикосновений. В ответ я просто кивнул и приступил к работе. Отыскать и обработать рану не составило труда – она была небольшая, но всё ещё кровила, пусть и не очень сильно. Рядом была большая шишка, которую я тоже щедро покрыл мазью. - Готово. Вот только забинтовать нечем. - Можно снять бинт с головы. Всё равно спать с ним будет неудобно. Не успел я сказать и слова, как Дазай подцепил пальцем узелок где-то за ухом, и повязка сама собой упала ему в руки. Я со странным пугающим трепетом ожидал увидеть нечто ужасное, но ничего подобного там не оказалось. Перед тем как он открыл второй – как оказалось тоже здоровый – глаз, я заметил тонкую белую полоску, пересекающую веко, - давно заживший шрам. Второй глаз был такого же приятного коньячного цвета, что и первый, но зрачки ещё несколько мгновений подстраивались друг к другу по размеру. - По твоему взгляду ясно, что ты не это ожидал увидеть, - с улыбкой протянул Дазай. – Думал, у меня глаза нет? - Скорее надеялся, что он всё же есть. Подросток лишь усмехнулся. Через минуту повязка была на новом месте, надежно скрывая под собой новые ранения. - Перекусите что-нибудь? Есть немного карри, – я встал с кресла и вернул его на место, а после вздохнул, понимая, что только что измазал обивку мазью с рук. Дазай же плюхнулся на кровать и сонно буркнул: - Для этого нужно идти на кухню. Не хочуууу…***
В итоге, я отправился на кухню готовить бутерброды. Больше в холодильнике попросту ничего не было. Вернувшись в комнату, я нашел расположившегося на подушках Дазая лениво копающегося в телефоне. - Кажется, «Чёрные ящерицы» снова гоняют «Токийских демонов» где-то по спальным районам. Скукотища. Подросток, не глядя, цапнул с тарелки бутерброд с сыром и грустным листиком салата и, не отрываясь от экрана, начал набирать сообщение. И только тут я заметил, что что-то не совсем вписывается в моё обычное восприятие Дазая. - Ваша рука уже в порядке? Он на секунду поднял на меня взгляд, но потом тут же вернулся к созерцанию своей переписки. - Да, в принципе. Пора начать разрабатывать, а то мышцы совсем атрофируются. На протяжении всего времени, что я был с ним знаком, я ни разу не видел его без перевязи до настоящего момента. Рука наконец зажила, глаз на месте – мне даже стало немного легче от осознания всего этого. - Сложный перелом? Подросток качнул головой. - Нет. Просто я сломал её ещё раз, пока она была в гипсе. Этот парень вообще бывает здоров? Может он уже сразу родился во всех этих бесконечных бинтах? Я неуверенно провел рукой по волосам, мысленно пытаясь понять, как он вообще умудрился так вляпаться. Хотя, после сегодняшнего… После сегодняшнего меня волновал немного другой вопрос. Смотря, как он уминает уже третий бутерброд, активно с кем-то переписываясь, я устроился в кресле и принялся крутить всё ещё не опустевший стакан с виски. Немного подумав, я всё же сказал: - Вам нужно больше практиковаться в стрельбе. - Хмммм? – жуя, протянул Дазай. - Вы стреляете… - Так себе. Я знаю, - перебил меня подросток, уже тянувшийся за последним бутербродом. - Неужели Мори-сана не волнует этот вопрос? - Мори-сана волнует слишком много вопросов, чтобы ещё и со мной нянчиться круглосуточно. Да и не нужно это. Тем более, пока что мне хватает тренировок. - Тренировки? - Рукопашный бой. Что-то вроде того. Хотя, я часто прикидываюсь больным и отлыниваю, чтобы побесить одну маленькую рыжую бестию. - Бестия..? – мне казалось, что я совершенно теряю нить разговора, однако Дазая это, видимо, не сильно волновало. - Так, один знакомый – воспитанник Озаки-сан. Мы ровесники, поэтому «взрослые» хотят, чтобы мы тренировались вместе. Вот только этот полурослик терпеть меня не может. В принципе, как и я его. Так значит, рыжая бестия – это не девушка, как мне казалось ранее, а парень. По ехидной