Потерянное наследие

Прежде, чем открыть дверь арендованного ими дома, Хлоя в нерешительности замирает на пороге. Наверняка то, как она повела себя с Надин, не было похоже на действия напарника от слова «совсем» — почти так же, как на той базе в Хоспете, правда? — они и так устроили друг другу достаточно проверок на прочность, даже металл со временем ломается, а они — живые люди. С одинаковой вероятностью Хлоя может обнаружить за дверью терпеливо ждущую её появления наемницу, её отсутствие, на этот раз окончательное, направленный ей в голову пистолет или приготовленный для её лица кулак; воровка не знает, что хуже, поэтому на всякий случай отходит, когда все-таки решается потянуть за ручку. Сначала ей кажется, что в комнате никого нет, но, пройдя пару шагов, она оглядывается и обнаруживает Надин в проеме ведущей на отдельную кухню двери — та стоит у электрической плитки, и, кажется, варит кофе. С души словно падает каменная глыба; воровка облегченно вздыхает, направляясь к Надин: — Слава всем богам, ты здесь. Я боялась, что ты не поймешь мой план. Та поворачивается на звук голоса — и Хлою как будто отбрасывает на шаг назад, настолько сильный и ощутимый почти физически гнев написан на её лице. — Так и есть, — если бы Надин была какой-нибудь большой кошкой, вроде пантеры, то сейчас она нервно металась бы из стороны в сторону, хлеща себя по покатым бокам хвостом и демонстрируя крайнюю степень ярости — но она человек, поэтому просто стоит, сложив руки на груди, и только бешенный огонь в глазах выдает её эмоции. — Объясниться не хочешь? Хлоя и не замечала раньше, что, на самом деле, у наемницы светлые глаза, потому что по большей части видела только до предела расширенный зрачок, — поэтому невольно любуется красивым янтарным оттенком, забывая на секунду, что сейчас Надин буквально готова её убить; цвет напоминает ей палитру заката на её родной земле, у Большого Барьерного рифа, он играет желтым, оранжевым и, совсем немного, — ало-бурым, как кровь. Хлоя вспоминает об угрозе, только когда Надин переступает ногами в её направлении — незаметное вроде бы движение, но, судя по напрягшимся под её кожей жилам и вспухшей вене на лбу, следующим шагом Надин бросится на неё и свернет шею одним четко выверенным движением. Воровке стоит серьезного усилия воли остановить себя от того, чтобы в панике попятиться назад, и чтобы её голос не дрожал: — Асаву и его солдатам удалось догнать только обгоревший остов их джипа с трупом женщины внутри. Теперь они думают, что ты мертва. Надин остается на месте, хотя ярость в её глазах не стихает: — Я? Почему ты уверена, что именно меня сочли погибшей? — Потому что, во-первых, им довелось собственными глазами наблюдать, как я выбралась из машины за несколько секунд до взрыва. — Во-первых? Есть ещё второй пункт? — Есть. Через час я снова отправлюсь на базу Асава, чтобы встретиться с ним и Рикой, и предложу им себя в качестве охотника за сокровищами. — Что? Ты вздумала предать меня? — Пальцы Надин сжимаются в кулаки с такой силой, что на её предплечьях вздуваются вены, а костяшки бледнеют от напряжения, когда она опускает руки и подается вперед ещё на два шага — и на этот раз Хлоя отступает, не справившись с собой. — Я примкну к ним, чтобы они окончательно убедились, что ты мертва, и перестали искать тебя, — воровка снова делает шаг назад — и упирается лопатками в стену. — И ещё, чтобы иметь доступ к последнему ключу. Судя по всему, трезубец ведет именно к нему, и я даже могу предположить, что это за предмет — четки, которые Ганеша держит в нижней правой руке. И, как только я его достану и узнаю местоположение Бивня, я смогу увести Асава по ложному следу и выиграть нам немного времени, чтобы мы успели уничтожить артефакт. Она старается не частить, сохранять спокойствие и все остальное, что там в таких случаях говорят холеные дикторы в программах про самозащиту, но получается у неё не очень. Надин подходит вплотную — Хлоя может ощутить её дыхание на своей щеке, когда закрывает глаза, пытаясь скрыть страх, — но не