Внутри меня

Около двадцати пяти лет назад. Север Англии. Билли смотрел в окно и с силой сжимал кулаки. Его мать так и висла на молодом докторе — высокий, стройный, подтянутый, с его идеально уложенными светло-русыми волосами и янтарной загадкой в глазах, он мог бы стать прототипом главного героя дешевых бульварных романов для неудовлетворенных женщин. Но Ганнибал был терапевтом в городской больнице, что совсем не подходило к его белоснежному выглаженному халату — он был не такой как все. Выделялся среди других докторов. Что-то было в нём, что, казалось, поможет Билли. Ганнибал, чтобы попытаться сменить тему и, наконец, отделаться от назойливой женщины, посмотрел вверх. На втором этаже трехэтажного дома за темной старой шторой он заметил хрупкую фигурку. Ева зашла в больницу за рецептом для сына, и упросила Ганнибала проводить её. Ганнибал не смог отказать из вежливости, но теперь эта идея даже начала ему нравиться. Он приобнял женщину, не отрывая взгляда от окна. Та залилась притворным хохотом и повела гостя в дом. Билли отошел от окна. Ему хотелось закричать и снести стены в доме. Он не мог назвать то чувство, которое только что зародилось в нем. По коридору к его комнате послышались шаги, затем стук в дверь. — Здравствуй, Билли, — в спальню вошел Ганнибал. Парень ничего не ответил. Молнии в его глазах были достаточно красноречивы. — Ревнуешь? — усмехнулся Ганнибал, и присел в кресло, внимательно посмотрев на него перед этим. Билли так и остался стоять. — Вы обещали мне помочь, а не заигрывать с Евой, — процедил он сквозь зубы. — Зовешь мать по имени? Интересно, — Ганнибал прищурился. — А если она мне действительно нравится? — Ева — проститутка. Она не заслужила ни того, чтобы я звал ее матерью, ни того, чтобы нравиться вам. — Почему ты судишь о моих вкусах? — Она вам противна, — скривился Билли. — Можете даже не пытаться меня обмануть — я вижу, — Ганнибал удовлетворенно улыбнулся. — Я все равно не смогу тебе помочь. Я ухожу из терапевтии и становлюсь психотерапевтом. Тебе придется искать другого лечащего врача. — Мне плевать. Значит, я хочу быть вашим пациентом, как психотерапевта. Я достану деньги! — Билли повысил голос. — И я хочу, чтобы вы научили меня обращаться со скальпелем. — Почему ты думаешь, что я соглашусь? — Потому, что вам это интересно. Вы вступили в игру, когда там, в больнице, по моей просьбе не пустили Еву в палату. — Билли… — Не зовите меня так! — резко оборвал Ганнибала парень. — Ненавижу это имя. — Уильям? — будто смакуя, произнес мужчина, внимательно наблюдая за ответной реакцией. — Никакой я не Уильям! — Уилл? Билли молчал. Он задумался. — Мне… нравится. Нравится, как это звучит, когда вы произносите его, — Уилл заметно расслабился, будто Ганнибал вдруг подобрал нужный код. — Вот что, Уилл, — Ганнибал поднялся, застегнув пуговицу на своем бордовом пиджаке, не скрывая удовлетворения. — Не нужно никаких денег. Приходи завтра ко мне домой на первый сеанс. Будь в половину восьмого и не опаздывай. Ганнибал еще раз взглянул своим цепким взором на молодого кудрявого парня, своей миловидностью больше напоминающего девчонку, и был одарен в ответ колючим, но не менее заинтересованным взглядом. Уилл поерзал в кожаном кресле. Он чувствовал себя неуютно в своей потертой рубашке и припыленных ботинках. Он будто был вещью, которую было жаль выбросить, но и в общую гармонию она абсолютно не вписывалась. Изысканно обставленный кабинет Ганнибала был лишь одной комнатой в доме, но вполне мог сойти за квартиру Уилла и Евы в старой многоэтажке — на это не хватило бы одной зарплаты доктора. — Почему ты