улыбке, мимолетно скользнувшей по лицу Дазая, было понятно, что его другу приходится с ним нелегко. И всё же брать на попечение таких мальцов и воспитывать из них покладистых псов мафии, пожалуй, было в стиле Мори Огая. Вот только с Дазаем он в своё время несколько прогадал… - Точно! Ода-кун, у меня есть к тебе предложение, - подросток приподнялся на подушках и, отложив телефон в сторону, нетерпеливо хлопнул в ладоши. – Раз ты не хочешь быть моим телохранителем, то стань моим учителем. Научи меня хорошо стрелять, Ода-кун! Только что сделанный глоток виски встал в горле. - Вы уверены? Я никогда раньше никого не обучал. Думаю, в вашем окружении есть и более опытные стрелки. - Уверен! А после увиденного сегодня – уверен вдвойне. - Ладно, как скажете. - А ты быстро согласился, Ода-кун! – он округлил глаза в удивлении. - Спорить с вами по большей степени бесполезно, насколько я понимаю, - я встал и направился к двери. – Я покурю на кухне. - Хорошо, - и подросток снова уткнулся в телефон. На кухне я приоткрыл окно и зажег сигарету. Во дворе горел одинокий фонарь, ярким лучом освещавший лестницу. Красные Мальборо приятно горчили на языке. Почему-то после беседы с Дазаем я не чувствовал себя вымотанным. Даже, наоборот, на подкорке сознания я отметил, что ещё больше проникнулся к нему дружеской симпатией, несмотря на то, что его шутки иногда приводили в замешательство. Удивительно, но рядом с ним я не чувствовал, что он младше меня почти что на семь лет – возможно, как раз-таки из-за того, что его уровень знаний и опыт никак не соотносились с его возрастом. Было ясно, что Мори Огай растит себе помощника и достойную замену. Вот только как бы все успехи Дазая не пошли ему же во вред…***
Когда я вернулся с кухни, он крутил в руках какую-то толстую тетрадь. -Что это, Ода-кун? И тут мне стало не по себе. Это ведь не просто тетрадь. Да, у меня был древний ноутбук, который работал с попеременным успехом – иногда я даже думал, что купить печатную машинку было бы и то лучше, чем эту развалюху – но все изначальные наброски своих рассказов я делал в этой самой толстенной тетради. Откуда он её взял? - Неужели у тебя настолько нет личной жизни, что ты спишь с какой-то тетрадкой? Так значит, она была на кровати? Я мимолетно вспомнил о том, что недавно делал какую-то новую запись перед сном и, наверно, таки не удосужился убрать её в тумбочку. И всё же я немного нервничал – отчего-то мне очень не хотелось, чтобы Дазай узнал, что там внутри. Всё, что так или иначе было связано с моей мечтой стать писателем, было для меня крайне личным. Подросток изучающе водил пальцем по узору из завитушек на обложке, о чем-то задумавшись. - Отчего-то мне кажется, что ты не хочешь, чтобы я её открывал, - наши взгляды встретились, и его был пронизывающим и слишком – слишком - понимающим. – Там что-то очень личное, да? Не отрывая от меня глаз, Дазай раскрыл тетрадь на первой странице, и его пальцы заскользили по исписанным строчкам, будто поглаживая. Я шумно сглотнул – стоит ему только опустить взгляд и он прочтет что-то из тех нелепых и неумелых отрывков, что я так старательно скрывал ото всех. Наверно, заметив перемену в моем лице, подросток замер, чуть слышно постукивая по листу, а потом, мимолетно ухмыльнувшись, перевернул страницу. Это продолжалось недолго: он быстро переходил со станицы на страницу, ощупывая их, лаская, шурша тонкой шершавой бумагой, но ни на секунду не отрываясь от созерцания моих эмоций – он будто бы пытался прочитать написанное на бумаге по моему лицу. И вот – пустые страницы. Всё с тем же непроницаемым выражением лица и изучающим взглядом подросток шумно захлопнул тетрадь и протянул мне, не проронив ни слова. Ещё одна из его странных игр окончена. Когда тетрадь наконец-то оказалась у меня в руках, я почувствовал