поднимает рук. В конце концов, когда воровка приоткрывает веки, она видит, что в глазах Надин больше нет злости. — О, — там теперь целая гамма эмоций, от осознания до азарта, и с самой глубины зрачков снова поднимается та тьма, которая означала, что наемница возбуждена и хочет Хлою, сейчас же, не сходя с места. — Так ты разыгрываешь многоходовку(1)? — Именно, — напряжение отпускает воровку, как будто расковывает её из невидимых тисков, до того сжимавших плечи, грудь и спину; Хлоя улыбается, чувствуя жар тела Надин даже сквозь слои ткани. — Мне нужно повторять твою фразу про верность, или это будет лишним? — Будет лишним, — соглашается наемница, подхватывая рукой её затылок и касаясь губ на удивление нежным поцелуем. Хлоя с готовностью отвечает ей; после такой напряженной гонки — с солдатами Асава, с гневом Надин, с собственной смертью, дышащей в затылок каждую минуту, — хоть капля ласки была ей просто необходима. Правда, и забываться не стоило, ведь у неё есть незаконченное дело — так что, когда Надин дергает её ремень, она ловит её запястье и качает головой: — Что ты делаешь? Я могу не успеть. — Не волнуйся, мы быстро, — наемница тянет её за собой, покрывая торопливыми поцелуями скулы и шею; сражаться с собственной похотью — сущая пытка для Хлои, но она старается из последних сил: — Тебе нужно зашить рану. — Я уже зашила, — Надин с ухмылкой указывает на свежие бинты, наискось пересекающие плечо, и, когда воровка отвлекается на него, толкает её на кровать и усаживается сверху, надежно прижимая всем своим весом. — Зашила, простерилизовала, перевязала, даже сварила кофе к твоему возвращению. Думаю, я вполне заслужила награду. Не обращая внимания на слабые протесты Хлои, которые уже больше похожи на просьбы продолжать, она целует её шею, одновременно вынимая пуговицы из петель выпачканного в пыли и порохе камуфляжа, и стягивает его прочь. Нижнюю майку Надин с неё не снимает, просто задирает повыше к шее, обнажая грудь — Хлоя со стоном выгибается, зарываясь руками в распущенные темные кудри наемницы, когда та берет один сосок в рот и потирает другой между пальцами; ей так жарко, словно температура окружающего воздуха резко подскочила до двухсот градусов, и переносить возбуждение от этого ещё труднее. Воровка настойчиво давит на голову Надин, заставляя её спуститься поцелуями по животу вниз, и кричит от наслаждения, когда та прихватывает губами её клитор через белье. Хлоя чувствует, что сейчас ей много не надо — пожалуй, она вполне может кончить за минуту, если наемница возьмет её в своей обычной агрессивной манере, — но Надин вдруг убирает руки, вообще встает с кровати и, подойдя к валяющейся на полу сумке, наклоняется, чтобы что-то из неё взять. Судя по тому, что это «что-то» матово блестит — смартфон, но воровка не уверена. Она не может оторвать глаз от открывшегося вида. Намеренно наемница так встала или нет, неважно, — теперь, когда Хлоя видит перед собой соблазнительно округлые ягодицы, плавно свитые с накачанными мышцами бедер, и туго обтянутую темными боксерами промежность, с влажно блестящим пятном точно там, где за тканью скрыт вход во влагалище, ей нестерпимо хочется попробовать её на вкус. Про смартфон она спрашивает, чтобы просто отвлечь внимание: — Зачем он тебе? — Чтобы мы сильно не увлеклись. Сигнал будет через четверть часа, значит, нам надо… — Надин не успевает закончить свою мысль, потому что Хлоя резко притягивает её бедра к себе и проходится языком по промежности — наемница вздрагивает всем телом и подается назад, потираясь о лицо Хлои. Та удовлетворенно мурлычет, вылизывая уже ставший твердым клитор сквозь тонкую ткань её боксеров, и настойчиво тянет Надин обратно в кровать, отпуская её только на мгновение — чтобы наемница могла удобней устроиться спиной к ней, перекинув ногу через её грудь. Руки Надин спешно стаскивают с Хлои форменные штаны вместе с бельем, откидывают их куда-то прочь — Хлоя не смотрит, потому что у неё есть занятие поинтересней; она тянет пояс боксеров вниз и со стоном прижимается ртом к