Fatality

Наконец последний волейболист был проверен на наличие дефектов. — Спасибо, Ами-тян. Когда парень ушел, Ясуда отложила в сторону молоточек, оставив в журнале пометку. Теперь тренер может быть спокоен, что никто из команды во время матча не сыграет в ящик, вместо волейбола. При такой мысли девушка снова глянула на список игроков и обреченно обнаружила одно единственное незаполненное поле. Вот уж кто с легкостью может растянуться на паркете. А ведь она специально оставила этот экземпляр напоследок, сказав, что «капитан должен проходить осмотр после всей команды». Серьезно, холодно и решительно сказала, как было нужно. Как нужно разговаривать с ним. — Матсукава-кун, позови, пожалуйста, Ойкаву-сана. Парень лишь кивнул и направился к дверям, ведущим на улицу. Через минуту уже вернулся, оповестив, что капитан скоро прибудет. Вот только даже через пять минут он не появился. Для Ами время тянулось нескончаемо долго, словно резина. Пять минут превратились в вечность. Не понятно: то ли она боялась снова находиться с ним так близко спустя неделю, что они не общались, то ли противный Ойкава просто не вписывался в распланированный график. Да, наверное, второе. Не выдержав, девушка чуть поддалась назад, чтобы рассмотреть происходящее за дверью. Там Тоору мило общался с группой парней примерно того же возраста, неизвестных Ами. Только вот было что-то пугающее в его образе, невидимое вооруженным глазом, но прекрасно заметное для такого же лгуна. Почувствовав испепеляющий взгляд на макушке, Тоору понял, что если простоит здесь на секунду дольше, то превратится в горстку пепла. Эта мысль даже подняла не очень хорошее настроение, которое испортил визит одной недалекой компашки. Теперь парень сидел напротив Ами. Она специально не поднимала головы от журнала и копалась в многочисленных приборах. Однако вскоре все же принялась светить волейболисту в глаза странным фонариком, стучать по коленкам и заставила показать язык. Но то, что происходило внутри парня тогда, не могла объяснить даже наука. После той странной сцены на набережной они больше не разговаривали просто так, лишь по делу. После того дня Тоору пытался понять, что происходит с ним, но не находил ни одного адекватного ответа. Дни превратились в черное-белое кино, разбавленное лишь тренировками и беседами с Ива-чаном. Он даже хотел развлечься и пофлиртовать с милыми девушками, что обитали в лагере, но каждая вызывала только скуку. Одинаковые, словно пустые куклы, они говорили об одном и том же, вели себя необъяснимо штампованно. Ойкава после пары бессонных ночей наконец сделал вывод, что все они просто даже рядом не стоят с ней. Еще и случайно вспомнилась давняя фраза Иваизуми, когда тот провожал глазами очередную пассию лучшего друга: «Когда-нибудь ты найдешь одну особенную и остепенишься». Тоору ясно помнил, как посмеялся над таким нелепым выражением. Ведь все девушки одинаковы, как какая-то из них может быть особенной? А теперь она сидит прямо напротив, а он ничего не может сделать.