облегчение. Казалось, будто Дазай самыми кончиками пальцев коснулся моей души, еле ощутимо погладил её и тут же отдернул руку. И от этого призрачного прикосновения сердце глухо забилось где-то в горле. Неприятно. Болезненно. Страшно. Под холодными лучами фонаря его лицо, всё ещё обращенное ко мне, ничего не выражало. Темные глаза, поблескивающие в темноте, устало наблюдали за мной. - Я посплю немного, - наконец сказал он. - Конечно. Он немного приподнялся и начал аккуратно стягивать рубашку, то и дело морща нос – видимо недавнее ранение всё ещё давало о себе знать. Я со вздохом подумал, что у этого парня определенно есть гордость – он всегда старается не показывать, что ему больно. Наконец расправившись с рубашкой и аккуратно сложив ее на тумбочку, Дазай снова лег. Его стройное перебинтованное тело непривычно белело на синем покрывале. - Так и собираетесь спать? - А почему бы и нет? – ответил он, чуть склонив голову. Я молча поднялся и достал из встроенного шкафа свою рубашку. Она была из какого-то плотного материала, но достаточно мягкая и легкая, чтобы в ней можно было спать. - Держите. Иначе замерзнете ночью, - я кинул ему в руки рубашку, наблюдая, как медленно расширяются его глаза. – В этой квартире всегда по ночам адски холодно. Подросток неуверенно развернул её, рассматривая. В его руках она казалась гигантской. - Она только что из стирки, - предвосхитил я его вопрос. - Я вижу, вот только она будет вся мятая, - как-то неуверенно произносит он. - Не беспокойтесь, я умею гладить, Дазай-са…- тут я запнулся, припоминая его «приказ». – Дазай. - Не сомневаюсь в твоих способностях, - с ухмылкой отвечает подросток. Рубашка, как я и предполагал, была ему сильно велика: руки утонули в бездонных рукавах, а сама она заканчивалась немногим выше колена. Он лениво заполз под тонкое одеяло, тут же укутываясь в него чуть ли не с головой. В квартире действительно было прохладно, и даже я почувствовал острую необходимость в покрывале с кровати, хотя никогда не отличался мерзлявостью. Я вернулся в кресло, накрылся добытым покрывалом и мысленно готовился было к долгой ночи в маленьком неуютном кресле, как вдруг раздался его голос: - Эй, Ода-кун, - темные глаза сверкнули с кровати. – Хочешь сказать, что будешь спать в кресле? - А почему бы и нет? – ответил я. – Тут всё равно нет другого спального места. - Я не настолько большой, чтобы мы с тобой на одной полуторной кровати не уместились, - ответил со вздохом Дазай. - Конечно, но… – Залезай давай. И покрывало захвати. Жуть как холодно, - безотлагательным тоном капризного ребенка ответил Дазай и заёрзал, плотнее укутываясь в одеяло. В нерешительности я посидел ещё с минуту, но потом всё же улегся на кровать, стараясь не занимать много места. Дазай к тому времени уже превратился в большую гусеницу, и только его нос всё ещё выглядывал из одеяльного кокона. Некоторое время после того, как я всё же устроился, стояла странная непроницаемая тишина. - Знаешь, раз ты теперь называешь меня Дазай, то я тоже хочу называть тебя как-нибудь по-другому. - То есть? – не понял я, с трудом фокусируя на нем уставшие глаза. - «Ода-кун» звучит как-то слишком обыденно. - А разве «Дазай» - не так же обыденно звучит? - Нет, - он медленно закрыл глаза, и потом вновь открыл их. – Меня так называет человека три от силы. Я чуть было не подавился воздухом: это звучало так, будто я теперь в каком-то привилегированном положении. Хотя, много ли его людей спали с ним на одной кровати? Думаю, таких людей среди его подчиненных, может, и вовсе не найдется. И вообще: откуда столько доверия ко мне? Я был не в состоянии понять всё это. - Ладно, что вы тогда предлагаете? - Придумаем тебе какое-нибудь прозвище! – с неожиданным воодушевлением сел в кровати Дазай, глядя на меня. – Что скажешь? - Как