мокрому входу, собирая смазку на язык и проникая сразу во влагалище, не размениваясь на прелюдию. Судя по приглушенному крику Надин, ей такая спешка нравится; она сама наклоняется к бедрам Хлои, обнимая их ладонями, и широко лижет её влажный клитор, подгоняя и без того жгучее возбуждение. Воровка работает языком изо всех сил, входит так глубоко, что может чувствовать, как Надин сжимается всем телом вокруг неё, и сейчас это — не только её внутренности, но ещё и мускулистые бедра на груди Хлои, и чуть шершавые от нагрузок ступни, которые лежат на подушке по обе стороны от её головы; они, словно корни старого дерева, переплелись между собой — не различить, где чьи конечности, — и Хлою от этого так трясет, что не хватает самую малость, чтобы удовольствие перекинулось через край. Она чуть задевает зубами клитор Надин, и как раз вовремя — наемницу над ней встряхивает раз, другой, третий, и Хлое только и остается, что сглатывать соленую смазку и приглушенно стонать. Когда Надин подается прочь от неё, судорожно пытаясь отдышаться, и заменяет свой язык пальцами, воровка может рассмотреть её во всей красе: красный от притока крови вход во влагалище все ещё немного пульсирует от затихающих волн наслаждения, и вся кожа там мокрая настолько, что глянцево блестит — зрелище почти доводит её до пика, только бы Надин ещё сильнее надавила пальцами… Хлоя об этом и просит, не стесняясь своих стонов: — Сильнее, пожалуйста! — Терпение, Хлоя, терпение, — все ещё учащенно выдыхая, шепчет Надин — голову она не поворачивает, да и Хлоя вообще мало что может видеть из своего положения, но почему-то воображение дорисовывает к этому голосу коварную ухмылку на лице наемницы, — Доверься мне. Она снова касается её ртом, не убирая пальцев, но все её движения становятся такими легкими, почти невесомыми, что Хлоя так и остается балансировать на самом краю оргазма. В итоге, быстро, как обещала Надин, когда они начали, не получается, — по крайней мере, у Хлои. Когда смартфон на подушке рядом с ней начинает переливаться быстрым электронным мотивом, сообщая, что время вышло, она только-только начинает чувствовать, как накопившееся сладкое напряжение готово рвануть оргазмом под языком наемницы, — поэтому возмущенно приподнимается на руках, стоит Надин одним легким движением спорхнуть с неё: — Эй, а как же я? Я ещё не кончила. — Не мои проблемы, — усмехается Надин, но, видя, как зло воровка оскаливает зубы в ответ, наклоняется и примиряюще целует её лоб. — Не злись. Чем больше ты будешь терпеть, тем быстрее тебе захочется вернуться, так что считай это чем-то вроде залога мне, что ты не останешься там надолго. — Чтобы я ещё раз повелась на твои обещания! — ворчит Хлоя, так же быстро поднимаясь с кровати и хватая свою — наконец-то свою, а не этот раздражающий камуфляж шавок армии Асава, — одежду; привычная свободная футболка кажется слишком узкой и грубой на разгоряченной коже, а джинсы садятся хуже сделанного не по размеру пояса невинности, но Хлоя ничего не может с этим поделать. То есть, в принципе, у неё ещё оставался вариант помочь самой себе кончить, — на мгновение её рука непроизвольно тянется за пояс джинсов, но воровка тут же её отдергивает. Потому что Надин права. Её замечают ещё на подходе к полуразоренной базе — Хлоя специально тормозит на таком расстоянии, чтобы в неё невозможно было прицельно попасть из автомата, и чтобы она могла вовремя нырнуть под приборную панель от лазерного прицела, но, вместе с тем, достаточно близко, чтобы ей не пришлось слишком уж надрывать голос. Дождавшись, когда стихнет первая волна выстрелов, воровка кричит, чуть высунувшись из-за покрывшегося паутиной трещин лобового стекла: — Мне нужно поговорить с вашим командиром, и только! Второй шквал пулеметных очередей прерывается внезапно — и в тишине Хлоя даже может услышать мужской голос, отдающий приказ о прекращении огня. Её машина передвигаться уже не в состоянии, но на это и был расчет, поэтому воровка спрыгивает на землю и идет к воротам базы, вытянув над головой руки с раскрытыми