D A R K S O U L .

Погода поприветствовала нас не особо доброжелательно. Когда я вышел из машины, следом вытаскивая за собой Джерарда — шёл ливень. Я взглянул на небо, ожидая увидеть хотя бы маленькие просветы, в которых, возможно, виднелись бы лучи солнца. Но, увы, все небо затянуло тучами. Они были повсюду, а мои волосы были уже насквозь мокрые. Джерард потянул меня к зданию, в котором мы должны были прожить несколько месяцев, а возможно и лет. Мне сразу не понравилась обстановка этого помещения, все выглядело нормально, но здесь я чувствовал себя неуютно. Такое небольшое помещение, но такое множество комнат. Коридоры были очень узкими, что очень давило на нервы и начиналась лёгкая паника. Здесь, наверное, очень много людей. По сути, таких же подростков, как мы с Джи. Вот только они никогда не сделают из нас коллектив, сколько бы веселых плакатов с текстом «вместе — мы сила» не висело бы на стенах. Вряд ли мы сможем найти здесь общий язык с кем-то. Ведь люди жестоки в наше время, особенно если ты какой-то фрик со странным цветом волос. Смотрю на Джерарда, а он неуверенно смотрит на меня.  — Мы сможем. — тихо шепчу я, стуча в кабинет директора приюта и заходя внутрь.  — Здравствуйте, мы Майки и Джерард Уэй, мы новенькие в вашем приюте. — тихо произношу я, со страхом смотря, на сидящую перед собой женщину. Та лишь фальшиво улыбается, осматривая нас.  — Добро пожаловать. Ваши комнаты 319 и 320. К сожалению мы не смогли поселить вас в одну. — говорит она, в то время как у Джерарда уже перехватывает дыхание. Он боится, что его сосед окажется какой-то элитой или моральным уродом, предпочитающим кулак, вместо разговора. Майки с сожалением смотрит на брата. Он знает, как ему тяжело сейчас. Ему кажется, что никто не примет его и он станет изгоем. Как всегда. Раньше в школе одноклассники всегда избивали его, называли пидорам и смеялись при каждом удобном моменте. Он устал. Устал слушать болтовню этой дешевой пустышки-директора и любого человека, кроме Майки в его окружении. Он не знал, где найти так нужный душе покой и видел его только в могиле. Но он не хотел умирать. Не хотел оставлять Майки, так заботящегося о нем и переболевшего в детстве анорексией. Он не хотел снова идти ко дну. Забываться в бесконечных бутылках алкаголя и нескончаемых пачек сигарет. Впервые в его глазах появилась надежда. Настоящая надежда. И это радовало.