хотите, - хмыкнул я. Мне было уже все равно, потому как сон начал стремительно одолевать меня. – Только ничего глупого. - Думаю, можно сделать симбиоз из имени и фамилии. Я мысленно пытался прикинул варианты. Вот только ничего вразумительного в голову не приходило. Тем временем Дазай, как заклинание нашептывал моё имя, смотря то в потолок, то на стены, то в окно – куда угодно, кроме меня. - Ода Сакуноске. Ода Сакуноске. Ода Сакуноске… Что же такого..? – он снова бухнулся на кровать. – Ода Сакуноске, Ода Саку… Где-то недалеко проехала полицейская машина, громко вереща сиреной. - Может, отложим это до завтра? – сонно выдавил я. Но ответа не последовало. - Дазай? – неуверенно позвал я. - Ты слышал это? - Что? Сирену? - Да нет же! Это. - Что - «это»? Он улыбнулся. И я впервые за долгое время видел эту беззаботную детскую, пусть и немного усталую, улыбку. - Одасаку… - Ода…что? – не расслышал я. Вдруг Дазай взметнулся вверх, стряхивая с себя одеяло, и запрыгал по кровати, громко крича: - Одасаку, Одасаку, Одасаку! В порыве он пару раз случайно пнул меня, и уворачиваясь от его неожиданной необузданной радости, я переспросил: - Одасаку..? - Да! Именно! – победно вскричал Дазай. Ему было совершенно плевать на то, что на крики могут сбежаться соседи. – Неси свой чертов виски! Мы пьем за мою гениальность и твое новое имя, Одасаку! Сущий ребенок! И этот парень пару часов назад при мне пытал нападавшего? Да откуда он вообще такой взялся? - Хорошо, только не шумите. Не хочу выслушивать жалобы от соседей завтра… - устало выдавил я. - Хорошо, Одасаку! – выпалил он, но всё же продолжил прыгать. Я с протяжным вздохом выбрался из кровати и направился на кухню. Может, немного виски действительно угомонят его, и он всё же заснет? - Тебе нравится? – услышал я его вопрос. - А у меня есть выбор? - Конечно, если совсем не нравится, то я придумаю что-нибудь ещё, - задорно ответил он, пока я рылся в ящиках и подыскивал, куда ещё можно налить виски. - Но вы ведь всё для себя уже решили, так? - А ты догадливый, Одасаку! - Одасаку… Звучит неплохо, если подумать… - неопределенно ответил я, хотя и понимал, что моё мнение его мало интересует. - Вот и отлично! А теперь выпьем! Неожиданно в соседней комнате что-то загремело и я поспешил выглянуть туда: Дазай уже не прыгал, а валялся звездочкой на кровати лицом вниз. - Вы в порядке, Дазай? - Прекрати мне выкать – звучит отстойно, - простонал он в подушку. – А со мной всё отлично! Наверно, когда ему надоело скакать, он просто плюхнулся на кровать, не особо думая, сколько наделает шуму. Сущий ребенок… Усмехнувшись, я вернулся к поиску, вот только подходящего в этой квартире ничего не было – был один стакан и две большие кружки, а ещё одна маленькая чашечка с блюдцем то ли для чая, то ли для кофе. Наконец, плюнув на эстетику, я разлил нам виски: в стакан на самое донышко - для неугомонного подростка и чуть побольше в большую кружку - для себя. - Эй, Дазай…- начал было я, возвращаясь в комнату, но тут же замер на пороге с выпивкой в руках. Дазай спал: его тощее тело в черной в белую тонкую полоску рубашке и черных брюках, с растрепанными волосами по простыне лежало поперек кровати на животе, раскинув руки, - будто он пытался обнять нечто необъятное. Теперь надежда на здоровый сон в кровати была утеряна, но я мысленно радовался тому, что подросток всё же сможет хоть немного выспаться. Хорошо, что в квартире есть эта чертова кровать, пусть она и занимает полкомнаты. Я оставил алкоголь на тумбочке и со вздохом прилег на самый краешек кровати, чуть сдвинув руку подростка. Он даже не шелохнулся. - Спокойной ночи, Дазай. Пусть ничто не тревожит твой сон, - я осторожно погладил пушистые волосы на его макушке. Мои тихие слова утонули в предрассветной тишине. Сон не заставил себя долго ждать.