ладонями. Трупы убитых Надин солдат за пару часов убрали, хотя подсохшие лужи крови все ещё видны на асфальте и стенах; сдержать злорадную гримасу Хлое удается только потому, что она хорошо понимает — если не будет осторожной, её мозги присоединятся к этим самым лужам в считанные секунды. Зайдя внутрь и наткнувшись на встречающий её эскорт из целой роты, воровка оглядывается по сторонам, но так и не видит Асава; есть, конечно, небольшой шанс того, что он стоит в шеренге солдат со вскинутыми автоматами, но Хлоя скорее сделала бы ставку на то, что его там нет. Её голову держат в прицеле порядка десяти штурмовых винтовок, пока двое солдат торопливо подходят и охлопывают её бока, руки и ноги, пытаясь найти оружие. В глазах у них — какое-то чувство, которое Хлоя поначалу не может разобрать, потому что слишком занята, высматривая их командира, и только потом понимает — это страх. Страх перед ней, потому что её, должно быть, сочли сумасшедшей. Ни один из них не посмел бы вернуться туда, где их убьют с вероятностью девять из десяти, если до этого смогли чудом избежать смерти. Её ведут по ставшим уже знакомыми коридорам куда-то вглубь базы — сперва Хлоя удивляется, почему не в комнаты для допросов, но потом думает, что, возможно, Асав перестраховывается, вдруг в прошлый свой визит она оставила что-нибудь вроде взрывчатки; ничего подобного, конечно, у неё и в мыслях не было, потому что Хлоя вообще не предполагала, что вернется, но на всякий случай она запоминает свою догадку, может, подойдет для ответа. Помещение, в которое её приводят и тут же оставляют одну — без вооруженного конвоя, без охраны за дверью, даже со свободными руками, — полностью пустое, если не считать пластиковый стол и несколько стульев вдоль стен. Хлоя даже не роется в памяти, пытаясь понять, что за зона тут должна была быть по чертежам, просто берет стул и усаживается на него спиной к входу. Как ещё одно доказательство того, что она пришла если не с благими намерениями, то уж точно не для драки. Она откидывается на стуле, закидывает ногу за ногу и думает, что неплохо бы сейчас закурить — впервые за десять или пятнадцать лет. За дверью не слышно ни единого звука, и проходит около минуты, прежде чем раздается щелчок отпираемого замка, и кто-то произносит с явным восхищением в голосе: — Ты гораздо красивее, чем мне рассказывали. Голос не мужской, к тому же, у него очень характерные для индонезийского акцента гласные, поэтому Хлоя даже не поворачивается, чтобы посмотреть на его обладательницу. — Рика Раджа. — Точно, это я, — Рика встает перед ней, и Хлоя неторопливо окидывает её взглядом — невысокая, с коротко остриженными черными волосами, типичным для островитян разрезом глаз и темным оттенком кожи. Под волосами у неё повязана красная ткань — защита от пота или украшение, непонятно, — в ушах покачиваются огромные золотые кольца, которые, Хлое приходится признать, очень ей идут. Шрам на лице, тянущийся наискось через переносицу от правой скулы к левой щеке, на самом деле не такой заметный, как ожидала Хлоя; он похож на шрам от штыка или тонкого ножа, и явно отличается от того, который на шее Надин. Одета Рика необычно для солдат Асава — штаны форменные, как и повязанная на поясе рубашка, а вот сверху — ярко-желтый топ, открывающий накачанный живот чуть выше пупка, и контрастные к нему бретели черного бюстгальтера — кружевного, насколько Хлоя может видеть. Как она вообще носит кружево при её жизни охотницы за сокровищами? Рика тоже беззастенчиво её рассматривает — и удовлетворенно оскаливается, демонстрируя ровные зубы цвета слоновой кости, когда наклоняется к ней: — Ты мне нравишься, — её ладонь обхватывает Хлою под подбородком и тянет вверх, заставляя её запрокидывать голову. — У Надин отличный вкус. Был. Необъяснимая волна ярости сминает под собой мысль воровки о том, что надо быть настороже — она ударом отбрасывает от себя руку охотницы и глухо рычит: — А ты мне — нет, но я пришла сюда не в поисках взаимной симпатии. — Ошибаешься. Хлоя ожидала подобных слов от