***

Солнце сегодня, будто бы специально, не показывалось из-за нависших облаков. Однако погода стояла душная, напоминая о разгаре лета. Кучки чаек летали под серым небом, сливаясь с ним в одно целое, словно небесный оркестр вторит неспокойному морю. Песок был приятно теплый, но Ами не этого чувствовала, оставаясь в кроссовках. Она смотрела под ноги, выискивая ракушки между песчинками, но взгляд все равно туманился, и снова возвращались непрошеные мысли, от которых девушка старалась убежать. Вот, даже пошла на безлюдный пляж, лишь бы побыть одной. Тут сквозь крики чаек послышалась ругань. Ясуда пересилила себя и недовольно подняла голову. Оказалось, она даже не заметила высокий выступ перед собой, возвышающий метров на пять над водой. На самой вершине толпилась группа людей, громко выражающихся. Подойдя ближе, Ами увидела, что это куча парней, настроенных явно агрессивно к одному, стоящему почти у края. В любом таком случае девушка прошла бы мимо. Ведь так ее учили: не обращай внимание на то, что тебя не касается. И все было бы в точности так, если б в одном из ребят она не узнала кучерявую макушку Ойкавы. Именно его неминуемо оттесняли к краю. В тот момент дыхание перехватило, а внутри что-то крепко сжалось в тугой узелок. В таких случаях нужно успокоиться и все взвесить, определив наилучший способ действия. Но противный Ойкава снова ломал все установки, годами возводимые в сознании. Теперь Ясуда быстро, насколько могла, взбиралась на скалу. Тонкие колени пачкались в земле, а белая кожа больно терлась о выступающие камни. Нежные ладони хватались за удобные выступы, натыкаясь на колючки трав. Только девушка не замечала ничего. Она должна помочь, должна уладить ситуацию, забрать все его проблемы. — Что вы делаете? Для Тоору этот голос был, как гром среди ясного неба. Он медленно глянул за плечо своего собеседника, надеясь, что обознался, но нет. Ясуда стояла прямо около группы ребят, излучая самый серьезный вид, на который сейчас была способна, вся грязная и немного дрожащая. — О, а это кто? Твоя новая девчонка? Моей недостаточно? — усмехнулся главарь шайки, что смещал волейболиста к обрыву. От девушки не укрылось, как переменился взгляд Ойкавы, сжались кулаки. Однако заговорил он в своей привычной манере: — Ами, лучше уйди. Тебе не стоит здесь находиться. — Нет уж, пусть посмотрит. Трое парней, помимо главного, загородили путь и подтолкнули Ами вперед. Но она этого даже не заметила, лишь всматривалась в перепуганный взгляд Тоору, надеясь, что он знает, что делать, что поможет ей, как тогда с видеокамерами. Хотя родители всегда твердили, что если и стоит на кого-то полагаться в этой жизни, то только на себя. — Ну, и как тебе с таким ублюдком водиться, Ами? — высокий парень, раза в два шире Тоору, возложил руку на плечи девушки. — У кого он тебя увел? Хотя ты не похожа на красоток с журналов. — Не трогай ее, Куросаки. — А знаешь, что? Ты увел мою девушку, тогда я уведу твою. Все честно! Ребята позади засмеялись. Ясуда, казалось, забыла, как дышать. Она только смотрела на искривленное от злобы лицо Тоору: тонкие брови угрожающе сведены на переносице, губы сжаты в тонкую полоску, а глаза, что всегда лучатся теплотой, стали темными и опасными. Тут прям над ухом, девушка услышала шепот, от которого ей захотелось прочистить желудок: — Пойдем со мной, милая. Я лучше этого мерзкого… Вдруг Ойкава сорвался с места и вмиг оказался рядом, сбрасывая огромную руку с хрупких плеч Ами. Куросаки, будто этого и ждал. Он грубо оттолкнул девушку, которая от неожиданности повалилась на землю, и бросился на волейболиста. Но что мог противопоставить Тоору двухметровому гиганту? Куросаки продолжал что-то кричать и наносить удары. Ойкава лишь защищался руками, думая, что Ива-чан явно посмеялся бы, увидев такую девчачью драку, а еще хорошенько припечатал эту гориллу. Хоть боец из Тоору и никудышный, он не мог позволить этому амбалу тронуть Ами. Принцесса же такая беззащитная, она ни на что не способна без его помощи. Вот Ойкава заносит руку для удара, нарушая защиту. Куросаки бьет прямо в лицо, и парень от неожиданности поддается назад, теряя землю под ногами. Ясуда, словно в замедленной съемке видит испуганное лицо Тоору, как он взмахивает руками в последний раз и исчезает под скалой. — Черт, Куросаки, зачем ты его столкнул?! — Мы так не договаривались! — Я не специально! — Валим, ребята! Не слыша ничего вокруг, девушка почти без чувств подползает к краю обрыва, всматриваясь в бурлящее море. Снова и снова пытается найти его среди волн, но видит лишь скользкие камни. Она даже не замечает, как начинает шептать его имя, будто противный Ойкава снова решил поиграться и вот сейчас — прям сейчас! — выплывет наружу и улыбнется, как делает это всегда, с каждым разом растопляя лед внутри. Но ничего не происходило. Недалеко послышался плеск и чей-то крик. Через секунду Ами различила в волнах плывущего Иваизуми. Вдруг он скрылся под водой, но тут же вынырнул, вместе с телом, громко вдохнув воздух. Не думая, что делает, девушка кинулась вниз на пляж, сдирая кожу до крови, пачкая одежду. — Ясуда, помоги ему! Голос Хаджиме был слышен, будто бы через толстое стекло. Однако Ами видела лишь бледное, зеленоватого оттенка лицо Тоору, украшенное тиной в волосах. Надо было бы нащупать пульс, проверить дыхание. Но годы зубрежки учебника просто вылетают из головы, когда перед тобой лежит почти мертвый человек, и ты не уверен, что будешь способен жить дальше также, только без него. Запрокинув голову парня назад, Ами зажала ему нос рукой и, набрав в легкие воздуха, прижала губы к его рту. Потом еще, еще и еще раз, а потом еще. Голова уже кружилась, воздуха не хватало. Слезы сами собой принялись скатываться по щекам, придавая солоноватый вкус. Кажется, что-то говорил Хаджиме, но Ясуда не слышала. Лицо Тоору не может быть таким бледным, таким безжизненным. Оно все время сияет, раздражая всех на свете, но только сейчас Ами поняла, как не хочет его терять. Правильно говорили родители, что привязанность — это глупость, это жажда боли. Но что делать, если ты хочешь еще и еще, чувствуешь, как эта боль течет по венам, создавая тепло, а потом становится источником жизни? Источник нужно подпитывать. Поставив ладони на грудь волейболиста, Ясуда начала равномерно надавливать, отсчитывая частоту нажатий: — Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять… Иваизуми лишь пораженно смотрел на действия девушки, зная, что она единственная сейчас способна спасти его лучшего друга. Он винил себя, что не оказался рядом, когда был нужен. Видел, как бледное лицо Ами украшали дорожки слез, как ее губы дрожали, а голос то и дело срывался. Но она продолжала повторять имя Ойкавы между бесконечных цифр. — Давай, Тоору… Ну же, дыши, Тоору. Слова давались все труднее, пелена слез мешала разглядеть бездыханное тело парня. Девушка уже сама была готова упасть в обморок и никогда не проснуться, как Ойкава резко поднялся, вдыхая порцию воздуха, а потом рухнул обратно, не переставая учащенно дышать. Не имея сил сказать хоть что-либо, Ами просто упала на вздымающуюся грудь парня, начиная громко рыдать. — Ты отдала долг.