хотел, чтобы я обучил тебя обращаться со скальпелем? — Ганнибал пристально смотрел на Уилла. Тот молчал, но взгляда не отводил. Доктор выждал паузу. — Кто вспорол тебе живот? — Я подрался и не спрашивал его имени, — огрызнулся Уилл. Ухмылка на губах Ганнибала обозначила интерес. — Это был мужчина? — Да. — Он был чем-то похож на твоего отца? — Уилл снова не ответил. — Твоя мать как-то упомянула, что драка произошла из-за собаки… — Он жестоко избил щенка. За то, что он погрыз его туфли. — И что ты сделал этому мужчине? — Ничего, — тихо ответил Уилл, и отвел взгляд. Ганнибал выждал почти театральную паузу. — А что бы ты хотел с ним сделать? Уилл медленно повернул голову, вновь встречаясь глазами с Ганнибалом, и хитро улыбнулся. По этой удовлетворенной ухмылке читалась слишком яркая картинка представленного в воображении «бы». Ганнибал улыбнулся в ответ, но вдруг резко поднялся на ноги и подошел к Уиллу. Он навис над креслом, поставив руки по бокам на подлокотники, заставляя парня вжаться в гладкую кожу предмета мебели. Их лица были непозволительно близко, так, что чужое дыхание обжигало бледную молодую кожу. — Ты бы взял нож, и проделал бы с ним то, что и он сотворил с тобой, только в более изощренной манере, — Ганнибал говорил резко, но достаточно тихо, и у Уилла бежали мурашки по коже. — Ты бы медленно, смакуя, вогнал лезвие в живот, сначала до середины, а потом полностью, и принялся бы медленно его проворачивать, расширяя рану. Затем, достал бы нож и ударил, но уже резко, как масло разрезая мягкие ткани поперек. Ты бы не стоял и не смотрел, как он умирает. Ты бы перерезал ему сухожилия на ногах, чтобы он не мог подняться, на руках, чтобы он ничего не смог сделать, и горло, чтобы он не смог позвать на помощь. Вот, что бы ты с ним сделал, — Ганнибал замолчал. Уилл тяжело дышал, его зрачки были расширены. Он будто и впрямь только что убил того мужчину. Ганнибал опустил взгляд и заметил бугорок в районе ширинки на брюках Уилла, но невозмутимо выпрямился и вновь сел на кресло напротив. Уилл смотрел дико, закусив губу, то ли от стыда, то ли от обиды, и его побелевшие костяшки пальцев, которыми он вцепился в подлокотники, свидетельствовали о том, что он был готов в любую минуту просто сбежать. — Приспусти брюки и садись ко мне на колени, — Ганнибал удивленно вскинул бровь, когда Уилл без доли стеснения потянул собачку молнии вниз, подошел к нему и принялся усаживаться удобнее на ногах мужчины, уложив голову ему на плечо. Парень вздрогнул всем телом и подавил стон, когда чужая сильная рука коснулась низа его живота. Ганнибал внимательно наблюдал, как подрагивают пушистые ресницы, как пылают искусанные алые губы, как течет капелька пота на незацелованной тонкой шее, как вздымается грудь и виднеются через тонкую ткань серой футболки горошины сосков. Уилл ужом извивался в умелых руках и льнул всем телом к широкому торсу за спиной. Он, казалось, вовсе не был смущен, наоборот. Уилл был раскован, потому уже скоро выгнулся дугой, и его живот усеяли белые капли. Он не открывал глаза, пытаясь отдышаться. Ганнибал замер на мгновение, запечатлевая этот образ. Он с трудом смог отвести взгляд от Уилла, быстро обтер его бумажными салфетками, а затем поставил на ноги, как безвольную куклу, и привел одежду в порядок. — Тебе пора. Мать будет волноваться. Он больше не смотрел на лицо парня в тот вечер, да и это трудно было бы сделать — отросшие пряди каштановых волос плотно скрывали обиду в зеленых глазах. Ганнибал легонько подталкивал Уилла к выходу, держа за плечи и ведя при этом, а потом просто выставил на улицу, и закрыл дверь.