Рики, но они раздаются за её спиной — и мужским голосом с хорошо поставленным английским. Теперь она не может не повернуться. На первый взгляд Асаву можно было бы дать лет пятьдесят-шестьдесят, если судить по серым волосам на висках и в выстриженной бороде, но в углах глаз не было настолько глубоких морщин, что соответствовали бы такому возрасту, так что Хлоя мысленно снижает цифру до сорока. Асав на целую голову выше Хлои, шире в плечах раза в два, но в нем не читается военная выправка — значит, если он и занимал пост в государственных войсках, то было это уже очень давно. У него — такая же типично индийская внешность, как у Рики — внешность её островов: смуглая кожа, широкие кости носа и скул, бенгальский разрез глаз — возможно, Асав родился где-то на юге Индии. В его взгляде, направленном на неё, ясно читается спокойствие — потому что он знает, Хлоя безоружна и, значит, не опасна, — и легкий налет раздражения и злости — остаток их с Надин диверсии. Хлоя тоже придает выражению своего лица вальяжную уверенность в себе, но не улыбается, потому что это опасно. Асав обходит её и Рику и садится ровно напротив Хлои — она не отводит взгляд и терпеливо ждет, когда он начнет говорить; Рика тоже уходит на другую сторону, но стулу предпочитает угол стола. Асав не заставляет себя ждать: — Хлоя Фрейзер. Или ты предпочитаешь свое звание лучшего водителя в профессии? Наверное, только оно тебя и спасло, чего не скажешь о твоей партнерше. Воровка молчит какое-то время, раздумывая, что ответить, — и решает говорить прямо: — Я пришла предложить тебе сделку, Асав. Коль скоро Надин Росс сгорела в той машине вместе с моей предполагаемой долей от найденного сокровища, я готова помочь вам двоим в поисках — не бесплатно, конечно. Асав скептически выгибает брови: — Ты слишком смелая для той, которая три часа назад поубивала половину моих солдат. Не боишься, что я прямо сейчас прикажу вздернуть тебя на воротах перед главным входом? — Нет, — только теперь Хлоя позволяет себе ухмылку. — Потому что у меня есть то, что вам двоим нужно. — Так трезубец все-таки уцелел? — интересуется Рика, склоняя голову набок. — Конечно. Для вора нажива стоит на одном месте с жизнью — и я успела спасти и то, и другое. — Зачем тебе это? — снова спрашивает Рика. По тому, как Асав молча наблюдает за их диалогом, Хлоя делает вывод, что переговоры вести ей придется именно с охотницей — и это её злит. — Могла бы спокойно вернуться домой, или продолжить идти по тому же следу без Росс. — Я не настолько глупа, чтобы в одиночку тягаться с целой армией — если не можешь быть врагом, лучше будь другом. А насчет «вернуться домой» — ну уж нет, я не привыкла, чтобы мои труды пропадали даром. Рика кивает и удовлетворенно обнажает зубы в усмешке, — видимо, ответ Хлои ей понравился. Половина дела. — Чего ты хочешь за свою помощь? — Хочу вдвое больше, чем мне за это предложила Росс, — воровка достает из заднего кармана предусмотрительно захваченную из их убежища записку, которую Надин нацарапала прямо перед уходом Хлои. — Я, когда соглашалась на эту работу, не знала точно, насколько могущественный артефакт следует искать. Глаза охотницы округляются от удивления, когда она видит цифру; она угрожающе хмурится, передавая листок Асаву: — Не слишком ли высоко ты оцениваешь свои умения? — Мне понадобилось три дня, чтобы узнать расположение первого ключа в Хампи. Насколько мне известно, ты искала три месяца, — на этих её словах Рика возмущенно взвивается над столом, но ничего не говорит, поэтому Хлоя тем же уверенным тоном продолжает. — Так что я даже уступаю вам, как эксклюзивным покупателям. Ну, мы договорились? — Она опускает до того закинутую на колено ногу на пол и наклоняется над столом, упираясь ладонями в пластик. — Или я ухожу. Охотница какое-то время молчит, пристально рассматривая её, но Хлоя стойко выдерживает её взгляд, отвечая ей таким же, и, в конце концов, переводит его на Асава после того, как Рика оборачивается к нему: — Что скажешь, Асав? Тот, видимо, решил все ещё в тот момент, как забрал записку с цифрами из руки охотницы: — Я готов платить любые деньги, лишь бы Бивень Ганеши оказался у меня. Эта война должна закончиться моей победой. — Что ж, sayang (*милая, любимая), твоя взяла. Подожди минуту, — Рика легко соскакивает со стола и уходит из комнаты следом за Асавом; они о чем-то коротко переговариваются за закрытой дверью прежде, чем охотница возвращается — Хлое не удается разобрать, о чем именно, поэтому она невозмутимо поднимает взгляд навстречу Рике: — Я сейчас же отправлюсь за трезубцем, чтобы не терять времени и извлечь из него информацию как можно скорее. Охотница кивает, но кладет обе руки на плечи Хлои, мешая ей встать, когда та собирается уйти: — С тобой отправятся двое наших солдат, в качестве охраны и подстраховки, вдруг ты вздумаешь улизнуть в самый последний момент, прихватив артефакт с собой. — Я не буду открывать тайники с кем бы то ни было, — возмущается Хлоя, категорически складывая руки на груди, но её слова как будто забавляют Рику: — Ох, да, воровской кодекс. Научилась у Дрейка, или он у тебя? — Ты… Ты знаешь Нейта? — сказать, что упоминание Дрейка поразило её, значит, промолчать. Хлоя в изумлении смотрит на охотницу, и та кивает: — Да, несколько лет назад я спасла ему жизнь. И он щедро мне отплатил, — Рика улыбается своим воспоминаниям, и потом пожимает плечами, как будто что-то решила. — Baik (*Ладно). Сколько времени тебе нужно на то, чтобы забрать трезубец из своего тайника? — Ночь. — Целую ночь будешь искать то, что спрятала за два часа? — Не твое дело, чем я буду заниматься. — Как раз мое, sayang, — охотница наклоняется опасно близко к ней, сверкая глазами. — Теперь только от меня зависит, как пройдет твоя сделка с Асавом, так что, если хочешь найти Бивень и благополучно исчезнуть со своей долей наживы, тебе придется убедить меня в своей верности. Радужка её глаз черная, почти сливающаяся со зрачком, но в ней жилками проступает необычный синий оттенок, как у очень редкой формы лазурита — Хлоя не может оторваться от её глаз, потому что они напоминают ей о оставшейся в их убежище Надин, и судорожно придумывает причину для такого долгого отсутствия: — Мне нужно уничтожить вещи Росс, чтобы её не искали. — Ты будешь скучать по ней, да? — голос Рики вдруг меняет тембр, становится тягучим и течет, как сладкий яд. Хлоя думает про цианистый калий — однажды она где-то вычитала, что по вкусу он похож на патоку, и что чем больше его проглотить, тем медленнее и мучительней будет смерть. Может быть, охотница думает о том же, потому что её голос продолжает издевательски тянуть. — По её телу, по сильным рукам. Не у каждого мужчины такие руки. Воровка, усилием воли отводя взгляд, даже не пытается сделать вид оскорбленной невинности от того, что Рика даже не уточнила, спали ли они вместе, а сразу, не задумываясь, попала в десятку: — Смысл скучать, если и эти руки, и все остальное сгорело в машине, — она равнодушно пожимает плечами, но, кажется, Рика воспринимает это движение как брошенную в лицо перчатку. Она обходит Хлою и встает прямо за спиной, вне зоны её обзора — только усилием воли воровке удается не повернуть голову следом — и гладит пальцами волосы, отводя несколько прядей за ухо и обнажая самый чувствительный участок шеи. Хлоя не может сдержать прокатившуюся по телу дрожь, когда губы Рики касаются её уха: — Думаю, она не давала тебе расслабиться, трахала на всех горизонтальных поверхностях, и не только на них. И там, в джипе, наверное, это она тебя отвлекла, ведь правда? С твоей репутацией лучшего водителя в профессии, ты вряд ли попалась бы солдатам, если бы не теряла самообладания. Южноафриканская страсть была у неё в крови. История не меняется, — выдыхает Рика, и горячий воздух проносится вниз по шее потоком лавы; Хлоя все же поворачивает голову и встречается взглядом с сине-черными глазами: — В смысле? — А она разве тебе не рассказывала? — искренне удивляется Рика. — Я тоже спала с ней, все два месяца, до тех пор, пока ей алчность в голову не ударила, и она решила сбежать со всеми зацепками, которые мы сумели найти. — Нет, не рассказывала. Поэтому что к делу это не относилось. — Тогда я сама тебе расскажу, — Хлоя вздрагивает, когда ладони Рики забираются ей в вырез футболки и сжимают грудь, отчего воровка стонет сквозь сжатые губы, чувствуя, как твердеют соски; она не уверена, это остатки от незаконченного секса с Надин, или реакция на охотницу, и делает ставку на первое. — Она была просто ненасытной, пару раз бывало так, как сейчас, за столом в переговорных — на нем, если точнее. Она брала меня в самые неподходящие на то моменты, но, святой боже и все его апостолы, каждый раз это было так хорошо. Где-то в груди Хлои, почти под пальцами охотницы, только куда глубже под ребрами, собирается неприятное чувство, как будто её обманули, и, похоже, так и есть; то, что нашептывает ей Рика, невозможно так точно придумать, такое можно рассказать, только ощутив. Так значит… Значит, Надин соврала ей? Хлоя зло всхлипывает, сжимая кулаки так, что ногти пропарывают кожу ладоней до крови — хоть так, хоть немного заглушить боль, которая бьется сейчас вместо сердца, перегоняя по венам черную желчь, — но Рика, видимо, решает, что это она от удовольствия готова заплакать, потому что её руки оставляют в покое грудь Хлои и тянутся к поясу джинсов, торопливо расстегивают его, чтобы забраться в ширинку. Воровка слышит разочарованный вздох Рики, когда та проникает пальцами между складок плоти, трогая вход во влагалище — она совсем сухая, и не может принять даже один палец, только шипит от неприятного ощущения. Охотница оставляет в покое её промежность, вытаскивая руку из джинсов, и прижимает три пальца к её губам. Скорее всего, она хочет, чтобы Хлоя взяла их в рот, но та вспоминает, что Надин, наверное, тоже делала так для неё, поэтому просто сплевывает ей на пальцы, — и, конечно, Рику это не устраивает: — Оближи, — требует она; Хлоя отворачивается, думая, что, если охотница будет настаивать, то ей придется пустить в ход зубы — но, на удивление, та только пожимает плечами. — Ну, как хочешь. Слюны хватает ровно настолько, чтобы воровка не кричала от боли. Пальцы Рики входят неглубоко, и сразу безошибочно натыкаются на чувствительное место на передней стенке влагалища — начинают его дразнить, но Хлоя, хоть и стонет от возбуждения, совсем не чувствует того, что ощущала с Надин в последнюю ночь в Хоспете, поэтому больше играет роль, чем действительно наслаждается, и зажмуривает глаза, пытаясь отвлечься. Ей это удается — настолько, что она не замечает, как Рика целует её за ухом, спускается чуть ниже легкими укусами, до тех пор, пока не добирается до открытого участка шеи точно под волосами — и со всей силы прокусывает там кожу. — Черт! — от боли Хлоя рвется в сторону и, зажимая шею ладонью, сильным ударом отталкивает от себя охотницу. — Ты рехнулась?! — О, прости, — Рика удивленно вскидывает брови. — Я думала, тебя это заводит. Её взгляд соскальзывает на предплечье Хлои; та вдруг вспоминает про следы собственных зубов, запекшихся буро-черной коркой и налившихся неприятным фиолетовым оттенком вокруг — и почему они появились, — и рычит: — Нет. Не смей оставлять на мне следов. — Ну, этот тебе придется поносить какое-то время, — когда охотница улыбается, Хлоя видит, что все зубы у неё выпачканы красным, а вернувшаяся с затылка ладонь оказывается мокрой от крови; она не может сдержаться и вскакивает со стула, намереваясь ударом с размаха в челюсть оглушить Рику, — но тут же оседает обратно, когда ей в лоб упирается дуло пистолета. — Не забывайся, sayang, — мурлычет охотница все тем же ядовито-сладким голосом, и у Хлои леденеют внутренности от страха. — Ты тут только по моей прихоти, и, уж поверь, Асав не будет жалеть, если я вставлю пистолет тебе в рот и вышибу мозги. Впрочем, думаю, твоему рту можно найти применение получше. Расстегнув ремень так, что свободные камуфляжные штаны падают к щиколоткам, Рика садится на стол перед ней и разводит ноги в стороны, приглашающим кивком указывая на свою промежность; пистолет от её лба она так и не убирает, поэтому воровка, чуть помедлив, проводит пальцами по складкам плоти снизу-вверх, собирая капли мутно-белой смазки, и касается подушечками её твердого клитора. Хлое ничего не стоит отключать свои эмоции, делать все на автомате, — это проверенная годами стратегия, она делала так много раз, да и вообще, оральный секс в качестве разменной валюты для воровки был в ходу, — но сейчас она почему-то оттягивает этот момент, пытается нащупать точку удовольствия глубоко во влагалище Рики; может, если ей повезет, то она сможет довести охотницу до оргазма, не касаясь её ртом. Но, видимо, у Рики совершенно другие планы, потому что она недовольно поводит бедрами, вцепляется свободной рукой в её волосы и так настойчиво притягивает к себе, что Хлое остается только подчиниться, хотя пальцы она все же не убирает. Воровка закрывает глаза, проводя языком по скользкой промежности, и едва сдерживает себя от того, чтобы не скривиться — вкус у Рики не то, чтобы неприятный, он скорее пресный, и лишь немного отдает солью и горечью. Старательно вылизывая мокрый от смазки вход во влагалище, Хлоя лижет больше собственную ладонь, чем охотницу, в попытке счистить с языка её вкус, и невольно сравнивает её с Надин. Контраст слишком поразителен: даже при условии, что Хлоя ещё не кончила, ей уже и не очень хочется, — а с наемницей она бы уже вошла в себя пальцами и стонала в голос от нестерпимого удовольствия, а то и вообще не стала бы прикасаться к себе, наслаждаясь сладкими волнами напряжения, накатывающими при каждом стоне Надин. Наверное, она слишком забывается, потому что чувствует, как пальцы Рики больно впиваются в её затылок и тянут, заставляя приподнять голову. — Ты не стараешься. — Под дулом пистолета мне не так просто сосредоточиться, знаешь ли. К тому же… — Хлоя решает подыграть истории с гибелью Надин, чтобы окончательно добить эту легенду, — но вместо этого думает о том, что Надин точно так же вылизывала Рике клитор, раз за разом доводя до оргазма, как она это хорошо умеет; страдальчески нахмуренные брови и защипавшие в углах глаз слезы у неё выходят вполне натуральными. — К тому же, я ведь только что потеряла любовницу. — О, только не надо драмы, — фыркает Рика, наконец-то отводя оружие в сторону. — Ты знала её всего две недели, если по такой логике следовать, то это мне впору рыдать, — я могу, то только из-за разочарования, что не убила её сама. Хлою несет на чистой ярости, она даже не знает, к кому — к Рике, Надин, ко всему этому приключению, в которое она залезла, черт подери, не по своей воле, — поэтому она хватает охотницу за бедра, резко подтягивает к себе и впивается губами в её клитор, сосет его так, что сводит скулы — она хочет проехаться по нему зубами, оторвать ко всем чертям, чтобы Рика каталась по полу, крича и забрызгивая кровью все вокруг, — но ещё недостаточно выжила из ума для такого. К тому же, на другом конце Гадага её ждет Надин, с которой Хлоя спросит по полной, как только доберется до неё. Ей удается довести охотницу до оргазма за считанные минуты — та кричит, сжимая её голову обеими руками, кончает струей и не позволяет Хлое отстраниться, так что той приходится сглатывать бьющую в глотку жидкость, чтобы банально не захлебнуться. Она отвлекает себя мыслями о том, что сунет два пальца в рот, как только выйдет за ворота базы, и лишь благодаря этому может изобразить подобие улыбки, когда охотница, наконец, убирает руки. — Думаю, ты нам отлично подойдешь, — Рика подтягивает её за футболку и долго целует, слизывая с её губ собственную смазку; Хлое хочется зевнуть, потому что охотница даже целуется хуже, чем Надин, но усилием воли отвечает ей, прихватывает губами её язык и толкается своим навстречу. В конце концов, Рика отпускает её — и, судя по улыбке, она вполне удовлетворена. Хлоя недоуменно выгибает брови: — Так это что, такое вступительное испытание было? Все наемники проходят через твою постель, чтобы попасть в армию Асава? — Нет, — подмигивает ей охотница. — Только те, кого стоит держать на коротком поводке.